Вы здесь

Дюна: Дом Атрейдесов. *** (Брайан Герберт)

Н’ки: Медленно действующий яд, образующийся в надпочечных железах; самый коварный токсин, разрешенный к применению по соглашению с Гильдией и соответствующий ограничениям, наложенным Великой Конвенцией. (См. Война Убийц.)

Учебник наемного убийцы.

– М-м-м, вы же знаете, Шаддам, что император никогда не умрет.

Маленький человечек с огромными черными глазами на вытянутом крошечном личике, похожем на мордочку ласки, Хазимир Фенринг, сел напротив консоли защитного поля своего гостя, кронпринца Шаддама.

– По крайней мере это не случится, пока вы молоды и можете наслаждаться всеми радостями царствования.

Проницательным взглядом Фенринг взглянул на черный шар защитного поля кронпринца, который, закончив свою игру, присел отдохнуть, явно недовольный результатом. Эти два человека знали друг друга всю свою сознательную жизнь и были дружны с детства. Фенринг хорошо знал, как отвлечь Шаддама от мрачных мыслей.

Из игрового зала, расположенного в пентхаусе Фенринга, Шаддам хорошо видел императорский дворец своего отца, сверкавший в лучах солнца на пологом склоне холма в километре от дома Фенринга. Много лет назад, с помощью своего преданного друга, Шаддам сумел избавиться от соперника, старшего брата Фафнира, но от этого императорский Трон Золотого Льва не стал ни на йоту ближе.

Шаддам вышел на балкон и тяжело вздохнул.

Кронпринцу было около тридцати пяти лет, он отличался резкими чертами лица, сильным, волевым подбородком и орлиным носом. Рыжеватые волосы были тщательно подстрижены и напомажены. Вообще Шаддам до странности походил на бюст старого императора, изваянный придворным скульптором лет сто назад, в первые годы правления Эльруда.

Наступал вечер, две из четырех лун Кайтэйна, взойдя над горизонтом, низко висели за гигантским силуэтом императорского дворца. В ясном небе парили ярко освещенные планеры, преследуемые стайками певчих птиц. Иногда Шаддам чувствовал просто настоятельную потребность бежать подальше от императорского дворца.

– Сто тридцать шесть лет правит падишах император, – продолжал Фенринг своим гнусавым голосом. – Да и отец старого Эльруда тоже правил больше сотни лет. Что вы об этом думаете, а? Ваш батюшка взошел на престол, когда ему было девятнадцать лет, а вам уже в два раза больше. Вас это не беспокоит?

Фенринг повернул к принцу свою остренькую мордочку и уставил огромные глаза в лицо Шаддама.

Тот в ответ промолчал, глядя на горизонт и думая о том, что надо продолжить игру… хотя впереди у него с Фенрингом были совсем иные игры с куда большими ставками.

Фенринг дружил с имперским наследником много лет и прекрасно знал, что Шаддам не способен решать серьезные проблемы, когда его отвлекают удовольствия. Ну что ж, надо положить конец развлечениям.

– Моя очередь, – объявил он. Фенринг потянул на себя рычаг, торчавший из защитного шарового поля, коснувшись концом рычага вращающегося диска внутри шара. От этого движения внутренний черный шарик взметнулся вверх и завис под сферой защитного поля. Выждав нужное время, Фенринг отпустил рычаг. Шарик рухнул вниз, попав точно в центр диска. Высший балл!

– Черт бы тебя побрал, Хазимир! – в сердцах воскликнул кронпринц. – Ты опять великолепно провел партию. Надеюсь, ты будешь мне поддаваться, когда я стану императором?

В глазах Хазимира Фенринга застыло дикое выражение, это были глаза хищника, всегда готового к смертоносному прыжку. Придворный страдал генетическим дефектом, делавшим его евнухом, неспособным иметь детей, но, как бы в компенсацию болезни, Фенринг был самым опасным бойцом Империи, его свирепость и отвага вошли в поговорку. Хазимир мог состязаться в воинском искусстве с любым сардаукаром.

Когда вы станете императором? – Фенринг и Шаддам делили между собой такие тайны, что между ними уже не осталось ничего недосказанного. – Шаддам, вы выслушаете то, что я вам скажу, а? – Он раздраженно вздохнул. – Вам тридцать четыре года, вы сидите сложа руки и ждете, когда начнется ваша жизнь. Да, это ваше природное право. Но Эльруд может протянуть еще не одно десятилетие. Он старый, крепкий Бурсег, постоянно глотает пряное пиво, и если так пойдет дальше, то он переживет нас обоих.

– Так зачем об этом говорить? – поинтересовался Шаддам, играя рычагами шара и явно желая продолжить увлекательную забаву. – У меня и так есть все, что мне нужно.

– Вы с большим удовольствием будете играть в игрушки до тех пор, пока не состаритесь? Я-то думал, что у вас гораздо более серьезные планы на жизнь. Как быть с предназначением крови Коррино?

– Ах да! Но что будет, если я не достигну своего предназначения, – в тоне Шаддама прозвучала горечь, – то с чем останешься ты?

– У меня все будет в порядке, – отпарировал Фенринг.

Его мать была воспитанницей ордена Бене Гессерит и состояла в нем до тех пор, пока ее не призвали ко двору и не сделали статс-дамой при четвертой жене Эльруда. Мать хорошо воспитала сына, готовя его к великим и славным деяниям.

Однако Хазимир Фенринг был разочарован поведением царственного друга. Когда-то, когда Шаддаму не было еще и двадцати лет, он был более деятельным и куда сильнее домогался трона. Домогался настолько, что побудил Фенринга отравить своего старшего брата Фафнира, которому шел тогда сорок седьмой год и он сам очень хотел стать императором.

Фафнир мертв уже пятнадцать лет, но старый стервятник Эльруд и не думает умирать. Он не хочет даже отрекаться от престола по своей доброй воле. За это время Шаддам утратил свой боевой пыл, погрузившись в удовольствия жизни наследника. В самом деле, хорошо быть кронпринцем – масса удовольствий и никакой ответственности. Но Фенринг хотел большего, дня своего друга и для себя.

Шаддам сердито посмотрел на приятеля. Мать Шаддама, Хабла, пренебрегла воспитанием сына, доверив его заботам статс-дамы Чаолы Фенринг. С самого детства Шаддам и Хазимир часами говорили о том, как это будет прекрасно, когда на Трон Золотого Льва взойдет Падишах Император Шаддам IV.

Но в глазах Шаддама все эти разговоры давно потеряли свою магическую привлекательность. Многолетняя действительность, так не похожая на детские грезы, убедила Шаддама, что незачем предаваться бесплодным ожиданиям. Его желания и стремления растворились в апатии. Зачем куда-то стремиться, если можно с таким удовольствием играть в мяч и ни о чем не думать?

– Ты ублюдок, – сказал Шаддам. – Давай начнем новую партию.

Не обращая внимания на это предложение друга, Фенринг выключил консоль управления игрой.

– Может быть, я и ублюдок, но Империя стоит перед массой проблем, которые требуют незамедлительного решения, а ваш отец совершенно забросил дела и плохо с ними управляется. Вы это знаете не хуже, а лучше, чем я. Если бы глава какой-нибудь компании вел дела, как ваш отец, его фирма неминуемо разорилась бы. Вспомните о скандале с ОСПЧТ, связанном с исчезновением камней су.

Шаддам с трудом подавил тяжкий вздох.

– Да, тут я не могу с тобой спорить, Хазимир. Ты прав на сто процентов.

– Всякие самозванцы, герцог, герцогиня… все эти призраки под носом у вашего батюшки. Кто за ними всеми следит? Как они ухитрились укрыться на какой-то планете на окраине Империи, да так, что никто не знает, как их найти и выкурить оттуда? Этого никогда не должно было произойти, не правда ли, мой принц? Вообразите себе и потери от утраты контроля над Баззеллом. Вообразили? О чем вообще думает Эльруд?

Шаддам отвел взгляд. Он не любил занимать голову серьезными имперскими проблемами. Учитывая, что его отец был еще бодр и крепок, эти проблемы представлялись далекими и не слишком важными для наследного принца.

Но Фенринг не отставал:

– Мне представляется, что если вы будете вести себя так же, как сейчас, то дела наши никогда не поправятся. Никаких шансов. Ему уже сто пятьдесят пять лет, а он здоров как бык. Фондиль III, его отец, прожил целых сто семьдесят пять лет. Кто-нибудь из императоров Коррино побьет этот рекорд?

Шаддам нахмурился и бросил красноречивый взгляд на игровой шар.

– Ты же знаешь, что я не занимаюсь этими вещами, даже навлекая на свою голову гнев туторов.

Фенринг ткнул Шаддама пальцем в грудь.

– Эльруд проживет двести лет, попомните мои слова. У вас будут серьезные неприятности, мой друг, если вы не прислушаетесь к моим словам.

В ожидании ответа Хазимир высоко поднял брови и округлил свои и без того огромные глаза.

– Ты опять начитался на ночь «Учебника наемного убийцы», не так ли? Будь осторожен с такой информацией. Смотри, а то как бы у тебя не было неприятностей.

– Робкие и боязливые люди обычно не заслуживают ничего лучшего, чем незаметной, нудной работы. Но вы и я, Шаддам, заслуживаем гораздо более светлого будущего. Подумайте о возможностях, хотя бы даже гипотетических. Да и потом, что плохого в яде? Он работает очень мягко и надежно, поражает только цель, не вызывает никаких побочных смертей, то есть действует именно так, как того требует Великая Конвенция. Отравление ядом не влияет на годовые доходы государства, не разрушает собственность. Легко, надежно и аккуратно.

– Яды должны использоваться в отношениях между Домами, а не для того, что ты мне тут предлагаешь.

– Но вы же не жаловались, когда я позаботился о вашем брате Фафнире, не жаловались? Ему бы сейчас было далеко за пятьдесят, а он бы все ждал своей очереди попробовать на вкус, что такое Трон Золотого Льва. Вы тоже хотите так долго ждать?

Шаддам топнул ногой:

– Прекрати. Я и представить себе не могу такой исход. Это не по правилам.

– А лишать вас природного права на власть, это по правилам? Какой же получится из вас император, если вам так и не представится возможность испытать, что такое власть, пока вы не станете таким же немощным стариком, как и ваш батюшка? Посмотрите, что произошло на Арракисе. К тому времени, когда мы сместили Абульурда Харконнена, был нанесен значительный ущерб добыче пряности. Абульурд не умел щелкать бичом, и рабочие перестали ловить мышей. Сейчас там заправляет делами барон Харконнен. Он умеет щелкать бичом, но слишком усердствует на этом поприще, а это привело к падению нравов и саботажу. Я не спешу обвинять барона Харконнена, ибо в конечном счете во всем виноват только ваш отец, и никто больше. Во всем виновен падишах император, принимающий неверные решения. – Хазимир взял себя в руки и продолжил более спокойным тоном: – Вы должны нести ответственность за стабильность Империи.

Шаддам посмотрел на потолок, словно ища там глазки видеокамер и подслушивающие устройства, хотя знал, что Фенринг регулярно проверяет свои апартаменты на наличие следящей аппаратуры и убирает ее при обнаружении.

– Каким ядом ты хочешь воспользоваться? Конечно, чисто гипотетически.

Он посмотрел на сияющий огнями императорский дворец. Сверкающее здание показалось ему чашей святого Грааля, недосягаемой и долгожданной наградой.

– Может быть, стоит попробовать что-нибудь медленно действующее, а? Все подумают, что Эльруд постепенно стареет. Положитесь в этом деле на меня. Как наш будущий император, вы не должны занимать себя мелочами такого рода. В этих делах я всегда был вашим доверенным лицом, не правда ли?

Шаддам задумчиво пожевал нижнюю губу. Никто во всей Империи не знал больше о Хазимире Фенринге, чем он, кронпринц Шаддам. Но может ли его друг обратиться против него самого? Вполне вероятно, хотя Фенринг отчетливо понимал, что его путь к вершинам власти намертво связан с Шаддамом. Вызов заключался в умении держать в узде амбиции друга и всегда опережать его хотя бы на полкорпуса.

Старый император Эльруд, знавший о смертоносных способностях Хазимира Фенринга, использовал его в нескольких тайных операциях, все из которых оказались успешными. Эльруд подозревал, что Фенринг приложил руку и к прежде-временной смерти кронпринца Фафнира, но считал этот эпизод неизбежной частью имперской политики. За все годы Фенринг умертвил приблизительно пятьдесят мужчин и дюжину женщин, как правило, это были любовники императора обоего пола. Хазимир был горд тем, что является убийцей, который может встретить жертву лицом к лицу или поразить ее в спину, не испытывая при этом никаких угрызений совести.

Бывали дни, когда Шаддам искренне жалел о том, что в детстве судьба свела его с таким чудовищем, как Хазимир Фенринг. Не будь этой детской дружбы, не стоял бы сейчас кронпринц перед тяжким выбором, о котором даже думать не хотелось. Шаддаму следовало бы расстаться с товарищем по колыбели, как только он научился ходить. Было слишком рискованно держать при себе такого безжалостного убийцу, к тому же эта дружба пятном позора ложилась на репутацию самого Шаддама.

Но как бы то ни было, Фенринг оставался его другом. Между ними существовало какое-то притяжение, какое-то неопределимое нечто, о котором они часто говорили, не вполне осознавая, в чем именно заключается это нечто. В настоящее время Шаддаму было гораздо проще продолжать поддерживать отношения с Хазимиром, считая их дружбой, чем порвать с ним. Такой поворот событий мог бы оказаться в высшей степени опасным для жизни.

Совсем рядом Шаддам внезапно услышал тихий голос, выведший его из раздумий. Он поднял голову и увидел возле себя Фенринга, протягивающего ему стакан мутноватого киранского бренди.

– Ваш любимый бренди, мой принц.

Кронпринц принял бокал из руки Фенринга, но внимательно и с опаской пригляделся к цвету напитка. Не изменился ли он, не подмешал ли друг в коньяк какое-нибудь зелье? Шаддам наклонился вперед и принюхался: не пахнет ли коньяк чем-то необычным? Нет, аромат бренди был совершенно нормальным. Но Хазимир может сохранить и цвет и запах в норме, он дока в своем деле.

– Могу принести снупер, если хотите, мой принц, но не волнуйтесь, я никогда не стану вас травить, – произнес Фенринг со зловещей улыбкой на устах. – Однако это не относится к вашему отцу. У него совсем иное положение.

– Ах да! Медленно действующий яд, ты говоришь? Подозреваю, что ты уже знаешь, каким именно веществом ты воспользуешься, Как долго проживет мой отец после того, как ты примешься за дело? Я хочу сказать, если мы вообще возьмемся за это дело.

– Два года, может быть, три. Во всяком случае, достаточно долго для того, чтобы все подумали, что его упадок связан с возрастом и является вполне естественным.

Шаддам поднял подбородок, стараясь придать себе царственный вид. Кожа его была надушена, волосы напомажены и гладко зачесаны назад.

– Надеюсь, ты понимаешь; что я могу поддержать такую измену только для блага Империи, чтобы избавить ее от возможных настоящих и грядущих потрясений, которые она испытывает при слабом правлении моего отца?

Хитрая усмешка исказила лисью мордочку.

– Конечно, конечно.

– Два или три года, – начал вслух размышлять Шаддам. – У меня будет время приготовиться к тому, чтобы взять на себя ответственность за управление Империей. Полагаю, что в это время ты займешься более неприятными делами, но тоже во имя Империи.

– Вы будете пить, Шаддам?

Шаддам встретил взгляд огромных глаз и почувствовал, как по спине пробежала волна страха. Он слишком далеко зашел, чтобы сейчас не доверять Фенрингу. Принц, дрожа, вздохнул и отхлебнул огненную, ароматную жидкость.


Три дня спустя Фенринг, словно привидение, проскользнул сквозь защитные поля дворца, миновал охрану и проник в спальню императора. Вот он стоит над спящим владыкой, прислушиваясь к его натужному храпу.

Во всей вселенной нет никого, кто мог бы позаботиться о бедолаге.

Никто, кроме Хазимира Фенринга, не смог бы проникнуть в святая святых – опочивальню старого императора, но у ловкого убийцы были свои проверенные способы: взятка кому надо, болезнь наложницы, отвлекшийся на мгновение привратник, канцлер, посланный решать какие-то неотложные дела. Хазимир проделывал все это настолько много раз, что техника выполнения подобных операций была отработана до мелочей, которые он сам перестал осознавать. Навык вошел в плоть и кровь, любое задание выполнялось с неизбежностью восхода солнца. Все обитатели дворца привыкли к тому, что Фенринг постоянно слоняется по его коридорам, кроме того, было не принято задавать этому человеку вопросы. Согласно подсчетам, которые сделали бы честь любому ментату, Фенринг знал, что в его распоряжении три минуты. Может быть, при большом везении, четыре.

Вполне достаточно для того, чтобы изменить ход мировой истории.

Рассчитывая время с той же безошибочностью, как во время игры и при испытании яда на манекенах и двух несчастных женщинах, работницах продовольственного склада, Фенринг застыл на месте, прислушиваясь к дыханию жертвы, как это делают лазанские тигры перед прыжком. В одной руке Хазимир держал тончайший капилляр-иглу, а в другой распылитель анестетика. Старый Эльруд лежал на спине в очень подходящем положении. Император походил на мумию. Пергаментная кожа туго обтягивала стариковский череп.

Твердая рука поднесла распылитель к лицу спящего человека. Фенринг мысленно считал, выжидая нужный момент…

В середине промежутка между двумя дыхательными циклами он нажал на кнопку распылителя, и туман обезболивающего вещества окутал голову императора.

Внешне Эльруд нисколько не изменился, но Фенринг наверняка знал, что нервные окончания кожи на время стали мертвыми. Настало время убийственного укола. Тонкая, как волосок, игла вошла в нос императора. Кончик ее, снабженный системой самонаведения, скользнул вглубь, прошел сквозь пазуху и проник в лобную долю головного мозга Эльруда. Выждав мгновение, Фенринг выдавил в вещество мозга химическую мину замедленного действия и тотчас извлек иглу. Всего несколько секунд, и дело сделано. Никаких следов, никакой боли. Никакими существующими способами невозможно обнаружить в мозгу императора эту многослойную химическую машину, приведенную в действие Фенрингом. Маленький катализатор, заложенный в лобной доле, отныне начнет расти и выполнять свою разрушительную миссию.

Каждый раз, когда император будет пить свое любимое пиво, его собственный мозг станет выделять в кровь небольшие дозы каталитического яда, превращающего безобидное пиво в смертельный, незаметно действующий яд. Разум императора постепенно начнет сдавать. Как приятно будет наблюдать за этим необратимым процессом.

Фенринг обожал тонкую работу.