Эпизод 2-й. И вестовой, и наблюдатель
Больше двух недель Эстонский корпус передислоцировался из Подмосковья в район городков Торопца и Андреаполя в резерв Калининского фронта под непрерывными бомбёжками вражеской авиации, начиная от Калинина и западнее.
Слабые надежды разведчиков из 328-й отдельной роты на кратковременный отдых перед боями не оправдался, ежедневная практическая учёба с привязкой к местности продолжилась.
Марш-броски с полной боевой выкладкой, отработка приёмов рукопашного боя, умение стрелять из всех видов оружия, имеющегося в роте, маскировка на местности и скрытное наблюдение за противником по выявлению целей для артиллеристов – всё могло пригодиться для бойца дивизионной разведки, вплоть до умения метать ножи, без шума «взять языка» или обезвредить часового.
Не щадил в полевой учёбе своих разведчиков опытный командир роты Александр Кельберг.
В средине декабря передовые части Эстонского корпуса выдвинулись к линии Калининского фронта, готовые к наступлению.
В очередной раз Николаю, солдату первого года службы немного повезло. То ли за его отличное зрение, почти дальнозоркость, то ли за умение быстро передвигаться на любой местности и хорошо ориентироваться в хитросплетениях траншей, блиндажей и прочих полевых сооружений и вовремя доставить донесение или пакет – в общем, снова парню подфартило.
Попал молодой разведчик в непосредственное подчинение к старшему офицеру штаба дивизии или корпуса, а точнее разведчик Коля и сам не понял.
– С завтрашнего дня отправляешься в соседнюю деревню. Будешь глазами, ушами и ногами полковника из штаба. Поговаривают, он ещё в первую мировую войну успел повоевать при царском режиме. Ты у нас парень шустрый, а он такого и просил, так что не подведи, – напутствовал его с вечера командир взвода.
Старший офицер штаба располагался в небольшом деревенском доме и недалеко от местонахождения разведроты. Тщательно вытерев ноги, командированный разведчик вошёл в избу. Полковник сидел за столом, уткнувшись в полевую карту, делая какие-то пометки.
Не успел Коля представиться своему новому начальнику, как тут же получил первое задание: доставить донесение в 779-й артиллерийский полк, а затем на передовую в 917-й полк. Получить от них обобщённые сведения от разведчиков-наблюдателей и как можно быстрее вернуться обратно.
Через полтора часа, пробежав более десяти километров, теперь уже новоиспечённый вестовой, возвратился в знакомую штабную избу со сведениями с передовой.
Закончив разговаривать по телефону, седоволосый, подтянутый ветеран-полковник тут же нанёс полученные данные на карту, а затем отправил шустрого вестового в 526-й зенитно-артиллерийский дивизион, а далее в штаб соседней дивизии корпуса.
Заскочив по ходу маршрута в родную роту, Николай по-быстрому пообедал и договорился, чтобы не забыли на него оставить порцию, если ко времени ужина не удастся вернуться.
На фронте с кормёжкой стало значительно лучше, чем в тылу, пока шло формирование частей будущего Эстонского корпуса, а разведку довольствием никогда не обижали.
Череда похожих дней потянулись один за другим. К ставшим обычными обязанностям вестового, старший офицер штаба корпуса добавил отдельные поручения сначала по перепроверке сомнительных данных от наблюдателей из полков и батальонов.
Убедившись в повышенной внимательности к мелочам и в отличном зрении вестового, полковник стал всё чаще давать конкретные задания по выявлению военно-полевых объектов противника: дотов, дзотов, штабных блиндажей и огневых точек на конкретных фронтовых участках стрелкового корпуса.
Наверное, так было быстрее и эффективнее. Иногда за день вестовому-наблюдателю более полусотни километров приходилось набегать по местам дислокации частей корпуса и десятки метров исползать на животе по замёрзшей земле на передовой. Очень кстати оказался старинный немецкий бинокль, с мощным разрешением, полученный от полковника.
Противостояние с немецкими войсками плавно перешло к активным боевым действиям. Началась затяжная и кровопролитная фронтовая операция по освобождению старинного русского города Великие Луки, превращённого фашистами в крепость, опоясанную сетью долговременных сооружений.
Артиллерия и миномёты работали почти непрерывно с обеих сторон, и Николай как-то незаметно для себя почувствовал, что стал желанным гостем и в передовых частях, и на артиллеристских и миномётных батареях, успешно работающих по обнаруженным целям.
Значит, очень нужна информация от его ветерана-полковника, с никак незапоминающейся эстонской и одновременно созвучной немецкому языку фамилией.
Да и его воинский труд вестового-наблюдателя оказался необходим, особенно в сложной и изменчивой боевой обстановке.
Тем временем полкам и батальонам Эстонского корпуса приходилось с огромными потерями отражать наступление немецких частей по деблокированию окружённого советскими войсками города-крепости, и почти одновременно вести наступательные бои с обороняющимися фашистами, засевшими в хорошо подготовленных, долговременных сооружениях на подступах к городу.
Более двух недель пробыл разведчик Коля, родом из русскоязычной части буржуазной Эстонии, Принаровья в должности вестового-разведчика, всегда чётко и вовремя выполняя все задания полковника, но так и не успел понять, что за статус был у его нового шефа.
Однажды, возвращаясь после выполнения очередного непростого задания, вместо привычной избы с мудрым военным ветераном-полковником он обнаружил груду разбросанных взрывом, догорающих и дымящихся брёвен. Отдавать донесение, ставшее в одночасье бесполезным и уже никому не нужным, было некому.
Краткосрочная командировка закончилась – настала пора возвращаться в родную разведывательную роту….
– Мне тут сообщили, что домик, где находился твой штабной полковник, со второго снаряда фашисты накрыли, первый перелетел, а второй – прямо в цель. Думаю не случайно, так как артобстрел после попадания сразу же прекратился, – выдал командир смешанного взвода разведки, состоящего из русских и эстонцев, после доклада бывшего вестового и наблюдателя, Николая о гибели ветерана двух войн.
– Видно, сильно достал твой полковник фашистов своим военным профессионализмом, вот и позаботились о нём персонально. А ты не горюй сильно, а радуйся, что живым остался, а не накрыло вместе со штабистом. Иди, отсыпайся до завтрашнего дня, пока есть такая возможность. Там тебе и выпить немного спирта товарищи оставили – помянешь ветерана, – пожелал своему земляку взводный командир.
Выслушав командира, Коля отправился в родной блиндаж, задумавшись о неожиданных превратностях судьбы на войне.
– Наверное, сволочи, перебежчики из эстонцев, недовольных советской властью предали – указали немцам на дом, где располагался штабной офицер. Жалко старика, но раз такое внимание к нему, значит, сильно мы им досадили, – подумал молодой разведчик, которому совсем недавно исполнилось девятнадцать лет, а от советской власти и он успел пострадать.
За незаконный переход границы со стороны Эстонской республики четырнадцатилетний подросток отбыл три года тюремного и лагерного срока в советской стране победившего социализма, но ненависти к новой родине и власти не испытывал.
Спирт Николай пить не стал, раз и навсегда решивший для себя до конца войны не курить и не выпивать, помня предсказание молодой цыганки. Воевать с ясной головой получалось легче.
– Вечером обменяю на сахар у ребят, – проговорил он тихим голосом, хотя в протопленном блиндаже никого не было, а погибшего полковника помянул крепким сладким чаем и от навалившейся усталости и напряжения последних дней незаметно заснул сидя на грубо сколоченных нарах с пустой дюралюминиевой кружкой в руке.
До нового 1943 года оставалось почти две недели, до полного освобождения Великих Лук – месяц, а до конца войны ещё долгих два с половиной года.
И только потом впереди ждала долгая мирная жизнь, в которой будет всё, что каждому отмеряно судьбой, и в маленькой Эстонии, и в такой бескрайней России, которые ещё предстояло освободить.