Глава 1. Видеозвонок в скайпе и его последствия
Я всегда относилась к любви и ее проявлениям скептически или даже с неким отвращением. Отводила взгляд на подобных моментах в фильмах, строила рожицы и смеялась, когда видела всякие обнимашечки, поцелуйчики или слышала нежно-противные речи. А вот после того злосчастного матча по футболу во мне что-то перевернулось. Почему-то хотелось узнать об этом парне больше. Я не романтик, ничего толком не понимаю в симпатии или любви, но интерес к нему не угасал. Когда случайно слышала его имя или хоть какое-то упоминание о нем, слегка вздрагивала, но старалась не показывать виду. Отчего-то было стыдно и страшно – вдруг кто-нибудь узнает. По коже пробегали мурашки, когда он проходил мимо. Правда, это случалось крайне редко. Странно вообще – мы учились в одной школе, но почти не виделись. Но, пожалуй, это было даже к лучшему.
Я столько слышала об этом парне. О нем ходили самые разные слухи, порой просто абсурдные. Поговаривали, что он встречался со знаменитой молодой поп-певицей, что получал хорошие оценки далеко не за свои мозги или старания и даже то, что он гей. Я не верила ни единому слову, потому что знала, что слухи – это такая муть: однажды и я стала их жертвой.
В девятом классе несколько человек, включая меня, пошли к кому-то на день рождения с ночевкой. Там я впервые напилась и вела себя, мягко говоря, ужасно… На следующий день после неудачной попойки я вообще ничего не помнила. В памяти после моих же слов: «Еще, Абрикос, меня не снесет!» – все оборвалось. Дома маман меня долго отчитывала, но это было уже вечером, после школы, а утром она дала мне какую-то муть против похмелья, напнув на учебу. Лекарство более-менее помогло, и я с какой-то пустотой и неопределенностью в душе отправилась в стены родной школы. Морально готовясь к позору и издевательствам со стороны Абрикоса, который тоже был одним из гостей, напряженно согласилась посмотреть видео, на которое он, добрая душа, соизволил записать мое пьяное состояние.
Мягко говоря, я вела себя неадекватно. Дралась с деревом, разговаривала с фонарным столбом, рассказывала, что я пришелец из космоса. Самым эпичным моментом было то, когда я бросила камень в небо, сказав, что «мои предки ждут от меня весточки». И этот камень, подлетев испуганно в ночное небо, приземлился мне на лоб, после чего я, раскинув руки, упала прямо на землю.
Абрикос, едва сдерживая очередной приступ смеха, смотрел на мое лицо, которое просто офигело оттого, насколько я могу быть бешеной. Мы вдвоем несколько секунд смотрели уже на погасший экран – я от шока, он от любопытства, потом взглянули друг на друга и резко в один голос взорвались смехом, медленно сползая под парту. Одноклассники подозрительно покосились в нашу сторону. Вообще-то, они знали, что мы с Абрикосом частенько угораем над чем-нибудь, но от вида нас, валяющихся на полу, изрядно прифигели.
И кто говорил, что человек, напившись, показывает свою истинную сущность? Нет, ну я, может, и не самая нормальная и спокойная девочка, но такая упоротость не может быть моей истинной сущностью!
Потом случилось ужасное… Мне не было стыдно оттого, что Абрикос и еще пара человек застали меня такой проштыренной, они ж свои, ничего страшного. Но каким-то образом половина школы узнала об этом! И даже более того – они всё приукрасили в тысячу раз! Говорили, что я будто бы разбила окно в машине директора, бегала голой по площади и чего только не вытворяла. Больше года меня называли марсианкой и тыкали пальцами в мою сторону. Причем, я до сих пор не знаю, откуда просочилась информация. Абрикос, хоть и любил стебаться надо мной, все равно бы не поступил так подло, я уверена.
Ну, сейчас уже пофиг. Все, слава Богу, забылось. Вроде бы.
С тех пор я не пью, кстати. Ну, почти что.
В общем, мне было плевать, что там говорят об Островском. Просто люди так любят приукрашивать, раздувать из мухи слона, а нам, давшим эту пресловутую муху (в смысле повод), потом мучиться. Я была уверена, что Глеб (а именно так его и звали, кстати) нормальный парень, и в этих слухах нет и доли правды.
Во многих книжках или фильмах влюбленные девушки практически задыхаются от своей любви, сжимают сердца со слезами на глазах, падают в обмороки от вида своих любимых. Либо это все выдуманная фигня, либо я не отношусь к этим романтично-меланхоличным девочкам, либо я просто не была так сильно влюблена, как они. Я вела себя нормально, обычно, естественно. Не думала о нем двадцать четыре часа в сутки, не кусала ногти, глядя на его фотографию, не следила, как последняя сталкерша. Просто иногда наблюдала, как он тренируется. Просто в животе от мыслей о нем пробегал маленький ураганчик. Думала о нем, лишь когда совсем было нечего делать. Да, в тот майский матч я была поражена им, я почувствовала некий интерес и восхищение, приправленные завистью, нетерпением и желанием узнать его получше, но влюблялась я в него постепенно. И не сходила с ума, нет.
Все самое интересное началось гораздо позже, только в следующем учебном году, когда я уже была одинадцатиклассницей.
Каждый год классный руководитель рассаживал нас по любимому всеми учителями принципу «мальчик с девочкой». Когда-то в младших классах (у меня и в средних) мы, детишки, не любили этот принцип и завидовали тем ученикам, которые могли сидеть с кем угодно и где угодно, сами выбирая понравившееся место. В этом году, ссылаясь на то, что мы уже якобы выросли, классная не стала нас рассаживать, а потому еще год мне предстояло сидеть с мешком позитива Сахарком. Нет, я могла бы сидеть хоть с кем, но зачем думать, выбирать себе соседа, если тебя вполне устраивает имеющийся?
Из всего класса он был, наверное, мне самым близким. Особенно сыграл в этом роль предыдущий учебный год. Повторюсь, что с ним можно было легко и непринужденно общаться, а когда я уставала даже от этого, он спокойно молчал, не нарушая мой покой. Всегда поднимал мне настроение и старался развеселить. Я раньше думала, что он тот еще подлиза, но в десятом классе окончательно убедилась, что Мишка по-настоящему добрый и искренне желает всем счастья. В какой-то степени меня это восхищало. Но больше – удивляло, если честно.
Я бы сказала, что он идеальный сосед по парте, но не могу, ибо списывать у него нельзя было, так как он, как и я, относился к не самым умным ребяткам. Зато приятно было осознавать, что ты не один такой тупица. Да-а… Ничто так не успокаивало, как его кривая улыбка с шепотом: «Не парься, Лерка! У меня тоже двойка».
Очевидно, и ему было со мной сидеть не в тягость. Иначе он бы подсел к кому-то другому. И мне было приятно осознавать, что мы взаимно… наслаждались общением друг с другом, так сказать.
После получения всех учебников в библиотеке и устоявшегося расписания Сахарок позвонил мне, чтобы обсудить, кто какие учебники будет таскать. То был видеозвонок в скайпе уже вечером. Я пребывала в хорошем настроении (хотя по идее нужно было плакать – одиннадцатый класс все-таки!) и с веселой рожицей на лице нажала на кнопку ответа, ткнув шутливо кулаком в вебку и крикнув:
– Хай, брателло!
Сахар поймал нотку задора и тоже протянул кулак мне навстречу, улыбнулся во все тридцать два зуба и дружелюбно выдал:
– Приветик!
– Пыщ пыщ! – крутила я головой, нараспев крича слова и крутясь на стуле. – Чего желаем, Сахарный чувак?
– Да я, вообще-то, хотел обсудить, – на той же веселой ноте отвечали мне, – кто какие учебники возьмет завтра.
– УУУ! Нифига ты продуманный! – состояние бешенства не покидало меня.
– А то! Ты чего такая веселая? – улыбался мой собеседник, глядя, как я танцую головой, на которой красовалась какая-то странная прича, напоминавшая пальму, точнее, ее верхушку.
В ответ я только издала непонятный возглас, смешавший в себя поросячий хрюк и коровье мычание.
По ту сторону экрана послышался смех. Я немного пришла в себя, поняв, что смех этот не принадлежит моему Сахарку. Черт возьми, там был кто-то еще!
Такое состояние, как смущение, мне, собственно говоря, почти не свойственно, а потому я просто сама начала ржать над своим же позором перед посторонним человеком.
– Так ты не один, что ли, придурок? – стуча кулаком по столу от смеха, спросила я.
– Нет, прости, – успокаиваясь, отвечал Мишка.
– Вот ты подстава! – Представляю, какой наркоманкой я выглядела в глазах того человека тогда. Сахар-то свой парень, не страшно.
– Извини, – искренне испугался парнишка, отчего я пришла в некий восторг и реальное удивление.
– Мишка, ты няшка! Прям потискать тебя хочется! – саркастически смеялась я, а он как-то странно улыбнулся в ответ.
Представляю, что там подумали родители Мишки, или другие родственники, или кто бы там ни был.
Этот «кто бы там ни был» поднялся с кровати, и за Сахарной головой я увидела высокую фигуру в черной расстегнутой мастерке. Парень беззвучно смеялся, и мне почему-то стало приятно, что я кого-то рассмешила. Может, мне клоуном стать? Как раз можно по поводу ЕГЭ не париться сильно.
Незнакомец слегка покачал головой, закусил костяшку на пальце и тихо хриплым голосом, в котором еще чувствовался смех, сказал Сахарку:
– Клевая у тебя соседка по парте.
Мишка тихо поддакнул, а у меня настроение поднялось еще выше прежнего.
– Ахтунг! – крикнула я незнакомцу, изменив интонацию на грозную, мужскую. – Спасибо, брат! Соседке приятно!
Он повернулся наконец в мою сторону и подошел к компьютеру Мишки. А когда наклонился, я чуть не упала со стула. Смех как ветром сдуло. Мои глаза стали размером с пять рублей, заливисто смеявшийся до этого рот испуганно заткнулся и все тело словно оцепенело. По ту сторону экрана на меня смотрело нагло влезшее, ехидно улыбающееся и слишком знакомое лицо Глеба Островского. Того самого нахального нападающего с гениальными способностями, уже десятиклассника.
Парень оценивающе рассмотрел мое удивленное лицо, «прекрасную» прическу и мешковатую домашнюю одежду, в которой я тогда была, издал непонятный мне смешок, а потом приложил два пальца к виску и, сгибая запястье, направил их в мою сторону. Такое якобы крутое приветствие. Но у меня, черт возьми, от этого жеста сердце застучало быстрее.
– Ну, здравствуй, соседка, – очень медленно и вкрадчиво прошептали его губы, а глаза чуть прищурились от улыбки.
От неожиданности произошедшего само собой вырвалось матерное слово. Нет, я вообще-то стараюсь не использовать нецензурную лексику, но, блин, все было как-то внезапно, и я случайно использовала одно нехорошее выражение.
Он закрыл глаза, опустил голову и снова начал глухо смеяться, потирая свой лоб. Я состроила удивленно-злобную гримасу и поглядела на Сахарка, мол, какого хрена у тебя в гостях этот перец! Он виновато, как мне показалось, улыбнулся, а я схватилась за голову, сжала губы и закрыла глаза, вспоминая, что они же оба ходят на секцию по футболу.
Потом поймала себя на мысли, что это все, в принципе, несвойственно мне! Да, будь там хоть кто, но не ОН, не Глеб, я бы продолжала смеяться и шутить в своем упоротом состоянии. Но… при этом парне на меня нахлынуло… смущение. И это чувство было мерзким.
А еще мне резко стало страшно. «Как я выгляжу? Не грязно ли у меня в комнате?» – эти и другие подобные вопросы пронеслись в моей чудесной головушке, что тут же удивило меня. Этот парень действовал на меня странно, заставляя стыдиться, бояться, смущаться. В голове крутились самые разнообразные мысли, одна сбивая другую. Я реально почувствовала, что противоречу себе! Как будто моя личность разделилась на две: одна из них хотела показать меня во всей красе перед Островским, другая – возмущалась и пыталась вести себя непринужденно.
Нервно пролистав дневник, я пробубнила, что возьму завтра с собой алгебру и литературу.
– Ок, – снова улыбнулся мешок позитива, однако на этот раз, как мне показалось, не весело, а даже немного грустно. – Тогда я возьму биологию и русский.
– Договорились, – насупившись, промямлила я. – До завтра, Мишк.
– Пока, Лер!
– Пока-пока, соседка, – услышала я хрипловатый голос Глеба перед тем, как отключиться.
Почему-то было стремно. Покусав немного валявшийся рядом карандаш, я плюхнулась на кровать лицом в подушку. Покрутилась немного, думая обо всем и в то же время ни о чем. Переваривала короткий разговор в скайпе и свое глупое поведение. Все еще пыталась понять, почему же мне стало так неловко и страшно, когда я увидела Глеба. Вспоминала его лицо и улыбку, поняла, что впервые увидела его так близко, что он впервые поговорил со мной. В животе сильнее начало то ли ныть, то ли плясать, а меня это раздражало.
Я проклинала тот день и свое поведение. Хотя потом я узнала, что именно из-за всего этого Глеб стал обращать на меня внимание.