Три Фёдора
Глава первая
Фёдор ехал в город, в котором он не бывал целых двадцать лет. В этом городе он родился, учился и вырос. Но потом, по окончании школы, Фёдор уехал. Уехал в Ленинград – продолжать обучение. Тогда Петербург назывался ещё Ленинградом…
Фёдор обошёл почти все питерские вузы: Политех, Техноложку, два электротехнических – Ульянова-Ленина и Бонч-Бруевича. Побывал также и в Железнодорожном. Фёдор, к тому же, окончил художественную школу в своём городке. Он мечтал поступить в Мухинское училище. Но требования там к поступающим были слишком высокими. Поступали туда люди, которые окончили специализированную школу при училище или окончившие средние специальные учебные заведения.
Но больше всего Фёдору понравилась Академия художеств. Требования на архитектурный факультет, куда он и хотел, вполне соответствовали его знаниям. К тому же он себя там почувствовал очень уютно. Туда он и подал документы, и там он впоследствии успешно сдал вступительные экзамены. Студенческие годы его выпали на времена перестройки. А тогда специалисты были никому не нужны. Предприятия закрывались, и работы не было. В стране царил бум строительства. Люди, долгие годы мечтавшие о человеческом жилье, получили свободу строить собственное жилье. Строили везде, где только можно. Старые законы формально действовали, но к ним уже никто не относился так серьёзно, как раньше. А законы были разные… Бывало, что на всю страну транслировали судебный процесс над человеком, построившим собственными руками для своей многодетной семьи двухэтажный дом, что по закону было запрещено. Не мог никто в то время строить для себя второй этаж. Поступив на архитектурный факультет, Фёдор стал понимать, почему большая часть домов в Ленинградской области имеет высокую крышу, которая проходит от второго этажа к первому. Дело в том, что это уже считалось мансардой, и было разрешено по закону. Мансарда не считалась вторым этажом.
Но даже в такой период, когда кругом строились новые частные дома, архитекторы, чертежи и расчёты были никому не нужны. Люди покупали уже готовые финские проекты, где были описаны чертежи и технологии строительства. Нужны были, в основном, рабочие руки. В рабочие бригады и прошлось податься Фёдору. Он – будущий архитектор с дипломом – стал простым рабочим. В бригаде он познакомился с двумя ребятами – Владимиром и Алексеем. Оказалось, что и они, окончив институты и не найдя работы по специальности, подались в рабочие. Так он и остался в Петербурге… Там он впоследствии и начал строить карьеру…
Но в родной городок он не возвращался ещё и потому, что там его никто не ждал. Родители переехали к старшему сыну, у которого на тот момент родилась двойня. Родной дом поэтому был продан. А на каникулы и, позднее, в отпуск Фёдор приезжал к брату. Он любил проводить время с детьми брата. Да и дети любили, когда дядя Фёдор к ним приезжал. Он любил рассказывать им сказки перед сном. А дети любили их слушать. Бывало, что Фёдор так увлекался, что родители заходили в детскую комнату и напоминали, что детям уже давно пора спать. Жизнь его складывалась хорошо: Фёдор со временем построил неплохую карьеру, многого добился. Разве что женат не был…
Фёдор возвращался в городок не навсегда. В социальной сети он случайно обнаружил приглашение на празднование двадцатилетия окончания школы. Он целых двадцать лет не видел этих людей, поэтому, не раздумывая, решил ехать.
До городка он доехал на собственной машине. За эти двадцать лет он остался в строительном бизнесе. Только теперь уже у него была собственная фирма. Но с Владимиром и Алексеем он не расстался. Фирму они основали вместе…
Родной городок Фёдор нашёл в более-менее опрятном виде. Он остановился в гостинице, которая была построена «внизу». Фёдор с детства помнил, как жители делили городок на две части: верх – районы, находящиеся на возвышенности, и низ – площадь под возвышенностью. В детстве Фёдор катался на санках с этой возвышенности, но теперь ему бы уже не удалось покататься: в городе несколько лет назад проложили коммуникации, а потому возвышенность частично сравнялась. Снизу ещё сохранились старые дореволюционные постройки. Но на их фоне гостиница отличалась не сильно: кирпичный завод, когда-то закрытый, был восстановлен, и гостиница была построена из красного кирпича, как и большинство зданий в городке.
Фёдор устроился в гостинице. Машину он оставил на гостиничной стоянке. Он сразу отправился к дому, где родился и вырос. Дорога проходила через парк. Разбитый до революции парк и сегодня выглядел чудесно. От центра парка отходили двенадцать аллей, среди которых была одна главная. По главной аллее можно было пройти к пруду. Туда люди ходили отдыхать и купаться. Пруд был тоже необычный. Он считался резервным водоёмом для электростанции, имел круглую форму, а посередине островок. На островок можно было попасть, пройдя по мосту или вплавь. Он всегда пользовался большой популярностью среди отдыхающих. Росли на нём и деревья: клёны и плакучие ивы, ветви которых свисали почти до самой воды. Ещё мальчишкой он, бывало, ловил рыбу вокруг этих ив. Рыбы здесь скапливалось много…
Правда, сейчас, когда Фёдор шёл по главной аллее, ему бросилось в глаза, что в парке стало меньше цветов. В его школьные годы вдоль всей аллеи росли цветы: розы, пионы, сирень… Много было цветов, названия которых Фёдор даже и не знал. А сейчас практически нет. Когда-то в центре парка был круглый бассейн с золотыми рыбками. Вокруг него стояли скамеечки. А в центре на отдыхающих смотрел фонтан в форме вращающегося петушка. Вся атмосфера вокруг наполнялась чудесным ароматом чайных роз, тюльпанов, пионов и ночных фиалок… Здесь же находился летний кинотеатр. Сцена была, конечно, закрытая, но для маленького Федьки и его друзей это не было преградой. Они залезали на деревья, которые росли вокруг этого кинотеатра, и смотрели фильм. Неподалёку от кинотеатра находилась спортивная площадка: баскетбольная, волейбольная; стояли турники, у которых тоже собирался народ… Перед кинотеатром молодёжь танцевала на танцплощадке. За полчаса до начала киносеанса играл духовой оркестр. Молодые люди танцевали, а пожилые, сидящие на скамейках, на это смотрели. Спортивная молодёжь собиралась у турников. Ребята беседовали и показывали иногда своё мастерство. Чаще всего «крутили солнце». Федька тоже как-то пытался, но совершить полный оборот у него почему-то никогда не получалось.
Фёдор шёл по аллее и вспоминал своё детство, своих родителей, деда… Дед никогда не говорил о войне. Каждый раз, когда юный Фёдор спрашивал у деда, как тот воевал, он слышал один ответ: не за награды воевали – Родину защищали. Не отвечал дед даже отцу Фёдора, своему сыну. Даже орденов дед никогда не надевал. Хотя он был награждён и орденом Красной звезды, и орденом Отечественной войны… Много у него было медалей, но Фёдор не помнит того, чтобы дед их когда-либо надевал…
Когда Фёдор вступал в комсомол, то попросил у деда рекомендацию.
– Дед, а как ты в партию вступал? – спросил его тогда молодой Фёдор.
– Перед боем, из которого не было шансов выйти живым, замполит просил написать заявление…
– Но ты жив остался…
– Друг вытащил меня раненого, хоть и сам был ранен, – сказал дед и замолчал.
На другие вопросы он чаще отвечал коротко:
– То война была. Родину защищал.
Отдельно у деда лежали награды его отца – три георгиевских креста. Но когда Фёдор спрашивал про прадеда, то дед всё равно не отвечал – молчал… Когда деда уже не стало, Фёдор нашёл в его вещах тетрадь с записями. Из записей этих Фёдор понял, что прадед его был зажиточным кулаком. И когда пришли его раскулачивать, то прадед вложил деду пакет в руки и сказал: беги! И дед убежал. А когда посмотрел, что в пакете, то нашёл в нём георгиевские кресты… Прадеда вместе с женой осудили и переселили куда-то, откуда о них больше вестей не поступало. А дед стал беспризорником. Всё имущество его родителей было национализировано. Дед пристал к компании таких же, как и он, – детей раскулаченных родителей. Ребята ему подсказали, чтобы фамилию свою забыл навсегда, чтобы придумал себе какую-нибудь другую… А там грянул 33-й год. Год страшной голодовки и неурожая. В своих записях дед приводит один эпизод… Как раз в это время их компания хотела отобрать чемодан у одного мужчины. Схема была такая: дед просит у мужчины прикурить, и когда тот полезет в карман за спичками, выхватывает его чемодан и убегает. Дальше дед должен был бежать к углу вокзала, за которым прятался второй. Он ставил подножку, чтобы жертва упала, и вся компания быстро разбегалась. Как только дед подошёл и попросил у мужчины прикурить, тот остановился, внимательно оглядел деда и сказал: «Ты не закурить хочешь, ты чемодан мой вырвать намерен. Но только ничего у тебя не получится». И мужчина показал деду цепочку, которая шла от чемодана и была, подобно наручнику, закреплена на запястье. «Так что чемодан ты сможешь забрать только вместе с моей рукой, – продолжил мужчина, – а вот те, которые за углом, которые тебе помогают, у тех тоже ничего не выйдет. Потому что ты… – и в этот момент мужчина крепко схватил деда за руку, – Потому что ты пойдёшь со мной!». Дед крикнул своим: «Атас!», – и все разбежались. Тот мужчина повёл деда на завод. Завод тот назывался ремонтным. «Я не спрашиваю тебя, кто твои родители, потому что я догадываюсь… Но заниматься тем, чем ты занимался, не надо». Мужчина выписал деду направление в Рабфак и показал станки, которые были на том заводе… С тех пор дед стал рабочим человеком. Был учеником токаря, затем окончил Рабфак, а после стал руководить целым цехом. За два года до начала войны родился отец Фёдора. Дед ушёл воевать, а когда вернулся, то нашёл жену и сына в сарае – дом их был полностью разрушен…
Дед вернулся на завод, стал его восстанавливать. Деду дали «план». Как тогда говорили, план – это приличный земельный участок в пятнадцать соток. Они начали строить дом. Кирпича для строительства практически не было, поэтому строили из самана. О том, как строили, Фёдору рассказывал и отец: на участке готовилось место под замес самана – землю снимали до глины. Затем глину тоже выкапывали и добавляли в неё солому и конский навоз. Делалось всё это слоями, поливалось водой, а после этого перетаптывалось конскими ногами, чтобы глина, солома и конский навоз перемешались между собой. На следующее утро знакомые, друзья и родственники собирались делать саман. Всю эту перемешанную массу нужно было лопатами закладывать в форму и на лошадях отвозить к месту просушки. Этим занимались мужчины, пока женщины готовили еду. Обед был лёгкий, но сытный.
После него люди продолжали работать. Зато ужин был плотный и с выпивкой. Люди отдыхали и плотно ужинали. А после пели песни под гитару и гармошку. После того, как саман высыхал, из него можно было строить дом. Таким образом дед Фёдора и построил дом, где потом жил его отец да и сам Фёдор до того, как уехал в Ленинград. Коммуникации в то время ещё не были проведены, а потому ни водопровода, ни электричества в том доме не было. Дед построил во дворе бассейн, в котором собиралась дождевая вода. Электроэнергия была в дефиците, подвели её к дому гораздо позже, а потому освещали дом керосиновыми лампами. К моменту рождения Фёдора резервных водоёма было уже два. Была также и электроэнергия, но бассейны всё равно использовались. По вечерам прогретую дневным солнцем воду использовали для полива огорода. А огород был приличный – пятнадцать соток. В нём выращивалось всё, начиная от ягод, заканчивая овощами и фруктовыми деревьями. Всё требовало воды, всё требовало полива. Дед с отцом придумали полуавтоматический полив: проложили трубы от бассейна к огороду. Достаточно было открыть кран, и происходил полив грядок или деревьев.
Подрастал тем временем и Федька…
Глава вторая
Федька любил купаться в бассейне. С этим бассейном для него связана ещё одна важная в его жизни история. Через четыре дня после рождения Федьки у соседей тоже родился ребёнок – девочка. Её назвали Верой. Родители Фёдора были общительными и дружелюбными, а потому Федька и Верка познакомились чуть ли не с рождения. Соседи с дочкой часто заходили к родителям Фёдьки, и детям разрешали купаться в бассейне. Сохранилась даже фотография, где Фёдя и Вера нагишом стоят в бассейне. Они дружили, вместе росли, вместе бегали на пруд купаться.
Фёдор хорошо помнил, как Верка в один день пришла купаться в бассейн в майке. Федьку это удивило.
– Ты чего в майке лезешь, снять забыла? – засмеялся он.
– Ничего я не забыла! Бабушка мне сказала, что девочке неприлично без купальника купаться при мужчинах и мальчиках.
– Чего это тебе неприлично?
– А то, что у меня груди растут!
Федька недоверчиво посмотрел на неё.
– С чего ты взяла, что они у тебя растут? Какие были, такие и есть, – сказал он, осмотрев грудную клетку Верки.
– А вот, потрогай!
Она подняла маечку, выставила ему грудь. Федька прикоснулся, и то ли ему стыдно стало, то ли что-то другое, но он быстро отдёрнул руку. Под пальчиками он почувствовал что-то нежное и тёплое, но при этом плотное. То же самое он почувствовал недавно, когда на чердаке обнаружил воробьиное гнездо. Он залез туда рукой и нащупал там маленького ещё не оперённого птенчика. То же самое он почувствовал, прикасаясь к Веркиной груди. Он одёрнул руку и смущённо опустил глаза.
– Ну что? Убедился? – заулыбалась Верка.
Федька незаметно левой рукой потрогал свою грудь, но ничего не почувствовал. Наверное, бабушка была права. С того дня Федька стал внимательнее смотреть на свою подругу. А Верка маечку надевала только, когда шла на пруд. В бассейне она по-прежнему купалась в одних трусах. Федьке было стыдно и неудобно смотреть, но он молчал и смотрел с интересом. Он пытался смотреть не прямо, а искоса. А Верка как будто не замечала, как будто так оно и должно быть.
Они дружили с Веркой, хотя частенько дрались. Учились вместе в одном классе и даже сидели за одной партой. Время шло, они становились всё старше. Однажды Верка спросила Федю:
– Федька, скажи, а как вы на девчонок смотрите? Какая вам нравится, а какая не нравится? На что вы смотрите?
Фёдор застеснялся и не смог ничего ответить. Потому что после того, как он в первый раз дотронулся до её груди, она ему только и нравилась. На неё он только и смотрел, а других не замечал. Не существовало для него другой девчонки, кроме Верки.
В пятом классе Верка начала быстро расти и развиваться. По росту она даже Федьку обогнала. Федя старался есть побольше, даже придумал для себя упражнение: привязав гантели к ногам, он цеплялся за турник, но помогало это мало. Однажды Верка увидела, как он висит на турнике:
– А ты попробуй за шею подцепись, шею, может быть, вытянешь, – засмеялась она.
Федька обиделся, но промолчал, ничего не сказал. Ему очень хотелось быть хотя бы вровень с Веркой. А она уже была почти на голову выше его. Она часто становилась задумчивой, начинала его спрашивать о том, как смотрят парни на девушек. Федька понял, что она попросту влюбилась. Он узнал, что это был Виктор – парень гораздо старше Федьки, сильнее его и выше. Учился он классом старше, чем они с Веркой. Но учился он неважно, дважды оставался на второй год. Поэтому практически на три года был старше Федьки и Верки. А потому сильно отличался от Федьки. Почему Верка в него влюбилась? Федя думал и решил – потому что тот был красив. И хотя Федька по праву считал его неумным, Виктор танцевал на вечерах и на танцплощадке перед началом киносеанса с девушками-десятиклассницами.
Верка с жадностью смотрела на него на этих вечерах. Она не спускала с него глаз, которые блестели, и в которых иногда появлялись слёзы. А Федька стоял в такие моменты рядом и вынужден был успокаивать её, в то время как сам был влюблён. Влюблён безответно. Он так ни разу и не сказал ей о своих чувствах, а она их не замечала и как подружке рассказывала ему о том, как тяжело ей, как Виктор в упор не хочет её замечать. Она просила Федьку подсказать, как бы ей его завлечь, как завладеть его вниманием. А что Федька мог ей ответить, когда он сам не знал, как сделать так, чтобы сама Верка обратила на него внимание. Федька надеялся признаться Верке на выпускном, но получилось так, что и Виктор там был. И не просто был, а танцевал с Веркой весь вечер… А Федька… А Федька был один весь вечер.
Домой он возвращался тоже один и увидел возле дома, как Верка целуется с Виктором, а его правая рука лежит на обнаженной Веркиной груди. Федька остановился и смотрел. Он видел, как Верка покраснела вся, но руку не убирала. Федька не знал, что делать. Он видел, что ей это нравится. Поэтому он постоял ещё немного, развернулся и, не оборачиваясь, ушёл домой. А на следующий день, получив аттестат, он уехал в Ленинград…
Он вышел из парка на улицу Ленина, чтобы пройти затем на Московскую, или, как её называли раньше, улицу Ворошилова… Он подходил к месту, где был дом деда и дом Веры. Что сейчас с ней – он не знал, потому что у него не было школьных друзей. А потому узнать было не у кого – с ней самой он не виделся ни разу с тех пор. От неё приходили письма, но он их, не читая, выбрасывал. Сам он ей никогда и ничего не писал. Она же, очевидно, брала адрес у его родителей.
Как она сейчас? Замужем, дети? Он подошёл к самому дому…
Он стоял напротив дома и видел – ничего за двадцать лет не изменилось. Всё тот же дом, всё тот же бассейн. Забор, правда, кое-где заменён. Бассейн тоже кое-где ремонтировался. Но дом остался прежним. Фёдор вспомнил, как отец рассказывал о строительстве этого дома: как люди месили саман, как отдыхали после тяжёлого рабочего дня.
Он взглянул на дом слева – дом, в котором когда-то жила Вера. Он тоже мало изменился. По крайней мере, он остался таким, каким он и был все эти годы в памяти Фёдора. Он посмотрел на бассейн, в котором они когда-то купались вместе с Веркой. Тогда казалось, что дружба их будет вечной, казалось, что нет прекрасней человека, чем она. Пускай они и ссорились частенько, и даже дрались, но всегда мирились. Всегда между ними было взаимопонимание до того момента, как Вера влюбилась в Виктора… Взгляд Фёдора остановился на калитке некогда его дома. На калитке висела небольшая табличка: «Продаётся. Цена договорная». Продаётся дом, где он родился, вырос и семнадцать лет жил. Что за хозяева живут здесь теперь? И почему хотят продать дом? Он ещё раз посмотрел на дом Веры. На нём такой таблички он не увидел. Очевидно, в нём тоже кто-то живёт…
От таких мыслей его отвлекла женщина, которая показалась возле калитки и спросила:
– Вы по объявлению?
Фёдор, не задумываясь, сказал:
– Да-да, по объявлению, здравствуйте!
– Здравствуйте, что же вы стоите, проходите.
Он прошёл на участок вслед за женщиной. Беседка. Та самая, которую ещё дед с отцом строили. Правда, теперь вместо тех скамеек, которые дед с отцом поставили, стоят пластмассовые кресла и металлический круглый стол. Она предложила присесть и начала рассказывать, что дом продаётся, потому что они с мужем решили переехать к сыну в Волгоград. Сын только закончил институт, получил хорошую престижную работу. Женился недавно, ребёнок родился, вот и переезжают помогать.
– Покупателей нынче мало. А те, которые приходят, предлагают слишком низкую цену. Нам даже квартиру однокомнатную не купить в Волгограде…
После подошёл мужчина – муж хозяйки. Вместе они начали рассказывать о доме. Сказали, среди прочего, что строили его очень грамотные люди. Они принялись рассказывать ему то, что Фёдор знал и так давным-давно: подвал из живого камня, бассейн…
Фёдор не слушал, что они ему говорили. Он смотрел на бассейн и вспоминал о детстве.
– Расскажите мне о соседях. Кто живёт здесь рядом? – прервал он мужчину.
– Справа там, – указали они, – живут пенсионеры. Спокойные люди, никаких конфликтов.
– А слева, – Фёдор указал на дом, в котором некогда жила семья Веры, – кто слева живёт? – повторил он, и голос его дрогнул. Фёдор не знал, чего он боялся: узнать, что она всё ещё там и живёт, или то, что её уже нет давно, что она уехала.
– В этом доме, – начала женщина, – живёт Вера Александровна, хорошая женщина, живёт с сыном. Федей звать… Вот, он учится на первом курсе в институте. Она учительница, в школе работает, очень спокойная и вежливая женщина. Часто приходит к нам в гости, сидит, как и вы, в этом кресле… Всегда в одном и том же кресле, кстати…
Фёдор заметил, что сидит он напротив бассейна, в котором они купались. Неужели она? Быть того не может. Ведь он же видел, как она целовалась, как тот молодой человек, Виктор, обнимал её… Неужели это она?
Хозяева продолжали что-то рассказывать ему, расхваливая дом, но Фёдор думал о другом.
– Вы хотите однокомнатную квартиру? – вдруг сказал он, вновь перебив хозяев, – позвоните сейчас вашему сыну, и пусть он узнает, сколько стоит в его районе такая квартира. Я вам заплачу за этот дом, как за однокомнатную квартиру, и ещё добавлю денег при одном условии: если вы сегодня, взяв свои личные вещи, освободите этот дом.
Мужчина и женщина переглянулись и уставились на Фёдора.
– Молодой человек, не шутите, пожалуйста. Здесь дома очень дешёвые. Гораздо дешевле, чем однокомнатная квартира в Волгограде, в том районе, в котором находится квартира сына, – медленно произнёс мужчина.
– Я не шучу. Звоните сейчас, пусть вам сын скажет, сколько стоит в его районе однокомнатная квартира. А я пока похожу по саду, – сказал Фёдор, поднялся и пошёл.
Всё вокруг было ему знакомо, ведь здесь он прожил семнадцать лет. Даже грушевое дерево, мимо которого он прошёл, было посажено им и его отцом. Проходя мимо яблони, он остановился:
– Здравствуй, милая, вот я и приехал, – произнёс он.
Он ещё походил, полюбовался. Ему было здесь хорошо и на душе было спокойно. Все эти двадцать лет он жил в динамике, постоянно в пути, всё время в работе.
Он присел на скамеечку в тени. Изредка он поглядывал на соседский дом, надеясь вдруг увидеть её. Но там никого не было…
Он слышал, как мужчина разговаривал по телефону. Когда тот закончил разговор, Фёдор направился к ним. Мужчина сказал, что квартира стоит очень дорого.
– Он вам назвал сумму?
– Да, назвал…
– Вы получите эту сумму, плюс я вам десять процентов добавлю на мебель, чтобы вам эту не тащить. Купите там новую. Ещё какую-нибудь сумму за то, что я вас потороплю. Возьмите только личные вещи. Все дорогие для вас вещи, которые вы не сможете забрать сейчас, сложите в кладовку. Пускай лежат там. Когда сможет – тогда заберёте.
– Молодой человек, вы шутите или насмехаетесь над нами?
– Я что недостаточно серьёзно выгляжу, что вы меня принимаете за шутника?
– Нет, просто нам не верится во всё это…
– Если я назову вам мою фамилию, вы мне поверите. Этот дом строили мой дед и отец. И я в нём прожил семнадцать лет. Теперь я хочу приобрести его в собственность.
– Мы вам верим, верим, – сказала женщина.
– А раз верите, тогда давайте направимся к нотариусу и в банк. И решим быстро этот вопрос.
Пока они готовились, Фёдор попросил у мужчины его сберегательную книжку, позвонил своему бухгалтеру и сказал перевести сумму, которую он сейчас назовёт… У нотариуса дело оставалось только за подписью. Фёдор предложил пройти в банк и убедиться, что деньги уже пришли.
– Нам должны прийти деньги, – сказал мужчина кассиру.
Девушка проверила счёт.
– А вы знаете, какая сумма? – с удивлением спросила она.
– Да, примерно знаем.
Фёдор назвал сумму, и та подтвердила.
Кассир записала в сберкнижку эту сумму. Мужчина не мог поверить своим глазам. Они вернулись к нотариусу, поставили подписи. Сделка была совершена. Фёдор попрощался с хозяевами и попросил оставить ключи «под ковриком».
А сам вернулся в гостиницу. Он вспомнил, что с утра ничего не ел. Спустился в кафе. Спустя двадцать лет он не увидел там никого знакомого. Да и его не узнавали. Он заказал себе обед. Когда официантка принесла счёт, Фёдор начал называть ей фамилии одноклассников, спрашивая, знает ли она кого-нибудь из них. Когда он назвал фамилию Карповых, та переспросила:
– А вы Карпова Виктора Андреевича спрашиваете?
– Нет, я спрашиваю Андрея Петровича.
– Андрей Петрович – хозяин нашего кафе.
– Действительно? А не могли бы вы его позвать сюда?
– Если вы… Я не знаю, я сейчас уточню.
Официантка отошла. Через какое-то время в зал вышел бывший одноклассник Фёдора – Андрей.
Они сразу узнали друг друга, обнялись, похлопали друг друга по плечу.
– Ну, Федька, ты даёшь, – обрадовался Андрей, – мы тебя искали-разыскивали, а ты, понимаешь, приехал… Где ты болтаешься? Поначалу твои родители хотя бы адрес знали, а потом и они не знали, где ты обитаешь. Сообщали нам, что ты с разных городов звонишь, и телефоны разные. В интернете тебя искали. Нашли даже. Что не отвечал-то? Мы же сколько раз уже собираемся вместе, а ты ни разу не был!
– Работаю!
– Ну, где ты, чего, рассказывай!
– А чего рассказывать… – задумчиво произнёс он и положил перед Андреем договор о купле-продаже родного дома.
Андрей прочёл.
– Ты что, дом отцовский, что ли, выкупил? – не веря своим глазам, спросил Андрей.
– Да, – улыбнулся Фёдор.
– А ты когда успел-то? – спросил Андрей и засмеялся.
– Сегодня!
– Ты что, специально сюда приехал, чтобы дом купить?!
– Нет, я приехал, чтобы вас повидать. Расскажи мне, кто где, чего было?
– А что было! Некоторые уже и развестись успели, пока тебя тут не было! Не то, что пожениться. Детей уже растят… Дети уже в институты поступили. А твоя-то подруга, ты с ней-то хоть общаешься? – тихо добавил Андрей.
– Нет, Андрюша…
– А нам непонятно, почему так. Мы вас считали женихом и невестой. Всегда вместе… Соседи, жили рядом и за одной партой сидели. А потом ты смотался, и всё. На выпускном её с Витькой видели, помнишь такого? А потом она вдруг куда-то уехала… А приехала с маленьким сыном. Все решили, что это твой… Стала в школе работать учительницей младших классов, так до сих пор и работает. Мальчишка сейчас уже в институт поступил. Я тоже давно с ней не общался. Остальные – так же. Часть здесь осталась, часть поразъехалась. Встреча назначена у нас на завтра. Здесь, в моём кафе. Так что давай – приходи!
Глава третья
Фёдор подъехал к своему дому. Он нашёл ключи там, где они и договаривались, – «под ковриком».
Открыв гараж, он увидел – от того, что строили они с отцом, и следа не осталось. Этот был выше, в торце была пристроена небольшая мастерская, стоял шкаф, в котором хранились электродрели, электролобзики и много чего ещё. Он поставил машину в гараж и зашёл в дом. Дом практически не изменился, и нашёл он его в полном порядке. Фёдору это понравилось. Люди, которые вынуждены были собираться в спешке, тем не менее, оставили дом в чистоте.
Фёдор зашёл в свою комнату. Да… Нет уже того стола, нет стульев, нет кровати. Он прошёл в родительскую комнату, в комнату брата. От прежнего убранства не осталось ничего. Кухня тоже изменилась: стала более современной. На кухне он нашёл кофе, оставленный хозяевами. Он поставил чайник, заварил кофе и вышел вместе с ним в беседку. Он сел так, чтобы можно было хорошо видеть дом Веры. Медленно отпивая кофе, он не сводил глаз с двери.
Вдруг ему показалось, что дверь начала открываться. Он быстро моргнул и вновь направил взгляд к дому. Нет, это был не обман зрения. На крыльцо вышла женщина. В ней он сразу узнал Веру. Она остановилась, посмотрела на дом Фёдора, на беседку. Некоторое время она присматривалась к беседке и к тому, кто в ней сидел. Фёдор всё это время смотрел на неё. Он узнал бы её из тысячи. Какой она была когда-то, такой и осталась: стройная, красивая… Даже походка ни капли не изменилась. Вера не спеша направилась к беседке. Фёдор встал ей навстречу.
– Здравствуй, Федя, – сказала она.
– Здравствуй, Вера…
– Приехал?
– Да, приехал.
– Один?
– Да.
– Ольга Петровна сказала, что ты купил дом.
– Купил…
– Для себя?
Он кивнул.
– Женат? Дети есть?
– Нет.
– Разведён?
– Нет.
– А был женат?
– Не был…
– Приехал навсегда?
– Не знаю. Хочешь кофе?
Она посмотрела на его чашку.
– Да, хочу.
Фёдор сделал ещё кофе и принёс его в беседку.
– Какой ты кофе любишь?
– Чёрный.
– Я сделал, как и себе.
– Спасибо.
Она села в кресло, о котором говорила Ольга Петровна. Как раз напротив бассейна.
– Ты помнишь, как мы купались в этом бассейне? – спросила она, отпив немного кофе.
– Да, помню… А ты замужем?
– Нет.
– Но у тебя сын?
– Да, сын. Ему завтра исполняется двадцать лет.
– Как двадцать?! – чуть не подскочил Фёдор, – мы же школу окончили двадцать лет назад. Ты что, в школе его родила?
– Да, наверное, в школе его родила. Так и есть. Моему сыну завтра двадцать лет.
– Я ничего не понимаю.
– Да вообще-то ты первый усомнился, что это мой сын.
– Я ничего не понимаю, объясни, пожалуйста.
– А что тебе, Федя, рассказывать. Мы оцениваем то, что имеем только тогда, когда теряем это. Потеряла я, как мне показалось, всё. Когда ты исчез, вокруг меня осталась пустота. Я только тогда, когда ты исчез, поняла, что я имела. Потому что ты был всегда. Ты был всегда рядом…
…Я не знаю, кем ты мне был: соседом, другом, подружкой, товарищем, одноклассником. Но ты был всегда, и я считала, что так оно и будет. А вот одного я не замечала… И поздно-поздно я это поняла. На выпускном… Ты знаешь, я была влюблена в Виктора, а на выпускном вечере, хотя он на год раньше окончил школу, он пришёл и всё время танцевал только со мной. Я видела, как ты стоял и смотрел тогда на нас. Но я была счастлива, как мне тогда казалось. Самый красивый парень обратил на меня внимание и целый вечер от меня не отходит… А ты как всегда, ты Федькой был. Ты всегда рядом, но тогда ты стоял в сторонке. И такими грустными глазами смотрел на меня… Я часто вспоминала этот взгляд твой.
Потом, когда все стали расходиться, Виктор пошёл провожать меня. Я забыла про тебя, потому что мне казалось, что мои мечты вот-вот исполнятся. Я только и видела, какими завистливыми глазами провожали нас другие девчонки. Я была счастлива, как мне казалось… Я видела, как ты смотрел, когда мы целовались, а потом повернулся и ушёл. Ушёл. А я смотрела тебе в спину. Мне стало неприятно. Я стала чувствовать, как от Виктора пахло алкоголем. Я оттолкнула его и ушла. Он что-то кричал мне вслед, но я не слышала. Мне стыдно так стало… Перед тобой, перед самой собой… Что я целовалась с кем-то на глазах у тебя. Утром я не хотела выходить, я весь день провалялась, а потом мама сказала мне, что ты уехал. Я не поверила, побежала к вам. А мне подтвердили: уехал! Сказали, что в Ленинград, в институт. Я потом узнавала адрес у родителей. Я тебе писала письма, много писала. А ты ни на одно не ответил. Я поняла, что ты не читал. Если бы ты прочитал, ты бы вернулся, ты бы ответил. Но ты молчал…
Я уехала в Воронеж, поступила в институт. Жила у дядьки, у них сын был старше меня, женатый, жил отдельно. И когда я была уже на третьем курсе, случилось несчастье. Их сын с женой и ребёнком попали в аварию. Сын с женой погибли. А мальчик выжил, но получил сотрясение. Когда стал из комы выходить, я была рядом. Он очнулся, увидел меня и позвал: мама…
Врач сказал: ничего, ничего, так, может быть, будет лучше. Так я и стала мамой. Его взяли дедушка с бабушкой. Он не отходил от меня. Когда я в институт уходила, он плакал. Когда приходила, он радовался, на ручки просился. Так у меня и появился мой сын…
Бабушка моего мальчика очень тяжело переживала смерть родного сына. Недолго протянула она. Буквально через полгода один за другим три инфаркта… У дедушки тоже инсульт был, но он справился. Хотя рука не работала, и нога подводила. Поэтому я жила там. Я помогала деду и воспитывала сына. Параллельно оформила на себя опекунство. Но и дед долго не протянул.
Повторного инсульта не выдержал. К тому времени я окончила институт. Одной мне там делать было нечего. Я вернулась сюда, в городок, вместе с ребёнком. Родители знали, что это не мой ребёнок. А всем остальным я сказала, что это мой. Он был записан на мою фамилию. Но только ты один догадался, что это не может быть так. Ведь ему исполняется двадцать, и родить я его должна была в год окончания школы. Конечно, когда он вырос, я ему рассказала и об отце, и о дедушке, и о том, что случилось. Но он продолжает меня называть мамой. У нас очень хорошие отношения. Сейчас у него сессия, он скоро приедет.
…Она посмотрела на Фёдора.
– И вот я одна, жду внуков. Зимой он приезжал с девушкой: хорошая, красивая, тоже студентка. Может быть, поженятся. Но не знаю, приедут ли сюда, вернутся ли. Видишь, какой наш городок: работы нет, все устремляются куда-то в центр, где можно заработать побольше и получить другие блага. Хотя сейчас ничего не ограничено… Ты-то как жил?
– Да так и жил… Не знаю, как… Куда-то спешил, что-то делал, о чём-то забывал. А вот приехал сейчас, увидел свой дом, увидел бассейн, и всё вспомнилось. Да, ну ладно. На встречу пойдёшь?
– Не знаю. А ты?
– Да я вроде бы приехал специально на встречу одноклассников. Я только Андрея видел вчера. Зашёл в кафе пообедать, а оказалось, что он владелец. Много наших будет?
– Ты знаешь, в прошлый раз много было. В этот раз – не знаю. Очевидно, будет больше. Поскольку, всё-таки, юбилей двадцать лет. Приходи ко мне обедать, я приготовлю обед.
– Ладно, приду.
Вера не стала прощаться с Фёдором, а только сказала, чтобы тот приходил часа через два-три, когда обед будет готов. Она оставила его в беседке одного.
Фёдор ещё некоторое время не мог прийти в себя после её рассказа. Ему даже не верилось, что он только что видел Верку. Верку… Вера теперь уже взрослая женщина, мать взрослого ребёнка, учительница… Но удивительным было и то, что только он сейчас знает тайну её сына…
Фёдор пытался представить, как бы сложилась жизнь его и Веры, если бы он не уехал тогда, на следующий день, в Ленинград. Что бы изменилось, если бы он прочёл хоть одно её письмо? Почему он сам не писал и не интересовался? Почему? Наверное, потому что каждый раз, думая о Вере, он вспоминал то, с каким наслаждением она целовалась с тем парнем. Наверное, потому что он считал, что она счастлива. Но порадоваться её счастью он не мог, потому что не он его с ней делил, а другой мужчина. Поэтому проще всего ему было забыть – вычеркнуть из жизни Веру и Виктора.
Фёдору припомнилось, как они вместе с Верой первый раз пошли в первый класс. С тех пор они всегда вместе ходили в школу. Или он с утра подходил к её дому и дожидался, пока она выйдет, или она, если Фёдор почему-то опаздывал. Они друг к другу ходили, как к себе домой. Казалось, это всё естественно, и родители воспринимали это абсолютно нормально. Если приходила Верка, и они начинали обедать или ужинать, то она так же садилась за стол и со всеми вместе ужинала или обедала. Так же и Федька чувствовал себя у Верки, как у себя дома.
Весной, когда снег только-только сойдёт, Федька срывал для Верки первые цветы: жёлтенькие, похожие на одуванчики, – мать-и-мачеху. Она смеялась, когда тот вручал ей маленький букетик. Позже появлялись и подснежники, ландыши – белые цветочки, которые прятались под длинные пышные листы. Их Федька срывал отдельно. Цветок он вкладывал в букет, а листьями оборачивал стебли. В конце он перевязывал весь букет небольшой полосочкой коры дерева карагач. И сирень Федька тоже дарил Верке. Он срывал её на кургане. Курган в городке был рядом с парком, и на нём установили большой бак, который служил водонапорной башней. Цветы в том парке выращивали специально. Была даже целая бригада, которая за этими цветами ухаживала и охраняла. Да и цветы были такие, которые Федька даже нигде и не встречал. Сирень же росла вокруг кургана. И если прочие цветы рвать запрещалось, то сирень можно было.
На кургане также росли и дикие тюльпаны. Выращивали также и тюльпаны, которые когда-то привезли из Голландии. Существовала даже легенда, что один голландец за две луковицы таких тюльпанов отдал свой дом. И немудрено – большие, красивые, синие, жёлтые, красные и даже тёмные, почти чёрные тюльпаны… «Как хорошо было тогда», – сидел и думал Фёдор.
Через некоторое время он поднялся. Фёдор решил проехать в центр. Его пригласили на обед, а, значит, нужно было что-то купить к столу. Городок сильно преобразился за время отсутствия Фёдора. Вокруг были магазины, некоторые даже сетевые. Но много ещё осталось и от девяностых: ларьки, павильоны… Некоторые из них всё ещё действовали. Фёдору припомнилось, как в детстве ему удалось однажды послушать «Голос Америки», и в передаче велась дискуссия о том, как живут люди за границей. Говорили и о миллионерах, и о достатке. А маленькому Фёдору было непонятно, зачем человеку столько денег. «Будь у отца зарплата чуть повыше, – думал Федя, – всё было бы хорошо». Что такое жизнь за границей он, конечно, представлял себе очень смутно тогда. Денег всегда не хватало, они уходили, в основном, на покупку молока, масла, хлеба и одежды. Остальные же продукты, в большей степени, выращивались на собственном участке. Вся жизнь семьи была связана с земельным участком. Все понимали, что если весной не посадить, а осенью не собрать, то зимой будет нечего есть. Поэтому обязанность поливать, пропалывать и выкапывать лежала на всех членах семьи. Такое ведение подсобного хозяйства давало возможность экономить деньги, чтобы оставалось на одежду, обувь и другие необходимые вещи в хозяйстве.
Фёдор припарковал машину. Когда он вышел, то увидел, что стоит напротив цветочного магазина. Ему вновь припомнилось, как он в детстве дарил Верке цветы… «Странное дело», – подумал Фёдор. Он попытался припомнить, когда в последний раз дарил кому-нибудь цветы, но вспомнить не смог. Он обычно цветы заказывал – на свадьбы, на похороны. А просто так никому дарить цветы не приходилось.
Он зашёл в магазин и впал в ступор. Вокруг него было огромное разнообразие цветов. Какие выбрать? Он что-то помнил раньше о языке цветов, что определённые цветы определённого цвета могут сказать больше, чем слова. Но это было давно, сейчас он уже не помнил это в подробностях. В магазине никого не было. Фёдор стал медленно двигаться вдоль цветов, разглядывая их.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – услышал он за спиной.
Это был голос продавщицы. Молодая элегантная девушка с интересом разглядывала Фёдора.
– Видите ли, – начал он, – я приглашён на обед, не знаю, что купить. Вроде бы каждый цветок что-то означает, и, подарив его, можно выразить конкретное отношение к человеку, которому даришь?
– Да, есть такое. Вы девушке, женщине?
– Да, я бы сказал женщине.
– Она замужем? – она начала тоже двигаться вдоль цветов.
– Нет.
– А вы? – не останавливаясь, спросила она.
– Я тоже нет.
Девушка резко остановилась и развернулась к Фёдору.
– Я бы на вашем месте… Скажите, а она молодая?
– Она моего возраста.
– И вы, наверное, даже учились вместе?
– Да, мы учились когда-то вместе в школе. А потом долго не виделись. И вот сегодня…
– Знаете, – перебила она его, – я бы отступила от всех этих правил… И подарила бы небольшой букет белых роз. Посмотрите, какие красивые. От такого мужчины, как вы, будет приятно получить такой букет.
Она стала набирать букет, показывая при этом каждую розу Фёдору.
– Вот такой букет, – показала она, когда закончила его собирать, – будет приятно любой женщине получить… Кстати, я тоже не замужем, – как бы между прочим добавила она.
Фёдор улыбнулся. Девушка же после этих слов опустила глаза и тоже улыбнулась. На щёчках у неё появились две ямочки. Такие когда-то он видел и у Веры…
– Мне нравится, – сказал Фёдор, глядя на букет, – сделайте мне два букета из таких роз.
Продавщица подняла на него глаза.
– Два?
– Да, два букета.
Она стала делать второй букет. Опять прежде, чем вложить розу в букет, она показывала её Фёдору. Букет она завернула в упаковку, перевязала ленточкой, при этом провела по концам ленточки ножницами так, что концы закрутились.
Фёдор рассчитался. Один букет он положил на прилавок, а второй сначала взял в руки, а затем преподнёс этой девушке. Она сначала не поняла, что он делает.
– Это вам, – сказал Фёдор.
– Мне… – она взяла букет в руки, немного помолчала. – Я сегодня вечером свободна…
– К сожалению, занят сегодня вечером я… – тихо сказал Фёдор, взял букет и развернулся к выходу.
– Извините, это моя визитка. Вернее, визитка нашего магазина. Если вам ещё понадобятся цветы, заходите, я буду очень рада сделать вам букет, – опустив глаза, она добавила, – и если вам захочется со мной поговорить, позвоните мне. Вот здесь телефон.
Фёдор взял визитку, положил в карман, попрощался с девушкой и вышел. Девушка проводила его взглядом, прижав подаренный ей букет к груди.
В магазине напротив Фёдор быстро выбрал коробку конфет, шоколад, пирожные… Но в винном отделе он опять остановился, как и в цветочном. Дело в том, что Фёдор почти никогда не пил, а потому редко заходил в алкогольные отделы. Ему никогда не нравилось выпивать, даже в юности, в стройотрядах. Он не раз пробовал, но каждый раз у него быстро начинала болеть голова, в висках стучало… Поэтому он отказался от алкоголя навсегда. Фёдор стоял и смотрел на стеллажи с винами, водкой, коньяком, как смотрит одно животное на новые ворота.
К Фёдору обратился консультант отдела.
– Вам помочь?
– Наверное… Дело в том, что я приглашён на обед, но не знаю, что взять…
– Вы на сегодня приглашены?
– Да, где-то через час надо прийти, – ответил Фёдор, посмотрев на часы.
– Извините за вопрос, а вы к женщине идёте?
– Да, к женщине. И не знаю, что она любит, и любит ли вообще. Я долгие-долгие годы её не видел, к тому же, я сам не пью и не разбираюсь ни в каких спиртных напитках.
– Я бы вам тогда посоветовал взять мускат. Я думаю, что с этой бутылкой вы не прогадаете. Если даже ваша знакомая большая ценительница хорошего вина, то она не будет разочарована.
Фёдор поблагодарил молодого человека, взял бутылку, расплатился и направился к машине. Время у него ещё было, а потому он заглянул в магазин промтоваров. Фёдор зашёл посмотреть на хрусталь. Ему вспомнилось, как радовались его родители, когда им удавалось достать что-нибудь хрустальное. Они ставили это в стеклянный шкаф, чтобы смотреть и любоваться тем, как переливается хрусталь на свету… Сейчас этим хрусталём завалены целые полки, чего только не было: бокалы, стопки, фужеры…
Фёдор взглянул на часы – пора идти. У одной кассы стояло несколько человек, тогда как у другой всего одна женщина. Он решил пройти через вторую кассу. Женщина, когда Фёдор стал подходить, глянула на Фёдора и почему-то загородила ему дорогу.
– Я прошу прощения, можно пройти?
– Ещё чего захотел! Будешь ждать, пока я не рассчитаюсь.
– Но я без покупки!
– И будешь ждать, пока я не рассчитаюсь.
Он бросил взгляд на кассиршу, та почему-то улыбалась.
– Гришка! – вдруг крикнула громким голосом эта женщина.
– Чего? – откликнулся высокий, но худой мужчина.
– Погляди, кого поймала!
– Кого поймала?
– Да Федьку поймала! Вон, сзади меня пройти пытается.
И тут Фёдор узнал эту дамочку – Надежда, его, Фёдора, одноклассница. А сзади, тем временем, подошёл Григорий.
– А то, понимаешь, толкает меня здесь, прохода мало ему! – рассмеялась она. – Гришка, собирай вещи! – она развернулась к Фёдору и в шутку схватила его за шею, – Ах, ты такой-сякой! Столько лет тебя не могли найти! Я же в тебя была влюблена. Ты же со своей Веркой, понимаешь, ни на кого не обращал внимания. Вот, видишь, пришлось на эту худобу позариться – выйти за него замуж.
Григорий стоял сзади и улыбался. Он и в самом деле по сравнению с Надеждой был совершенно другой комплекции. Он – высокий и худой. А Надежда была полная женщина среднего роста.
– Ну, пошли-пошли, – двинулась она, – рассказывай, где ты бродяжничал столько лет. Сегодня на встрече-то будешь?
– Да я и приехал на встречу.
– Вот и хорошо. Хоть посмотрю на тебя. А то я столько лет в тебя влюблена была. А потом, когда Верка приехала с дитём, все поняли, что это твоё дитё. И тоже Фёдором звать. Я подумала: ах, ты гад такой! Столько лет с ней дружил. А тут с дитём бросил! И разлюбила я тебя. А я потом как-то раз ездила в Ленинград. Узнала, где ты живёшь, пришла, а мне говорят, что ты иногда появляешься, а так ищи-свищи. А я три дня приходила ещё. Твоё счастье, что ты тогда не появился. А то бы я тебя захомутала, – она снова громко засмеялась, – я бы тебе не позволила бросить меня, как Верку. А её благородие тоже, видите ли, отпустила тебя. Я бы тебя не отпустила! Пришлось Гришку захомутать. Он от меня ни на шаг. Никуда не отпущу его.
Фёдор смеялся вместе с ней. Она такая и в школе была: шумная, весёлая, добродушная…
– Ты куда сейчас? – спросила она на выходе из магазина.
– Домой.
– Куда домой?
– Понимаешь, я купил сегодня отцовский дом. Не знаю, нужен ли он мне или не нужен.
– Родительское гнездо всегда нужно, – философски сказала Надежда. – Ты молодец, что купил. Правильно сделал. Женат? Дети есть?
– Нет, не женат. Да и детей нет.
– Ты что, не был женат?
– Нет, не был.
– Ты что больной? Или дурной?
– Нет, вроде бы ни то, ни другое.
– Ну, брось. Гришка, я с тобой буду разводиться. Вон, Федька неженатый приехал. За него пойду замуж. А ты меня возьмёшь с моими пятерьмя?
– Что пятерьмя?
– Что – детьми! У меня пять детей! С Гришкой разведусь, пойду за тебя.
– Возьму, куда деваться! – засмеялся Фёдор.
– Вот и хорошо.
– Ладно, давай до вечера. Там и поговорим.
Глава четвёртая
В назначенное время Фёдор уже звонил в дверь Веры.
– Заходи, открыто! – услышал он голос откуда-то издалека.
Он открыл дверь и зашёл. На первый взгляд, ничего не поменялось: всё та же широкая веранда, как и много лет назад, такая же оконная рама, застеклённая маленьким квадратными стёклами. Фёдор вспомнил, как тяжело было красить тонкой кистью такую раму, чтобы не запачкать стекло. Фёдор прошёл по коридору, зашёл на кухню. Ему всё здесь было знакомо. Обстановка немного поменялась, но стены, двери такие же, как и в детстве.
– Проходи в зал, будем обедать, – услышал он голос Веры.
Он прошёл в зал, как она сказала. Он помнил этот зал. Как и у Веры, в его доме тоже было три комнаты, только если у него был брат, и все три комнаты семья делила между собой, то у Веры одна комната была родительская, другая – её собственная, а в третьей никто не жил, потому она и называлась залом. Фёдор помнил трельяж, который всегда стоял в том зале. Трельяж – это тройное зеркало: одно посередине, а два других поменьше висят на петлях и, подобно створкам, могли открываться и закрываться. Эти три зеркала крепились на тумбочке, на которой лежали разные женские принадлежности: пудра, духи. Верка любила в детстве крутиться вокруг этого зеркала. Оно и сейчас стояло на том же месте. Как и стол, который Фёдор помнил с детства. Фёдор глядел на все эти милые сердцу вещи, и ему одновременно было приятно вновь их увидеть, но и что-то ещё в нём происходило. Какой-то ком к горлу подступал…
Зашла Вера, неся что-то в руках.
– Чего стоишь, садись.
– Это тебе, – сказал Фёдор, и Вера увидела в его руках букет белых роз.
Фёдор присел – стул приветливо скрипнул, и Фёдор узнал стул, на котором он когда-то сидел…
Вера была в домашнем платье. Она практически не изменилась с тех пор, разве что голубизна глаз стала не такой яркой, да в волосах появилась седина…
Вера улыбнулась – и Фёдор увидел ямочки. Те же ямочки, что и много лет назад. Фёдор поднялся, подошёл к Вере, взял её за плечи. Она обняла его своими руками, прижалась к нему…
– Федька, Федька, какой же ты дурак, какой же ты дурак…
Он взял её голову двумя руками. Посмотрел, а из-под её ресниц начали капать слёзы.
– Федька, Федька, как же я ждала тебя. Как я ждала тебя! – сказала она и прижалась к его груди.
Он прижал её к себе, ему не хотелось её отпускать, но Вера тихо предложила ему:
– Феденька, обед остывает.
Она взяла салфеточку, подошла к трельяжу и стала вытирать глаза. Фёдор отвернулся, чтобы не смущать Веру. Он думал о том, что он дома – он, наконец, дома!
– Федя, ты чай будешь или кофе? – предложила Вера после обеда.
– Давай чай, – ответил Фёдор.
Вера поставила чашки, достала сахарницу. Фёдор посмотрел на сахарницу и вспомнил, что когда-то в ней лежали целые куски сахара, и отец Веры, любитель чая, бывало, заваривал чай, наливал себе в чашку и небольшими щипчиками откалывал кусочек сахара, клал его в рот и пил чай, перелив его в блюдце…
Вера разлила чай из заварного чайника.
– Тебе разбавить? – спросила она.
– Нет, спасибо.
Он взял чашку двумя руками, Вера села рядом. Она внимательно на него посмотрела, а потом попросила:
– Федя, расскажи, как ты жил всё это время?
– Как жил… – задумался Фёдор. – Понимаешь, как… Я уехал в Ленинград поступать в институт…
…В какой поступать – я не знал, а потому пошёл по всем, где абитуриентам предоставляли общежитие. Я приехал в Ленинград как раз в разгар белых ночей. И с тех пор я очень полюбил этот город. Он меня тогда поразил! Поразил своей красотой и величием. Ты не представляешь, каково это – увидеть развод мостов своими глазами в первый раз! Только что по мосту ходили трамваи, ездили машины, троллейбусы, как вдруг никого не стало, и эта громадная конструкция начала подниматься. И всё это во время заката. Не успеет погаснуть вечерняя заря, как разгорается утренняя… Никогда не забуду этих своих впечатлений, Вера…
Я решил поступать в Академию художеств на архитектурный факультет. Иногородних поступало тогда мало, в основном, местные. С гонором были, конечно, ребята. К тому же, много было сынков и дочек тех людей, которые там преподавали, которые каким-либо образом были связано с этим учебным заведением. И недаром – знали они, конечно, больше, чем мы. Хотя на втором курсе всё несколько изменилось. Я бы не сказал, что мы уже были отстающими. Пожалуй, даже наоборот. Многие проявили большой талант, и иногородние ребята мало стали отличаться от коренных…
Сколько я путешествовал по городу! Дни и ночи после занятий я проводил, гуляя по Петербургу. Однажды пристал к одной группе. Человек восемь всего их было. Экскурсовод был очень интересный. Несмотря на то что глядя на него можно было заключить, что выпить он любит, нигде я больше не смог найти тех сведений, которые он тогда рассказывал своей группе. Взять, например, памятник Пушкину на площади Искусств. Правую руку поэт держит так, словно вдохновенно читает что-то из своей лирики. Экскурсовод поставил свою группу так, что рука Пушкина была направлена на гостиницу. «В том здании, где сейчас находится гостиница, когда-то было шведское посольство…» – только и сказал этот мужчина. Но как сильно это меняет восприятие этого памятника! Или памятник Екатерине, что на Невском проспекте, где кроме самой Екатерины скульптор изобразил всех её фаворитов. Тот экскурсовод рассказал нам, что, оказывается, каждый из этих фаворитов неслучайно сидит именно на том месте, куда посадил его скульптор. Даже поза имеет значение! Всё имеет значение, хотя знают об этом лишь единицы. Ты знаешь, Вера, как ставили на Дворцовой площади Александрийский столп? Ведь этот столп из одного цельного куска гранита сделан. Специальные леса соорудили тогда, натянули канаты, но вот беда – длину не рассчитали. Когда колонна была почти установлена, не хватило длины канатов. И поставить не было возможности, и опускать нельзя было, ведь столп мог рухнуть и разбиться. И вот она, русская смекалка: по легенде один крестьянский мужичок предложил намочить пеньковые канаты. При попадании влаги пенька, оказывается, увеличивается в длину. В самом деле – длины, которая образовалась после попадания в пеньку влаги, хватило для того, чтобы установить колонну на площади.
Никогда не забуду, когда нас впервые послали убирать картошку. Тогда у меня и возник первый конфликт с городским сыночком… На второй день сбора я увидел такую картину: идёт какой-то парень, и вместо того, чтобы картошку поднимать, он её ногами обратно затаптывает в землю. Я сразу узнал его – сын профессора с кафедры. Но я не мог на это спокойно смотреть, подошёл и сказал, чтобы перестал. «А не пойти ли тебе вон отсюда», – ответил он мне тогда и добавил, что убирать будут те, кому положено. Он, видите ли, архитектор. Не ему в грязи копаться, а другим. За ужином я, как староста группы, подошёл к поварам, указал на этого парня и сказал, чтобы ужин ему не выдавали.
– Как это так? С чего это?! – возмутился он.
– Сегодня ты свой ужин не заработал. Да ещё и природе навредил, а заодно и колхозу. Ты знать не знаешь об усилиях, которые люди вложили, чтобы вырастить этот картофель. Его оставалось только собрать, а ты его испортил. Я уже молчу о том, что за этот картофель колхоз получил бы деньги и оплатил бы наш труд…
– Ну и катись ты со своим картофелем!
Он нажаловался на меня куратору, сказал, что я его ужина лишил просто так. Но куратор, видимо, сам понимал, как тяжело вырастить продукт, а потому он меня поддержал, и юноша этот и на следующий день остался голодным. Но извиняться не стал. Потом это всё осталось в прошлом. С группой мы сдружились, на третьем и четвёртом курсе вместе в походы ходили.
На последнем курсе я решил немного подзаработать. Тогда как раз начался бум строительства. Социальное жильё к тому моменту вообще вымерло, а потому люди строили сами, кто как мог. Кому-то было достаточно четырёх стен и крыши над головой, а кто-то думал и о двух-, и о трёхэтажных особняках. А чтобы построить такой особняк, требовалась целая строительная бригада. В одну из таких строительных бригад попал и я. Бригадир был строгий, лет шестьдесят ему на тот момент было. Крепкие слова у него вылетали часто, но по делу. Как потом оказалось, у него была целая строительная фирма. Строили мы тогда коттедж, фундамент был сделан кем-то до нас. Нам оставалось только по чертежам достроить объект. Коттедж был не совсем обычный – хозяева хотели украсить его небольшой башенкой. Шёл дождь, мы только начали строительство. Проходя мимо этой башни, я обратил внимание, что фундамент башни не соединён с основным фундаментом. Взглянув на чертежи и рисунки, я обнаружил, что в будущем на том месте будет облицовка.
– Что под дождём шляешься, иди под навес! – крикнул мне бригадир.
Я отошёл, но после дождя попросил бригадира осмотреть фундамент башни. Я объяснил ему свои мысли и добавил, что если мы начнём делать облицовку, то через пару месяцев фундамент просядет, и стена даст трещину. Бригадир с недовольным лицом слушал меня, пока осматривал фундамент. Крепко выругавшись, он обратил на меня свой взгляд:
– Как догадался?
– Я случайно заметил…
– Учил-то тебя кто?
– Я в Академии на архитектора учусь.
– Курс какой?
– Четвёртый.
– Ну, молодец, молодец… – похвалил он меня, смягчившись.
На следующий день на объект приехал хозяин, которого, очевидно, пригласил бригадир.
– Будешь стоять рядом со мной и помалкивать. Если я спрошу, тогда скажешь, – предупредил меня бригадир.
К хозяину мы с бригадиром подошли вместе. Бригадир сообщил, что работа продолжаться не может, пока фундамент не будет исправлен.
– Твоё какое дело, с тобой заключили договор, вот и строй! – сказал один из сопровождающих хозяина объекта.
– Вы хотите, чтобы через три месяца у вас по стене пошла трещина? – спросил бригадир хозяина. – Пожалуйста, можете искать другого прораба, другую бригаду, которая будет вам это строить. А мы прерываем договор. Пошли, – сказал он мне.
– А ну, стой! – крикнул мужчина.
– Что? – спросил бригадир через плечо.
– Скажи, что здесь такое.
Бригадир вернулся и объяснил, что фундамент был сделан неправильно. Он пояснил, что фундамент башни сделан отдельно от основного, а потому даже при таком небольшом дожде подмыв неизбежен.
– Я халтуру не делаю, – заключил он.
– А что надо?
– Надо переделывать фундамент.
– Сколько это стоить будет?
– Стоить? Надо посчитать…
– Так вот, переделай фундамент. Скажешь, сколько это будет стоить, и столько же я тебе премию даю. А вам, – обернулся он к тем своим, – я головы посворачиваю, если ещё какой-то брак будет!
Вместе с бригадиром мы обследовали фундамент. Пришлось полностью его переделывать, но хозяин не поскупился и прилично оплатил нам нашу работу. Достаточно большую часть бригадир передал мне.
– Бери и не стесняйся, от денег ещё никто не отказывался. В мире нет такого человека, который бы сказал, что у него денег много, что ему хватает. Так что бери, голова у тебя соображает.
Через год в нашей бригаде появился ещё один парень, который был чуть помладше меня. Он с Политехнического института. Потом к нам подсоединился третий – высокий, но худой. Так и познакомился я с моими друзьями и компаньонами – Алексеем и Владимиром. После института мы работы по специальности не нашли, поэтому остались работать в бригаде. Вместе у нас хорошо получалось. Мы с самого начала стали неплохой командой. А с хорошими людьми и тогда было не очень… Сейчас говорят: «Гастарбайтеры! Эксплуатируют их, платят мало!» Но вот что могу рассказать об этом. Володя, когда в студенческие годы практиковался на заводе, слышал такую историю… Когда-то в шестидесятых годах в Исландию поставлял гидротурбины Харьковский завод. А Ленинградский Металлический поставлял туда регуляторы и маслонапорные установки. Представителем этого завода был инженер. А тогда исландцы стали проводить ревизию маслонапорной установки. Осматривали сливной бак, а бак этот по правилам и эксплуатационным данным должен быть чистым: чтобы никакой стружки не попадалось, песка, грязи… Попадание инородных материалов в регулятор могло привести к аварии.
Заглянув в баки, исландцы нашли стружку и песок.
– Какие у вас несовершенные автоматы! – удивились они.
– Да какие там автоматы! – отвечает им тот инженер. – Это человек красил бак воздушным пистолетом.
– Вы, наверное, просто стесняетесь, что у вас несовременное оборудование, – не поверили исландцы, – как же человек может закрасить песок, стружку и грязь, прекрасно осознавая, что в баке должно быть чисто!
Так и не поверили тогда исландцы, что это дело рук человека. Так и гастарбайтеры сейчас. Неинтересно им работать совершенно. А неинтересно потому, что не на себя работают, и даже не для своих, а для чужих им людей. Наш бригадир никак не мог понять этого, а потому сильно ругался на них, когда они начали появляться в нашей бригаде. Нас же он не ругал никогда. Целых два года мы проработали с ним, пока он не сделал нам одно предложение…
– Хорошие вы ребята, сработался я с вами… Жаль, но надо уходить.
– Чего уходить-то? – не поняли мы тогда.
– Да ничего… Я вот, что вам, ребята, посоветую. Открывайте свою фирму. Я бы вам свою передал, но, понимаете, она уже засорилась. И некоторые из нашего руководства своих… – он ненадолго замолчал, – да что говорить – бездарей поназначали сюда! Поэтому лучше начинайте своё дело, – он посмотрел на каждого из нас, – а как это сделать – я вам объясню.
Он стал учить нас, как основать своё дело, что делать с налогами, как справляться с рэкетом, который тогда, в девяностые, разрастался, как грибы после дождя.
Я однажды свидетелем был, как он встретил чьих-то братков, которые хотели заставить его заплатить за охрану.
– Вам, господа, лучше пойти туда, где деньги делаются сами собой. Здесь они зарабатываются, причём зарабатываются тяжёлым трудом… Вот вы, между прочим, даже без каски сюда пришли, а здесь всё-таки стройка, в любой момент может что-то упасть, – и в этот момент сверху падал кирпич – как раз возле самых ног непрошеного гостя. – Вот видите, что получается, а если бы он упал на вашу голову? Поэтому пройдите за забор и ищите богатых, с ними и разговаривайте. А нас здесь охранять не надо. Мы сами себя охраняем.
Не раз после этого к нему вновь приходили «крышу строить». Он всегда знал, что таким отвечать:
– Мы крышу сами возведём, но сначала же стену надо! А где вы тут стену видите, а? – говорил он, делая вид, что серьёзно не понимает, о чём они ведут разговор.
Иными словами, все самые тяжёлые годы он никогда не платил рэкетирам. И нам он объяснил, как вести себя, если приходят с требованиями…
Предупреждал он также и о том, что всегда нужно проверять платежеспособность клиента.
– Кидают сейчас на раз-два, поэтому не стесняйтесь разрывать договоры. Три дня прошло, а оплаты нет – снимайте людей. Лучше на одном этапе потерять, чем после того, как объект будет полностью закончен, – учил он нас.
И у нас получилось – мы основали собственную фирму. Назвали её «ВАФ» (Владимир, Алексей, Фёдор). Дела быстро пошли в гору, потому что нас уже многие знали как хороших работников, которые никогда не делают халтуры.
– Каждый из нас в то время мечтал о машине, – улыбнулся Фёдор, вспоминая то, как всё начиналось, – позднее я купил квартиру в Петербурге. Я очень полюбил этот город. Я купил на Васильевском острове, на набережной Макарова. Девяносто метров, три комнаты на шестом этаже. Все окна выходили на Неву. Вид изумительный, особенно летом во время белых ночей, когда по воде курсируют баржи и корабли, которые остаются у пирса на ночь, ожидая, когда мосты начнут разводить.
Постепенно мы стали работать в Подмосковье, в Волгограде, в Астрахани. Везде о нас ходили хорошие отзывы, поэтому нам даже рекламой не нужно было заниматься – заказов и так было предостаточно. От нашего главного правила мы не отступали никогда, а потому заказчики всегда были довольны. Сейчас мы большей частью редко видимся друг с другом. Все где-то в разъездах. Володя сейчас где-то в районе Туапсе. Там много объектов завязалось. Людей не хватает, поскольку там сейчас готовится Сочинская Олимпиада. А я вот здесь сейчас…
Но, кажется, нам пора собираться… Спасибо тебе за обед.
Ты и представить себе не можешь, как давно я не ел такого борща…
– Спасибо тебе! Я зайду к тебе через час. Пойду приведу себя в порядок, и пойдём на встречу.
Фёдор поцеловал её руку и ещё раз поблагодарил Веру за обед.
Он приготовил рубашку, переоделся, ещё раз осмотрел дом. Первый раз за всю свою жизнь Фёдору не хотелось никуда спешить. Первый раз он подумал про себя, что дела подождут, что есть вещи и поважнее…
Он быстро собрался и вышел обратно в беседку, сел и стал дожидаться Веру.
Через полчаса она вышла к нему.
– Готов?
– Готов.
– Поедем или пойдём?
– Давай пойдём… – сказал он, и она взяла его под руку.
Они пришли вместе на эту встречу. Народ собирался постепенно, но никто не удивлялся, увидев их вместе. С Фёдором все здоровались, каждый, конечно, счёл своим долгом поругать его по-дружески, что тот столько лет пропадал где-то.
– Удивительное дело, – говорили они, – мы хоть иногда встречаемся, поддерживаем старую дружбу! А ты как смылся, так никто тебя ни разу и не видел. Даже удивительно, что многие за это время побывали в Петербурге, а вот с тобой их дорожки не пересеклись…
– Сегодня юбилей – двадцать лет прошло с тех пор, как мы закончили школу, – начал говорить тост бывший староста класса, – очень рад здесь видеть всех вас!
Встреча продолжалась долго. Встреча выпускников, старых друзей. Было видно, что многие видели друг друга очень редко, а потому беседы шли нескончаемым потоком. Почти каждый подходил к Фёдору и обменивался с ним парой слов. Оказалось, что только он один из всего класса остался холостым. Некоторые уже и по два раза женились или выходили замуж. А Генка – тот вообще уже трижды женатый. Что же – у них своя жизнь, а у Фёдора, у Веры – своя.
Они ушли почти что самыми последними. Вера предложила зайти к ней на чашечку чая. Фёдор согласился.
– Нет ли у тебя сахара кусочками? – спросил Фёдор.
Вера поняла его и улыбнулась. Фёдор, как когда-то отец Веры, аккуратно взял щипцами кусочек сахара, но в блюдце чай наливать не стал. Вера смотрела на него и улыбалась.
– Федька-Федька, – сказала она, – я так долго тебя ждала… Фёдор подошёл к ней и обнял.
– Федька ты, Федька…
Он взял её на руки.
– Куда?
– Пойдём в родительскую…
И вместе они отправились в родительскую комнату.
Глава пятая
Проснувшись на следующее утро, Фёдор не сразу понял, где он находится. Под ним мягкая перина, под головой подушка. Давно он не просыпался в такой комфортной постели.
Он вспомнил, что находится в родительской комнате у Веры дома. Рядом её не было. Фёдор почувствовал приятный аромат и шум кипящего подсолнечного масла, доносившийся из кухни. Должно быть, от него Фёдор и проснулся.
Он действительно нашёл Веру на кухне. Она была в домашнем халатике. Обернувшись к нему, он увидел – его Вера сияет. «Ах, Верка, Верка, как хорошо нам было… Зачем ты тогда с ним целовалась? Зачем я тогда это видел?» – думал Фёдор, пока умывался.
Вера приготовила богатый завтрак: омлет, пирожки, кофе…
– А с чем эти? – спросил Фёдор.
В это время он услышал стук.
– О, это, наверное, Федя приехал.
Фёдор не ожидал этого.
– Он что должен приехать?
– У него сегодня день рождения!
– Ах, да… Ты же говорила, а я и забыл.
В комнату вошёл симпатичный юноша. Вид у него был очень счастливый – ещё бы – он приехал отдыхать, да ещё и день рождения. Увидев незнакомого человека, он остановился, посмотрел на мать.
– Знакомьтесь, – улыбнулась Вера, – представлять вас друг другу не надо. Оба Фёдоры!
Юноша с недоверием посмотрел на мать.
– Да, это наш сосед, бывший, а теперь нынешний – Фёдор Петрович. А это мой сын Федя, – обратилась она уже к Фёдору, – о котором я тебе говорила.
Фёдор протянул ему руку. Юноша крепко её пожал.
– Садись с нами завтракать, мы только начали. Как твои дела, рассказывай!
– Да вот я вчера досрочно сдал один экзамен. Так что на три дня приехал. Мама, у меня к тебе будет одна просьба небольшая.
– Какая?
– Понимаешь, через неделю сдаём последний экзамен. Нельзя ли здесь будет как-то… Человек десять, не больше. Может, ну, двенадцать человек…
– Конечно, празднуйте! Какие проблемы… А кто будет? Много вас?
– Будут одногруппники.
– А она будет?
– Ну, мам, ну что она тебя так интересует? Ну, будет она. Куца она денется. Потом, я тебе уже много раз говорил, что я до тридцати лет жениться не буду. А она мне ровесница. Ей надо раньше замуж выходить. А я до тридцати не буду, поскольку у меня мама, которая свою молодость потратила на меня, на моих…
Он посмотрел на мать, потом на Фёдора.
– Федя, он знает всё, я ему рассказала.
– Потом на моих дедушку и бабушку. Поэтому я хочу, чтобы ты, наконец, жила для себя. А с Анной мы просто друзья…
– Ну, что же, это твоё право… Кстати, друзья-то твои с ночёвкой приедут?
– Ну да, мам, куда же они на ночь глядя поедут. На машине-то не поедешь после праздника, сама понимаешь… Надо что-то придумать, чтобы разместить их всех в доме…
– Двенадцать человек не так уж и много. Можно и в моём доме разместить часть, – вмешался Фёдор. Ему хотелось сделать для этой семьи что-нибудь приятное.
Федя с благодарностью посмотрел на Фёдора.
– Да, Фёдор Петрович выкупил свой дом. Я же сказала, что бывший сосед, а теперь и нынешний… – сказала Вера.
Во второй половине дня Фёдор позвонил Алексею.
– Как дела твои, дружище?
– Нормально, даже отлично, – услышал Фёдор в ответ, – сегодня подписал акт приёмки. Заказчик остался очень доволен качеством. Просил с тобой встретиться, когда ты сможешь.
– Как смогу – созвонюсь… Приезжай ко мне!
– К тебе? Это куда?
– Записывай адрес: город Красносельск, Железнодорожная, 27.
– Это где такой?
– По карте посмотришь. Ростовская область. От тебя сюда километров девятьсот, наверное.
– Хорошо, приеду.
Алексей положил трубку. Посмотрел на часы – вторая половина дня. Если сейчас выезжать, то с учётом пробок он пробудет в пути часов десять. Не лучше ли тогда выехать ночью? Пробок будет меньше, и приедет он к утру. Алексей выбрал второе. Ему оставалось доехать до гостиницы, в душ – и отсыпаться. Правда, есть опасность, что заснуть не удастся. Алексей давно заметил за собой эту особенность, ещё с института. Казалось бы, несколько суток без нормального сна, мечтаешь только сдать объект и заснуть дня на два. Но вот объект сдан, клиент доволен, претензий нет. Можно и отдохнуть, как и хотелось, а нет – не заснуть. Видимо, успех вдохновляет. Вдохновляет на новые дела, а потому и организм отдыхать не настроен.
Алексей приехал в гостиницу, принял душ, попытался заснуть, но ничего не вышло. Он лежал и вспоминал сначала события последних дней, затем мысли его улетели совсем далеко – он начал вспоминать юность…
…Он рано женился – на втором курсе. Он и не понял даже, как так получилось, что первая красавица курса вышла за него замуж. Казалось бы, он – в то время длинный, но худой до предела. Анжела, его жена, любила шутить над ним, что костюм его элегантнее смотрится на вешалке, чем на самом Алексее. Но он ничего не мог поделать. Рост его почти метр девяносто три, а вот вес маленький. Он пробовал обращаться к врачам, сдавал анализы, но ничего не помогало, те только разводили руками. Алексей был здоров, но при этом худ.
После того, как он женился, он устроился на подработку. Стал кочегарить, был оператором газового котла. Его это вполне устраивало. Работа сменная, со сменщиками он договорился, что работать будет по ночам, поскольку днём он учился. Платили неплохо, плюс стипендия. Даже жильём они с Анжелой были обеспечены. От бабушки Алексею досталась однокомнатная квартира. Учился он хорошо, помогал Анжеле. И был, в общем-то, счастлив, ведь самая красивая девушка курса была его женой.
Правда, эйфория длилась недолго. Он начал чувствовать, что нет всё-таки между ними той взаимности, о которой он грезил. Она была к нему холодна, стеснялась быть с ним в компаниях, наверное, из-за его худобы. Зачем же тогда она вышла за него? Не из-за курсовых же работ, которые он делал за неё… Она не давала ему поводов для ревности, но подозрение само закралось в его голову. В один день он решил проверить, чем она занимается, пока его нет. Для этого он установил пару видеокамер, подключил и ушёл на работу.
С утра уставший он пришёл и лёг. Анжела утром засобиралась к родителям. Он не стал её провожать, сказал, что намерен выспаться в воскресенье. Она уехала, а он стал смотреть, что его жена делает, когда он на работе. Он ожидал, вернее, скорее надеялся увидеть её спящей, но увидел он там то, после чего его охватил ужас… На плёнке он увидел свою жену и двоих мужчин, которых видел впервые… Он хотел сломать и растоптать кассеты, но разум в нём победил. Он переписал содержимое кассет на диск, а также спрятал файлы на своём ноутбуке. Он ждал её с нетерпением. Она вернулась – довольная, видимо, хорошо отдохнула у родителей. Она даже не заметила, что на Алексее лица не было.
– Значит так, – начал он, – я даю тебе три минуты, чтобы ты собрала свои шмотки и вылетела отсюда, и больше чтобы я тебя не видел! И если ты подойдёшь когда-нибудь ближе, чем на пятнадцать метров, ко мне, то помни, вот это, – он включил запись на компьютере, – это увидят твои родители в интернете. Думаю, им это не очень понравится. А теперь убирайся, время пошло!
Анжела сильно перепугалась. Она попробовала его успокоить, хотела обнять его, но он с омерзением оттолкнул её от себя. Она схватила свою сумочку, документы, зачётку, паспорт и выскочила. Алексей закрыл за ней дверь. На следующее же утро он явился в народный районный суд. Судья хотела отговорить его, но тот, не выдержав, сказал:
– Эта извращенка мне больше не жена.
Судья начала защищать её, но Алексей показал ей несколько секунд записи, после чего развод был оформлен очень быстро.
Алексей после этого ничем не занимался целый год. Ходил только в институт. Но деньги, которые он заработал раньше, быстро кончились, поэтому он решил взять себя в руки и найти подработку. Судьба привела его на стройку, где он познакомился с Фёдором и Владимиром…
…Времена поменялись. Теперь они не только друзья, но и компаньоны.
Интересно, что Федя задумал? Видимо, какой-то интересный объект. Все годы они работали по одной схеме: Фёдор, как архитектор, ехал первым, договаривался обо всём. После чего вызывал их, и начиналась работа.
Алексей выехал в час ночи, поужинав в гостинице и попрощавшись с ребятами из бригады.
К утру он почти добрался до назначенного места. При въезде в город ему позвонил Фёдор.
– Если меня не будет, калитка открыта, проходи. Можешь подождать в беседке, а можешь смело заходить в дом. Ключи найдёшь под ковриком.
Навигатор сам привёл Алексея к нужной улице. Проезжая по городку, он профессиональным взглядом оценил архитектурное «убранство» этого места. Дома здесь были самые разнообразные. Были трёхэтажные нового типа, встречались хрущёвки, было несколько домов дореволюционной постройки. Встретил он и множество домов с уродливой крышей, протянутой вдоль второго этажа. «Мансарды, что с них взять», – пошутил про себя Алексей.
Он оставил машину у дома номер 27 по Железнодорожной улице. Калитка была в самом деле открыта. Алексей с удовольствием прошёл в беседку. Весь городок был в деревьях и зелени. Он очень любил природные ландшафты. Сам Алексей сильно изменился с тех пор, как развёлся. Он был уже не тем худым и высоким студентом. Несколько лет назад он пришёл в магазин спортивного питания, рекламу которого он прочитал в интернете. Ему запомнилась фамилия хозяина – Доброумов. Она ему сразу понравилась и внушила доверие. Он обычно не доверял рекламе, ему всегда сразу бросалось в глаза то, какими искусственными словами в объявлениях приукрашена действительность, но тогда эмоции взяли своё. Потому что долгое время он винил в измене Анжелы и себя самого. В магазине он прямо спросил, что они могут сделать для того, чтобы он перестал быть кощеем.
– Мы можем сделать много, – сказали ему тогда, – но только в том случае, если и вы будете готовы приложить к этому усилия. Наши препараты безвредные, это доказано не одним исследованием, но не думайте, что, принимая их, вы станете через месяц моделью. Необходимо выполнять ещё комплекс упражнений… К тому же, это недешёвое удовольствие, вы хорошо подумали?
Алексей к тому времени мог позволить себе траты, поэтому он приобрёл этот курс. Алексей строго выполнял инструкции и где-то через три недели взял брюки, которые не надевал некоторое время, и заметил, что они на нём не сходятся… Через год его не узнавали старые знакомые.
Алексей сел в беседке и стал оглядывать окружавший его сад и бассейн. Успел оценить он и дом. Он на первый взгляд определил, что постройка эта годов пятидесятых, что строился дом из самана. Невысокая крыша была покрыта шифером. Заметил Алексей, что и участок довольно приличный – пятнадцать соток, не меньше.
Конец ознакомительного фрагмента.