Глава 3: Выставочная галерея
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой.
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
М.Ю.Лермонтов «Парус»
1
Вся прелесть любой выставки заключается в атмосфере: можно не спеша прогуливаться среди выставленных экспонатов, разглядывать их с умным видом, потягивая мартини, с оливкой на шпажке внутри бокала, и пожёвывая сыр, или наслаждаясь холодным апельсиновым соком, или глотая кофе из пластикового стаканчика и жуя бутерброд с колбасой. Такое мероприятие действует на посетителей расслабляюще, погружая их в состояние транса. Всё происходит медленно и чинно. Зрители шёпотом переговариваются друг с другом и с персоналом, как будто боясь потревожить спящих. И хотя спящих на выставке быть не может, кроме старых усталых охранников у входа, все прекрасно знают, что любое громкое проявление чувств или даже обычный «чих» привлекут повышенное внимание – люди ой как не любят, когда их так грубо выводят из состояния транса.
Здесь нет экскурсоводов, которые, стараясь перекричать шумную толпу, рассказывают истории великих произведений, зачастую приводя надуманные факты. Так же как и нет промоутеров, расхваливающих свой товар или бренд, девочек гоу или девушек стендисток, показывающих свои прелестные юные тела. Здесь не играет шумный рейв, атмосферу создают мелодии классических произведений. За кулисами такой выставки толстосумы в костюмах не заключают многомиллионных сделок. В конце концов, на таких выставках никогда не бывает так много народа, что к экспонату надо выстаивать огромную очередь.
Шумным залам огромных выставочных центров, в которых устраивали автошоу или размещался, например, «Игромир», Ларри отдавал предпочтение тихим картинным галереям. В таких галереях не было, конечно, девушек стендисток в коротких юбках и блузках, а также не было девочек гоу, привлекающих посетителей своими танцами, зато были степенно расхаживающие дамы и девушки, некоторые из которых могли быть одинокими или богатыми, а иногда одинокими и богатыми одновременно.
Выставочный зал города Ахинмай на неделю устроил показ различных поделок народного творчества под собирательным названием «Город мастеров». Первые два дня были посвящены поделкам детского творчества, последующие два – творчеству подростков, а с пятницы по воскресенье выставляли напоказ свои произведения искусства люди старших возрастов.
Открытый изначально как структурное подразделение Ахинмайского историко-краеведческого музея, в 2009 году выставочный зал стал самостоятельным муниципальным автономным учреждением названым «Городской выставочный зал». А удачно расположенный на набережной курортного города Ахинмай, он привлекал туристов различными выставками, например, живых фигур или изделий из шоколада.
Большинство картин, выставленных здесь, не были нарисованы. Художники представляли свои картины, вышитые крестом, синелью или гладью; здесь были изделия из бисера, а также выполненные в технике изонить или фриволите. И, естественно, любое произведение можно было приобрести, что тоже было частью туристического бизнеса города, кроме тех, на которых была наклейка НП, что значило «Не продаётся».
Ларри с удовольствием окунулся в атмосферу свежего кондиционированного воздуха после полуденной духоты жаркого дня. На дворе стояла первая половина августа и, если погода не испортится, такая температура продержится ещё месяц.
Эта выставка была с соком и фруктами поэтому, заплатив символичную сумму в пятьсот рублей на входе и войдя в главный зал, Ларри взял пластиковый стаканчик с ананасовым соком и пошёл вправо. Он не первый раз был в выставочном зале и знал, что его можно обойти по периметру и выйти к центральному входу, а откуда начинать осмотр – с правой стороны или с левой – не имело значения.
В главном зале пол с потолком соединяли пять массивных резных колонн, а за ними плиткой на полу был выложен фото-рисунок, представляющий собой вид на город с высоты птичьего полёта. По этой плитке мало кто ходил, так как ощущение было головокружительным, в силу достоверности фотографии и качества материала. Для того, чтобы войти в боковой зал, на плитку с рисунком не обязательно было наступать, но Ларри прошёлся по ней, смотря себе под ноги, и зашёл в основной демонстрационный зал, который находился в центре здания.
Около входа людей было много, но в зале их было ещё больше. Большинство, как и Ларри, держали в руках пластиковые стаканчики или шпажки, с нанизанными на них дольками фруктов. А по периметру зала вышивальщицы заняли свои несколько квадратных метров, демонстрируя посетителям своё искусство. И их было много. Ларри на глаз прикинул, что в зале было человек двадцать вышивальщиц, а ведь этот зал был двухэтажным, то есть примерно столько же было на втором этаже. И, насколько он мог обратить внимание, в большой зал поместили тех, кто представлял большие полотна.
Двинувшись в глубину зала, Ларри убедился в том, что он был прав: картины на разнообразную тематику были большими, красиво оформленными в деревянные рамки, многие из них были спрятаны под стекло. Над такими полотнами трудились больше года, даже если отдавать этому занятию каждый день по два-три часа.
Отовсюду раздавался восторженный шёпот:
«А посмотри вот сюда… это же точная репродукция Васнецова».
«Какие красивые котята. Это гладь?».
«…если канва деформировалась при вышивании, то ничего страшного, сбрызни водой и разгладь без утюжка».
Шёпот голосов колыхался как морская волна, и Ларри невольно поддался этому трансу, переходя от картины к картине, по несколько минут разглядывая особенно привлекательные. В какой-то момент он запрокинул голову наверх, чтобы посмотреть, что находится на втором этаже, и увидел, что там продают гобелены и ковры. Такой вышивкой он не интересовался и решил не идти на второй этаж, тем более, что ему захотелось в туалет, а для этого надо было выйти из главного зала и пройти два зала поменьше.
2
Как он и предполагал, организаторы выставки не изменили своим привычкам, и в залах поменьше выставляли вышивки на одну тематику. В них помещались две-три вышивальщицы со своими полотнами меньших размеров, чем те, что стояли в основном зале. И если одна из вышивальщиц отдавала предпочтения животным, то рядом стояла вышивальщица с природой, а третья могла демонстрировать вышитые картины с птицами.
Людей в каждом маленьком зале было предостаточно: кто-то пришёл посмотреть, кто-то пришёл купить, а кто-то открыть для себя новый вид искусства или познать в старом то, чего он раньше не знал. Ведь люди, выставляющие свои произведения, были мастерами своего дела, многие из которых приехали из соседних городов.
На каждой картине, даже с пометкой «НП», висела табличка, указывающая информацию о произведении: название, артикул, материал, количество цветов, размер, канва и фамилия, имя художника. Таким образом, посетители могли не беспокоить вышивальщиц лишними вопросами, прочитав краткую информацию на табличках.
На тех картинах, которые были для продажи, а таких было большинство, висела ещё и цена. Самые простые произведения искусства стоили от двух с половиной тысяч рублей, а в большом зале некоторые полотна по стоимости доходили и до тридцати тысяч.
Ларри никогда сам не пробовал что-то вышить или нарисовать. Его и оформление картин не интересовало. Но всегда удивляла цена. Хотя он и понимал, что в стоимость любого товара, который продают на набережной курортного города, входит специальная «накидочка». Так сказать, только для туристов.
Впрочем, Ларри пришёл сюда не только ради кондиционированного воздуха, тишины выставочной галереи или возможного случайного знакомства. Он подумывал и о том, чтобы что-то приобрести. Из такого многообразия произведений трудно было выбрать что-то одно, что ему захотелось бы повесить на стену в своей квартире, но он был уверен, что найдёт картину по душе.
Пройдя маленькие залы и свернув налево, он увидел две двери с буквами WC и схематичным изображением мужчины и женщины. Зайдя в туалет, Ларри выкинул стаканчик из-под допитого ананасового сока. В мужском туалете было пусто, так что справлял нужду Ларри в одиночестве. Мужчины реже женщин посещали такие выставки, кроме тех, кто был страстным любителем искусства или тех, кого насильно приволокли спутницы жизни.
Ларри подошёл к раковине помыть руки и посмотреть на своё отражение в зеркале, чтобы убедиться в том, что выглядит он на все сто процентов. Так и было. Он улыбнулся себе уголком рта. Светлое скуластое лицо, голубые глаза, в которых отражалась насмешка, короткие светлые волосы составляли идеально уложенный хаос. Галантные манеры и образ джентльмена – таким он себя воспитывал, проводя часы перед зеркалом дома. Образ дополняли светлые льняные штаны, летние туфли и белая футболка под светлым, в тон штанам, пиджаком.
Он высушил руки с помощью автоматической сушилки, а также протёр бумажным полотенцем, отряхнул воображаемые пылинки с пиджака и посмотрел, нет ли на штанах капель воды. Убедившись в том, что выглядит он более чем достойно, Ларри вышел из туалета, вернувшись в мир восхищённого шёпота.
Кто-то, может быть, и не оценит по достоинству вышитые картины, посчитав это поделками на тему, которые не годятся и в подмётки настоящим шедеврам искусства, выполненным маслом или акварелью. Но такие люди забывают, что и вышивание древний вид искусства, переживший эпохи и многие народности, и что древние вышивальщицы отдавали годы своей жизни на то, чтобы создать один-единственный гобелен. В наше время вышивка, например, крестиком получила второе дыхание и уверенно занимает одно из лидирующих мест в списках различных хобби. А люди недалёкие считают, что раз увлечение новое, то и искусством его назвать нельзя. Как десятилетия назад эстеты от искусства морщили нос при виде граффити на бетонных стенах.
Относиться к таким вещам можно по-разному. Кто-то, например, восхищается «Криком» Эдварда Мунка, кто-то в ужасе от этой картины, а кто-то считает её попросту мазнёй. Но нельзя не согласиться с тем, что каждое мнение будет по-своему правильным, ибо оно субъективно, как нельзя не согласиться с тем, что произведение, всё же, вызывает МНЕНИЕ.
Ларри с удовольствием разглядывал вышитые картины. Вот серия экспонатов, показывающих знаки зодиака, выполненные в серебристо-сине-чёрных тонах. Среди двенадцати знаков зодиака уже не хватало овна, рыб, тельца и скорпиона. Ларри был скорпионом по гороскопу, но астрология его не увлекала, он даже кулонов со своим знаком не носил.
А вот серия, демонстрирующая автомобили и мотоциклы, которые когда-то были культовыми. И если «Харлей Девидсон» до сих пор остаётся предметом восхищения, то про «ДеЛореан» помнят только любители фильма «Назад в будущее».
Некоторые произведения становились предметом торга. Ларри прошёл мимо женщины лет сорока в красивом бирюзовом платье, которая пыталась сбить цену на вышивку с кореллами, чистившими себе пёрышки. Впрочем, даже торг происходил шепотом, и никто ни с кем не спорил и не ругался. В конце концов, выставочная галерея это не рынок. Здесь, скорее, как в церкви или библиотеке: спокойно, тихо, умиротворённо. В такой атмосфере забываешь о мирской суете и том, что ждёт тебя за дверью выхода: мир, наполненный различными эмоциями, зачастую бурными. Здесь же эмоции, как вода в тихой гавани, еле колышутся.
Церковь с библиотекой и картинной галереей объединяет ещё одна вещь: в этих местах бывают девушки. И если девушки в церкви вышли замуж за Бога, а девушки в библиотеке заняты чтением и конспектами, то девушки в галереях – люди увлечённые и с ними можно найти общий язык на тему того искусства, которые видят и они в том числе. С ними можно поговорить о технике исполнения, восхититься тем или иным произведением, а заодно и восхититься ими самими. Если это было охотой, то Ларри был охотником.
Он прошёл мимо лестницы, ведущей на второй этаж, в котором располагались административные помещения. Перед ним было два маленьких зала, в одном из которых представляли изделия из бисера, а во втором изделия фриволите. Пока Ларри думал, стоит ли ему туда заходить или нет, мимо него прошли четыре девушки, одна из которых, загорелая дочерна красавица с темными волосами, причёской «каре», задела его плечом. Она повернулась, прошептала «извините» и улыбнулась ему. Ларри ответил своей фирменной улыбкой и подмигнул ей, показывая, что всё нормально. Девушка наклонилась к подруге и что-то ей сказала, та тоже обернулась посмотреть на Ларри и смущённо улыбнулась.
Он продолжал стоять, улыбаясь уголком рта и наблюдая за девушками. Девчонки вошли в зал, где демонстрировали изделия из бисера. Ларри же решил, что вышивка его интересует больше, чем бисер, а одинокую жертву легче соблазнить, чем жертву в составе трёх подруг, поэтому он повернул налево и пошёл дальше по коридору, направляясь к выходу в главный зал с колоннами.
За залом с фриволите был ещё один зал с вышивкой, в которой были картины на морскую тематику. А главным украшением зала была молодая девушка в топике и шортах камуфляжного цвета.
3
Произведения девушки занимали большую часть зала. С ней соседствовали ещё две вышивальщицы, которые в основном вышивали природу, и у них было от силы по пять картин. У девушки же их было штук десять, и все изображали парусники, морские баталии, острова. Она была, как Айвазовский, художником-маринистом от мира вышитых картин.
Девушка привлекала внимание ещё и своей молодостью. Представляли свои произведения в основном женщины сорока-пятидесяти лет, а ей было от силы двадцать пять. Она была не высокой, и хорошо сложенной. Смуглокожая, что могло быть и следствием загара, и наследственностью, а её длинные чёрные волосы были заплетены в маленькие африканские косички, что делало её больше похожей на участницу бразильского карнавала, чем на участницу выставки.
Ларри вошёл в зал и направился сначала к картинам с пейзажами. Вокруг девушки с её вышивками было больше людей, и, как оказалось, большая часть мужчин была именно тут. Как раз в этот момент она разговаривала с представительным, среднего роста, мужчиной в брюках и белой рубашке. Он хотел купить вышивку, на которой была изображена азиатка с мечом за спиной, а позади неё на волнах качались два парусника. Мужчина протирал редкие белоснежные волосы платком, казалось, ему было жарко даже под кондиционером. Девушка-вышивальщица была ниже его ростом, и намного моложе, но она демонстрировала достоинство и знание своего дела.
Пока Ларри рассматривал произведения, она продала мужчине вышивку. Кассы никакой не было, организаторы выставки брали деньги с вышивальщиц только за аренду зала, поэтому между художниками и зрителями происходил наличный расчёт на месте. Девушка сняла картину с азиаткой со стены, обтянула её вощеной бумагой и перевязала шпагатом, да так ловко, как будто всю жизнь проработала в архиве и перетягивала подшивки с документами. Довольный покупатель отсчитал ей положенное количество купюр и с картиной подмышкой пошёл дальше.
Ларри перешёл к вышивкам девушки. Они поражали своей детальностью и цветами. На разных картинах море было вышито в различных оттенках: от лазурно-голубого до бутылочно-зелёного, местами переходящего в чёрный. Он уже решил, что будет покупать картину у этой девушки, но не определился какую именно. Ему нравилась общая тематика произведений, а вот выбрать ли парусник, стоящий на якоре во время штиля или сцену абордажа с разбойниками под парусом с «Весёлым Роджером», он не мог решить.
Пока он рассматривал картины, подходили другие посетители. Кто-то смотрел, кто-то задавал вопросы. Ещё один посетитель купил у неё вышивку, на которой Ассоль ждала капитана Грея. Один раз почти все зрители отошли, остались только две женщины, обсуждавшие вышивку с атоллом, и Ларри хотел было обратиться к девушке, когда подошли ещё человек пять, и начали о чём-то её расспрашивать. Он хотел остаться с ней наедине, переключить всё её внимание на себя.
В конце концов, он остался единственным зрителем перед её произведениями, но не заметил этого. Девушка подошла к нему сама.
– Что-то выбрали для себя? – спросила она. Голос у неё был ниже обычного девичьего.
Ларри повернулся в её сторону.
– Да, – ответил он. – Всё выбрал.
Он улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.
– Меня зовут Лаврентий или Ларри.
Девушка ничуть не смутилась и ответила на приветствие.
– Меня зовут Анна, – она склонила голову. – Вы не можете определиться с выбором?
Ларри отметил, что у неё были потрясающие темно-зелёные глаза. Такие глубокие и такого же цвета как вода на некоторых её вышивках.
– Честно говоря, не могу. В ваших произведениях такая сила и такое внимание к деталям, что я прям растерялся. Может быть, вы мне поможете.
– Купите их все, – девушка улыбалась, но только своими красивыми зелёными глазами.
– Всё я купить не смогу, – Ларри сделал широкий жест рукой, показав на картины. – Их просто некуда будет вешать в моей квартире.
– Не велика у вас жилплощадь, – усмехнулась девушка. Она обратила внимание на ударение, которое Ларри поставил на слове «моей».
– Я давно покупаю предметы искусства, – парировал её колкость Ларри. – Поэтому какая-то часть уже завешана.
– Вы интересуетесь именно вышивкой? – Анна с любопытством взглянула на него.
– По большей части, – кивнул Ларри и отвернулся от девушки, продолжая разглядывать картины. – Вышивка красива. Нитками, как и красками, можно передать различные цвета, полутона, тени. Вот взять ваши картины, например. В них чувствуется атмосфера, в каждой из них есть свой сюжет, они кажутся трёхмерными. Это превосходно.
– Спасибо, – на щеках Анны появился румянец. – Но скажите, вы бы хотели, чтобы картина изображала мирную сцену или это была сцена битвы или шторма?
– Сцена битвы.
Анна улыбнулась и теперь не только глазами:
– Это в вас сейчас мужчина заговорил: батальные сцены, мечи, мушкеты. А подумайте, к вашему интерьеру подойдёт такая сцена или лучше взять себе что-то умиротворяющее? Я спрашиваю к тому, что продав вам картину, мне бы не хотелось, чтобы она пылилась в чулане. Назовите меня тщеславной, но мне хотелось бы, чтобы она гармонично смотрелась в вашей квартире и вы ей любовались, а не просто потратили деньги и забыли о ней.
Ларри задумался, рассматривая картины.
– Я вас ни от чего не отговариваю, – продолжила Анна. – Но подумайте, вот у вас, например, спальня, ремонт в которой весь выполнен в пастельных тонах. И вы вешаете на стену картину, в которой пираты с мечами перепрыгивают с корабля на корабль. Это, знаете, как после сладкого сна просыпаться под тревожную музыку. Каждому своё, конечно, но, как мне кажется, всему должна быть своя уместность.
Ларри подумал о своей спальне, в которой не подошла бы картина с батальной сценой. А ещё он подумал, об этой девушке, лежащей на его кровати, в этих шортиках и в этом топике. А над кроватью висит одна из её картин, например, мирно качающийся на волнах парусник.
Он перестал рассматривать картины и повернулся к Анне:
– Вы правы, в моей спальне такая картина была бы моветоном, – Ларри ещё не знал, в какую комнату он будет вешать эту картину, но сейчас его мысли вращались вокруг его спальни. – Давайте подберём что-нибудь спокойное.
– Можно подобрать альтернативный вариант. Не обязательно же выбирать себе пасторальное изображение, – и, словно читая его мысли, Анна показала рукой на изображение фрегата, о котором он только что подумал. – Посмотрите на эту картину: она спокойная и, в то же самое время, на ней что-то происходит.
На вышитой картине был изображён трёхмачтовый корабль, плывущий на зрителя. Он носом разбивал водную гладь, от чего она пеной бурлила вокруг корабля. Погода на изображении была хорошей, редкие облака плыли по голубому небу, но никакого намёка на штиль. Вызывало удивление и восхищение внимание к деталям, с которым была исполнена вышивка, особенно корабль. Видны были все три мачты с тёмно-красными парусами. На средней мачте колыхался на ветру флаг с изображением глаза, обрамлённого треугольником. Палубы видно не было, только какой-то выступ на корме, команда корабля также была скрыта бортами, но зритель чувствовал её незримое присутствие. Из стволов, торчащих из орудийных портов, казалось, был виден дымок после выстрела. Так как корабль не смотрел носом прямо на зрителя, а плыл правее, открывая свой правый бок, была видна часть названия, заканчивающаяся на «cta».
Полотно картины было само по себе большим, но оформленное в белую с позолотой рамку с паспарту оно казалось огромным. Впрочем, маленьких изображений у девушки не было.
– Эта картина называется «Фрегат», – продолжила Анна, пока Ларри разглядывал картину. – Для вышивки я использовала нитки мулине двадцати четырёх цветов и оформила её в рамку. Размер картины: шестьдесят один на восемьдесят сантиметров. Количество потраченных дней неизвестно: примерно, тринадцать полных лун.
– Занятная статистика, – кивнул Ларри. Он подошёл к картине и присмотрелся к информационному листу. – И за какую же цифру я могу приобрести это произведение искусства?
– Вы будете удивлены, но стоимость картины не цифра, а вполне себе число. Вы можете приобрести изображение фрегата за двадцать семь тысяч четыреста тридцать пять рублей, – и добавила, увидев, как у Ларри округляются глаза, когда он повернулся и посмотрел на неё. – Вместе с рамкой, конечно. Цена, кстати, на информационной табличке указана.
– А, да? А я думал, что это артикул или ещё что-то в этом духе. Что ж, цена приемлемая, – ответил он, сглотнув. На самом деле Ларри так не считал, но давать заднюю уже не хотел. – За такую-то красоту. Оплата наличными, я правильно понимаю?
Девушка кивнула:
– Я не смогла договориться со Сбербанком об установке терминала, так что принимаю только наличные.
Ларри улыбнулся шутке и ответил:
– Это было ожидаемо. А скажите мне, зачем вот эта рамка вокруг картины?
Анна подошла ближе к картине и ткнула пальцем в стекло:
– Вот эта?
– Да.
– А вы точно ценитель искусства? – спросила девушка, прищурившись.
– А…, ну…., нет, – Ларри опустил голову и усмехнулся. – Вы меня поймали.
– Я вас не ловила. Вы сами спалились. Но это не страшно. Начинать чем-то увлекаться не стыдно, – девушка улыбалась. – Это не рамка, это паспарту. Дело в том, что стандартные размеры картинных рам не всегда соответствуют размерам картин, таким образом, паспарту подгоняет картину под нужные размеры.
– И вот за это синее пространство, которое вы называете паспарту, тоже надо платить?
– Красота требует жертв и финансовых вложений, – Анна достала из кармана шортиков маленький носовой платочек. – Вы всегда можете купить носовой платок с узором ручной работы. Всего за двести рублей.
– Нет, что вы, – Ларри старался не показать уязвлённой гордости. – Я покупаю этот фрегат, вместе с рамкой и паспарту за обозначенную вами сумму. Я имею право на ворчание, ведь, в конце концов, покупать или не покупать это личное дело покупателя. И меня интересуют условия сделки. И вы мне всё так хорошо рассказали. Но прежде чем купить у вас картину, я бы хотел предложить вам одно условие.
– Слушайте, я с удовольствием выслушаю ваши условия покупки, только после того, как вы посторожите, пожалуйста, мои картины. Я очень хочу в туалет, а администратора зала всё нет и нет. Тут слишком много бесплатного сока.
– Конечно, идите.
– Спасибо вам.
Ларри остался один, если не считать людей, которые рассматривали картины в зале. Он ещё раз рассмотрел изображение корабля, которое собирался купить. Фрегат величественно покачивался на волнах. Монументальности ему придавало ещё то, что зритель смотрел на судно снизу, то есть, как будто вынырнул из вышитой воды и увидел эту махину, плывущую на него.
Ларри читал в интернете про картины, которые казались живыми. «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, преследовала глазами зрителей, когда они перемещались, как будто её не нарисовали, а сфотографировали в тот момент, когда она смотрела на объектив камеры. Слышал он и про менее известное произведение, названное художником «Руки противятся ему». Очевидцы утверждали, что дети, нарисованные на картине, перемещаются.
Фрегат производил схожее впечатление. Он казался объёмным, выполненным в трёх плоскостях, а не в двух. И волны перекатывались под кораблём, и если долго смотреть на картину, то можно и морскую болезнь заработать.
Ларри моргнул, и наваждение прошло. В ожидании Ани, он достал портмоне и пересчитал деньги, убедившись в том, что ему хватает на покупку картины. Оглянувшись вокруг себя, он решил, что смотреть на картины и людей он больше не хочет, а поскольку занять себя ему было не чем, он снял «Фрегат» со стены и начал упаковывать его в вощеную бумагу.
Посетители выставки подходили и отходили, рассматривали картины и восхищались. Одна женщина решила, что Ларри выставляет эти картины и задала ему вопрос, на который он ответил, что ей нужно дождаться вышивальщицу. Девушка, толкнувшая Ларри в коридоре, вошла в зал вместе с подругами, и уровень шума повысился.
Он закончил обматывать картину в бумагу. Получилось небрежно, но получилось. Отрезав канцелярским ножом метра четыре шпагата, он перевязал её крест-накрест.
В зал вернулась Анна, когда Ларри упаковал картину:
– О, вы так торопитесь уйти? – поинтересовалась она.
– Нет, – Ларри разогнулся. – Просто захотел вам помочь.
Он достал портмоне и отсчитал нужное количество купюр. Анне кошелёк девать было бы не куда, но на её поясе висела сумка под деньги.
– У вас было ко мне какое-то условие, – напомнила она ему.
Он достал из портмоне визитку.
– Я бы хотел пригласить вас на ужин. Сегодня вы, конечно, заняты выставкой, но как насчёт следующей недели?
4
Выйдя из здания Выставочной галереи с упакованной картиной подмышкой, Ларри оглянулся. По широкой набережной гуляло огромное количество людей, которые приехали в город на отдых. Все в шлёпках, плавках, купальных костюмах, пляжных туниках, открывающих на всеобщее обозрение далеко не всегда красивые части тела. Во всём многообразии пляжной одежды Ларри выглядел как белая ворона в своём лёгком светлом костюме.
Он свернул вправо и пошёл вдоль здания Выставочной галереи, чтобы уйти с набережной и сесть в такси. Идти пешком домой вверх по улице с картиной в руках, которая весила килограмма четыре, ему совсем не улыбалось.
Перед ним, прямо по центру площади, стоял торговый центр «Ахинмай», который когда-то давно служил морским вокзалом. Но теперь вся территория пляжа была отдана на откуп отдыхающим, а в бухте плавали лишь яхты и скутера.
Ларри вышел на площадь, свернул направо и пошёл прочь от набережной, сначала мимо лотков, в которых продавали шашлыки, шаурму, мороженное, прохладительные напитки и прочее, потом мимо магазинов. Он дошёл до заграждения, которое отделяет территорию набережной от других улиц, чтобы машины не заезжали туда, где гуляют отдыхающие. За заграждением стояли многочисленные такси, которые могли отвезти в любую точку города и даже в другие близлежащие города.
Ларри подошёл к первому попавшемуся таксисту, чья машина не была похожа на раздолбанное ведро с гвоздями. Добродушного вида толстяк в ситцевых штанах, белой рубашке с коротким рукавом и чёрной матросской кепке с надписью на ленте «Черноморский флот», но без кокарды, стоял рядом с подержанной, но хорошего вида «KIA Rio» белого цвета.
– Отвезите меня в «Мачту», – попросил его Ларри.
– Легко, – улыбнулся толстяк.
Ларри открыл заднюю дверь машины и аккуратно положил на сиденье картину. Сам он сел на переднее пассажирское сиденье.
Пешком, с набережной до его дома в микрорайоне «Мачта», можно было дойти минут за тридцать, но не потому, что Ларри жил так близко к пляжу, а потому что Ахинмай был выстроен вдоль бухты, и ширина его от кромки воды в бухте до подножия Хешикского хребта гор не превышала пяти километров. Такси по узким улочкам города петляет не больше пятнадцати минут, в зависимости от плотности движения.
– Вы с выставки идёте? – спросил таксист, выезжая задом с парковочного места.
– Ага, – Ларри не испытывал большого желания общаться с незнакомым ему человеком.
– Я смотрю, она пользуется спросом, сегодня много человек шло с картинами.
Таксист разговаривал с сильным хохлятским акцентом, что резало слух.
– Там было на что посмотреть, – ответил Ларри.
– Много народу было? – не унимался таксист.
– Хватает, – кивнул Ларри. Он подставил лицо прохладному воздуху, дующему через открытое окно.
Таксист щёлкнул языком:
– В этом году туристов как никогда много. В Турции вот пожар в отеле случился, потом ещё землетрясения! Там штукатурка со стен сыпалась, можете представить!? Все бегут оттуда! Ещё и вирус начал распространяться! Это наказание, а не отдых. В Египте стреляют! Кругом террористы! В Крым многие боятся ехать. А я там был месяц назад, всё тихо, спокойно, только цены кусаются. Мне наплыв, конечно, только на руку, без работы я не сижу, но такие столпотворения! Это же невыносимо! Не продохнуть! Шестьдесят шесть тысяч человек в нашем городе живёт, так? Этим летом их, наверно, шестьсот шестьдесят шесть тысяч…
Ларри понимал, что поток слов с хохлятским акцентом ему не остановить, пока не остановится такси, поэтому он с буддистским спокойствием отрешился от происходящего. Он думал об Анне, о том, как сексуально она выглядела в своём топике и шортиках, и насколько она была бы сексуальней, если б осталась только в своих чёрных африканских косичках, одетая в солнечный свет. Ларри не был влюбчив, но у него не выходили из головы её лицо, её манера говорить и уверенная осанка. В ней чувствовался вызов, который Ларри охотно бы принял.
И, конечно, он думал о том, чтобы встретиться с девушкой ещё раз. Увидеть её тёмно-зелёные глаза и тёмные волосы. Она не ответила ему ни да ни нет по поводу возможной встречи. Просто взяла его визитку и сказала, что позвонит, но пессимист в нём нашёптывал ему, что она не позвонит. Оптимист же в нём внушал веру в то, что он был обаятелен как никогда, и никакая девушка, сколь бы ни был силён её характер, не устояла бы перед его харизмой.
Ларри никогда не испытывал чувства любви, да и сильного чувства увлечения у него не было. С женой отношения получились продолжительные, потому что у них был отличный секс, потом появился ребёнок, а потом случился развод. Ларри считал, что невелика потеря. На текущий момент более или менее продолжительные отношения у него были с замужней женщиной, лет на десять старше его. Но тут всё более прозаично: она платит. Сегодня он увидел девушку, которая отлично укладывалась в его представление о том, как должен выглядеть женский пол. Юная нимфетка. Позвонит или не позвонит? Гамлетовский вопрос.
Такси всё время поднималось в горку, но Ларри почувствовал, что угол наклона стал круче, а это значит, что они почти доехали до места его проживания. Он начал приходить в себя от сладкой дрёмы. Таксист продолжал свой монолог, ему было всё равно, слушают его или нет:
– …и вот что получается: туристов так много, что на всех воды не хватает. В «Мачте» ведь тоже воду отключают!? (В этот момент Ларри кивнул, но таксист этого даже не увидел). Везде отключают. Это беда. Три миллиона человек отдыхающих было в нашем Ахинмае за это лето. – Таксист куда-то махнул рукой, и Ларри решил, что до того, как стать таксистом, он был учителем истории.
Машина въехала во двор, который с четырёх сторон был окружён домами, а посередине располагалась детская площадка со спортивным инвентарём.
– Какой дом? – спросил таксист.
– Девятый, – ответил Ларри.
Микрорайон «Мачта» был построен восемь лет назад и состоял, в основном, из пяти– или девятиэтажных панельных домов. Имея собственные детские сады, школы и магазины, район считается самостоятельным образованием. Южнее и юго-восточнее района находился гаражный кооператив и единственная дорога к дачным участкам Николаевка. Севернее – центральный район города. Юго-западнее был микрорайон Южная Заря, которым и заканчивалась жилая зона на мысе Удермез.
Машина заехала на площадку, окружённую четырьмя девятиэтажными домами и, поднявшись по узкой дорожке, остановилась перед домом под номером девять.
– Семьдесят рублей, – объявил таксист.
Ларри отсчитал деньги, сказал таксисту «Спасибо», вышел из машины и забрал картину с заднего сиденья.
Таксист козырнул на прощанье:
– Хорошего вам дня.
И уехал.
Ларри никогда не носил с собой барсетки или сумки. Всё, что ему было необходимо, он носил в карманах. Подходя к двери подъезда, из внутреннего кармана пиджака он достал ключи.
Дом состоял всего из двух подъездов, Ларри жил в левом, который находился чуть выше правого, в силу того, что дом стол на холме.
Он зашёл в подъезд и, не пользуясь лифтом, поднялся на третий этаж. В подъезде был мусоропровод, что было удобно, но запах вызывал невольные ассоциации со свинарником. Ларри не жил в частном доме, и не ухаживал за домашней скотиной, но мог поспорить, что в подъездах с мусоропроводом пахло так же, как и в хлеву. Сравнения со зверинцем отвечало мнению Ларри о всём человечестве в целом: люди – свиньи, у этих двух особей даже ДНК схожее. Одно радовало: в квартиру смрад из подъезда не попадал. Хотя, может он просто привык.
Зайдя домой, Ларри поставил картину на пол, прислонив к стене, и снял туфли. Первым делом, он зашёл в спальню и включил сплит-систему, во вторую очередь отправился на кухню, чтобы выпить стакан холодного апельсинового сока.
Наслаждаясь соком, он посмотрел на ручные часы – водонепроницаемые Tempest Viking Diver – показывающие половину пятого вечера. У него было время, и для того, чтобы повесить картину, и, для того, чтобы отдохнуть. На сегодня у него дел больше не было, все встречи были запланированы на понедельник.
Ларри жил один почти два года, с тех пор как он развёлся в конце 2015-го, и его это больше чем устраивало. Он даже домашних животных не заводил. Не потому, что ему мешал шум или присутствие других живых существ. Ларри бы про них забыл, как он забыл о том, что где-то по ту сторону Урала живёт его мать.
Обстановка в квартире была близка к аскетизму, но тут причина крылась в том, что, уходя, жена забрала почти всё, что было нажито в браке. Много вещей Ларри не требовалось, ему и двухкомнатная квартира одному не требовалась, но он обстоятельно обживал своё жилище, исходя из собственных предпочтений.
После развода он переделал интерьер и, спустя полтора года, купил всё необходимое на кухню и в спальню, сделал ванную комнату и туалет. Не успел только купить мебель в зал и сделать ремонт в коридоре.
От входной двери зал был слева и стоял, как бы, особняком от спальни и кухни, хотя, что радовало Ларри, у спальни с залом был общий балкон. Всё, что он успел сделать в зале, это повесить гардину с тюлем, узор на которой очень уж напоминал сперматозоидов, и купить двуспальный раскладывающийся диван. Зато точно такой же диван, только размерами поменьше, он поставил на балконе, чтобы можно было отдыхать на воздухе и греться на солнце, не выходя из квартиры. Ещё в зале стояла тумбочка и велосипед.
Ларри решил, что он повесит картину напротив окна. Сначала у него была мысль повесить её в спальню, но он передумал. Лаврентий не тяготел к искусству, но, посетив выставочный зал, он решил, что было бы неплохо хоть как-то украсить квартиру, чтобы она не выглядела такой обезличенной. И вышитый на фоне голубого неба и зеленоватого моря фрегат был в самый раз, к тому же он гармонировал со светло-голубыми обоями в зале.
Все инструменты Ларри хранил на балконе. Напротив диванчика стоял собранный вручную шкаф с полочками, в котором хранились разные инструменты, фурнитура, болты и шурупы, батарейки, насос для велосипеда и многое-многое другое. При этом никакого бардака на полках не было, у Ларри всё хранилось в идеальном порядке.
Он перенёс картину в зал и освободил от бумаги. Тот, кто оформлял картину в рамку, не поленился с обратной стороны приделать капроновую нить, чтобы за неё можно было повесить картину на гвоздик.
Ларри потребовалось немного времени, чтобы проделать в стене дрелью дырку, забить в неё чопик и вкрутить саморез. До этого он ещё прошёлся вдоль стены с метром, чтобы повесить картину по центру.
После проделанной работы он положил инструменты на свои места и встал по центру комнаты, чтобы посмотреть на картину. Он подошёл, положил сверху уровень, поправил картину и, убрав инструмент, снова отошёл на центр комнаты. Результат его удовлетворил.
Фрегат был что надо. Он надвигался на зрителя, демонстрируя мощь и энергию судна, на котором, возможно, отправлялись искать сокровища пираты или крейсировали океаны военные. Паруса были полны ветра, канаты натянуты струнами, а пушки, торчавшие из орудийных портов, готовы к бою. Погода на изображении благоволила морякам, кем бы они ни были: ярко светило солнце, хоть его и не видно было на картине, и дул попутный ветер.
Картина источала жизнеутверждающую энергию. Казалось, вдохнёшь полной грудью, стоя рядом с ней и почувствуешь солёный морской бриз, а, прислушавшись, услышишь чаек, хоть они и не были изображены, а корабль плыл, скорее, в океане, чем ближе к берегу.
Ларри с трудом мог поверить в то, что картину вышила столь молодая девушка. Хотя она дала исчерпывающую информацию по вышивке, он склонялся к мысли, что картины вышивала родственница, которая не смогла участвовать в выставке. В принципе, это не имело большого значения, но мысли его снова вернулись к Анне.
В прихожей зазвонил телефон. Шкаф, стоящий там, с одной стороны заканчивался полочками, на которых можно разложить всякую мелочь. На них стояли кое-какие безделушки, но на средней полке Ларри всегда оставлял ключи от квартиры, портмоне и мобильник, когда возвращался домой. Последняя модель «Айфона». Ларри любил демонстрировать свою статусность.
Он взял телефон и посмотрел на экран, на котором высвечивались входящий номер и имя звонившей. Ларри не горел желанием разговаривать с ней, но трубку надо было взять. Он нажал на зелёное изображение телефонной трубки и поднёс мобильник к уху.
– Я слушаю, – сказал Ларри.