Глава 3
Адронный коллайдер
Так началось моё знакомство с Патриком, которое перетекло в дружбу, а позже в семейную жизнь.
Как-то он позвонил мне и спросил:
– Помнишь, мы разговаривали об экскурсии на БАК?
– Что это? – не сразу сообразив, спросила я.
– Большой адронный коллайдер.
Я чувствовала его улыбку на другом конце провода.
– Ах, да, конечно! Как я могла забыть, ведь я ждала! – обрадовалась я.
– Я получил приглашение для тебя. Твой адрес не смогли найти, и поэтому приглашение отправили мне и попросили передать тебе.
– Ура! – подпрыгнула я от счастья. – Когда? Это надо ехать в Женеву?
– Нас ждут в конце недели, так что у нас два дня на сборы и чтобы добраться до места.
– Хорошо! Буду собираться.
– Я закажу билеты. Как ты смотришь на то, чтобы прокатиться поездом? Я уже посмотрел, он в пути двадцать часов.
– Ты читаешь мои мысли! Давно не путешествовала на поезде, и с удовольствием прокачусь!
– Прекрасно, что наши желания и потребности совпадают. Я, как закажу билеты, сообщу тебе.
– Идёт! Договорились.
Я с радостным ощущением и предчувствием приятного неожиданного неизвестного приключения стала танцевать и кружиться. Меня накрывала волна счастья. Я остановилась возле зеркала и посмотрела в глаза. Там отражалось море любви и веры.
Как только собралась группа из десяти человек, таких же, как и мы, экскурсантов, мы зашли на территорию БАКа. Нас встретил профессор, пожилой мужчина с бородой и седыми волосами, и сразу же приступил к рассказу.
– Большой адронный коллайдер – ускоритель заряженных частиц, который предназначен для разгона протонов и тяжёлых ионов, материи и антиматерии и изучения продуктов их столкновения. Имитация Большого взрыва в момент создания вселенной. Коллайдер построен в европейском научном центре ядерных исследований, недалеко от Женевы. В то время БАК являлся самой большой экспериментальной установкой на Земле. Длина основного кольца ускорителя составляет 26 659 метров. Пучки частиц, состоящие из кварков, ускоряются в противоположных направлениях и сталкиваются в специальных точках, выделяя при этом большой объём энергии. Это позволит доказать также существование суперсимметрии, теорию струн и, соответственно, наличие уж куда более четырёх измерений. Глубина залегания туннеля коллайдера под землёй от 50 до 175 метров, причём кольцо туннеля наклонено примерно на 1,4 % к поверхности земли. Для удержания, фокусировки и коррекции протонных пучков используется 1624 сверхпроводящих магнита, общая длина которых превышает 22 километра. Магниты работают при температуре –271°С.
Мы спустились в туннель и попали в холодное помещение, показавшееся сперва тёмным. Но по мере нашего продвижения пространство освещалось на ближайшие сто метров. Здесь располагалась другая труба-туннель, вдоль которой мы медленно передвигались. И казалось, что внутри трубы происходит невероятно чудесный процесс. Всю группу охватило какое-то благоговейное чувство и в то же время смятение. Каждый боялся пошевелиться и даже дышать громко. Поэтому царила невероятная тишина, нарушаемая лишь спокойным размеренным голосом профессора. И непонятно было, то ли в рай, то ли в ад мы спустились. Что-то немыслимое витало в пространстве и наполняло нас жутким страхом и ощущением чуда.
– Скорость частиц в БАКе на встречных пучках близка к скорости света в вакууме. Разгон частиц до таких больших энергий достигается в несколько этапов. Сначала идёт подготовка в низкоэнергетических ускорителях, потом частицы попадают в бустер, далее в протонный синхротрон, приобретая энергию в 28 ГэВ. При этой энергии они уже движутся со скоростью, близкой к световой. После этого ускорение продолжается, достигая 450 ГэВ. Затем сгусток протонов направляют в главное 26,7-километровое кольцо, доводя энергию протонов до максимальных 7 ТэВ, и в точках столкновения детекторы фиксируют происходящие события. Масса всех частиц не превышает нанограмма и их даже нельзя увидеть невооружённым глазом. Они проходят полный круг ускорителя быстрее чем за 0,0001 секунды, таким образом, совершая свыше 10000 оборотов в секунду.
Экскурсия произвела на меня, на нас, неизгладимое впечатление. Это было моё первое приближение к мощным энергетическим потокам. С того момента я ни на миг не оставалась одна. Даже когда рядом со мной никого не было, я чувствовала их присутствие… Необъяснимой силы, мощной энергии, идущей параллельно, в другом возможном пространстве-времени, не видимой только из-за своей скорости и массы.
Мы шли с Патриком, потрясённые непонятным ощущением чего-то сверхъестественного. Конечно, учёные, работающие на БАКе, не обязательно испытывают подобные ощущения. Просто мы с Париком верили в высшую силу и Божественный порядок вещей. Религия и наука всегда спорили и зачастую не находили общих точек соприкосновения. Мы же верили в высшую силу и энергию. Чувствовали существование рядом чего-то ещё. Ощущали это всеми клеточками тела.
После посещения Большого адронного коллайдера перед нами распахнулись все двери, стали ясны истинные цели, истинное предназначение и своя настоящая дорога. Мы с Патриком стали жить вместе, усыновлять детей разных национальностей, из разных уголков мира. За сорок лет мы воспитали 12 детей. Объехали все континенты на Земле, много путешествовали и жили очень счастливо. Продвинутая медицина и здоровый образ жизни, молитвы, пост способствовали снижению темпов старения и увеличению продолжительности жизни. Даже в почтенном возрасте, когда мне исполнилось восемьдесят лет, я чувствовала себя бодрой и энергичной, словно мне было пятьдесят. Патрик чувствовал себя так же. И впереди у нас были ещё долгие счастливые годы жизни. Подготовка к переходу в мир иной после смерти. Очень некомфортно было находиться в неопределённости, что же там после смерти? В существование рая и ада я на тот момент не очень-то верила и хотела проверить, не миф ли это. Патрик верил, но для меня этого было мало. Мне необходимо было самой почувствовать и осознать. Но как? Мы с друзьями часто устраивали мозговой штурм на разные темы, которые хотя бы отдалённо касались волнующих меня вопросов.
– Как ты объяснишь наличие симметрии ряда законов, проявляющих себя в разных мирах Вселенной, несмотря на глубокую разницу в сущности сфер и самих систем? Симметрия свойств материи, систем и происходящих в ней взаимодействий при изменении каких-то её параметров связана с законом сохранения. В физике есть теорема, что каждой из них сопутствует некая сохраняющая величина.
– Все законы природы идентичны.
– Верно! Из этого следует, что в духовно-нематериальном мире тоже должны соблюдаться определённые законы сохранения. Есть ещё одна закономерность – тенденция объектов и систем к сохранению формы и структуры, по существу очень близкая к тенденции сохранения массы.
– Мы говорим о форме и структуре как о нематериальных характеристиках, описывающих соотношение частей и целого, соотношение частей целого друг с другом и другие взаимодействия внутри системы.
И наконец-то мы утвердились в мысли о необходимости экспериментального доказательства существования души, её сохранения и кодировки, если можно так выразиться, после смерти тела, чтобы отследить её движение с использованием адронного коллайдера. Мы занялись поиском места для строительства миниколлайдера по подобию БАКа. Мы решили, что он должен быть построен рядом со священными местами, и в то же время местность должна соответствовать техническим требованиям. Однозначно выбрали пустыню в Ираке. Переехали всей семьёй, вместе с детьми, жившими с нами на тот момент. Ирак встретил нас тёплым субтропическим климатом. К этому времени страна стала высокоразвитой за счёт богатых месторождений нефти и грамотного использования ресурсов. Ну и, конечно же, благодаря религиозным лидерам и стопроцентной вере. И хотя вера у большинства была слепа, тем не менее, она давала некую стабильность и богобоязненность, что способствовало развитию экономики и культуры. Нам удалось купить небольшой участок пустыни, необходимый для построения дома, института и адронного коллайдера. Сначала построили дом, потом институт, и завершили строительством коллайдера. На всё это ушло пять лет. Мы никуда не торопились. Параллельно я вела исследования в области духовного осознания. Ставила перед собой вопросы.
– Что такое Бог? Есть ли душа? Есть ли жизнь после смерти? Иногда обсуждала их с Патриком. Но и он не знал ответов.
– Кто такой Бог, я не знаю. Вернее, это немыслимо и невозможно описать словами. Ни одно определение не подходит.
– Он создатель всего. Всей вселенной. И он везде и повсюду.
– Это невероятно. Нет слов от осознания масштаба его влияния. – Душа есть точно, я это чувствую. И мне кажется, что Бог и душа едины. В этом есть что-то общее.
– Говорят, что душа – это частичка Бога. И кто познал свою душу, тот познал Бога. А рай и ад существуют. Почитай в священных книгах.
– Я читала, но хоть это и священная книга, я не смогу просто взять на веру, пока сама не пойму.
– Вот вспомни, как ты почувствовала, что Бог есть? Ты это поняла логикой или сердцем?
– Сердцем, конечно. Логикой к вере прийти не могла. Как-то почувствовала.
– Вот именно. К этому нельзя прийти разумом, вернее, не найдёшь логических доводов и доказательств существования как Бога, так и ада, и рая.
– Это знание идёт изнутри, я понимаю. Но ко мне почему-то пока не пришло.
– А ты просто поверь и всё. И не ломай голову в поиске истины. Не найдёшь, бесполезно.
– Сложно это. Я не смогу.
– Сможешь! Смогла ведь поверить в Бога. Многие люди, даже будучи атеистами, приходят к вере через сердце.
Так я пыталась почувствовать свою связь с Богом, свою душу и вселенский масштаб. Много медитировала, молилась и прислушивалась к внутреннему голосу.
Как только завершилось строительство и наладка адронного коллайдера, началась активная жизнь. Множество экспериментов, ошибок, провалов. Жизнь кипела. Я была подготовлена и Патрик тоже. Мы много времени до этого провели во внутреннем осознании себя и в ментальных потоках. Научились отслеживать потоки энергии, протекающие через нас, когда мы радуемся, спорим, занимаемся любовью, ругаемся, просто сидим в тишине или спим. Мы даже научились видеть одинаковые сны. Да! Накануне загадывали тему и утром делились сновидениями. Эту уникальную способность мы открыли случайно. Выяснилось, что у нас несколько раз совпадали сны после обсуждения какой-нибудь темы. Мы вместе видели одни и те же сны, и они были осознанные! Патрик параллельно занимался общественной деятельностью и много общался с людьми. Меня всегда удивляла его способность целыми днями разговаривать, чего я никогда не умела. Я всегда больше любила тишину и уединение. Наверное, поэтому мы были вместе, чтобы компенсировать недостатки друг друга.
О, адронный коллайдер! Это чудо из чудес. Мощный поток энергии… Как-то я вдруг испугалась, что гневлю Бога. Мне показалось, что ускоритель не приближает меня к нему, а наоборот, уводит от Божественной сути. Поэтому я на время остановила работы и прислушалась к себе и к своей жизни без экспериментов на коллайдере. Я обошла его вокруг сто раз. Диаметр нашего коллайдера тысяча метров, так что я прошла вдоль него больше трехсот километров. Я должна была почувствовать связь с Высшей силой и получить разрешение от Бога на проведение экспериментов с ускорителем частиц. Я не знала и до сих пор не знаю, кто такой Бог или что это такое. По одной из версий это энергия. Но многими это знание отрицается. Бог – всё и ничего, его не объяснить словами и невозможно представить. Единственное, его можно почувствовать, ощутить. И наконец-то я ощутила его позволение на работу с коллайдером. Ведь мы использовали энергию, время, человеческие души и провоцировали переход в другое пространство, на новую глубину. В общем, Бог мне разрешил. Нам разрешил. И стал нашим соучастником.
Сколько нам пришлось сломить давления и сопротивляться внешнему миру! И это помогло. Наше сопротивление и следование зову сердца. Нам не разрешали стоить коллайдер, не продавали землю, потом заломили невероятно высокую цену. Благо, что деньги были в достатке и не являлись для нас проблемой. И вот, наше сопротивление давлению помогло купить землю. Построить на ней коллайдер, институт и дом. Сопротивление. Даже лампочка дарит свет, благодаря ему. Сопротивление и терпение – это самые главные сопровождающие качества, чтобы добиться целей.
Я отрываюсь от воспоминаний. Надо прогуляться до адронного коллайдера. Я встаю со скамеечки, которой послужил пенёк, и направляюсь вдоль парка, дома, института к размытому миражу. Он поднимается маревом над коллайдером сразу за лесом и парком. Мираж, который виден только мне и избранным людям. Нас очень мало. Разбросаны по всей земле. Мираж создаёт видимость другого пространства-времени. Лучи солнца, проходящие сквозь облака, преломляются, создавая заборчик, и искривляются. Издали это похоже на огромную линзу и отражение в ней. Небольшой мраморный домик с железной дверью – единственное, что находится на поверхности, сам же коллайдер глубоко под землёй. Как бы мы ни старались скрыть наше присутствие в этом мире и в пространстве, мы оказались под присмотром с воздуха. Нас контролировали политические и религиозные силы. Слава Богу, что они не часто вторгались в нашу Эко-систему, так ласково называл наш дом, институт и коллайдер Патрик. Сейчас я хочу получить разрешение на воссоединение с ним, с Богом. Хотя это и необязательно. Я и так знаю, что это его идея. Выйдя из парка на открытую поляну, я поднимаю голову и в голубом небе вижу спутник, мерцающий красным огоньком. В ответ, поймав мой взгляд, он направляет ко мне свой красный луч, который проходит сквозь тело. Следят, контролируют. Ничего, внутри они меня не достают. Там я и мой эксперимент под надёжной защитой земли и стальных труб.
– Добрый день! – звучит в моём мозгу посыл со спутника.
– Добрый день, добрый день всем! – мысленно отвечаю я.
Я подхожу к мраморному домику, который отливает на солнце всеми цветами радуги, создавая эффект северного сияния, и, стоя лицом к чёрной двери, которая жутко смотрится на фоне великолепия и блеска всего дома, подношу ладонь к месту, где встроен скрытый замок. Делаю три круговых движения, как будто мажу ладошкой дверь. Замок реагирует на личный закодированный импульс и тепло моей руки, раздаётся щелчок, и дверь открывается. Тут же загорается свет и включается автоматическая лестница-эскалатор, ведущая вниз. Находиться глубоко под Землёй вредно для живых людей. Здесь высокое давление и особая энергетика. Воздух спёртый и тяжёлый. Я спускаюсь под Землю третий раз в жизни. Первый был, когда я познакомилась с установкой БАК в Женеве. Второй раз, когда мы построили свой коллайдер и запустили его в работу. И вот сейчас, в конце своей земной жизни. По мере спуска становятся слышнее звуки ускорителя, и усиливается чувство, что вот-вот всё взорвётся и рухнет. С такой же мощной силой поток энергии вырывается на поверхность, образуя извержение вулкана или, как у нас, искусственно созданный взрыв.
– В момент умирания живого организма этот взрыв даёт новый заряд и новую жизнь, – Патрик любил тему продления жизни в момент умирания. – Мы несколько раз видели, как ведёт себя организм, возвращённый к жизни искусственным путём. Вспомни собаку, нашего Датса, со смертью которого ты не могла смириться, мы использовали его в эксперименте и возродили.
– Я всегда была против возрождения.
– Я знаю, это против природы. Но сама подумай, сколько людей мы могли бы осчастливить, давая новую жизнь погибшим родственникам и любимым.
– Это счастье ограничено во времени и имеет серьёзные последствия. Ты же не знаешь, как это скажется на жизни после смерти. А я уверена, что…
– Свойства природы фундаментальны и повторяются… – передразнил меня Патрик. – Знаю, знаю, можешь не продолжать. Я согласен с тобой полностью. Но иногда что-то меня держит в этом земном теле.
– Держит незнание того, что будет после смерти. Неопределённость. Страх.
– Почему же? Я, например, знаю, и надеюсь, что после смерти моего земного тела душа попадёт в рай. Я не грешил и жил по совести.
– Тогда тебе нечего бояться. Обычно, когда человек уверен в жизни после смерти, он не боится и даже стремится стать шахидом и принять мученическую смерть за правое дело.
– Хорошо, опять ты меня поймала на слове. Да, я не на сто процентов в этом уверен, думаю, как и ты…
– Да и я не уверена, и не знаю точно, что там за пределами земной жизни.
– Если бы мы были уверены или даже если бы были какие-то подтверждённые опыты и доказанные данные, тогда мы не стремились бы к новым знаниям и не было бы ничего из того, что мы тут с тобой создали и теперь реализуем.
– Ох, и зачем мы вспомнили про Датса… Я так переживала, когда он умер. А когда мы чудом его воскресили, помнишь, какой шок я пережила? – я покачала головой.
Я вспоминаю этот разговор и историю с воскрешением, когда мы твёрдо решили всё же не менять суть природы, тем более, что нам сразу удалось найти баланс в энергетическом потоке и настроить ускоритель. Но мы знали, что это возможно, и если бы этим воспользовались злоумышленники, то изменили бы течение времени и жизни. Нам удалось сохранить эти эксперименты в тайне, объективно оправдав их реализацию незнанием нужного объёма и баланса энергии.
В те дни, когда умер Датс, Илаф, одна из наших младших, мы удочерили её в Саудовской Аравии, ходила вся в слезах и горько переживала смерть любимого пса. Под влиянием этих эмоций и состоялся наш первый эксперимент над живым существом. Никто всерьёз не думал, что у нас получится его оживить, но всё же решили попробовать.
– Поверни рычаг! – перекрикивая шум, доносящийся из открытых клапанов коллайдера, и закрывая крышку капсулы, в которую поместили Датса, орал Патрик.
– Ой, Господи! – помолилась я и надавила на рычаг, соединяя капсулу и внутренний ускоритель, где сформированный пучок энергии уже несся по тоннелю наружу, к основной экспериментальной установке, где находился объект.
Поток сжатой энергии ворвался в капсулу, и она заполнилась густым дымом. На мгновение Датс исчез в тумане.
– Мама, папа, а где он? Я его не вижу! – после долгих рыданий Илаф удалось уговорить отца присутствовать на эксперименте с любимой собакой. Она перекрикивала шум установки и тщетно вглядывалась внутрь капсулы.
– Кажется, я вижу его очертания, – я попыталась успокоить дочь, хотя на самом деле не была уверена в этом. Просто теоретически он не мог никуда испариться.
Через минуту новый пучок энергии достиг капсулы, она на мгновение стала прозрачной и снова помутнела. Но и в эти мгновения присутствие Датса не обнаружилось.
– Не может быть! – воскликнул Патрик. – Кажется, мы создали внутри капсулы другую зону. – Мы не видим физический объект. Это невероятно! Отключай установку. Этого достаточно.
– Отключаю, – я уверенным жестом нажала на кнопку выключателя и убедительно резюмировала, – вероятно, что-то произошло с массой тела или пучок энергии сместил пространствовремя.
– Но это впервые и необъяснимо наукой… Хотя я могу предположить и найти доказательства.
– Ой, смотрите, он возвращается! – выдохнула Илаф с облегчением.
В капсуле наметились контуры собаки, и когда установка стала остывать, а её стенки вновь приобретать прозрачность, Датс проявлялся всё отчётливее. Мы стояли и ждали, когда капсула примет начальную температуру и объём энергии. Примерно через пятнадцать минут все сомнения рассеялись, собака была внутри. И тут произошло неожиданное. Датс дёрнул лапой. Потом ещё раз и ещё.
– Он ожил, он ожил! – радостно закричала Илаф. – О, мамочка, папочка! Как я вас люблю! Какие вы молодцы, что вернули мне моего Датса!
– Сначала надо проверить состояние его здоровья, – предусмотрительно сказал Патрик. – вдруг он впал в бешенство от пережитого, или ещё что-нибудь.
– Нет-нет, я знаю, он хороший! – настаивала Илаф.
– Пока мы не возьмём его кровь и не проверим, ты к нему не прикоснёшься, – строго поддержала мужа я и тут же улыбнулась, чтобы смягчить тон, и потрепала Илаф по щеке.
– Ладно, хорошо.
Нажав на кнопки установки, расположенной рядом с капсулой, я запустила программу сканирования крови, сердца, систем в организме Датса. Сработали механизмы и множество устройств, видимых и невидимых, которые стали изучать тело Датса. А он в это время подёргивался и, кажется, спал, блаженно вытянув лапы. И даже улыбался во сне. Мы с Патриком и Илаф, затаив дыхание, смотрели на пса. Через пару минут на мониторе высветился ряд показателей физического состояния организма.
– Давление в норме, пульс в норме. Химические показатели крови сбалансированы, – сообщил робот.
– Отлично, – потёр руки Патрик. – То, что врачи не могут себе позволить с живым человеком, стало возможным в нашем эксперименте по оживлению. Они ж не доверяют роботу самостоятельные действия после диагностики. Обязательно сами смотрят анализы и потом выдают назначения.
– Человеческий фактор. Что ж, возможно, они правы. Если роботы будут принимать решения за человека в области его здоровья… Мало кто доверит свою жизнь роботу.
– Лично я доверил бы.
– И я бы тоже, – вставила Илаф, притихшая на время.
– А ты ещё здесь? – улыбнулся Патрик.
Илаф улыбнулась в ответ, демонстративно выкинув руку раскрытой ладошкой вверх в сторону Датса. Мол, вот причина того, что меня задержало с вами.
– Через две минуты объект проснётся, и установка выключится. Приготовьтесь, – сообщил робот.
– Мы готовы! – радостно крикнула Илаф и подняла руку вверх в салюте.
Выключились лампочки, ослабли механизмы затворов капсулы, и крышка поползла вверх и в сторону от стола, где спал Датс. Он пошевелился, дёрнулся. Дёрнулся ещё раз. Потянулся. Зевнул. И приподнял голову. Прямо как человек. С небольшим усилием перевернулся с боку на живот. Потом поднялся и сел на задние лапы. Спрыгнуть со стола не решился. Видимо, чувствовал себя слабо или неуверенно. Можно было только догадываться. Он смотрел вокруг, как будто изучая пространство.
– У меня чувство, что он до сих пор во сне и не понимает, что с ним и где он, – тихо сказала я.
Датс отреагировал на звук. Поднял уши и стал смотреть на меня.
– Кстати, мы не можем быть уверены в безопасности, – предположил Патрик. – В здоровом псе можно более или менее быть уверенным, а здесь особый случай. Так что не теряйте бдительности и соблюдайте осторожность.
Я подключилась к системе прогнозирования и подгрузила данные обследования. Чего можно ожидать в результате?
– О! И я хотел это сделать. Ты, как всегда, прочитала мои посылы и опередила меня, – улыбнулся Патрик.
– Уже можно его погладить и взять гулять? – спросила Илаф.
– Кажется, он ещё не совсем проснулся, и я хотела бы знать, чего он хочет, и уровень безопасности, – машинально ответила я, изучая данные в компьютере.
Илаф неотрывно смотрела на Датса и пыталась его загипнотизировать. Она где-то читала, что можно посылать мысленные импульсы, и объект, на который направляется этот поток, будет чувствовать его и реагировать. Я поморщилась и посмотрела на Илаф, потом на Датса.
– Дорогая моя, – обратилась я к дочери, – к сожалению, твой любимый пёс и член нашей семьи будет с нами только семь дней.
– Почему это «к сожалению»? – возмутился Патрик. – Многие люди мечтают хотя бы на час продлить жизнь близкого человека.
– Это и хорошо и плохо одновременно, – прервала начавшийся спор Илаф.
– Да, так что давайте постараемся наслаждаться настоящим, тем, что есть, и радоваться реальному миру, – обрадовалась я поддержке дочери. – По поводу безопасности нет чётких данных. Они какие-то размытые и непонятные.
В это время Датс усиленно чесал лапу или лизал её в местах инъекций и взятия крови.
– Меня больше волнует процесс обмена энергией, который мы инициировали. Изначально это было интуитивное решение, и удивительным образом оно нашло подтверждение на практике.
– Не забывай, что наша интуиция дошла до такого уровня, что ты и я смогли прислушаться к ней. То есть мы развивались в науке, в религии и эмоционально.
– Ещё осталось добавить физическое развитие, и будет полный комплект. Все сферы личности удовлетворены. Или, как говорят психологи, табуретка на четырёх ногах и не хромает.
– Обсудим позже, – прервала я.
Датс, немного подумав, и, видимо, окончательно придя в себя, спрыгнул со стола и угодил прямо в объятия Илаф. Я протянула руку и прикоснулась к его голове. Немного неуверенно. Дочь же принялась его тискать и прижимать к себе. Всё же было что-то неестественное в его поведении, трудно уловимое и неописуемое.
– Система показала, что он проживёт ещё семь дней, – напомнила я дочери. – Пожалуйста, не забывай и будь готова. И будь осторожна.
– Хорошо, мамуля, – Илаф с Датсом уже были в дверях на выходе.
– Итак, мы сделали открытие, – сдерживая улыбку и восторг, произнёс Патрик.
– Осталось доказать это, – поддержала его я. – Подтвердить, что это не случайность, а устойчивый результат определённых действий в определённых условиях. Также я думаю, и мне кажется, что это ещё не всё, и мне больше интересно другое.
– Да, я в курсе. Ты любишь обесценивать достижения. Мы же оживили мёртвое тело!
– Не факт, что мы первые. Есть много данных и снимков оживления людей.
– Именно, когда диагностирована смерть.
– Вообще, как ты знаешь, чтобы установить смерть, необходимо иметь более трёхсот признаков, если я не ошибаюсь. Очень часто, особенно в прошлые столетия, люди, диагностировав смерть по нескольким признакам, заживо хоронили своих собратьев. А потом, если вскрывали могилу, обнаруживали, что труп находится в другом положении. А всё, что мы видим в сети, может быть просто уловкой видео или монтажом, или ещё каким-нибудь спецэффектом. Все зарабатывают по-своему.
– Да, это я и хотел сказать. В мире много шарлатанов. А у нас эксперимент оживления. Причём, нашим методом, необычным. Никто до нас не ставил таких опытов. Совместить энергию ускорителя частиц и энергию умершего организма. Мы поймали душу в момент, когда она покидает тело.
– Да, хорошо сказано. Поймать душу. Удивительно…
Я привела экспериментальную установку в состояние покоя. Коллайдер продолжал работу. Он никогда не останавливался с момента его запуска. В тот день это был первый опыт, положивший начало великому эксперименту, целью которого являлось распознать душу в момент умирания тела, сохранить информацию о ней и проследить её путь. С того времени мы с Патриком провели более тысячи разных экспериментов. Но после Датса, которому мы дали умереть через семь дней, дополнительно отведённых, мы не проводили опыты по возвращению к жизни, с первого раза определив максимум заряда энергии, и не нарушали границы. Это против природы. А эксперименты по наблюдению за душой стали удаваться лишь в последние годы, спустя более пятидесяти лет от начала опытов. Лишь в последние годы мне и Патрику удалось определить порог давления силы тяготения и массы. Совместить эти данные с новейшими открытиями относительно пространства и времени. Благодаря этому мы поймали точку, где преломление пространства и большой поток энергии входят в определённый баланс, это дало возможность проследить движение души. Оставалась проблема в развитии личности. Как это ни удивительно, но у большинства испытуемых их души не уходили далеко и возвращались обратно в другие земные оболочки. Часть душ проваливалась в тёмную материю.
И я чувствовала, что человек должен обладать каким-то уникальным набором качеств, быть необыкновенным, чтобы его душа продолжила развитие на других уровнях.
На глубине пятисот метров спуск заканчивается, и я ступаю на твёрдую поверхность. Передо мной вдоль туннеля тянется стальная труба – наружная поверхность и защитная оболочка двух внутренних туннелей. Шум не прекращается. Невероятно, что это так работает уже давно. Как и вселенная, живёт по своим законам гравитации и равномерного движения. Я глажу стальную поверхность. Она прохладная и гладкая.
– Спасибо тебе. Ты работал исправно и ни разу не подвёл нас. Хотя мы были вдалеке и всего несколько раз навестили тебя, – хоть и говорят, что у материальных объектов нет разума и души, я люблю разговаривать с предметами и одушевлять их. Вообще, так я веду внутренний диалог с Богом. – Ты слышишь меня, я знаю. И скоро мы сольёмся в одном мире. Я не знаю, что это, но чувствую, что это что-то приятное. И ещё я очень прошу тебя, помоги мне зафиксировать движение моей души. Это для будущего развития цивилизации, ты сам знаешь. И направляешь меня к этому. И если я разговариваю с тобой из-под земли, это не значит, что я отдалилась от Космоса и твоей энергии. Нет. Мне это не страшно. Шаг назад, два вперёд. Это для разгона.
Я прислоняюсь лбом к поверхности ускорителя. Сажусь и молюсь.
– О, мой Бог! Спасибо тебе, что ты есть в моей жизни. Спасибо за день и ночь. За солнце, небо, ветер. За здоровье, счастье, любовь. Спасибо за веру и терпение. Спасибо за людей, которые меня окружают и поддерживают меня. Спасибо за эту жизнь, которой ты меня обрадовал, и за миссию, которую возложил на меня. Это было интересное путешествие.