Дырявое ведро. Стихи. Время (Яна Солякова)

Подарок

Время

Не назначайте мне встречу

завтра в четыре или

на пятницу, в полседьмого, —

не расставляйте сети.

Возможно, я завтра в четыре

буду в своей квартире…

Или же я не останусь

там ни за что на свете…

Время само – безвредно,

само по себе – свободно,

как, ненароком, к обеду

шагнувшая в кухню кошка.

Как оно может меняться,

если всегда – сегодня?!

Если за ним не гоняться,

оно навредить не сможет.

На мелкие-мелкие клочья

порву я листочки с планом.

Уже смеётся мгновенье,

вечностью всё заполнив.

Меня вам не заморочить

часами. Ведь это странно

живое и вечное время

резать на мёртвые комья.

Вернусь, может быть, под вечер,

а, может быть, и пораньше…

Не назначайте мне встречу,

облавой меня не гоните!

Не назначайте мне встречу,

не принуждайте к фальши.

Меня окружает вечность…

А вы «к трём часам» хотите…

Башня

Башня из камешков и песка…

Только всё бережно сложится —

Снова волною смывает тоска

Со стен безмятежные рожицы.

Снова рушатся корабли

Кренятся мачты бумажные.

Крылья, оказывается, не смогли

Доставить послания важные…

И – снова – заново! Только уже

С меньшей надеждой и силою,

Строишь, на том же, что был, этаже,

Пишешь по озеру вилами.

Кажется, всё, что ты делаешь – прах…

Лишь воплотится – рассыплется…

Прибой, разрушающий башенку прав,

Жаль, что никак не насытится.

Но правы и те, кто наутро опять

В игры играют песочные,

Копают канавки, от волн охранять

Пытаются стены непрочные.

И снова слизывает прибой

Цветы и окурки, и прочее.

И снова в душе наступает покой…

Но заново строить не хочется.

Хочется просто смотреть в облака,

Есть бутерброд подтаявший,

Следить, как легко проплывают века,

Как светится день наступающий.

Всё сбывается

Сон-Трава

В мае, когда ещё снег не растаял

В тёмных овражках под старыми елями,

Нас, как щенят, погулять выпускали

В лес у костра, с беготнёй и с качелями.

Папа сиденья готовил из лапника,

Мама шуршала кульком с бутербродами.

Я из коры запускала кораблики

В луже лесной над тенями подводными.

Пахло «железкой» и шпалами сонными,

Дымом, корой, прошлогодними листьями.

Сверху, сквозь кроны, смотрело бездонное

Синее небо окошками чистыми.

И на проталинках, нежно-пушистая,

Ярко цвела Сон-Трава фиолетовым,

Шерстка светилась её серебристая,

Было тепло ей и ночью поэтому.

Мы осторожно цветочных детёнышей

Гладили, трогали лапки их мягкие.

Спящие, были они – как зверёныши,

Те, что постарше – как звёздочки яркие…

В город с собой увозили бесценные

Запахи, солнце, отсутствие времени…

Чтоб вспоминать за бетонными стенами

Взгляд Сон-Травы и костёр под деревьями.

«Исчезло свободное время. Остались кусочки, обрывки…»

Лето

Лето, лето – скорый поезд,

Теплый ветер у щеки…

Но не чувствуется скорость

У полуденной реки.

В воздухе висят стрекозы,

Сонно шелестит трава…

И в обещанные грозы

Вера теплится едва…

Остановка. Сон нескучный.

Роскошь солнечной жары.

Зонт с собой – на всякий случай…

Вечер… Птицы. Комары.

Лето, лето! Зверь зелёный,

Росчерк лёгкого стрижа…

Наблюдаем удивлённо,

Вслед пытаемся бежать.

Ловим в рамки фотографий,

Ищем в камушках следы,

Чертим бесполезный график

Острой щепкой у воды…

Останавливаем время —

Чертим щепочкой черту.

Отцвели давно сирени,

Но в календаре – цветут.

На песке напишем даты,

Сверим с нынешним числом.

Ну а лето… Стой! Куда ты?!

Лето ветром унесло.

Время не возвращается

Юность

Юность не беззащитна…

Нервы обнажены…

Но Юность на боль рассчитана,

Как борт на удар волны.

Мачты пускай поломаны,

Пусть в клочьях дрожат паруса —

Светло, огромными волнами

Плещутся небеса.

И чайки, по небу плавая,

Покажут дорогу к острову,

Где пахнет цветами и травами,

Где скалы вздымаются острые.

Где за камнями кинжальными

Откроется бухта нежная.

Растает с улыбкой прощальною

Смерть неизбежная.

Команда Корабль заплаканный

Почистит и мачты новые

Украсит цветными флагами

И мечтами рисковыми.

И, не дожидаясь вечера,

Сверкнув парусами снежными,

Корабль поплывёт доверчиво

По зыбкому, по безбрежному…

Закат

Расцветает, сияет беспечный рассвет

И вино молодое играет в крови,

Соколёнок скорее взлететь норовит,

Солнце только встаёт… Невозможного – нет!

Полдень тень растворит у седых пирамид.

Время трещиной в камне проложит свой след.

И песок прошуршит струйкой прожитых лет…

Но светило могучее жарко горит!

И пускай меня насмерть загложет тоска,

Если он не прекрасней – роскошный закат!

И старинный коньяк в ожерелье из звёзд

Под беседу, которую юный дурак,

Даже если поймёт, то – ей-богу – не так…

Не увидит парящий над вечностью мост.

Невозможно вернуться

Невозможно вернуться. На чистом снегу

Остаётся цепочка неровных следов.

Шаг – и ты уж иной на ином берегу,

И твой день, словно холст, будет девственно нов.

Утром заново будешь картину писать,

Создавая себя и свой будущий путь,

И по-новому ляжет на листья роса,

Ты изменишься вновь до того, как уснуть.

Повторением кажется взгляд и «Пока!»,

Повторением мниться пустой разговор,

Но, меняясь, бесцельно плывут облака —

Вечно новый, обманно-привычный узор.

Снова книгу «впервые» нельзя прочитать.

И двухсотое «Здравствуй!» иначе звучит.

Выцветает, когда-то живая, мечта,

Ценность приобретают иные ключи…

В неизбежности этой измены всего,

Где иллюзия – клятвы, гарантии – сон,

Остаётся гореть и костра своего

Самому не пугаться, когда в унисон

Чьё-то сердце ответным огнём полыхнёт,

И изменчивый танец, нежнее цветка,

Прикоснётся, закружит, сожжёт, унесёт…

Может быть – на века… Может быть – на века…

Как же скоро…

Утром только-только

Лепестки упали,

А на сердце горько,

И душа в печали.

Помнишь, яблок зелень

Вечность обещала?

Глянуть не успели —

Первый снег… Начало…

Только что был месяц,

Словно лучик, тонок,

По ступенькам лестниц —

Вверх да вниз – котёнок…

Смотришь: кот ленивый

С тусклыми глазами…

И созрели сливы…

И в руках вязанье…

Мяч

…И внутри всё звенело! Как новенький мяч —

От тропинок упругих отскакивал шаг!

Не боялась упасть, не ждала неудач,

И, как ласточка в небе, летела душа!

И немыслимо было спокойно пройти —

Только бег! Только птичий крылатый вираж!

По заборам и крышам лежали пути,

Через лужу – на дуб, с гаража на гараж…

В теле птицы и зверя, не зная забот,

Убегала, смеялась, ревела, жила.

Прожигалась бездонная вечность за год.

Утром – целая жизнь на пороге ждала.

И в ушах до сих пор сохраняется звук —

Этот круглый, резиновый, звонкий удар!

Словно сердце летит, вырываясь из рук,

И стучит по асфальту весеннему шар.

Нет никакого времени!

Нет никакого времени. Нет никакого завтра.

Просто лишь изменения, тени, движения стрелок.

Мысли в цепочки выстраивает умный наивный автор…

Четвёртое измерение – лучшая из подделок!

Мгновение – это вечность, вечность без перерыва…

Вечное настоящее – только оно реально.

Текучее, изменяющееся, падающее с обрыва,

Тасующее события каскадами карт игральных…

Движения света и тени нам предлагают видимость

Вектора, продолжения, длительности полёта…

Иллюзию принимаем мы, видимо, за действительность…

Боимся остаться без времени, не можем без точки отсчёта.

Сейчас – никогда не исчезнет, не сдвинется, не растает.

Но скажем кому-то: «Полпятого», «Пятнадцатого апреля»…

Нет никакого времени. И не было. И не станет.

Насколько бы ни менялись мы, насколько бы ни старели.

Ночные поезда

Сквозь чёрные ночи и синие ночи

За скрытыми мраком лесами, холмами

Проходят, проходят составы… Грохочут,

Невидимые за ночными домами.

Доносят ветра затихающий рокот

И гул, словно моря далёкого голос.

За полем, за лесом, за небом дорога.

О рельсы Луна пополам раскололась,

И вытекло время из полного круга.

Уходит состав в безвозвратные дали.

Возможно, мы там повстречаем друг друга,

Но только не те, и не как ожидали.

Хранят фотографии память и лица.

И чай на столе, и рябина у дома…

Но поезда нет, чтоб на нём возвратиться.

Ты дальше и дальше, и скорость огромна.

И пусть неподвижны и тихи деревья,

Ночами ты слышишь: грохочут составы.

Бегут огоньками сквозь сны и деревни,

Качаются вслед придорожные травы.

Плацкарт, боковушка, лесная поляна —

Не важно – уходит невидимый поезд.

Колёса стучат и стучат непрестанно,

О прошлом покинутом не беспокоясь.

Ночь

Любимое время суток, пожалуй, – ночь,

Время, когда никуда не нужно спешить,

Оно почти бесконечно, летящее прочь,

Оно, наконец, безраздельно мне принадлежит.

Все, кто моим временем

Днём завладеть хотят,

Все, кто время меряют,

Завели будильники – спят.

Только очень страшно

Шумят в окне тополя,

В чёрное пространство

Преобразовалась Земля.

Гул идёт по кронам

Чёрным эхом – через щели – в окно,

Тополям огромным

Есть я или нет – всё равно.

Небо опускается

Прямо к самой бывшей Земле,

Звёзды отражаются

Углями в остывшей золе,

Хаос в окнах бесится,

Стёкла в лунных брызгах дрожат,

Огненные месяцы

На лице кошачьем лежат.

Лампочка качается,

Золотой хранит свет.

Пусть хоть что случается,

Но, зато, оков – нет.

Миг

Радость моя прорастает из прошлого,

Усики тянет светло и доверчиво…

Если с утра было много хорошего,

Тянется радость до самого вечера…

Миг – это вздор! Этак время не выследить…

Миг не несёт в себе качество времени.

Необратимость смертельного выстрела

В нём как черта рокового решения…

Вдох твой и выдох – по разные стороны

Этого мига, что есть «настоящее»…

Словно минуты на части разорваны —

В клетке бессмысленной – чудо летящее.

Прошлое… Видишь? Оно продолжается!

В памяти, в нервах… Да что там! – в реальности!

Если всю жизнь Музыкант занимается,

Прошлое – в пальцах и в нужной тональности.

Жизнь для дороги – в её продолжении.

В будущем – бездна пространства для этого.

Море идей и фантазий кружение…

И тишина там стоит предрассветная…

Где-то ошиблись мы в нужных понятиях…

Договорное и просто удобное

Стали считать чем-то вроде заклятия,

Мир объясняя застывшими догмами.

Мы с киноплёнкою Жизнь перепутали:

Думаем, можем разрезать, где хочется,

Кадрами делим её и минутами:

Время несчастное в ужасе корчится.

Неуловимое ловим старательно…

Что-то такое, конечно, мы меряем!

Чертим круги, отмечаем внимательно…

Мыслим полёт не полётом, а перьями…

Из детства

Лай издалека… Синяя река…

И велосипед, пыльный след от шин…

И дорога так весело-легка —

Как по облакам едем да бежим.

До сих пор во сне этот лёгкий бег,

В затяжной прыжок переходит вдруг,

В затяжной полёт над разливом рек —

И взлететь легко сильным взмахом рук.

Лай издалека. И по сердцу – гул.

И в душе – простор, и дорога вдаль…

Словно бы опять в облака шагнул…

Синяя река, лёгкая печаль.

Помнишь наяву, знаешь, как летать…

Облака тебе – тропы, корабли…

Только что-то стал чаще уставать…

Может, реже лай слышится вдали?..

Заповедный Мир

Как-то бы бежать и травы не мять…

Вот ещё чуть-чуть, и смогу понять…

Как-то бы лететь, прыгнуть высоко,

Как-то бы достать светлых облаков…

Заповедный Мир рядом, за углом,

За соседним днём или за стеной.

Мчишься, как и там, мчишься под уклон —

Только не летишь как орёл степной.

Помнишь, как лететь. Знаешь, как летать…

И в ушах шумит ветром высота.

Вот ещё чуть-чуть… Только – не достать.

Падает листва с желтого куста.

А во сне – июнь, и сирень цветёт,

И зелёный день расправляет лист,

Там обычный бег падает в полёт,

И не трудно вверх и не страшно вниз.

Как-то бы чуть-чуть… Как-то – не во сне,

Вспомнить наяву, отрастить крыло…

И упасть дождём первым по весне,

Чтобы прорасти снова повезло.

Карагай

Нам лет по десять,

мы легки, как птицы,

наш бег – не бег, наш бег – почти полёт.

Домой – лишь на минуту, чтоб напиться —

нас солнце, речка, нас осока ждёт.

Нас тёти Клавина собака ждёт у будки

и глина на высоких берегах.

Доверчиво сияют незабудки

и часики в тени высоких трав.

У Карагайки дно – в песчаных волнах,

а в ледяной воде снуют мальки…

Ветров и листьев, птиц и солнца полны

вокруг – деревьев замерли полки.

Огромный тополь, проигравший ветру,

лежал в крапиве, покоряясь судьбе.

Могучие вздымались в небо ветви,

притягивая, как магнит, к себе.

Сперва – на четвереньках, понемножку,

Вмиг осмелев, качаясь, – на ногах

прошли по веткам, словно по дорожкам,

с восторгом перемешивая страх.

И тополь стал теперь уже не тополь —

он стал – табун летящих лошадей…

В ушах звучал победный гулкий топот

по древним плитам старых площадей.

Качались ветви – мы взмывали в небо,

и вырастали крылья за спиной…

Но, всё же, день, каким бы долгим не был,

с закатом уводил нас всех домой.

Сон оглушал, сбивал нас с ног и с крыльев

задолго до дивана – за столом…

К постели мы на мягких волнах плыли…

Нас кто-то нёс?.. Не помнили о том…

Во сне ещё бежали и летели,

ныряли в Обву, падали в песок…

Мы жили ровно так, как мы хотели,

не отклоняясь ни на волосок.

Вы думаете, радость прекратится?

Нет! Радость длится, длится, длится… длится… длится…

Фотоальбомы

В детстве – некуда ещё возвращаться,

И каждый день – как праздник, или война.

Всё заново! Нечему повторяться,

И песня каждой травинки слышна.

В юности, от любви нахлынувшей,

Сердце у горла забьётся птицей.

Пробует крылья, с обрыва ринувшись

Юность… Не думает возвратиться.

Но вот уж букет из прекрасно прожитых

Дней в шкатулке хранится, прячется…

В фотоальбоме с обложкой кожаной,

Рядом со старым мячиком.

А жизнь-то! Жизнь! Всё сияет красками,

Пылает солнечными восходами,

И приключениями опасными

Манит, и странами, и походами.

И люди, что внутри – как вселенные

Зовут в миры совсем незнакомые…

Неповторимые мчатся мгновения…

А мы всё дома… С фотоальбомами…

Белая Гора

Для Бога везде – храм,

Для Бога везде – дом,

Открыт дождям и ветрам,

Как дерево – каждым листом,

В медовом запахе трав,

В летящем свисте стрижей —

Почти осязаемо – прав,

Почти абсолютен в душе.

Он в воздухе растворён —

Ну как Его не вдохнуть?

Он птицами окрылён,

Он – путник, и Он же – путь.

Огромное небо плывёт,

Раскачивая леса…

Что шаг теперь, что полёт,

Что воздух, что небеса —

Ей-богу, разницы нет…

Цветок до небес достаёт,

И в каждой травинке свет

Осанну поёт…

Рябина

По весне, всё заново начиная,

Расправляет лист за листом рябина.

Серебрятся инеем ночи мая,

И пригорки травкой топорщат спины.

Всё рябина заново начинает.

Улетевших листьев, опавших ягод

Сказочную роскошь не вспоминает:

Мало ли, что было да сплыло за год!

Всё, что было нажито – потеряла.

Но успела заново отогреться.

Доверяет снова, как доверяла,

Радуется солнцу и тратит сердце.