Глава 8
Команда корабля, прибывшего, чтобы доставить меня в Хризантему, была укомплектована излишними. После стыковки они беспорядочной толпой высыпали из шлюза, их сумбурные голоса разносились по доку.
– …так это и есть крепость Эмпиреанов…
– …жизнь мечтал посмотреть, на что это похоже…
Меня дернули за руку. Дония. Она взглянула мне в глаза, и во мне образовалась странная пустота. Вполне возможно, что мы виделись с ней в последний раз. По крайней мере, это – последние минуты, когда я могу оставаться самой собой. Едва я попаду в поле зрения команды звездолета, как стану Сидонией Эмпиреан.
– Если бы мне нужно было выбрать кого-нибудь на свою роль, – прошептала Дония, – то из всей Вселенной я выбрала бы тебя, Немезида.
Перед моим отлетом она всю себя посвятила тому, чтобы сделать меня настоящей грандессой, вкладывая в наше предприятие даже больше сил, чем ее мать. Теперь мои волосы были цвета черного шоколада, а кожа приобрела теплый бронзовый оттенок. Сидония выбрала мне изящно изогнутые темные брови, длинные матово-черные ресницы были имплантированы в веки моих новых зеленых глаз. Она выдала мне уйму советов, как лучше сыграть роль наследницы Эмпиреанов. Долгими вечерами рассказывала мне все, что только могла припомнить о знатных отпрысках, с которыми общалась на галактических форумах, на случай, если я повстречаюсь с кем-либо из них в Хризантеме.
И я так и не тронула горбинку на носу.
– Ты до того красива, что дух захватывает. – Дония обхватила мое лицо ладонями, но в глазах ее застыла тревога. – Умоляю тебя, вернись.
Я накрыла ладони Сидонии своими. Она была единственным на свете существом, понимавшим мою суть.
– Вернусь.
Голоса приблизились, и мы отшатнулись друг от друга. Появилась матриарх со свитой из челяди. Провожала меня она одна, сенатор уже успел наскоро попрощаться со мной.
– Пойдем, Сидония, – матриарх взяла меня под руку.
Она давно уже называла меня так наедине, чтобы я привыкла. Однако я не была столь беспечна, как ей казалось, а имя прозвучало неестественно в присутствии законной его владелицы. Я последний раз оглянулась на Донию, прежде чем матриарх увела меня прочь.
– Не забывай, что я говорила тебе об излишних, – шепнула она мне на ухо.
– Не забуду.
Не все излишние были похожи на Сутеру, чью смерть мы списали на несчастный случай в вольере с животными. Капсула с телом гувернантки была отправлена к ближайшей звезде – матриарх помнила, что женщина хотела бы быть похороненной по гелионическому обряду. Излишние не были похожи и на семейного доктора Эмпиреанов Изаруса. И Сутера, и Изарус были преданы имперской системе, чьей частью стали, заслужив в ней себе места. Они верой и правдой служили Эмпиреанам, удостоившись приставок «ню» и «нан», означавших почетную принадлежность к слугам семьи, соответственно – женщинам и мужчинам.
Излишним же на корабле за их службу платили. Они хранили верность не роду Эмпиреанов, а деньгам, которые получали от них за свои услуги. Поэтому их называли «наемными работниками». Именно они должны были сопроводить меня ко двору.
– Самая мощная техника, Немезида, находится в руках грандства, – объяснила мне матриарх на прошлой неделе. – У нас есть звездолеты и планетарное оружие, поэтому мы – настоящее правительство, объединяющее звездные системы. Мы – это империя.
Я знала, что большая часть обитаемых планет не слишком-то подходит для гуманоидов. Лишь малая их часть находилась на самообеспечении, остальным же требовались внешние ресурсы, доставка которых контролировалась грандством, как и нужная для этого техника. Чтобы выжить, излишние вынуждены были наниматься на работу к грандам.
Люди замолчали, едва мы с матриархом вошли в коридор. Разрозненные группки наемных работников уставились на нас так, словно мы были сказочными персонажами. Я, в свою очередь, во все глаза смотрела на них.
Все они, кроме самых молодых, как и Сутера ню Эмпиреан, демонстрировали разнообразные физические дефекты, вызванные условиями жизни на планетах и воздействием нефильтрованного солнечного света: пятна на коже, складки, именуемые морщинами, отвратительный избыток или такой недостаток плоти, что явственно проступали кости. У всех наемников на головах были тонзуры: выбритые круги на самой макушке, обрамленные волосами, будто короной. Выглядело это довольно забавно, особенно у длинноволосых женщин, многие из которых заплетали косы и укладывали их вкруг искусственной лысины.
Тонзура была обязательным требованием для желающих наняться на службу к имперским грандам. Она означала, что человек обратился в веру благородных, гелионизм, ну или, по крайней мере, сделал вид. Тем, кого нанимали на работу, на тонзуру наносили татуировку с печатью хозяина, так называемую сигиллу, которая сохранялась до конца действия контракта.
Нечто в их взглядах на нас говорило мне, что эти люди не испытывают к нам ни малейшей привязанности. Под давлением технологической монополии грандства они вынуждены были отказаться от привычной жизни, принять чужую религию и служить, чтобы выжить. Я напомнила себе, что все эти люди были просканированы на наличие сепаратистских наклонностей и не представляют опасности. Сепаратистами называли жителей тех планет, которые полагали, что им лучше освободиться от власти империи, и выступали против запрета на образование. Сепаратизм являлся государственной изменой, и никого, обладающего подобными настроениями, к наследнице рода Эмпиреан и близко бы не подпустили.
Тем не менее команда не поклонилась нам и не опустилась на колени. Они стояли и молча смотрели, пока матриарх, в свою очередь, осматривала их. Кое-кто с тревогой покосился на челядь, несущую мои вещи. К челяди излишние вообще относились крайне неприязненно.
– Приветствую всех и рада вас видеть. Продемонстрируйте мне свои сигиллы. – Матриарх благосклонно, хотя и несколько натянуто улыбнулась. – Пожалуйста, – добавила она после некоторой заминки.
Похоже, это слово далось ей нелегко. В своей крепости ей никогда и никого не приходилось просить.
Излишние наклонили татуированные головы с печатью Эмпиреанов: солнце, встающее из-за горизонта планеты. Я заметила, что многие стиснули при этом кулаки и сжали челюсти. Пока матриарх проверяла сигиллы, некоторые из работников переглянулись. По спине у меня пробежал холодок. Отчетливо повеяло возмущением.
Раньше я немало удивлялась тому, что матриарх наняла излишних в качестве моего эскорта в Хризантему. Это были ненужные хлопоты, на мой взгляд. В конце концов, живые люди вообще не требовались. Компьютеры сами прекрасно управлялись с кораблем и навигацией, они могли даже починить звездолет и самих себя. Компьютеры и роботы использовались для войн, для создания новых лекарств, для всего на свете. Вот почему людям не требовалось знать, как те работают и какие научные явления за этим стоят. Система давно перешла на самообеспечение.
– Мы используем труд наемных работников, Немезида, именно потому, что они опасны и дорого обходятся, – объяснила матриарх. – Власть над машинами принадлежит нам по праву. Власть над челядью естественна, если ты достаточно богат, чтобы позволить себе их купить. Но власть над излишними, над теми, чья преданность оплачена деньгами и кто служит тебе против своего желания и наклонностей… Это самая опасная и трудно предсказуемая власть из всех. Свита из наемников, сопровождающих тебя в Хризантему, будет лучшим свидетельством силы нашей семьи. Если ты явишься ко двору без них, то пойдет слушок, что мы не в состоянии себе их позволить или, что еще хуже, не в состоянии их контролировать. Как только тебя представят императору, ты сможешь их уволить…
Наконец, матриарх завершила осмотр.
– Благодарю вас. Уверена, все вы хорошо послужите моей дочери, – сказала она, потом обернулась ко мне и протянула руки. – Будь осмотрительна, дочь моя. Удачного тебе пути сквозь субпространство. И постарайся выжить.
Я опустилась на колени и прижала костяшки ее пальцев к своим щекам.
– Постараюсь… – ответила я и запнулась, не в состоянии выговорить чуждое слово. – …матушка, – добавила напоследок.
На долю секунды мои зрачки встретились с острым взглядом матриарха. Наш заговор пришел в движение. Затем мы церемонно простились друг с другом.
Наемники расступились, давая мне пройти на арендованный корабль. Приставленная ко мне челядь тащила за мной баулы с одеждой и прочим, что могло понадобиться Сидонии Эмпиреан во время путешествия и пребывания в Хризантеме. Если бы не мой обостренный слух, я вряд ли расслышала бы фразы, которыми обменялись излишние после того, как шлюз был задраен.
– Какое суровое прощание, – сказал один. – Не похоже, что она будет сильно скучать по дочке.
– Я же говорил тебе, что голубая кровь холодна, – ответил второй. – После нескольких веков генных модификаций они разучились чувствовать, как нормальные люди.
Я ничем не выдала, что слышала их диалог, хотя слова едва не вызвали у меня улыбку. Что удивительно, учитывая факт отсутствия чувства юмора. Самое же смешное заключалось в том, что эти существа даже не представляли, до какой степени холодна и генномодифицирована я на самом деле.
Теперь у меня было только две цели в жизни: обмануть весь свет, убедив его, что я – Сидония, и не умереть при этом.