Малыш Джамбо не чувствует боли
Начинается сезон отпусков, дешевых курортов, чартерных рейсов, пьяных еще до вылета пассажиров, забытых вещей, детей, паспортов. Да здравствует Анталия! Это слово с первого раза врезается в мое сознание как нечто мучительное и неприятное, хотя я ни разу не была в Турции. Хотелось бы мне ассоциировать это слово с южным портом Турции, с древней Византией, со Средиземным морем, или хотя бы с приятной аналогией – город Анталия также, как и Набережные Челны поделен на старый и новый город. Разве что в Набережные Челны не летают развязные толпы поддатых туристов, уверенных, что купили авиакомпанию и могут творить, что им заблагорассудится.
Ежедневно наша авиакомпания отправляет в Анталию по несколько самолетов туда-обратно, обычно от трех до шести за сутки. И, как правило, на Боинге 747, двухпалубном гиганте, нашем великолепном «Титанике», нашей «горбатой» маршрутке с мировой известностью. Бестселлер авиации, первый в мире широкофюзеляжный самолет, получивший прозвище «Джамбо Джет» за свою громоздкость. Наверное, в честь знаменитого циркового слона Джамбо. Изначально он проектировался как грузопассажирский двухпалубник, поэтому кабина пилотов была помещена на верхний этаж, на нижней палубе планировалось сделать аппарель для погрузочных работ. Однако позже лайнер было решено выпустить с уменьшенной верхней палубой, отчего самолет имеет «горбатую» форму. Персонально для этого красавца был построен завод в городке Эверетт, где сейчас производятся несколько моделей Боингов. Разработка Боинга 747 была настолько масштабной и затратной, что чуть не разорила компанию. Во время топливного кризиса 70-х годов цена билетов на эти самолеты стала слишком высокой из-за большого расхода топлива, поэтому авиакомпании, закупившие Джамбо, вынуждены были совершенствовать его интерьер для привлечения клиентов, и даже переоборудовать гиганты в грузовые суда. Конечно, в будущем он окупился и принес небывалую известность и прибыль производителю – самолет «рос» в длину, вмещая всё больше пассажиров, обрел близнеца-грузоперевозчика, более мощные двигатели, увеличил скорость и продолжительность беспосадочного полета. Итак, дальность полета Боинга 747 превышает 12 000 км, крейсерская скорость 893км/час, вес пустого самолета более 170 тонн, он вмещает более 500 пассажиров! И это чудо техники, способное без посадки долететь из Москвы в Денпасар, скользящее по воздуху, как горячий нож по маслу, парящее, будто в невесомости, устойчивое, невероятное, восхитительное, унижено до выполнения разворотных рейсов в Анталию. Малыш Джамбо мотается туда-обратно ради общего налета в 5 часов 20 минут, перевозя тонны пьяных туристов, которые норовят поджечь его своими окурками в туалетах, сломать все его составные части, выразить недовольство по всем пунктам конструкции. Люди, как вам не жаль этот прекрасный лайнер, почему вы думаете, что, заплатив 14 000 рублей за путевку в Турцию, вы можете требовать, чтобы командир лично вас поприветствовал или чтобы бортпроводники нашли вам личного парикмахера? Почему вы просто не восхищаетесь величием этой машины высотой с пятиэтажку? В наш век избалованного пользователя просто остановитесь, подумайте – сколько сил приложено для воплощения сложного чертежа в этот белоснежный воздушный корабль, даже президент компании Боинг говорил потом: «Для нас это был слишком масштабный проект». Четыре турбореактивных двигателя размером чуть ли не с диаметр фюзеляжа Боинга 737! Какая разница, гораздо важнее, почему на завтрак не дают курицу…
Каждый раз, приходя на борт, мы проводим досмотр воздушного судна, в том числе проверяем наличие и сроки годности аварийно-спасательного оборудования. И каждый раз для меня это так интересно – ведь кто-то придумал этот трап-плот, аккуратно сложенный до случая, которого, как все надеются, никогда не произойдет. А кто-то придумал аварийный радиобуй, кислородные маски, огнетушители. А что могла бы я придумать? Или что могли бы придумать для этой грандиозной машины наши пассажиры? Неужели что-то более полезное, чтобы чувствовать себя так вольготно, чтобы ломать эти приспособления? Мне всегда обидно за каждого человека, приложившего руку к созданию самолета и его интерьера – хорошо, что они не видят, как грузчики швыряют чемоданы в багажные отсеки или как пассажиры тушат окурки об раковину в туалете. Вообще, когда в туалете кто-то курит, мое сознание приходит в полный ступор – почему?! Наверное, экипаж для них как нудная нянька, которая увещевает, сама не знает о чём – вроде так надо, а почему непонятно, так гласит инструкция. Но самолет – это место, где ничего не бывает зря, каждый элемент, каждое приспособление, каждая команда продуманы. Уж если сказано не курить на борту – поверьте, к этому стоит прислушаться. Есть множество факторов, осложняющих тушение пожара в самолете. Но никому это не интересно, кроме экипажа. Ведь если что, нам тушить. Зато если пожар потушить не удастся, и искра проникнет туда, куда ей не стоит проникать, погибнуть может не только экипаж, а все, кто причастен к этому, и кто не причастен. Когда я стою около двери в туалет, учуяв запах дыма, и жду пассажира, который оттуда сейчас выйдет, и которого мне надо будет отчитать, мне всегда грустно. Ведь он не будет меня слушать. Что бы я ни сказала, у него есть путевка за 14 000 рублей, в которую всё включено, в том числе, видимо, и право рисковать жизнью пятьсот тридцати пассажиров и пятнадцати членов экипажа. Итого жизнь одного человека он оценил в 25 рублей 69 копеек. Свою в том числе. Я уже молчу про самолет – разве он что-то стоит? Я же заплатил за путевку! Люди, люди…
А еще есть такой нонсенс – «моему ребенку и так хорошо». Это я про мамочек с пухлыми детишками на коленях, которым «так удобно и не надо их пристегивать». Видимо, человек, который придумал детский ремень безопасности, просто не нашел себе другого занятия – может, мечтал стать слесарем, но не вышло, вот и решил – ну хоть придумаю какую-нибудь бесполезную штуку для самолета. О, точно! Ремень для детей. Кому нужно, к примеру, чтобы ребенок в случае резкого торможения не пролетел полсалона и не свернул себе шею? Никому! Отлично, значит, мое приспособление будет абсолютно никчемным, вот этого-то я и хотел.
И я становлюсь врагом №1 для любой мамы, чей вольготно спящий ребенок не пристегнут. Приходится рассказывать о возможных последствиях или сообщать, что мы не взлетим, пока ВСЕ пассажиры не будут пристегнуты. И уже под десятком осуждающих глаз, которые хотят вылететь вовремя, мамаша начинает гневно шевелиться. Как будто не проводились многочисленные опыты, тесты для выявления возможных последствий. Нет, это тоже никому не интересно. А еще никому не интересно, что бортпроводник – это не официант, как все считают, а в первую очередь человек, способный грамотно и быстро провести эвакуацию. А командир еще и полетом управляет, а не только рассказывает, какая погода в Анталии. Возможно, пассажиры регулярных рейсов об этом догадываются, но на чартерах у людей загадочным образом происходит массовое изменение сознания.
Примечателен и нагляден случай на сегодняшней Анталии. Шесть утра, просторный «стадион» Боинга 747 встречает сонных, радостных, возмущенных, пьяных и прочих других пассажиров. Еще слишком рано для скандалов, поэтому все возможные поводы люди аккуратно оставляют при себе до удобного случая в полете. Мы это знаем и не ждем, что они забудут про них. На чартерных рейсах мы готовы, пожалуй, ко всему. Я стою в конце пятого салона слева по борту, это самый хвост. Почему-то считается, что пятый салон – это самое злачное место во всем самолете. Будто на регистрации у пассажиров спрашивают: «Простите, вы планируете пить, курить и всячески хулиганить во время полета? О, отлично, тогда прошу, вот вам посадочный в пятый салон». Еще ни разу эта теория не провалилась. Также я слышала, некоторые пассажиры считают, что хвост – самое безопасное место в самолете. Соответственно, туда просятся пассажиры, которые больше всех боятся за свою жизнь. А, значит, будут пить, курить и хулиганить как в последний раз, ведь хоть они и в самом безопасном месте – всё равно должно что-то случиться, это же САМОЛЕТ! Ну а если не случится, то хоть повеселятся. Главное, чтобы это веселье не кончилось депортацией* – но это уже их, как правило, не волнует. Зато мне отлично видно их всех из конца пятого салона. Я как страж на посту, я даже не пытаюсь натянуть приветливую улыбку, потому что на меня всё равно никто не смотрит, я холодно оцениваю ситуацию, пытаясь уловить все попытки пассажиров достать бутылки с алкоголем из пакетов «duty-free» и положить их поближе ко рту. Надо успеть отнять, как отбирают соску у подросшего малыша, невзирая на вопли и капризы, иначе во время полета на моем рабочем фартуке снова может оказаться чья-то блевотина, ведь в воздухе алкоголь переносится совсем иначе.
На рейсе в Анталию нас обычно сопровождают сотрудники авиационной безопасности, их помощь часто бывает нужна в жалких попытках вырвать бутылку из рук возмущенного пассажира. Удивительно, насколько отважен и отчаян русский турист. Опустим напоминание, что в 14 000 рублей всё включено, в том числе право пить на борту и хамить сотруднику безопасности. И не станем говорить о том, что в службе безопасности работают, как правило, бывшие военные, спецназовцы или вышибалы (я бы не решилась им хамить просто из уважения ко всем людям в форме). Так вот, русский турист почему-то непременно хочет напиться еще в самолете. Никогда не понимала логики.
Сегодня среди наших пассажиров сидит простой русский мужик – скорее всего, не москвич, может быть, работник завода где-нибудь в Миассе, водитель-дальнобойщик из Новосибирска или инспектор по охране труда из Череповца. На нём спортивный костюм «abibas», синие шлепанцы поверх носков, кепка с погнутым козырьком, тяжеленная серебряная цепь с крестом на груди, и легкая небритость второго дня. Шесть утра, полчаса до вылета на самый популярный курорт, огромный самолет, красивые надушенные бортпроводницы с идеальным макияжем, свежий воздух, предвкушение запаха моря, всё чудесно. И ему предстоит чуть больше двух часов полета – самое время морально подготовиться к отпуску, проверить документы, повторить самые нужные слова по-английски, поспать, чтобы приехать в гостиницу и сразу после заселения пойти на пляж. Но нет! Можно же напиться! Чтобы, как подобает русскому туристу, ввалиться в гостиницу не в состоянии найти паспорт и оправдать мнение о русских людях перед каждым встречным местным жителем. Ну, или огрести проблем еще на паспортном контроле.
Впереди могла бы быть неделя, а то и больше, незабываемого отдыха с занимательными экскурсиями, тёплым морем, чистеньким песчаным пляжем, посещением археологического музея и мечетей, живописных парков с экзотическими цветами и деревьями, прудами, раскуриванием кальяна в настоящем османском шатре… Хотя, я слышала, многие не уходят дальше бара в гостинице – наверное, это шутка, ведь на 14 000 рублей можно и в России неплохо напиться. Тем не менее, бывают пассажиры, которым воздушные приключения доставляют больше удовольствия, чем изыски туризма. Сначала несколько раз подойдет вежливая стюардесса и скажет, что не стоит пить. Потом подойдет менее вежливый сотрудник безопасности и скажет, что НЕ СТОИТ ПИТЬ. Но пассажир уже не слышит, ему всё смешно, потешно и всё равно. Я же говорила – алкоголь в полете переносится иначе.
Именно так всё происходит сейчас с нашим монтером из Кирова, или сантехником из Нового Уренгоя в модном спортивном костюме. Жена дергает его: «Хватит пить, не позорь меня, нам еще в гостиницу ехать»! Дети бесконтрольно шатаются по салону, а он уже не в состоянии остановиться. И вот в его одурманенную голову приходит блистательная идея – можно же покурить в туалете! Кое-как он выбирается из кресла, придавливая жену своим круглым животом, и плетется по направлению к туалету с сигаретой в зубах, шаркая шлепками. Я не имею права запретить ему идти в туалет, всё что мне остается – причитать за его спиной, что нельзя курить на борту. Кажется, мне даже удается сделать по-настоящему строгий голос. Но он меня не слышит. И я стою грустная за дверью в ожидании, когда он выйдет. Мне жаль его семью, которая мечтает об отдыхе на море, ведь понятно, что он не даст им спокойно отдохнуть. Но по глазам жены понятно, что ей не привыкать. Я сообщаю шефу о том, что пассажир покурил на борту, проверяю туалет, не осталось ли где не затушенного окурка, тем временем слышу, как мужик матерится на бортпроводников и шефа. Мне больше незачем ввязываться, он сделал всё, чтобы о его поведении узнал командир. Нам остается только любыми путями угомонить его перед посадкой, но тут уже нам пытается помочь его жена, которая итак чувствует себя достаточно опозоренной и чуть не плачет.
По прибытии в Анталию нас ожидает неожиданная развязка, наш победитель получает главный приз – депортация*. Жена с ребенком остаются в Турции – жалко терять деньги за путевку, да и вообще, без пьяного мужа есть шанс провести нормальный отпуск. А гневный муж, щедро осыпая всех окружающих отборным матом, выкрикивая: «Да вы знаете, сколько я за путевку заплатил, у меня всё включено, да кто вы такие, я вас всех уволю!», в окружении сотрудников службы безопасности возвращается вместе с нами в Москву. Больше ему никогда не продадут билет на рейс нашей авиакомпании. И скорее всего ему будет запрещен въезд на территорию Турции в течение трех лет. Зато было весело и, кажется, он ни о чем не жалеет. По крайней мере, пока не протрезвеет.
Мы летим обратно с новой партией пассажиров, отдохнувших, загоревших, избалованных турецким сервисом. Рядом кто-то требует томатный сок, курицу, еще воды, «присмотрите за моим ребенком», «официант, чаю». Мы привыкли, кажется, ко всему. Малыш Джамбо не чувствует боли, он просто тащит свою разносортную ношу по воздуху, надеясь раскрыть всю свою мощь, но его снова сажают на землю через два с небольшим часа. А я грустно наливаю сок, помня – нет, я не просто официант. Наш депортированный пассажир уже не возмущается, кажется, приходит в себя.
Наконец, снижаемся. Пристегиваюсь на своем откидном кресле, наблюдаю за пассажирами, время от времени громко говорю: «Сядьте, закройте багажную полку, сумку достанете после приземления». Я не улыбаюсь, всё равно никто не смотрит. И не слушает. Да и не люблю притворяться, не умею. А наш герой всё требует воды, видимо, отходит.
Еще только обед, а я без сил. Ведь для выполнения рейса в шесть тридцать утра мне пришлось проснуться в половине второго ночи: явка на рейс, выполняемый на Боинге 747 – за 2 часа 45 минут. А еще надо превратиться в стюардессу и добраться до аэропорта. Устало плетусь в службу, чтобы услышать: «Завтра у вас Анталия, вылет в 06:30». Классика жанра, спасибо.
24 мая 2008 г.