Глава вторая. Синяки, шишки и ссадины
Империя Ардейл. Священная Акадэмия Хикар.
Я желе. Я желе. Меня нет, есть желе по имени Хана.
Я лежала на земле и тупо смотрела в свинцовое небо.
Наверное, дождь пойдет. Сегодня мой первый день в Акадэмии, надо же, как «чудесно» он закончился.
Мысли перенеслись к началу дня…
– С сегодняшнего дня вы начинаете свой путь воина. Немногие из вас пройдут его до конца, и я вам в этом помогу.
На этих словах лейтенант Делл закончил свою приветственную речь (коей не прибавил никому оптимизма), развернулся на пятках и пошел к выходу.
– Всех новобранцев прошу пройти к дальней стене для распределения по казармам! – Звонкий голос вывел нас из ступора.
Все новобранцы, включая меня, прошли к указанному месту. Я с любопытством посмотрела на своих братьев по несчастью. Интересное дело здесь творится: все, кроме меня и Киша (ну этот-то вообще дрых себе тихонько у меня на плече) выглядели сильно подавленными.
По мне все не так уж и плохо, или я чего-то не понимаю? От размышлений меня отвлек звонкий голос:
– Я – младший лейтенант Ур. Сейчас вам раздадут форму и проводят в казарму. – Обладатель звонкого голоса предстал перед нами: молодой парень лет двадцати трех, волосы рыжие, лицо в веснушках. Ни дать, ни взять рыжий – конопатый из мультика! Глаза ясные, добрые. Я с облегчением вздохнула: ну хоть один нормальный человек в этом сумасшедшем мире!
– Сейчас я ознакомлю вас с вашим распорядком дня и размере выплачиваемого вам содержания.
Дальше я не очень внимательно слушала (о чем потом пожалела чрезвычайно), так как моими мыслями завладела волшебная фраза «размер выплачиваемого вам содержания…» Звучит-то как гордо!
От сладких мечтаний я очнулась, когда мне что-то с силой пихнули в руки. Опустив взгляд вниз, я обнаружила, что крепко держу какой-то сверток. Так, форма наверное, или как это в армии называется? Форма оказалась темно – синего цвета, материал простой (а ты думала, в шелках щеголять будешь?), похож на хлопок, только поплотнее.
– … на этом все, отправляйтесь по казармам!
Все гуськом двинулись к выходу, ну и я вместе с ними, конечно же.
Интересно, а душ тут принять можно? Мдаааааааа… Душ… И как, спрашивается, я должна его принимать? Мысль о принятии совместного душа с кучей пацанов, заставила кровь прилить к моим щекам. Как там все мои любимые героини поступают в таких случаях? В одежде что ли моются?
Озарение не приходило. Вот всегда у меня так… Плечи поникли сами собой.
Тем временем, наш «отряд» добрался до казарм. Снаружи казармы были похожи на огромный цех сталелитейного завода (был такой у нас в городке, помню, рядом с цехом малина дикая росла и железнодорожные пути пролегали). Вид моего нового «дома» поверг меня в уныние.
Мммммм…
Ничего больше на ум не приходило.
Внутри меня ожидал сюрприз – все койки были отделены друг от друга занавесками. Второй этаж больше напоминал огромный балкон, на который вели две лестницы слева и справа от входа. Что именно было на втором этаже, на тот момент осталось для меня тайной за семью печатями, потому что снизу ничего не было видно кроме ограждавших второй этаж перил. Все поплелись к койкам.
Ммм… Наверное, можно выбирать кому какая больше по душе?
Я со всех ног понеслась к самой дальней от двери. Кинув форму на кровать, я приступила к осмотру своего нового жилища, если это можно так назвать. Так, кровать – хорошо, тумбочка – тоже хорошо, задернем занавески. О, совсем хорошо! Пусть крохотный уголок, зато свой. Может, все не так уж и плохо?
Робкая улыбка тронула губы.
А что? Физкультуру я в школе благополучно прогуливала по причине собственной лени. Зато здесь, глядишь, подтянусь, стану как Рыжая Соня!
Я положила Киша на кровать и только присела на самый ее краешек, как услышала пронзительный, пробирающий до самых костей, вой. Сердце подскочило, казалось ударилось о ребра и вернулось на место, ладони разом вспотели.
Это же что же такое?! Да кто так делает?! Да так и помереть с перепугу можно!
Я отдернула занавеску и вышла. Мои сослуживцы – зомби (а по-другому их не назовешь) опять встали цепочкой и гуськом потянулись к выходу.
Ну и что там на этот раз? Надо было слушать Конопушку, когда он нам рассказывал о распорядке дня. Сердясь на себя, я не заметила, как мы пришли в… Баню.
Баня была огромная.
Вот интересно, душ в ней не общий – все душевые разделены кабинками. Любопытно. Даже странно. Причину такого разделения я узнала значительно позже. Душевые располагались по всему периметру помещения, в центре стояли скамейки.
– По одному проходите за эту дверь! – Последовал короткий приказ от нашего сопровождающего.
– Остальные ожидают здесь. Предупреждаю сразу, шевелитесь быстрее, иначе пожалеете!
Все понуро сели на скамейки. Я уселась в самом конце самой дальней от двери скамейки (ну не было у меня никогда стремления быть впереди всех!) Первый в очереди парень на негнущихся ногах пошел к двери.
Эк его как… Видать, совсем плохо, вон и руки трясутся. Наверное, правильно я решила сесть подальше.
Интересно, а что там дома творится? Папочка заметил мое исчезновение? Не думаю. Бабушка…
При мысли о бабушке, сердце защемило, и на глазах выступили слезы. С тех пор, как я оказалась в этом странном мире, я решила, что изменюсь, стану другой. Сильной, независимой, ну и далее по списку. Чтобы никто более не мог посмотреть на меня с жалостью или презрением. Руки сами сжались в кулаки.
Никогда! Никогда больше!
Пока я занималась духовным самовоспитанием, подошла моя очередь. Я окинула взглядом помещение: баня заполнилась паром и запахом дегтярного мыла (и тут оно тоже есть?) Ну что ж, была не была! Может, сейчас обнаружится, что никакой я не «малец» и меня отпустят с миром на все четыре стороны. Я расправила плечи, гордо подняла подбородок и пошла к той самой двери.
За дверью оказалась небольшая комната со стулом посередине, на котором сидел старичок и насмешливо щурился. Часть комнаты была отделена ширмой, как в больнице.
– Давай боец, проходи, садись. Сейчас мы сделаем тебе прическу.
– Хорошо. – Промямлила я.
От боевого настроя не осталось и следа.
Не скажи, меня сейчас побреют? Интересно, если доложу этому дедуле, что я девушка, может все обойдется, а?
Только я открыла рот чтобы сообщить дедушке свою «тайну», как мои глаза встретились с презрительным взглядом голубых глаз. Слова сами застряли в горле, а мысли в страхе убежали куда подальше.
Лейтенант Делл.
И как он успевает везде оказываться? Под стулом что ли прятался, а я и не заметила? Лейтенант продолжал сверлить меня презрительным взглядом, так что мне не осталось ничего, кроме как вперить глаза в пол.
Пол был чистый, выложенный серым камнем с красными крапинками. Интересно, а чего это крапинки так неравномерно располагаются? И блестят как-то странно… Кровь?!
Я в испуге подняла глаза на дедулю – цирюльника.
Может, он пока стриг кого-то до меня, промахнулся случайно мимо головы, да по горлу? Стар уже, зрение подвело? На стул я села с таким чувством, словно он был электрический. Сложив руки на коленях я застыла как мраморное изваяние.
Если у дедули руки трясутся или зрение подводит, лучше уж не шевелиться лишний раз… Да что там шевелиться! Надо постараться дышать пореже.
Пока дедуля готовил свои инструменты, я прислушалась к его разговору с лейтенантом Деллом.
– Это ж надо такое выдумать! Кхе – кхе – кхе! – Дедуля закашлялся от смеха, плечи его тряслись так, словно его било током, причем уже довольно давно.
– Да, все они на выдумки горазды. Это в своих захолустных деревеньках они мужики, а как дело доходит – так они девушки. Идиот. – Ленивый, презрительный взгляд блуждал по потолку.
– Даааа, надо совсем потерять голову, чтобы додуматься до такого. Видать, от страха совсем мыслить перестал. Знают же, что девушка не может переступить порог Акадэмии. Да даже если бы и могла, раскрыли бы в два счета.
– Я сразу сказал – в нынешнем наборе одни идиоты и олухи.
Затылком я почувствовала пристальный взгляд, чего раньше за мной не замечалось. Видимо лысый затылок более чувствителен к взглядам, нежели волосатый.
– Похоже этот олух последний, так что я Вас покину. – С этими словам лейтенант вышел из комнаты.
Когда дверь за Деллом закрылась, я набралась смелости и спросила:
– П – п – простите, а могу я поинтересоваться? – Слова застревали в горле, голос стал сиплый, воздух царапал глотку.
– А? Ну, интересуйся. – Благодушно ответил дедуля.
– А почему девушки не могут зайти на территорию Акадэмии? – Цирюльник с интересом посмотрел на меня.
– А не мал ты еще, о таких делах думать? – Насмешливо прищурив глаза спросил он.
– Да… Я… Нет… Не в том смысле… – Голос сам собой опустился до шепота.
Дедуля вздохнул и сказал:
– Потому, что вся территория Акадэмии закрыта магическим куполом «Ар – дель – Фаст», что значит «Путь воина-мужчины». Ибо воин может познать свой путь только через лишения, отказавшись от мирских благ и плотских утех, понял?
Я кивнула и задала следующий вопрос, который, вообще-то, был не очень важным, но когда я когда нервничаю, всегда говорю все, что в голову первым придет.
– А почему «Путь воина-мужчины», женщин-воительниц не бывает, что ли?
Дедуля, постучав меня пальцем по лбу, наставительно произнес:
– Я же тебе сказал, познать путь воина можно только через отказ от мирских благ и плотских утех. А если тут все время девки по плацу скакать будут да своими телесами трясти…
Не договорив, дедок посмотрел мне в глаза, видимо намекнув на то, что я, как настоящий пацан, должна понимать, до чего это все довести может. Вздохнув, я печально кивнула: если купол девок только по «телесам» этим злополучным опознает, то понятно, как я сюда прошла. Мне трясти нечем. Ну, разве что только щеками. Смирившись с этим унижением, я промямлила:
– А если бы, ну теоретически, девушка все-таки оказалась на территории Акадэмии, что тогда?
– Ну вообще-то, это невозможно, но если теоретически, то подпадает под нарушение устава.
– И? – Я с надеждой уставилась на локоть дедульки, потому что как раз в этот момент он избавлял меня от челки.
– И? Кхе – кхе – кхе… – снова закашлялся дед – За нарушение устава незамедлительно следует наказание.
– Какое?
– Смерть. – Последовал лаконичный ответ.
И вот тогда я уверилась в том, что отсутствие «телес» отнюдь не так уж и плохо, как могло показаться на первый взгляд.
Тем временем дедок закончил шкрябать мой череп.
– Ну вот и все, удачной тебе службы, малец! – Старческое лицо озарила улыбка, отчего он стал похож на забавного лягушонка.
Дедок похлопал меня по спине, подталкивая к выходу. Я поплелась в душевую.
Интересно, как так получилось, что я все-таки прошла через этот Ар – Бар – Бур? Или даже магия не признает во мне особь женского пола? Великолепно, ничего не скажешь. С такими грустными мыслями я залезла в кабинку, прихватив с собой форму.
Упругие капли звонко шлепали по лысой голове. Кап – кап – кап…
– Эй! Новобранец! Давай закругляйся, опоздаешь на тренировку, а лейтенант такого не прощает! – Донесся до меня голос.
Я быстро намылилась, смыла вонючую пену и не вытираясь (так как нечем), натянула на себя форму – рубашку, что-то сильно напоминающее укороченные рейтузы и комбинезон.
Хорошо, что размерчик не мой, а то бы не влезла. Поди натяни быстро одежду на мокрое тело!
Я вылезла из кабинки и бухнулась на скамейку. Подвернув штанины, напялила сапоги и уставилась в недоумении на какие-то тряпочки, которые прилагались к сапогам. Наверное для того, чтобы эти самые сапоги протирать.
Ух ты, заботливые какие! Лучше бы полотенце дали.
Я засунула тряпочки в карман и потопала за сопровождающим. Сопровождающий, кстати, не был Конопушкой, что меня не обрадовало. У Конопушки лицо хотя бы доброе, а этот мрачный, ощущение такое, словно на казнь меня ведет.
Когда мы вышли из полутемного помещения, солнце стояло в зените. Кто бы мог подумать, что прошло так мало времени? По мне – так целая жизнь.
Новобранцы стояли в шеренге, лицом к лейтенанту, который осматривал их своим фирменным взглядом «что – за – мерзкое – насекомое – прилипло – к – подошве – моего – сапога».
Я быстренько пристроилась в самый конец шеренги.
– С этой минуты вы – ваши души и тела, принадлежат мне, и я решаю, что с ними делать! Вопросы есть? – Сказано таким тоном, что даже будь эти самые вопросы, мигом бы испарились.
Кинув быстрый взгляд исподлобья, я пришла к выводу, что не одна я так решила. Над строем повисла тишина.
– Приступим к тренировке! Бегом! – После этой фразы, я помню все отрывками и как бы со стороны.
…Вот желе по имени Хана бежит второй круг, третий, четвертый…
Не думала, что способна на такое.
…Вот желе пытается отжиматься, а вот оно идет по бревну и падает, больно ударившись головой о землю и прикусив щеку.
…Вот нас разделили на пары, чтобы посмотреть, на что мы способны.
Мда… Это был первый раз, когда меня побили.
Ну хорошо, не побили, а просто дали тычка в область спасательного круга. Все равно больно.
…А вот я стою на коленях и меня рвет. Желудок выворачивает наизнанку, мышцы сводит, челюсть рефлекторно сжимается, и слезы сами текут из глаз.
Хорошо, что меня побрили, а то бы все волосы перепачкала. Руки дрогнули, и я свалилась лицом вниз. Свернувшись калачиком, я судорожно глотала воздух и тщетно пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.
В тот момент я решила, что, пожалуй, с меня хватит физкультуры, и на ноги я больше не встану. Хоть убивайте, а так и буду изображать из себя человеческий эмбрион, может быть тогда меня оставят в покое. Краем глаза я уловила движение – кто-то схватил меня за шкирку, поднял над землей и отшвырнул в сторону, как тряпичную куклу. Почти тут же, по тому месту, где я только что лежала, застучали подошвы сапог. С трудом сфокусировав взгляд, я посмотрела на того доброхота, что отшвырнул меня – лейтенант Делл. Не ожидала от него такой заботы…
После этого я закрыла глаза и провалилась во тьму…
Спустя целую вечность, открыв глаза, я увидела проходящие мимо меня сапоги, в лицо летела пыль.
Прикрыв на миг глаза, я подумала, что раньше мысль о том, что сапоги ходят сами по себе, вызвала бы у меня смех… Действительно забавно, только смеяться почему-то не хотелось. Поперхнувшись пылью, я открыла глаза и уставилась на песок, покрывающий плац.
Ооооо… Как интересно, все песчинки разной формы… Как хорошо вот так лежать и рассматривать их…
Каждая клеточка моего тела стонала от боли, если бы у меня были силы, я бы разревелась, но даже этого я не могла себе позволить. Все, что было мне под силу – это опять закрыть глаза, тщетно пытаясь провалиться в бессознательное состояние. Спустя какое-то время я вновь открыла глаза и встретилась с пронзительным, преисполненным холодного презрения взглядомголубых глаз лейтенанта Делла. Словно сквозь вату до меня донеслись обрывки слов:
– … запрещаю оказывать помощь… Слабакам место в сточной канаве…
Окатив меня напоследок волной презрения, лейтенант развернулся ко мне спиной и направился в сторону стоящего неподалеку здания. Все новобранцы как по команде поплелись к казарме, оставив меня лежать в пыли. Сердце кольнуло, а в горле встал ком, казалось, я вот-вот взорвусь от боли. Пальцы судорожно скребли по песку, рот открылся в немом крике. Тогда мне начало казаться, что я сошла с ума. Почти сразу за этой вспышкой накатила волна безразличия. Словно волны холодного моря, они затопили мою душу, гася гнев, боль и обиду. Мне стало все равно.
Какая разница? Зачем бороться? Буду просто лежать и ждать конца. Когда-нибудь он же наступит? Я не спешу, я подожду.
Я попыталась перевернуться на бок, но тело, словно налитое свинцом, не желало повиноваться. Я безразлично уставилась на небо.
Конец ознакомительного фрагмента.