Глава 2
Меня разбудил стук. Монотонный, ритмичный, он вторгался в ватную голову с завидным упорством. С трудом открыв глаза, я обнаружила себя лежащей на устланном старой циновкой и соломой полу.
В теле ощущалась лёгкость на грани слабости. Из-за овладевшего мной бессилия даже поднять голову и осмотреться было невозможно. Всё, что я видела, – лишь печь в углу да рядом с ней стол, за которым сидел прогнавший хищников старик. За выглядывавшим из-за спины моего спасителя окном было темно, но жилище освещала пара зажжённых свечных огарков. Из своего угла мне был виден край миски и взлетающий над ней пестик. Знахарь какой, что ли? Может, баба Маша живёт около деревни старообрядцев? Эти к врачам редко ходят: у них есть молитвы и знахари.
Тихий стук в дверь отвлёк седобородого от его занятия, и, поднявшись из-за стола, он поспешил навстречу позднему гостю. Без всяких «кто там?» и сомнений «открывать – не открывать» хозяин впустил посетителя, но из моего положения разглядеть его было невозможно.
– Дед Михась, ночи доброй, – уверенный мужской голос разогнал уютную ночную тишину деревенского дома. – Тут малышня весь день твердила, что ты зверя дикого к себе притащил. Староста обеспокоен.
– Ночи доброй, князь, – насмешливый голос знахаря говорил за него о его отношении ко всему произошедшему или только к посетителю? – Я же далеко от деревни живу, им-то что волноваться? Путь мой через них лежал, так что теперь? А рысь раненая, не наш зверь-то. В горах на севере далеко живёт, а тут из Чёрной топи волкодлаки выгнали. Слабая, молодая, ещё и мяса, небось, не пробовала, котёнок совсем.
– Рысь, говоришь, из Чёрной топи? – задумчиво протянул местный старший. – Покажи-ка мне её.
– Дак, что далеко ходить-то? – с улыбкой в голосе ответил дед Михась. – За кроватью на лежанке я её устроил. Раны чистые, ещё не успели заразу-то пустить, через пару дней встанет да сил наберётся.
Шорох босых старческих ног и тяжёлый стук грубых мужских сапог заставили меня зажмуриться. Это же сон, странный дурной сон! Зато хоть знаю теперь, в кого превратилась. Рысь не волкодлак, не так обидно, но человеком как-то лучше жилось. Угораздило же меня на эту гору сунуться!
Пока я обзывала себя последними словами за спонтанное решение, мужчины успели приблизиться и молча встали рядом. Лёгкий шорох и неожиданно щекотное, но приятное движение в области шеи вызвали табун мурашек на теле и урчащий звук из глубины горла. Это что? Это я? Мне и мурчалку выдали? Ой, беда…
– Не спит твоя находка, – с улыбкой сказал князь. – Ты вот что, Михась, подлатай её. Коли смирная, на границу заберу, будет там подмогой. Аргор научит чему нужно. Он и волкодлака выдрессирует, если понадобится.
– Дак котёнок же ещё… Из одной напасти да в другую?
Слёзы в голосе старика заставили меня настороженно поднять уши и распахнуть глаза, что не укрылось от сидящего прямо на полу передо мной ночного гостя. Однако на слова знахаря он не обратил внимания. Князь разглядывал меня, а я – его. У мужчины было волевое лицо с яркими голубыми глазами, нехарактерными для жгучего брюнета, которым он оказался, и чуть пухлыми губами. Он задумчиво тёр подбородок, не сводя с меня цепкого взгляда.
– Михась, – наконец выдал гость, – ты сюда потустороннюю привёл. Марисья зверей всегда пропускает, главное, чтобы люди не дошли. А эту кошку подлатаешь, и на границу пойдёт. Я решил.
– Как велишь, князь…
Когда дверь за ночным гостем закрылась, седобородый вернулся ко мне и устроился рядом. Сводящее с ума почёсывание возле шеи повторилось. Только в исполнении старика оно было заботливее и нежнее, что ли.
– Ты уж прости. Думал отправить тебя с обозом к Северным горам, когда поправишься. Там бы стая тебя и приняла. А оно вона как вышло. Ох уж эти длинные языки!
Дед Михась погрозил кулаком куда-то в сторону двери и потрепал меня за ухо. Ну баба Маша, ну удружила!
– Князь Кайрим здесь давно всё решает, – сказал знахарь, грустно глянув из-под ресниц. – Как из Сумрачных болот нечисть полезла да крепость пограничную возвели, вот он у нас и стал старшим над деревнями. А раньше-то жили привольно, хорошо. И через Чёрную топь не только звери к нам приходили. Да испортились люди по ту сторону: злость овладела ими и зависть. Марисья тропу-то и перекрыла, уже лет семьсот одних зверей лесных пускает. А мы теперь без подмоги. На той стороне раньше воины жили, суровые да сильные. Девок наших в жёны брали и здесь оставались али к себе уводили.
Седобородый погрузился в воспоминания, задумчиво перебирая пальцами мою шерсть. Шерсть! У меня шерсть! Вот жуть. Но приятно…
– Надо кличку тебе дать, – неожиданно произнёс дед, вынырнув из своих мрачных мыслей и сцепив руки в замок под подбородком. – А то назовут в крепости Кошкой, а это кличка разве? Имя на судьбу даётся. Добрую тебе надо кличку, чтобы не обижали на границе. А то мир другой, дичь другая. И как я не докумекал сразу-то? Ну какие в Чёрной топи рыси?!
Да есть у меня имя! Есть уже! Из горла вырвался тихий недовольный рык.
– Ох, князь не слышал, – хохотнул старик. – А ты ещё и с характером! Небось, и понимаешь, что я говорю? Да где там… Звери вы безвольные, на голос реагируете да на обращение хорошее. Что я придумал себе, право слово?
Старик поднялся и пошёл к печи.
– Голодная, поди? Сил-то надо набираться. Раны твои я залечил, к утру совсем затянутся. А потом только знай уплетай за обе щёки, чтобы силы появились.
Спустя несколько минут шороха и какого-то шлёпанья передо мной оказались две миски: одна – с нарезанным ломтями сырым мясом, другая – с водой. Цензурные мысли на этом месте закончились. Ржавый запах крови и парного мяса вызвал комок дурноты и застрял в горле. Подавив тошноту, я закрыла глаза и постаралась отвернуть голову, сдерживая дыхание.
– От же дурёха, – раздосадованно протянул дед Михась. – Видимо, и правда недавно от мамки-то оторвалась. Не вороти нос. Ты же хищник, вот и привыкай.
Знахарь взял кусок из миски и сунул его мне прямо под нос. Тошнота усилилась. Я хоть и не вегетарианка, но сырое мясо не ем. Максимум вяленое или правильно засоленное, а лучше жареное, причём с хрустящей корочкой. Но чтобы вот так?
– Ешь, глупая, тебе силы нужны. Для чего же я тебя от волкодлаков спас? Чтобы ты мне тут с голоду концы отдала?
Дед, да я-то не против! Но не сырое же!
Сильные пальцы упёрлись в основание челюстей, заставив их разжаться, и ловким движением мясо было отправлено мне в рот. Затем ладони старика обхватили мою теперь уже морду и сжали челюсти, не позволяя избавиться от сомнительной еды.
Ну всё, сам напросился. Естественный позыв не заставил себя долго ждать и вызвал у деда Михася раздосадованный всплеск руками и причитания.
– Да что ж ты за зверь такой?! От волкодлаков защититься не смогла, мясо не ешь, а ещё рысь!
Борьба против сырого мяса отняла у меня последние силы. Я откинулась на лежак, с которого приподнялась, пытаясь отстоять своё право не есть то, что для меня неприемлемо. Организм снова затребовал отдыха, и комната уплыла прочь вместе с неприятным ощущением чужой крови во рту.
Несколько раз я приходила в себя и проваливалась в небытие. Старик то спал, то шуршал травами в своём углу, то уходил куда-то. Сил становилось всё больше: по негласному перемирию мяса мне больше не предлагали, а вот молока было в избытке. Козьего, коровьего – какого удавалось раздобыть моему спасителю в деревне. Когда дед Михась был дома, то все свои действия он сопровождал репликами. Видимо, соскучился по общению, а тут вроде и живая душа – выслушает.
Так, из рассказов старика я узнала, что его мир тоже расположен на Земле. Но только существует он параллельно нашему, соприкасаясь с ним лишь в нескольких местах. Одно из них – Духова гора. Каждое такое место соприкосновения охраняет Привратник, отвечающий за переход из одного мира в другой. В моём случае это баба Маша, которую здесь зовут Марисьей. Благодаря ей я и оказалась в этом мире и в этом облике. Людей-то сюда пускать не велено. Нашла выход, креативщица!
Слушая деда, я понемногу начала вставать с отведённой мне постели. Как он и обещал, первая попытка случилась уже на второй день. Передвигаться на четырёх лапах было непривычно и странно, но выхода-то не было. Надо привыкать, раз я теперь так выгляжу. Почему-то выдавать знахарю, что я его прекрасно понимаю, не хотелось. Вроде и помог, но как отнесётся, если прознает, что я одна из тех людей, что с той стороны, просто в мохнатом облике? Оттого я молча следовала за седобородым стариком, привыкая к своему новому телу и доступной мне территории.
Потусторонних здесь не любили. Если и случалось кому из Привратников пропустить человека, то его выгоняли обратно или приносили в жертву созданиям из Сумрачных болот.
Про то место, куда меня собирался отправить местный предводитель, знахарь тоже рассказывал; и перспективы, надо сказать, были весьма нерадужными. Мирок этот параллельный оказался небольшим – всего из семнадцати княжеств, в которые входило по пять-шесть десятков деревень. И у каждого княжества своя напасть. У здешнего, например, Чёрная топь под боком, где переход стережёт стая волкодлаков. Их урезонили не так давно, и с тех пор деревня живёт в безопасности.
У соседнего княжества рядом Сумрачные болота со странными существами, что похищают праздно шатающийся народ, и выдыхаемым гейзерами сизым газом, что парализует и высушивает заживо. Вот в помощь соседям, поскольку им не хватает воинов, князь Кайрим и решил отправить дивную потустороннюю зверушку. Рыси, которых дед Михась видел в юности, были размером с меня, сошедшую своей неуклюжестью за котёнка, потому мой спаситель вынес вердикт, что я ещё раза в четыре вырасту. В общем, друзья волкодлаки, мы ещё поквитаемся: покрупнее вас из меня тварюшка получится. А если ещё Аргор – о нём говорил князь – поможет мне стать сильнее, то и в живых, возможно, останусь.
За такими безрадостными мыслями я и привыкала к тому, что больше не человек. Жить-то в любом случае хочется, но мясо сырое есть не буду!
На восьмой день знахарь позволил мне выйти на улицу и зорко следил, чтобы я не сбежала, пропустив между передними лапами и по спине прочную тесьму на манер шлейки. А куда бежать-то?
Дом старика оказался на опушке небольшой берёзовой рощи. Одурманивающие своей силой запахи луговых трав ворвались в непривычно чуткие ноздри. Солнце расположилось в зените и лупило летним зноем по начинающим желтеть колосьям не то пшеницы, не то овса. А если высунуть язык, то становилось не так жарко. И в этом теле свои бонусы есть.
Далеко на горизонте через поле виднелись соломенные крыши домов, словно маленький хутор притулился за резным забором. От ворот к нам направлялись две высокие широкоплечие фигуры: одна – в лёгких доспехах, вторая – в камзоле. В ожидании гостей дед Михась опустился на лавочку возле крыльца и притянул меня за поводок поближе.
Я и сама подойду, можно и без этих конструкций. Подавив вздох, под изумлённым взглядом приблизившихся к нам мужчин я уселась на лавку возле деда. Не хватало ещё на сырой после утреннего дождя земле попу морозить.
А Михась привык уже к моим фокусам. Как же он был ошеломлён, когда я, оправившись и набравшись сил, первым делом, проклиная всё, перетащила по пути лишившуюся половины содержимого миску с молоком на стол и отвоевала себе место на лавке. Так что пусть и эти привыкают.
Может, я и выгляжу как зверь, но уподобляться ему не буду. Хоть режьте.
– День добрый, дед Михась, – князь Кайрим окинул моего спасителя уважительным взглядом, прежде чем обратить на меня своё внимание. – Дрессируешь, что ли?
– Добрый, путники. А пошто её дрессировать? – насмешливо ответил старый знахарь. – Она и сама умеет. Мы ей, кстати, кличку придумали. Мирой звать будете.
Кличку – да, с дедом пришлось повоевать по этому поводу. Он хотел Муркой назвать или Мусей. Но под моим тяжёлым взглядом и демонстративно выпущенными из подушечек лап когтями решил, что эти варианты не подходят. Сошлись на Мирославе: имя вроде человеческое, а сокращённо и рыси подойдёт.
До зубовного скрежета хотелось взять в лапы уголь из печки и написать своё имя, но чувство самосохранения быстро запрятало эту мысль подальше. Не знаю, чего я боялась, но смутное чувство тревоги и рассказы деда о паре десятков случайно попавших сюда людей отбили всё желание выдавать свою сущность. И ладно ещё, если домой отправят. Хотя это тоже проблема: рыси машин не водят да и охотник какой-нибудь может пристрелить. Надежды вернуть свой облик у меня не было, поэтому я молчала и наблюдала за пришедшими.
Князь при свете дня оказался менее приятным на вид мужчиной, чем тогда, когда я впервые его увидела при ночном освещении. Лет за сорок, с лёгкой проседью на висках; в теле чувствовалась сила, порождённая боевой закалкой, и гибкость от умелого владения мечом, покоящимся в пристёгнутых к поясу ножнах. Суровые морщины на лице выдавали жёсткость нрава.
Спутник князя был моложе, но его слишком пронзительный взгляд карих глаз заставил меня съёжиться, словно на дворе был не жаркий день, а морозное утро. Волосы цвета пшеницы, стянутые в несколько манерных косичек, постепенно соединялись в затейливое плетение, которое повторялось и на усах, переходящих в средней длины бороду. Лицо незнакомца можно было бы назвать милым, если бы не подозрительные глаза и манера чуть презрительно кривить губы.
– Зачем имя дикому зверю? – изогнул бровь молодой мужчина. – К тому же сколько она там с ребятами продержится? Нет имени – нет привязанности. Погибла – и ладно.
– Эх, – покачал головой дед, к которому я подсознательно прижалась в поисках защиты. – Этот зверь рук не боится, а значит, зла от них не видел. Без имени этой рыси нельзя. Да и на границу я не позволил бы её отправить, коли бы не решение князя. Измени его, Кайрим, пока не поздно. Пусть здесь живёт, ребятишек вон охраняет, они давненько про неё спрашивают. Рысь ручная, где такое диво видано?
– Пройдёт волна, и вернут твою рысь, дед Михась, – позволил себе мягкости в голосе князь Кайрим. – Сейчас же там любая помощь как воздух нужна, а рысь – зверь дикий. Когти, зубы не дадут пропасть. Позаботятся о ней. Верно я говорю, Аргор?
Так вот ты какой, дрессировщик волкодлаков? Если и бывает неприязнь, возникающая при первой встрече, то вот она и пожаловала. Аргор встретился со мной взглядом, и в ответный я вложила весь максимум той злости, что клокотала в душе. Расходный материал, значит? Ну покажу я тебе! Назло всем выживу! И волкам этим из Чёрной топи хвосты накручу!
Лёгкое изумление в карем взгляде сменилось задумчивым прищуром.
– Сама, говоришь? – протянул дрессировщик, не отводя от меня глаз. – Ну что ж, посмотрим. Я забираю кошку, князь.
Мужчина с границы протянул руку к знахарю, и тот, утерев выступившую слезу, отдал мой поводок.
Мрачно глянув на князя и его спутника, я боднула головой деда в щёку и спустилась на землю, мысленно сжимая тоскливо занывшее сердце. Не оборачиваться, прощаться лучше так, по своей воле всё равно возвратиться не смогу. Но тихий всхлип позади разрушил тщательно возводимые в душе стены, и я, вернувшись к старику, упёрлась лбом ему в грудь. Михась потрепал меня за ухом дрожащей рукой.
– Береги себя, Мира, а я за тебя Доле помолюсь, авось свидимся ещё, – негромко сказал он мне, а затем обратился к мужчинам: – Вы только мясом сырым её не кормите. Не любит она его.
– Не простой это зверь, князь, – задумчиво обронил Аргор у меня за спиной и успокоил старика: – Ладно, дед Михась, будет ей имя, да и еду приготовим. Чай, я не железный, к тому же и кошка умнее, чем кажется. Пойдём, Мира.
Поводок натянулся. И мне ничего не оставалось, кроме как, бросив на своего спасителя прощальный взгляд, последовать за Аргором навстречу новой судьбе.