Вы здесь

Дух светящейся маски. ГЛАВА 2 (Вера Головачёва, 2002)

ГЛАВА 2

Я забыла про Катьку, растолкала ничего не понимающих пассажиров и выскочила из автобуса. Хорошо, что он как раз открыл двери на остановке. Мне повезло, так как это была моя остановка.

Катя догнала меня, схватила за руку и спросила:

– Марина, да что с тобой? Куда ты бежишь?

Я поняла, что выгляжу ужасно глупо, собрала свою волю в кулак и как можно непринужденнее ответила:

– Душно там очень. Воздуха не хватает, вот и выбежала.

– А теперь лучше?

В глаза Кати была неподдельная тревога. Не такой уж она и плохой человек. В конце концов, мы все не идеальные люди, в каждом из нас есть свои недостатки. Я дружелюбно посмотрела на нее и сказала:

– Пойдем. Со мной уже все в порядке. А то на физкультуру опоздаем.

Катя посмотрела на часы и обреченно вздохнула. Этого было достаточно для того, чтобы понять – мы опоздали, и торопиться уже бесполезно.

– Вот и хорошо, – как ни в чем не бывало сказала я, чтобы взбодрить и без того напуганную одноклассницу.

Идя рядом с ней, я подумала, что, наверное, мы снова подружимся. Да, раньше мы были очень хорошими, близкими подругами. Потом рассорились, как всегда, из-за пустяков, потом эта недавняя размолвка… Но теперь все позади. Я решила простить Катю и ее острый болтливый язычок и снова ходить к ней в гости и гулять во дворе.

Морозный воздух остудил мои пылающие щеки, и, наконец, я перестала боятся. На миг мне показалось даже, будто все это происходит во сне. Я проснусь, и все пройдет. Но окружающий мир и люди были слишком уж реальными, чтобы можно было усомниться в их истинном существовании.

Итак, я не сплю. Только что мне пришлось серьезно понервничать. Красная крышка гроба и отражение белой, мертвецкой маски в окне чуть не сделали из меня психопатку.

Мы с Катей не спеша шли по расчищенной дворниками дорожке, ведущей к школе. Я решила, что нам не стоит именно сейчас затевать разговор про нашу дружбу. И вдруг ни с того ни с сего я спросила:

– Кать, как на тебя действуют высокие звуки?

– Никак не действуют, – с недоумением в голосе ответила подруга. – Что, вчера много занималась? – А эта фраза уже была сказана с сочувствием. Катя, наверное, подумала, что я целый вечер не выпускала из рук скрипки и смычка.

– Да ты не думай, что я перетрудилась. Просто сейчас в автобусе я слышала такой отвратительный писк! Ты даже представить не можешь, до чего он был противный.

– Когда ты его слышала?

– И до того, как мы с тобой встретились, и после. А ты ничего не слышала?

– Нет, конечно, а ты температуру не мерила? Может быть, ты болеешь, и у тебя высокая температура?

Я улыбнулась. Но в душу снова закралось сомнение. Еще совсем недавно я успокоила себя тем, что все это мне только представилось, но сейчас … Почему эта проклятая маска привиделась именно мне? Причем тут я?

– Знаешь что, – не выдержав такого напряжения, сказала я. – Иди-ка ты в школу, а тут еще минут пять поброжу и приду к следующему.

– Чего это ты меня прогоняешь? – надулась Катька и стала похожей на обиженного малыша.

– Я тебя не прогоняю, ты не думай так, просто сейчас мне было ужасно страшно. Мне нужно побыть одной. А вообще, – воодушевившись, сказала я, – давай снова гулять по вечерам. Хватит нам дуться друг на друга.

Я хотела сказать еще какие-то примирительные слова, но Катька затараторила:

– Я тоже тебе хотела об этом сказать. Тебя про меня все наврали. Никому я не говорила, что тебе Женька нравится.

Услышав это имя, я невольно опустила глаза и нервно сжала скулы. Зачем она о нем вспомнила? Только душу травит? Мне и так плохо из-за проклятого видения, а она … А Катерина продолжала без остановки говорить, размахивая руками и пакетом с кроссовками:

– Ты же знаешь, что это Галька сказала Наде, а она…

И пошло, и поехало. Больше всего в девчонках мне не нравится их тяга к тому, чтобы выудить у человека как можно больше информации и потом передать ее всем своим и даже чужим знакомым. Мальчишки тоже страдают этим недугом, но все-таки не в такой степени. Особенно Женька… Полтора года назад я написала для него очень красивую мелодию, сыграла ее сначала на скрипке, а потом на фортепиано. Думала, он посмеется, но он даже не улыбнулся, серьезно выслушал, похвалил и записал мою игру на кассету. Говорят, она до сих пор лежит в его столе. Он вообще был не таким, как все. Он особенный, и фамилия у него тоже особенная – Перезвон. Но эта тема для меня закрыта.

Катя перехватила мой взгляд и все сразу поняла.

– Извини, – тихо пробурчала она, – я больше не буду напоминать тебе… о нем. – С этими словами Берестова быстро развернулась и, проваливаясь в еще не утоптанный снег, пошла к зданию школы.

Я осталась одна посреди этой белой и почему-то безлюдной пустыни. Все нормальные люди сидели в школах, на работе или грелись в теплых квартирах, а я стояла и тупо смотрела на заснеженную ель. Ровно год назад здесь стоял и Женька.

Я увидела, как он подходит к стволу, проводит по нему рукой и смотрит мне в глаза. Потом он подпрыгивает и сбивает снег с еловых лап. Я хохочу, стряхиваю холодные снежинки и сама начинаю обсыпать Перезвона.

Когда я увидела его лицо наяву, мое сердце чуть не разорвалось. Он стоял передо мной. Я видела его сейчас, именно сейчас, в настоящем времени! Но ведь этого не могло быть! Его нет рядом со мной, он просто появился из этого морозного воздуха.

Закрыв лицо руками, я надеялась, что смогу избавиться от этого миража. Но сквозь узкую щелку пальцев я увидела, что Женя не исчезает. Он продолжает стоять и грустно смотреть мне в глаза.

Выдержать этого было нельзя. Я собрала всю свою смелость и решилась подойти к нему. Мне так без него плохо, и я действительно хотела к нему подойти. Но как только я сделала первый шаг, призрачный силуэт и красивые мальчишеские очертания лица тут же исчезли. Я не удивилась, если бы так же быстро растаял весь выпавший снег, но мне трудно было поверить в то, что живой человек может улетучиться, подобно легкому эфирному веществу!

И все же я подошла к тому месту, где прямо сейчас я видела Женю. Мне показалось даже, что здесь до сих пор было тепло, но, когда я опустила голову и посмотрела на снег, то меня охватила паника.

На пушистом снежном ковре не осталось ни одного следа от ботинок! Здесь никого не было! Мне все привиделось!

Мои руки затряслись. Мне стало страшно не от того, что я впервые в жизни встретилась с настоящим призраком, а от того, что я заболела какой-то психической болезнью. Других причин я не находила.

Мое беспокойство стало еще сильнее, когда где-то вдалеке раздался звук, который я недавно слышала в автобусе. Ошибки быть не могло. Это точно он! Звуки я запоминаю лучше всего остального.

Неприятный, раздражающий писк усиливался. Я огляделась и сломя голову понеслась в школу. Мои ботинки набились снегом, я тонула в сугробах, потому что в спешке никак не могла сообразить, как мне добраться до тротуара. Наконец, это удалось сделать, и я побежала к школе, как к каменной крепости, которая не пропустит через свои стены ни одного призрака, даже если я очень сильно его люблю и жду.

Но крепость не всегда защищает людей, иногда она превращается в тюрьму, из которой нет выхода.

Дверь захлопнулась, и я оказалась в просторном школьном вестибюле. Но почему здесь так темно? Не было слышно ни одного шороха. Все ученики как будто замерли, слушая интересный рассказ любимого учителя. Но ведь я-то знаю, что не все мальчишки и девчонки такие внимательные, и не все учителя – любимые.

Я боялась, что и забежав в школу, все равно буду слышать монотонный высокий звук, от которого у меня холодели кончики пальцев и замирало внутри. Но этого не произошло. Писк исчез, и осознание этого принесло мне временное облегчение.

Переступив через порог, я остановилась. Меня удивило гулкое эхо, которое повторило мой шаг. Не может быть, что здесь никого нет: ни уборщицы, ни завхоза, которая почти все время проводит в вестибюле. И вдруг я смогла взглянуть на все происходящее по-другому, так, как я это сделала бы до страшных видений и звуковых галлюцинаций.

Сегодня же день, когда выпускники нашего музыкального лицея дают большой новогодний концерт в актовом зале! А это значит, что они все собрались в другом крыле школы. Вот почему здесь так тихо!

Эта догадка просто осчастливила меня. Оказывается, я еще не потеряла способность соображать, хотя натерпелась немало странного и по-настоящему страшного.

Концерт обещал быть интересным, праздничным, одним словом – новогодним. Мне посчастливилось побывать на одной репетиции, хотя двери были закрыты для посторонних. Старшеклассники хотели преподнести всем нам настоящий сюрприз и проводили свои занятия уже после того, как все ученики расходились по домам. Музыка и исполнение, которое я услышала, было просто великолепно. Но сейчас мне не хотелось идти на этот концерт. Ноги все еще продолжали быть ватными, они дрожали, а руки никак не могли согреться. Я стянула с себя короткий пуховик, варежки, шапку и пошла в свой родной кабинет. Здесь проходят все мои индивидуальные занятия с Тамарой Викторовной – «моей скрипачкой». Так ее называют родители и все мои знакомые.

– Ну что, твоя скрипачка тебя еще не уморила до смерти? – вот обычный вопрос папы, которому было тяжко выслушивать мои бесконечные повторения одного и того же произведения.

Вспомнив папу и дом, я почувствовал себя не такой одинокой и брошенной на расправу призракам, не желающим оставлять меня в покое. Я не одна, и мне обязательно помогут справиться с этой бедой и родные, и друзья. И пусть все призраки мира знают об этом! Под словом «беда» я все еще подразумеваю внезапно обрушившуюся на меня болезнь, которая прокралась в мой мозг и теперь творит с ним что-то ужасное. Хотя где-то в уголке души меня терзало сомнение: разве может такое расстройство мозга не сопровождаться головной болью?

Размышляя по этому поводу, я свернула вправо по коридору, нашла кабинет номер семь и со всей силы налегла на дверь. Тамара Викторовна редко ее запирала на замок, потому что все скрипки, в том числе и моя, хранились в соседней комнате, а вот она-то была защищена кодовым замком. Здесь же стояло только старенькое пианино и груда растрепанных нот.

Когда открывалась дверь, я думала о том, что сейчас у меня перед глазами появятся эти древние нотные тетради и книжки. Но вместо этого я снова увидела ее! Маску! И это была уже не галлюцинация, не воображаемое мной видение, это было на самом деле! Я говорю с такой уверенностью, так как я осознанно делала каждый свой шаг и не давала волю своей богатой фантазии.

Окно располагалось прямо напротив двери. Оно было залито солнечным светом почти как летом. И вот на фоне этой жизнерадостной картины появилась это безобразное, ужасающее отражение! Причем оно не появилось, оно уже было там, вот почему я увидела это сразу после того, как взглянула на окно.

Размеры маски увеличились. Глаза стали еще больше, а рот невероятно вытянулся почти по всей ширине оконного стекла. Вместо носа зияли две огромные ноздри неровной формы.

Я замерла. От моей решимости и уверенности в себе не осталось и следа. Я вскрикнула, и вместо страшного изображения на окне увидела огромные разноцветные круги, плавно плывущие по воздуху. Писк сразу нескольких сотен комаров ворвался в мои уши, и больше я ничего не помню.