Глава 1
Сливы с Марса
Дэвид Старр в тот момент как раз смотрел на этого человека и поэтому видел, как все произошло. Он видел, как этот человек умер.
Дэвид терпеливо дожидался доктора Хенри, наслаждаясь при этом атмосферой новейшего ресторана Интернационального Города. Наконец-то он мог по-настоящему отпраздновать свой диплом и статус полноправного члена Совета Науки.
Ожидание не вызывало у него раздражения. Кафе «Верховное» все еще блестело от свежей хромосиликоновой краски. Приглушенный свет, ровно разливавшийся по всему залу, не имел видимого источника. На столе Дэвида, у стены, стоял маленький блестящий куб, в котором виднелась крошечная трехмерная копия оркестра, чья негромкая музыка доносилась из глубины зала. Палочка дирижера представляла собой полудюймовую движущуюся вспышку. Поверхность стола была самой современной модификацией силового поля и, если бы не специальное мерцание, оставалась бы совершенно невидимой.
Спокойные карие глаза Дэвида внимательно изучали соседние столики, полускрытые в нишах; Дэвид занимался этим не со скуки, а потому, что люди интересовали его гораздо больше новейших технологических побрякушек, которые были собраны в кафе «Верховное». Трехмерное телевидение и силовые поля были чудом десять лет назад, но с тех пор к ним привыкли. Люди же не меняются, и даже теперь, через десять тысяч лет после постройки пирамид и пять тысяч лет после взрыва первой атомной бомбы, в них кроется неразрешимая загадка и нечто удивительное.
Девушка в красивом платье негромко смеялась, глядя на сидевшего напротив нее мужчину; человек средних лет в неудобном выходном костюме набирал номера меню робота-официанта, а его жена и двое детей внимательно следили за ним; два бизнесмена оживленно разговаривали за десертом.
Именно тогда, когда взгляд Дэвида упал на бизнесменов, это и произошло. Один из них, с налитым кровью лицом, конвульсивно дернулся и попытался встать. Второй, слабо вскрикнув, протянул к нему руку в тщетной попытке помочь, но первый уже упал в кресло и начал медленно сползать под стол.
Дэвид вскочил и в три шага преодолел расстояние между столиками. Прикосновением пальца к сенсору рядом с телевизором он опустил фиолетовый занавес с флюоресцирующим рисунком на открытую сторону ниши: теперь сцена не привлечет внимания. Многие посетители вообще предпочитали такое уединение.
Второй бизнесмен, потрясенный всем происшедшим, наконец обрел голос. Он сказал:
– С Мэннингом что-то случилось. Какой-то припадок. Вы врач?
Голос Дэвида был спокойным и ровным. В нем звучала уверенность:
– Сидите спокойно и не шумите. Сейчас здесь будет управляющий, и все, что возможно, будет сделано.
Он поднял упавшего, как куклу, хотя тот был плотного телосложения. Потом отодвинул как можно дальше стол; пальцы его при этом сверхъестественным образом задержались в дюйме над поверхностью силового поля стола. Затем он положил человека в кресло, расстегнул магнитный зажим его куртки и начал делать искусственное дыхание.
У Дэвида не было иллюзий. Он знал эти симптомы: неожиданный прилив крови к лицу, утрата голоса и дыхания, несколько минут борьбы за жизнь – и конец.
Занавес отлетел в сторону. Управляющий удивительно быстро отозвался на сигнал тревоги, который Дэвид нажал перед тем, как покинул свой столик. Управляющий был низенький, полный, в черном тесном костюме консервативного кроя. Он явно был взволнован.
– Здесь что-то… – Он, казалось, съежился при виде неподвижно лежащего человека.
Оставшийся в живых посетитель говорил с истерической поспешностью:
– Мы обедали, когда у моего друга произошел приступ. А кто этот человек, я не знаю.
Дэвид оставил свои тщетные попытки. Отбросив густые каштановые волосы со лба, он спросил:
– Вы управляющий?
– Я Оливер Гаспер, управляющий кафе «Верховное», – с удивлением ответил толстяк. – Кто-то со столика 87 подал сигнал тревоги, но столик пуст. Мне сказали, что молодой человек только что вбежал в нишу столика 94, и вот я здесь. – Он повернулся. – Пойду за врачом.
Дэвид сказал:
– Не торопитесь. Бесполезно. Этот человек мертв.
– Что?! – воскликнул второй и бросился к приятелю с криком: – Мэннинг!
Дэвид удержал его, прижав к столу.
– Спокойней. Помочь ему нельзя, а шуметь не нужно.
– Да, да! – быстро согласился Гаспер. – Нельзя расстраивать других посетителей. Но послушайте, сэр, все же врач должен осмотреть этого беднягу, чтобы установить причину смерти. Я не могу допустить нарушений закона в своем ресторане.
– Мне жаль, мистер Гаспер, но в данный момент я запрещаю осмотр этого человека кем бы то ни было.
– О чем это вы говорите? Если человек умер от сердечного приступа…
– Давайте не устраивать бесполезных дискуссий. Как вас зовут, сэр?
Оставшийся в живых посетитель покорно ответил:
– Эжен Форестер.
– Ну что ж, мистер Форестер, мне нужно точно знать, что ели вы и ваш спутник.
– Сэр! – Маленький управляющий смотрел на Дэвида выпученными глазами. – Вы полагаете, что причина в пище?
– Я ничего не полагаю. Я задаю вопросы.
– У вас нет права расспрашивать. Кто вы такой? Я требую, чтобы этого беднягу осмотрел врач.
– Мистер Гаспер, это дело Совета Науки.
Дэвид обнажил внутреннюю поверхность запястья, загнув гибкий металлитовый рукав. В первое мгновение была видна только кожа, потом она потемнела и появился черный овал, внутри которого блеснули и заплясали желтые огоньки, образуя знакомый рисунок Большой Медведицы и Ориона.
Губы управляющего задрожали. Совет Науки – не официальный правительственный орган, но его члены зачастую значили больше, чем правительство.
Он сказал:
– Простите, сэр.
– Не нужно извиняться. Мистер Форестер, ответьте, пожалуйста, на мой первый вопрос.
Форестер пробормотал:
– Мы заказали обед номер три.
– Оба?
– Да.
– Были ли какие-нибудь замены?
Дэвид углубился в лежащее на столике меню. Кафе «Верховное» предлагало внеземные деликатесы, но обед номер три был одним из наиболее обычных на Земле: овощной суп, телячьи отбивные, жареный картофель, горошек, мороженое и кофе.
– Да, замена была. – Форестер нахмурился. – Мэннинг заказал на десерт марсливы.
– А вы нет?
– Нет.
– А где эти марсливы сейчас? – Дэвид когда-то пробовал их. Сливы, растущие в обширных теплицах Марса, сочные и бескосточковые, со слабым ароматом корицы, дополняющим фруктовый вкус.
Форестер сказал:
– Он их съел. А что, вы считаете?..
– За какое время до приступа?
– Примерно за пять минут, мне кажется. Мы даже не закончили кофе. – Он болезненно побледнел. – Они отравлены?
Дэвид не ответил. Он повернулся к управляющему:
– Что вы скажете о марсливах?
– В них не было ничего ненормального. Ничего. – Гаспер в волнении схватил занавес и лихорадочно скомкал, но при этом продолжал бормотать еле слышным шепотом: – Свежая поставка с Марса, проверенная и одобренная правительством. Только за последние три вечера мы продали несколько сотен порций. Ничего подобного не случалось.
– Все равно, прикажите исключить марсливы из меню, пока мы не проверим их вторично. А теперь, на случай, если дело не в них, пожалуйста, принесите какой-нибудь пакет, чтобы мы смогли забрать остатки обеда для проверки.
– Сейчас. Сейчас.
– И, конечно, никому об этом не рассказывайте.
Управляющий вернулся через несколько секунд, вытирая вспотевший лоб носовым платком. Он сказал:
– Никак не могу этого понять. Никак не могу.
Дэвид сложил в пакет пластиковые тарелки с остатками пищи, добавил то, что осталось от поджаренных булочек, закрыл вощеные чашки, в которых подавали кофе, и отставил их в сторону. Гаспер перестал непрерывно потирать руки и потянулся к контакту на краю стола.
Но Дэвид опередил его, и, вздрогнув от неожиданности, управляющий обнаружил, что его запястье крепко стиснуто сильными пальцами.
– Сэр, но крошки!
– Я их тоже заберу.
С помощью карманного ножа Дэвид собрал все крошки, острое лезвие легко скользило по невидимой поверхности силового поля. Самому Дэвиду не нравились подобные столешницы. Их абсолютная прозрачность вовсе не способствовала расслаблению. Обедающие, видя висящие в пустоте тарелки и чашки, испытывали напряжение. Приходилось слегка выводить поле из фазы, что вызывало непрерывное мерцание и создавало впечатление твердой поверхности.
В ресторанах же такие столы пользовались популярностью, поскольку нужно было лишь слегка, на долю дюйма, приподнять поле, чтобы уничтожить все прилипшие крошки и капли. Только закончив собирать остатки пищи, Дэвид позволил Гасперу проделать эту операцию, вначале отключив предохранитель, а затем используя специальный ключ. Поверхность стола в момент стала совершенно чистой.
– Еще минутку. – Дэвид взглянул на циферблат своих часов, потом слегка отогнул занавес. – Доктор Хенри! – позвал он негромко.
Долговязый мужчина средних лет, сидевший за тем самым столом, за которым пятнадцать минут назад сидел Дэвид, вздрогнул и удивленно оглянулся.
Дэвид улыбнулся.
– Я здесь! – И прижал палец к губам.
Доктор Хенри встал. Костюм висел на нем, редеющие седые волосы были тщательно зачесаны на лысину.
– Мой дорогой Дэвид, ты уже здесь? – спросил он, подходя к нише. – А я думал, что ты опаздываешь. Но что случилось?
Улыбка исчезла с лица Дэвида. Он ответил:
– Еще один.
Доктор Хенри зашел за занавес, взглянул на мертвого и пробормотал:
– Надо же!
– Никак не ожидал увидеть такое прямо здесь, – заметил Дэвид.
– Я думаю, – доктор Хенри снял очки и прочистил их слабым силовым полем своего карманного очистителя, – я думаю, лучше закрыть ресторан.
Гаспер беззвучно, как рыба, глотнул воздух и сдавленно произнес:
– Закрыть ресторан?! Он открыт всего неделю. Это катастрофа. Настоящая катастрофа!
– Всего лишь на час или около того. Нужно убрать тело и осмотреть вашу кухню. Вы ведь хотите, чтобы мы раскрыли загадку пищевого отравления, и для вас будет гораздо менее удобно, если мы будем заниматься всем этим в присутствии обедающих.
– Очень хорошо. Ресторан будет в вашем распоряжении, но мне нужен час, чтобы все посетители кончили обедать. Надеюсь, огласки не будет.
– Никакой, уверяю вас. – Морщинистое лицо доктора Хенри было очень серьезно. – Дэвид, позвони в Зал Совета и попроси Конвея. У нас для таких случаев разработана процедура. Он знает, что нужно делать.
– А я должен оставаться? – неожиданно вмешался Форестер. – Я плохо себя чувствую…
– Кто это, Дэвид? – спросил доктор Хенри.
– Он обедал вместе с умершим. Его зовут Форестер.
– Ага. Боюсь, мистер Форестер, вам придется поболеть здесь.
В ресторане было холодно, и он производил неприятное впечатление своей пустотой. Пришли и ушли молчаливые оперативники. Они тщательно, атом за атомом, проверили кухню.
Теперь в зале остались только доктор Хенри и Дэвид. Они сидели в пустой нише. Света не было, а кубики трехмерного телевидения на каждом столе ничем не отличались от простых стекол.
Доктор Хенри покачал головой.
– Мы ничего не выясним. Я это знаю по опыту. Прости, Дэвид. Не так мы хотели отметить твой выпуск.
– Для этого еще будет время. Вы в своих письмах упоминали случаи пищевого отравления, так что я был подготовлен. И все же я не думал, что нужна такая абсолютная секретность. Если бы я об этом знал, постарался бы быть осторожнее.
– Бесполезно. Нельзя вечно скрывать это дело. Мало-помалу информация просачивается. Люди видят, как человек умирает за едой, потом слышат об аналогичных случаях. И всегда за едой. Плохо дело, а будет еще хуже. Ну, поговорим об этом подробнее завтра, когда будешь у Конвея.
– Подождите! – Дэвид пристально посмотрел в глаза старшему собеседнику. – Что-то беспокоит вас больше, чем смерть одного человека или даже смерть тысячи. Что-то, чего я не знаю. Что это?
Доктор Хенри вздохнул.
– Боюсь, Дэвид, что Земля в большой опасности. Большинство Совета в это не верит, Конвей убежден лишь наполовину, но я уверен, что эти преднамеренные пищевые отравления есть хитрая и жестокая попытка захватить контроль над экономической жизнью Земли и над парламентом. И до сих пор, Дэвид, совершенно неизвестно, кто за этим стоит и как это осуществляется. Совет Науки совершенно беспомощен!