Лекция третья. «Умом нам сей книги не сосмети и очам книги не обозрити: Велика книга Голубиная…»: космогония духовных стихов о Голубиной книге
Духовный стих о Голубиной книге относится к наиболее древним стихам и по времени зарождения сюжета и по веку возникновения самого текста стиха. Большинство исследователей (В. Н. Мочульский, Н. С. Тихонравов, И. Я. Порфирьев, М. Сперанский и др.) датируют этот стих XV – началом XVI века. Стих записан в сравнительно большом для духовных стихов количестве вариантов и версий, которые значительно отличаются друг от друга.
«Голубиная книга», в отличие от большинства духовных стихов, не имеет непосредственных источников в богослужении и напрямую не связана со Священным Писанием. Среди произведений древнерусской литературы, оказавших значительное влияние на этот стих, исследователи10 называют апокрифы «Беседа трех святителей», «Вопросы Иоанна Богослова Господу на горе Фаворской», «Иерусалимская беседа», «Вопросы Авраама о душах праведных». В то же время говорить о конкретных заимствованиях было бы не совсем верным. Вышеуказанные апокрифы составляют скорее «литературную семью» этого памятника народной поэзии, нежели являются его непосредственным источником.
С той стороны с-под восточныя
Выставала туча темная, грозная;
Из той тучи темныя, грозная
Выпадала Книга Голубиная11.
Название Голубиной книги трактуется исследователями двояко. Во-первых, голубиная как глубинная, разъясняющая основы мироздания, его начало и, во многих вариантах, его конец. А во-вторых, голубиная, связанная с голубем, символом Святого Духа, который, как бы, и прислал эту книгу с неба. По вариантам стиха книга «выпадает» в наиболее значимые, даже знаковые места на земле – на Фаворскую гору, к животворящему кресту, к «Латырю белу каменью», на Голгофу, к главе Адамовой, к «древу кипарисову» и даже «на матушку святую Русь». Причем в ряде стихов происходит как бы смешения или, скорее, совмещение нескольких святых для христианина мест —
А на той горе Сионския
У тое главы святы Адамовы
Вырастало древо кипарисово.
Ко тому-то древу кипарисову
Выпадала Книга Голубиная…12
В этом стихе Голгофа, где был распят Христос и где по преданию покоится глава Адама, совмещается с Сионской горой – ветхозаветным домом Божиим. Название горы Голгофы практически не упоминается как в народной поэзии, так и в богослужении. В то же время, гора Сион (и Фавор) нередко упоминается на богослужении: в праздничных антифонах и прокимнах. Думается, что духовные стихи как жанр, область жанров народной поэзии, вне зависимости от своих источников или архитипов-пратекстов подпитывались храмовой поэзией – православным богослужением. Отсюда и проистекает подобное стремление к знакомым образам, звучащим в церкви. Кипарис же исследователи уподобляют мировому древу, которое произросло из костей первого человека – Адама, образовало крест и приняло на себя Христа.
Большинство текстов духовных стихов (не только о Голубиной книге) отличаются ссылкой на авторитетность источника повествования, и эти авторитеты указываются уже в самом начале стиха. Интересно, что при этом нередко происходит смешение времен жизни библейских пророков, царей или новозаветных святых:
Во граде было во Иерусалиме,
При царе при Давыде при Евсеевиче,
При его сыне Соломоне
При старце было при Захарии13…
Тексты духовного стиха по-разному характеризуют саму Голубиную книгу, сходясь в одном – книга эта не простая, но особая, и понять ее дано далеко не каждому:
Выходила Книга Голубиная,
Божественная книга Евангельска14.
Сия книга есть не малая,
Долиною книга долгая,
Шириною книга широкая
Толщиною книга толстая15.
Ино эта книга не малая
Высока книга сороку сажень,
Ширина книга двадцати сажень,
На руках держать – не сдержать будет,
А письма в книге не прочесть будет,
А читать книгу – ее некому.
А сама книга распечаталась
Слова Божии прочиталися.16
Читать книгу – не вычитать,
По листам ходить – не исходить книги,
На престол взложить – не взложить книги
На руках держать – не сдержать книги.17
Писал эту книгу Богослов Иван,
Читал эту книгу Исай пророк,
Читал книгу по три годы
Прочел во книги три листа.18
Для того чтобы истолковать книгу съезжаются
Сорок царей со царевичем,
Сорок князей со князевичем,
Сорок попов, сорок дьяконов,
Много народу, людей мелкиих,
Християн православныих19.
Однако никому из них Книга не открывается. Дается она только премудрому царю Давыду Евсеевичу… Впрочем, в большинстве вариантов этой вереницы «отгадчиков» книги нет, но сразу появляются три (реже пять) царей:
У нас три царя да было больших:
Константин был царь, да Волотоман царь,
Был премудрый царь Давыд Осиевич20
Давыд Осиевич (Евсеевич) – это иудейский царь Давид рубежа XI – X вв. до Р.Х., автор Псалтири. Волотоман или Володимир – обычно понимается как равноапостольный князь Владимир (ум. 1015 г.), креститель Руси. Кроме того, волот, по диалектам, означает великан или даже волшебник. Под Константином подразумевается, вероятнее всего, святой Константин Римский, живший в IV веке и видевший знамение Креста в небе. Как уже отмечалось, подобное смешение времен не создает внутреннего противоречия в архитектонике стиха, но подчеркивает особость, инаковость мира стиха, открывающего сущность вещей и существующего как бы параллельно нашему миру.
Далее мудрейший из царей – Давыд Евсеевич – на основании книги Голубиной (иногда он даже говорит «по памяти как по грамоте») отвечает на вопросы меньших царей и толкует устройство мироздания, объясняет непосвященным слушателям его иерархию. Вопросы, задаваемые царю, можно достаточно четко разделить на пять «серий» или категорий.
Первая категория вопросов – о небесных сферах.
Солнце красное от лица Божия,
Млад светел месяц от грудей Божиих
,Зори ясные от риз Божиих,
Звезды частые от очес Божиих
Дожди сильные от мыслей Божиих21,
Дробен дождик от слезы Его22
Ветры буйные от Свята Духа
Самого Христа, Царя Небесного23
Все в небесах, по космогонии духовного стиха, произошло непосредственно от Бога. Не «сотворено» Им, но именно «произошло», «отделилось». Подобные идеи роднят этот стих с… индийской мифологией и индуизмом, для которого характерно появление предметов и каст (что мы увидим дальше и в этом стихе) путем отделения частей от Творца. В некоторых вариантах стиха есть даже такой, очень зримый, даже «материальный», образ: «Ночи темные – от сапог Божиих24 (от дум25, от волос Его26).
Вторая «серия» вопросов – о человеке (иногда) и о сословной иерархии (практически всегда), существующей на земле. Интересно, что сословная иерархия выстраивается не непосредственно от Создателя, но от первого творения – Адама.
Кости крепкие от камени
Телеса наши от сырой земли,
Кровь-руда наша от черна моря…
Зародились мы, цари,
От святой головы от Адамовой,
Зародились князья со боярами
От честных от мощей от Адамовых,
Зародились крестьяна православныи
От того ли колена от Адамова,
От того ж начался и женский род27
В некоторых вариантах не указывается, от каких частей произошли сословия, но сразу выясняется, какой царь над всеми царями главенствует. «У нас Белый царь над царями царь». Русский царь признается главным царем, потому что он «верует веру крещеную» (В некоторых вариантах стиха по этой же причине Святая Русь называется «всем землям отцом») Так в духовном стихе впервые (или еще раз) происходит смещение центра мира с Иерусалима в сторону Руси.
Третья категория вопросов о главенстве на земле среди того, что построено человеком. Городом-отцом (Иерусалим) и церковью-матерью в стихах называются те, что непосредственно связаны с именем Христа (иногда, через Богородицу, или святого Климента) освящены Им.
В четвертой категории вопросов выясняется первенство географических объектов на земле. Река, море, озеро, камень, гора, дерево, трава… Как правило, перечень этот рознится по вариантам и не превышает 2—4 реалий. Главным признается то, что находится в центре земли и/или опять-таки освящено земной жизнью Христа и, иногда, Богородицы.
Почему Плакун-трава всем травам мати?
Когда вели Христа на распятие,
Тогда плакала мать пресвятая Богородица,
Ронила слезы из ясных очей на сыру землю.
От Неё ли слез от пречистых
Выростала на землю Плакун трава;
Из того Плакун из корени
У нас режут на земли цюдны кресты,
А их носят старцы-инохи,
Мужие их носят благоверные:
Они тем, сударь, больше спасаются28
Весьма любопытна пятая «серия» вопросов, наиболее неоднородная по вариантам – это вопросы о первенстве зверей, рыб и птиц. Здесь мы встречаем и средневековое представление о трех китах:
На трех китах земля основана.
Как Кит-рыба потронется,
Вся земля восколыбается.
Потому Кит-рыба всем рыбам мати.
Основана земля Святым Духом,
А содержится словом Божьим29
Обращает внимание прибавление к рассуждению о главенстве среди рыб мыслей об основании земли, о Святом Духе. Рассказчику словно не хватает «отсылок» к Божьему велению и он говорит о роли Господа там, где участие Его рассказчику кажется недостаточным.
В этой категории вопросов вводятся такие загадочные животные как индрик-зверь и страфиль-птица. В образе индрика (индры, вындрика, индрока, единора, Единорога, Белояндриха-зверя) слились, с одной стороны, средневековые книжные представления о разных фантастических животных – противника змея и крокодила – «онудры» (выдры) и сказочной рыбы – «ендроп». С другой стороны, индрик – это искаженное единорог, мифическое животное, способное своим рогом очищать воду, отравленную змеем.
Уж и Индрик зверь всем зверьям мати:
…Что живет тот зверь во святой горы,
Он и пьет и ест из святой горы,
И он ходит зверь по подземелью,
Яко солнышко по поднебесью.
Когда Индрик зверь разыграется
Вся вселенная всколыбается.
Куды звирь пройдет
Тута ключ кипит;
Куда звирь тот поворотится,
Вси звири звирю поклоняются.
В некоторых вариантах индрик после битвы покоряется льву, который становится царем зверей.
А лев-от зверь всем зверям отец…
В степях-от он пребываючи,
Никто его в глаза не видаючи,
Ни кой у мир шкоды не делает
Поэтому же ён всем зверям отец30.
Страфиль-птица соотносится исследователями с загадочным для русских людей тех времен страусом и, по мнению некоторых, с мифическим алконостом.
Само же упоминание загадочных животных в Голубиной книге позволяет говорить о влиянии на стих Бестиариев – Физиологов и подобных им сочинений, которые были, по мнению Ф. И. Буслаева31, любимейшим чтением народа в XVII веке.
Некоторая часть вариантов стиха о Голубиной книге содержит сон о битве двух зайцев (реже – юношей), белого и черного. Бой зайцев трактуются премудрым царем как битва правды и кривды:
Где бел заяц, тут Правда была
Гдк сер заяц, тут Кривда была.
Кабы правда Кривду преодолела:
При последнем будет при времени,
При восьмой будет при тысяци,
Правда будет взята Богом с земли на небо,
А Кривда пойдет она по всей вселенныя,
По тем крестьянам православныим,
Вселится на сердца на тайныя;
Кто делает дела тайныя
От того пойдет велико беззаконие32.
Пошла Кривда по бедным людям,
По сиротичкам, по вдовичкам33
Ожидание конца света неоднократно нависало над Русью. 1492 год от Рождества Христова соответствует 7 тысяче лет от сотворения мира. На восьмую тысячу ждали царство антихриста… Даже Пасхалии в книгах того времени не перешагивали рубеж этой роковой, окончательной даты. Зачем, если вот он, конец… Наличие сна по вариантам стиха о Голубиной книге дает указание к датировке стиха – не позднее XV века.
Если брать «букву» стиха о Голубиной книге, то она, безусловно, противоречит православной догматике. Если говорить о «духе» этого стиха, то он, скорее покажется слушателям-читателям православным, нежели иным. Дело в том, что весь мир, предметы, реалии и явления в космогонии стиха стремятся к Богу, освящаются причастностью к бытию Христа и Богородицы.