Пролог
Москва 2011 г.
Рабочий день закончен, на работе Эстер задержалась настолько долго, насколько это было возможно. Покинув офис в начале восьмого вечера, она обессиленно опустилась на сидение своей машины и уронила голову на сложенные на руле руки. Разрыдаться? На слезы нет сил, да и по правде не хочется плакать. Последствия в виде больной головы и заложенного носа на всю ночь мало прельщали. Какой смысл, что измениться от слез? Однако, что делать? Домой ехать ужасно не хотелось. Бродить по улицам? Август месяц, температура на удивление высокая, да и ноги устали за целый день на каблуках. Людей видеть не хочется… Поэтому Эстер решила колесить на машине по вечернему городу, а там как пойдет, быть может и по ночному. Подняв свою голову с руля, она вывела машину со стоянки на дорогу и устремилась в никуда. Ее не волновало направление, пусть она простоит в пробке, пусть ей будут сигналить, если она задумается на светофоре. Все равно! Главное не ехать домой, в пустую квартиру, очень милую и уютную, но пропитанную одиночеством. Она бесконечно напоминает Эстер о неустроенности ее личной жизни, вернее даже сказать о ее полном отсутствие.
К своим 34 годам Эстер топталась на месте в самой значимой для женщины, по ее собственному мнению, сфере жизни – создании семьи. Она часто рылась в закромах памяти, вспоминала свои желания, стремления, мечты, когда ей было 20 лет. Вспоминала, как 16-летней девчонкой придумала возраст, с которого начинается взрослая жизнь – 25 лет. Вспомнила, как ждала свой 25 день рождения, готовилась к нему. У нее был целый план, того чего необходимо достигнуть к этому возрасту – закончить институт, найти хорошо оплачиваемую и желательно интересную работу, переехать жить отдельно от родителей и, что было бы совсем здорово, встретить достойного мужчину, который обязательно должен был быть старше нее, ну хотя бы лет на пять, не меньше. Сейчас этот план Эстер вспоминала с ухмылкой на лице, она злилась, злилась на себя из-за своей беспомощности. Она не понимала, почему до сих пор одна, что с ней не так, что ей нужно исправить в себе, чтобы ее жизнь изменилась, точнее чтобы обрести ту жизни, которую она так жаждет. В отчаяние впадать, конечно, рано, но и пускать все на самотек нельзя. На девушку «аля» завидная невеста она уже не тянет, но и выходить за кого попало, чтобы скрасить старость, тоже рановато. С другой стороны – для рождения ребенка возраст близок к критическому. Нет, есть конечно женщины рожающие в 45 и позднее… И о чем это она только думает? Эстер надоело крутиться по московским улицам, и она выехала на шоссе и, нажав на газ, рванула вдаль. Где гарантии, что к 45 годам она встретит мужчину, с которым захочет и сможет создать семью, где гарантии, что в таком возрасте она сможет родить ребенка? Стоп, хватит жить какими-то десятилетками! Что в ее жизни поменялось за последние 10 лет? Ах! Простите! Она стала преподавать в университете. Тоже мне достижение! Нет, работа ей, конечно, нравилась, но Эстер знала, что готова бросить все в одночасье ради обретения своей семьи. Поэтому никакие профессиональные достижение женщина не учитывала, оценивая свою жизнь. Поразительно! Ужасающее большинство ее знакомых, друзей, коллег по работе либо замужем, либо женаты. «Вот-вот, уже даже залежавшийся товар с полок разобрали» – Эстер ухмыльнулась собственной мысли. Она всегда умела сама себе поднимать настроение. У нее был принцип – не мешать другим людям. Смысл это принципа – свои печали, неприятности или же наоборот радости держи при себе. По сути, это объясняется лишь тем, что Эстер по натуре довольно скрытный человек, неохотно подпускающий к себе новых людей и держащий на расстоянии вытянутой руки близких. Несмотря на это свойство Эстер умела вызывать в людях чувство абсолютного доверия по отношению к себе. Люди сами рассказывали ей свои опасения, проблемы, страхи. Она умела слушать сколько угодно и кого угодно, внимательно, не задавая лишним вопросов и абсолютно искренне сопереживая. Человеком она была порядочным, правильным, чрезмерно строгим по отношению к себе. Она прощала ошибки другим, но не разрешала даже маленькую оплошность самой себе. Именно поэтому ей было трудно и в работе, и в личной жизни. Не смотря ни на что, она до сих пор воспринимала ни к чему не обязывающие отношения между мужчиной и женщиной как унизительные и постыдные. В тоже время Эстер не считала единственным возможным исходом отношений штамп в паспорте. Это юридическое действо являлось для нее не более чем формальностью. Такое отношение объяснялось тем, что в душе Эстер оставалась неисправимым романтиком, верящем в существование второй половинки, но тщательно скрывающем эту черту за строгой и холодной внешностью.
Странно, но Эстер еще ни разу ни в кого не влюблялась и это ее пугало. Она всерьез стала считать себя ущербной. Как женщина она не была обделена вниманием со стороны мужского пола, скорее наоборот, мужчины постоянно обращали на нее внимание, оборачивались ей в след, знакомились с ней. Эстер была красива. Правильные черты лица привлекали и заставляли изучать себя. Большие, миндалевидные карие глаза, окаймленные пышными, почти черными ресницами, игривые дуги бровей, небольшой, аккуратненький носик, четко очерченные контуры губ и волосы коньячного цвета до плеч, постриженные каскадом. Ее фигура вызывала зависть со стороны коллег женского пола – ярко-выраженная талия, стройные ноги с тонкими щиколотками, небольшая, но высокая, упругая грудь. Врожденные элегантность и чувство стиля доводили до совершенства природную красоту Эстер. Ее походка, жесты, манера говорить, все было пропитано женственностью. Всегда ухоженная до кончиков пальцев рук, всегда со вкусом одетая. Ее любили студенты и уважали коллеги. По профессии Эстер была психологом, около пяти лет она состояла в штате в московском представительстве одной французской компании, а три года назад стала преподавать в одном из столичных университетов. Зарабатывала она прилично, к деньгам относилась легко, но тратила разумно: щедро на родных и близких, менее охотно на себя. Любила дарить подарки и не умела и не любила их получать, отсюда двоякое чувство к всевозможным праздникам. Эстер была, безусловно, интересным, неординарным, глубоким человеком. Она умела поддержать любую беседу, любила дискутировать и даже спорить на различные темы, и с разными людьми включая своих студентов. Ее было интересно просто слушать. Эстер обладала даром завораживать своей речью, своим умением красиво говорить, четко и грамотно выстраивать фразы произносимые ровным, спокойным, слегка убаюкивающим голосом. Студентам нравились ее лекции, пусть их не всегда интересовал смысл читаемого ею курса, но гипнотический голос, легкая ненавязчивая жестикуляция и плавно текущая речь преподавателя, заставляли их вслушиваться в каждое сказанное ею слово и вглядываться в каждое движение. К тому же Эстер относилась к тому редкому типу преподавателей, которые «не выносят студентам мозг», не докучают набором личных требование, не ругают за опоздания, словом студентов она любила и те отвечали ей взаимностью. Работа в университете поднимала женщине настроение, реализовывала ее профессиональные запросы, в отличие от работы штатного психолога в компании, которая в последнее время стала немного тяготить ее, но хорошие деньги, которые за нее платили, служили сильнейшим стимулом для ее выполнения.
Всего и сразу не расскажешь, да и стоит ли? Вернемся к тому, с чего начали. Эстер уже более часа ехала по шоссе, мысли стали похожи на клубок запутанных ниток, который больше нет сил распутывать, и хочется просто взять и выкинуть. Жаль, что мысли нельзя выкинуть так же просто как запутавшийся клубок… Она остановила машину у обочины. Глаза устали и стали слипаться, голова была тяжелой и начинала потихоньку ныть, тело хотело принять душ и распрямиться в мягкой постели, наконец, хотелось унестись туда, где не будет мыслей, вопросов, раздумий и всего прочего, унестись в сон, спокойный и безмятежный, способный оздоровить тело и дух. Эстер развернула машину и поехала обратно, чтобы отключить голову она включила музыку и сделала звук громче обычного. «Все это не серьезно, что я могла бы такого придумать, чтобы изменить свою личную жизнь. Я сама себе надоела! Может не суждено мне выйти замуж и родить детей. В конце концов я же всегда была фаталисткой… Тогда тем более зачем себя мучить этими бесконечными копаниями в себе, своем прошлом, настоящем. Хватит! Однако одно решение мне принять все же необходимо. Не могу же оставаться всю жизнь одна и жить только для себя. Это не правильно… Поэтому нужно серьезно подумать и принять окончательное решение по поводу усыновления ребенка. Но такое решение нужно принимать на свежую голову, в спокойном состоянии и уж точно не в дороге».
Эстер, как только ей исполнилось тридцать лет, время от времени подумывала об усыновлении ребенка. Она всегда уважала людей осмелившихся на такой поступок, не испугавшихся множества трудностей сопутствующих такому предприятию. Для себя женщина решила, что если к 35 годам в ее личной жизни не произойдет перемен, то она усыновит ребенка. Эстер всегда устанавливала себе временные, количественные и другие, какие только могла придумать, ограничения. Ее натура стремилась к порядку и организованности. Но, как и внутри каждой женщины, в Эстер сидел чертенок, жаждущий сумасбродства и хаоса. Она боялась того момента, когда он вырвется наружу. Боялась больше не того, что не сможет обуздать свой порыв и вернуться к прежней жизни, а того что не захочет этого сделать. Рамки, в которые Эстер сама себя загнала, превратились в оковы каторжника, безумно тяжелые, причиняющие боль и мешающие жить. Ей безудержно хотелось сбросить их и побежать изо всех сил как можно дальше, как можно быстрей, не оглядываться и, не зная пункта назначения. «И все же я совсем не изменилась. Как в 20 лет ждала красивого, небанального романа и мечтала встретить мужчину такого, чтобы … какого такого? Такого в природе не бывает! Правильно говорила и продолжает говорить мне мама – «ты перемудриваешь Эстер» – вот это истинная правда! Столько людей вокруг женится, рожают детей, кто-то разводится, но это не важно. Или важно…? Суть вот в чем – они стараются создать свою семью, результат в таком деле сложно предугадать. Чувства можно проверять годами, а можно пожениться спустя месяц после знакомства, и никому не дано знать насколько удачно сложится семейная жизнь в первом случае и насколько неудачно во втором. Возможно, все произойдет диаметрально противоположным образом. Интересно, а насколько важна сила любви между будущими супругами? Ведь бытует же мнение, что браки по расчету намного более прочны и долговечны, чем браки по любви. Определенно – сегодня в мою голову лезет один бред. Нельзя же выходить замуж за человека не испытывая к нему симпатии, не имея желания поцеловать его, касаться его. И, по-моему, заводить от такого человека детей совсем как то аморально… Ладно, хватит на сегодня мыслей. Дом, милый дом. Сейчас приду, приму ванну, съем что-нибудь вкусненькое, посмотрю фильм подлиннее, а потом буду спать, благо завтра суббота и можно продрыхнуть хоть до обеда. А в понедельник, заеду в институт и согласую свое расписание на семестр. Наконец-то начнутся занятия, и моя голова будет занята студентами, подготовкой для них интересных лекции и семинаров». Эстер подъехала к дому, припарковала машину и поднялась к себе в квартиру. У нее никак не получалось выбросить из головы ворох ненужных мыслей. Она всеми фибрами своей души мечтала, чтобы ее как можно скорее загрузили работой и тогда в голове не останется места для всякой ерунды.
Все выходные Эстер не знала куда деться, чем заняться, она ждала понедельника как манны небесной. Поэтому когда будильник прозвенел, а календарь указывал на начало новой недели, у нее резко поднялось настроение и она быстро собравшись, поехала в университет. На кафедре лаборантка отдала ей подготовленное расписание лекций, уточнив:
– Все правильно? Проверьте. Вдруг я где-то что-то напутала. Вы ведь свободны понедельник, среда, пятница в первой половине, а вторник, четверг наоборот – вечер. Правильно, Эстер Юльевна?
– Да, все верно – Эстер внимательно просматривала расписание – Суббота у меня целиком свободна, так что можете на нее мне тоже поставить занятия.
– Хорошо. Буду иметь в виду.
– Спасибо, Анна. До-свидания.
– До-свидания, Эстер Юльевна.
С кафедры Эстер вышла в хорошем расположении духа. Расписание было достаточно плотным и занятия начинались уже на следующей неделе. «Слава Богу, а то еще чуть-чуть и я сошла бы сума. А психолог с психозом это не по-русски, возможно по-американски, но точно не по-русски». Эстер облегченно вздохнула и поехала на работу в компанию. Работа штатным психологом хотя и была высокооплачиваемой и одновременно не пыльной, нравилась Эстер много меньше ее преподавательской деятельности. Профессионально реализоваться на ней было практически невозможно. Сотрудники редко приходись на прием к психологу. Собственно говоря, наличие такового продиктовано исключительно международным статусом компании. На прием к Эстер ходили в основном только женщины и в основном только те, у кого были проблемы дома с детьми или с мужьями. Ни одного интересного случая, хотя бы пациента с какой-либо фобией, за все пять лет работы в компании у нее не было. В России люди еще не привыкли к психологам, им претит сама мысль о том, чтобы доверить свои личные переживания, проблемы, страхи чужому человеку. Разве не для этого у них есть друзья или родственники? Собственно говоря, подобное отношение к психологам Эстер ни в коем случае не осуждала, наоборот – понимала и в некотором смысле даже поддерживала. Ей самой намного привычнее и приятнее делиться своими переживаниями с матерью. Но не у всех людей существуют доверительные отношения с родителями, и далеко, не у всех есть надежные друзья, к тому же бывают вещи, которые рассказывать им может быть просто бесполезно, так как они будут не в силах помочь даже при большом желании. А носить проблемы в себе есть не что иное, как нанесение вреда самому себе, ведь каждому известно, что из мухи может получиться слон, в тонко устроенной психики человека этот принцип работает как нельзя лучше. В начале, скажем у ребенка, мог быть небольшой детский страх или обида, на которые родители не обратили внимания, с течение времени, уже в более взрослом возрасте эти изначально незначительные проблемы могут перерасти в неврозы. Поэтому Эстер считала свою профессию важной и необходимой людям, и ей было обидно, что она так мало могла сделать, работая психологом компании. Ее натура стремилась к большему общению с людьми, ей нравилось наблюдать за их поведением, слушать их. Так Эстер решилась на работу в университете. Разве может быть кто-либо интереснее студента, с его пока еще неординарными и смелыми предположениями, поступками, высказываниями. Эстер ожидала от новой работы свежей струи в своей жизни. Впрочем, она вряд ли могла предположить какие кардинальные перемены, сулил ей новый учебный год.
Глава первая
Наступила долгожданная среда, и начались занятия. Сегодня у Эстер по расписанию первые две пары были вводные лекции для нескольких потоков первого курса. Навскидку, студентов пришло около сотни человек. Такие лекции женщина не любила, так как считала их малопродуктивными. Зато следующие две пары обещали быть более интересными. Эстер должна была читать юристам четвертого курса лекции по юридической психологии, помимо этого курс предполагал три семинара. К этим лекциям преподаватель подготовилась особо тщательно. В перерыве между парамиона сходила в деканат юрфака и взяла список группы. «19 человек – ну что ж это хорошо, не много и не мало. Фактически ходить будет человек 15 – замечательно». Для Эстер было важным количество человек в группе, так как она считала полезным для преподавателя запомнить лично каждого студента, чтобы поработать с ним и в конечном итоге оценить действительные способности, а не зазубренный к зачету материал. Поэтому количество студентов-юристов Эстер порадовало.
Войдя в аудиторию, она разложила на столе все свои бумаги и через несколько минут сюда стали потихоньку прибывать студенты и рассаживаться за парты. Каждый раз, когда Эстер начинались занятия с новыми студентами, она проводила своего рода тест под названием «правильность первого впечатления». В аудиторию заходили девушки и парни, и она давала им про себя краткую характеристику. Вот и сейчас Эстер занималась тем же. Первой в аудиторию зашла девушка с длинными светлыми волосами, в обтягивающих джинсах и в легком сиреневом жакете. «Не интересный экземпляр – отмечала про себя Эстер – учится нормально, но без энтузиазма. Словом одна из толпы и ее это вполне устраивает». Следом за девушкой вошел парень, тоже не привлекший внимания преподавателя. «Ботаник… учится на отлично, но очень скучный, без фантазии. Все предметы заучивает. С таким работать не интересно. Ну, кто там дальше?» Следующие студенты были тоже, как и первая, вполне обычными, по мнению Эстер. Она взглянула на часы, до начала пары оставалось две минуты, в аудитории сидело только десять человек. «Подожду еще несколько минут» – решила Эстер и повернулась в сторону двери, в которую как раз входила девушка. «О! Вот это уже поинтереснее будет». Вновь пришедшая студентка шла очень медленно, что было совсем не мудрено, при наличии туфель на таких высоких шпильках и короткого обтягивающего платья ярко коралового цвета. На одной руке у нее небрежно болталась маленькая сумочка, а в другой она держала мобильник. «Ну, а рядом с институтом припаркована крутая машинка подаренная либо отцом, либо папиком» – отметила Эстер и слегка улыбнулась. Такие девушки всегда вызывали у нее улыбку и некоторую неловкость, как при общении, скажем, с человеком лишенным зрения или слуха. Решив, что хватит ждать женщина встала из-за стола и слегка вышла вперед. Только она хотела представится, как в дверь вошли еще трое студентов. Двое из них не обратили на себя внимание Эстер, а вот последний заинтересовал. Это был молодой человек, как ей показалось несколько старше по возрасту всех присутствующих. Высокий брюнет, в черных брюках и тонком черном пуловере. Он шел быстро, но не торопился, от него веяло уверенностью и спокойствием. Когда он посмотрел в сторону стола преподавателя и заметил Эстер, он замедлил шаг и задержал свой взгляд на ней. Он не осматривал ее с ног до головы, как это делали большее количество особей мужского пола, он смотрел ей в лицо и на секунду они встретились взглядами. На эту секунду мысли Эстер прервались, и по всему телу прошла легкая дрожь. Она растерялась, не ожидая от себя такой реакции, и чтобы прийти в себя сделала несколько шагов в сторону. Молодой человек прошел и сел за парту. Он продолжал смотреть на нее, его взгляд не был назойливым, хотя и несколько смущал Эстер. «Никогда не видела таких глаз. Их взгляд просто магнетический» – крутилось в голове у нее. Женщину так и тянуло снова посмотреть на него. «Так, что это с тобой? Нужно начинать занятие – обратилась она к самой себе – А, ты потеряла рабочий настрой. Соберись. Выброси из головы все лишние мысли, и начинай занятия». Держать себя в руках и быстро приходить в чувство Эстер умела лучше, чем кто-либо. Она дала своей голове команду переключиться и та с легкостью ее выполнила, все посторонние мысли остались за бортом. Эстер с присущей ей уверенностью, но без нравоучительных ноток в голосе, начала общение со студентами.
– Всем, Добрый день, меня зовут Паланская Эстер Юльевна. Я буду в течение всего учебного года читать вам курс юридической психологии. В начале несколько организационных моментов – она вернулась к своему столу взяла с него список группы и ручку. Кто у вас староста?
– Я – подняла в ответ руку как раз ты девушка, которая первой пришла на лекцию.
– Как вас зовут?
– Солнцева Маргарита.
Эстер нашла в списке эту фамилию и пометила.
– На перемене подойдите ко мне и оставьте свой номер телефона – попросила Паланская.
– Хорошо – кивнула староста.
– В этом семестре у нас с вами зачет – продолжила Эстер – Получить его вам будет несложно. В соответствии с учебным планом у нас будет три семинара. Когда именно будут проводится семинары и их темы сообщу позднее. Короткое выступление на семинаре – зачет в ведомости. Понятно? – она оглядела дружно кивающие головы студентов. Вопросы, дискуссии не возбраняются и на лекциях. Если я сочту ваше выступление интересным – зачет так же ваш. Посещаемость меня мало интересует, впрочем, как и ваше поведения. Воспитательной работой я не занимаюсь. Я буду читать вам курс по дисциплине «Юридическая психология», вы в свою очередь будете вести себя настолько тихо, насколько это представится возможным. Чем вы при этом будете заниматься, меня мало волнует, будете ли вы конспектировать лекции или же нет – это так же ваше дело. Словом, с моей стороны тирании не будет – Эстер улыбнулась, и лица большинства студентов тоже в ответ просияли, было заметно, как они расслабились, предвкушая халяву. – На этом вступительная часть окончена, переходим непосредственно к предмету наших с вами лекций – Паланская села за стол и взглянула в свои записи.
В начале лекции внимание студентов к словам преподавателя было почти нулевым, но спустя минут пятнадцать в блуждающих и отрешенных взглядах стал появляться огонек заинтересованности, любопытства, вызванный либо рассказом преподавателя, либо самим преподавателем. Так к концу первой пары Эстер обратила на себя, а следовательно и на свою лекцию внимание студентов всей группы. Даже гламурная фифа оторвалась от бесконечной переписки по смс и посматривала на нее, сначала с напускным пренебрежением, а потом, забывшись, с простодушным интересом.
На протяжении всей лекции преподаватель чувствовала на себе тот самый взгляд, столь поразивший ее. Она несколько раз взглянула на его обладателя, но очень быстро, опасаясь потерять ход мысли, если вновь встретится с ним глазами.
На перемене, взяв телефон у старосты группы, Эстер задумалась, о том, почему этот молодой человек вызвал в ней столь неординарную реакцию. «Наверное, это из-за неожиданности. Он так смело взглянул мне в глаза. Боже мой, какие у него глаза! Раз увидишь и на всю жизнь запомнишь! Да и сам он красивый, а главное непонятный. О нем первое впечатление в двух словах не сформулируешь. Такого человека хочется узнать… Куда меня понесло, студентов нужно учить, а не узнавать. Паланская, приведи в порядок свои мысли! – приказала она себе – Это все от неустроенности личной жизни – оправдывала она саму себя. Увидев такого парня, любой женщине полезут в голову мысли отнюдь не делового содержания. Пора уже что-то предпринимать. Может согласиться на предложение матери и дать ее зеленый свет на сватовство? – она задумалась, спустя несколько секунд мотнула головой – Не время и не место думать об этом. Тем более, однажды я уже согласилась и ни чем хорошим это не увенчалось! Все, сосредотачиваюсь на работе» – и она уткнулась в конспекты с лекциями.
Уже вечером, вернувшись домой после работы, стоя под теплыми струями душа, женщина вспоминала того красивого и загадочного молодого человека. Ей четко представлялись его глаза, будто бы он сейчас смотрел на нее. Глаза цвета стали, холодные и одновременно прожигающие насквозь. В этих глазах была чертовщинка, но взгляд был очень глубоким. Впечатление усиливали черные густые ресницы и брови. Губы были тонкими, но их форма была безукоризненна. Казалось, все его лицо было высечено умелым скульптором из мрамора. Тело Эстер не успела разглядеть, но была уверенна, в его совершенстве. Весь вечер и половину ночи Паланская мучилась мыслями о нем, спасительный сон пришел только под утро.
Новый день принес ясность ума и стройное объяснение случившегося. Эстер посмеялась над собой, своими мыслями и фантазиями. Она списала столь бурную реакцию на некоторую нервозность, вызванную вполне понятными причинами. «Не стоит на этом зацикливаться, хотя определенно, что-то со своей жизнью делать надо. Каждую ночь я засыпаю с этим вопросом, и каждое утро просыпаюсь с ним же. Как же мне все это надоело. Как бы мне хотелось, чтобы мою голову занимали абсолютно женские, бытовые мысли о том какие шторы повесить в спальню или что приготовить на ужин. Как же хочется заниматься домом, мужем, детьми. Ходить в магазин, гладить, убираться! Удивительно, но я и сама не заметила как эти простые, скучные вещи стали моим самым заветным желанием, мечтой! Могла ли я лет десять назад подумать, что домашние хлопоты, от которых бежит большинство женщин, станут труднодостижимыми для меня. Наверное, права мама, да и подруги правы, у меня слишком завышенные требования. Хотя я никогда и не понимала, что они подразумевают под требованиями? В моем воображении нет никакого идеала мужчины, с которым я сравниваю всех остальных, у меня в голове нет списка необходимых качеств, которыми должен обладать будущий избранник. Да, но с другой стороны, я ведь по каким-то же критериям отмела всех возможных претендентов? Задачка не из простых… Что же мне делать? А что бы я посоветовала женщине, обратившейся ко мне как психологу с подобной проблемой. Проблема стандартная – одиночество, только вот универсального средства от этой проблемы еще не придумано. Женщина за тридцать хочет иметь семью. Она еще молода, чтобы соглашаться на брак без любви, из соображений необходимости скрасить старость, но и не так молода, чтобы ждать принца, ведь детородный возраст подходит к концу. И вот эта бедная, одинокая женщина изо дня в день мучается, теряет сон, от нерешенной дилеммы – еще немного подождать настоящей любви, прекрасно понимая, что возможно она не суждена тебе в этой жизни, или перестать ждать и решить этот вопрос, подойдя к нему сугубо прагматически – неплохой мужчина, не красавец, но и не урод, порядочный, по хозяйству помочь может, детей любит, отцом будет хорошим… Какое принять решение? Наверное, я бы никому не решилась дать совет в таком вопросе. Ну, а что же посоветовать самой себе? Какое принять решение? ».
Ни до чего не додумавшись Эстер поехала на работу, оттуда она позвонила матери
– Привет мам. Не отвлекаю?
– Привет дочка. Конечно, нет. Все нормально?
– Да. Я хотела спросить, ты сегодня вечером будешь дома?
– Естественно, где же мне еще быть вечером.
– Отлично. Тогда можно я к вам загляну, выпьем чаю. Мне нужно с тобой поговорить.
– Ты точно в порядке? – как всегда мама начала беспокоится – У тебя голос какой-то измученный. Ты не заболела?
– Нет, нет – поспешила все опровергнуть Эстер – Я не заболела, у меня все как всегда, но я просто хочу с тобой поговорить, точнее посоветоваться. Только пообещай, что ты не будешь меня учить и не начнешь проявлять бешеную активность, сочтя наш разговор сигналом к действию!
– Кажется, я уже поняла, о чем ты собираешься со мной разговаривать. Хорошо, я выслушаю тебя и обещаю, что не буду ничего делать, если ты сама этого не захочешь.
– Спасибо мам – облегченно вздохнула Эстер – Правда я смогу приехать только часиков в семь или скорее даже в восемь. Ничего?
– Не вопрос. Приезжай. Мы всегда тебе рады. Могла бы вообще не звонить и не спрашивать.
– Тогда до встречи. Пока – попрощалась с матерью Эстер.
– Пока. Целую – и обе женщины повесили телефонные трубки.
Паланская решила поговорить о своей жизни с матерью, даже не столько, для того, что бы услышать совет, сколько для того чтобы почувствовать облегчение от высказанности накопившихся чувств и мыслей.
Вечером, как Эстер и обещала она приехала к родителям.
– Привет мам, привет пап – поприветствовала она родителей, заходя в квартиру.
– Привет – хором ответило семейство Паланских.
– Ты чего так поздно? – спросил отец.
– Юр, я ж тебя предупредила и все объяснила – возмутилась мама Эстер, Елизавета Михайловна – А ты опять, почему так поздно? Не возможно! Иди в комнату и смотри свой телевизор. А мы с Эсси пойдем на кухню попьем чаю и поговорим о наших женских проблемах – и она подтолкнула отца Эстер в спину по направлению в гостиную.
– Спросить ничего нельзя – ворчал покорно удалявшийся в комнату Юлий Антонович.
– Идем на кухню – позвала за собой дочь хозяйка дома.
Рассевшись на кухне и, налив себе чаю, мать и дочь начали свой женский разговор.
– Ну, давай поделись со мной своими переживаниями – отхлебнув чаю, сказала Елизавета Михайловна.
– Знаешь мам, с одной стороны мне совсем не хочется говорить об этом, а с другой… Я уже на стенку скоро начну лезть, от всех тех мыслей, что роятся в моей голове. Я устала, я хочу перемен, но я не знаю, что мне делать, чтобы эти перемены наступили – выпалила на одном дыхании Эстер и обессилено опустила голову.
Елизавета Михайловна с сочувствующим пониманием смотрела на дочь. Ей самой было очень больно от страданий Эстер, и, если бы она знала, способ, как можно убрать эту боль, то давно бы сотворила это чудо.
– Милая моя доченька – тихо проговорила мама, гладя Эстер по голове – что ты хочешь от меня услышать?
– Да я и сама толком не знаю – подняв голову так же тихо ответила дочь – Хотя нет, знаю. Я хочу, чтобы кто-нибудь за меня сделал выбор.
– Какой выбор?
– Решающий – сказала Эстер и хохотнула.
– Ну а если подробнее? – волнение матери возросло еще больше прежнего.
– Я не могу выбрать между браком с просто хорошим человеком ради создания семьи и ожиданием.
– Ожиданием чего?
– Ожиданием любви.
– Ты знаешь, я скоро разменяю седьмой десяток и если у меня кто-нибудь спросит что такое любовь я вряд ли смогу ему ответить, наверное от того что это что-то настолько мимолетное, что не способно сохранится в памяти на долгие годы. Хотя возможна такой была только моя любовь – высказала свое мнение мама Эстер и от этого обоим женщинам стало необычайно грустно и они замолчали на несколько минут. Потом Елизавета Михайловна спохватилась, и в ее глазах загорелся интерес.
– Погоди-ка – начала она, прищурив глаза – Ты сказала брак с хорошим человеком. У тебя что, есть на примете такой человек, и он сделал тебе предложение?
– Ой, да нет мам – отмахнулась Эстер – Это я как возможный вариант сказала. К тому же, я знаю, что у тебе, наверняка, есть парочка таких вариантов для меня – и она хитро улыбнулась.
– Между прочим, с каждым годом количество холостяков твоего возраста неумолимо сокращается. Но если ты согласна, я носом буду землю рыть, но тебе одного или даже двух добуду.
– Я знаю, мама, что на тебя всегда можно положиться – была очень благодарна матери Эстер, ведь та действительно могла сотворить невозможное ради дочери.
– Так ты согласна? – обрадовалась мама.
– Нет, нет, подожди, дай мне договорить – охладила пыл матери Эстер, та в свою очередь мгновенно приуныла – Не делай такого лица. Я соглашусь, если ты сочтешь это правильным, после того как я расскажу что происходит внутри меня при мысли о браке грубо говоря по расчету.
Елизавета Максимовна кивнула и Эстер продолжила.
– Понимаешь, как только я представляю свое знакомство с тем мужчиной, которого ты мне подберешь, представляю, как мне придется выискивать в нем положительные качества, из-за которых его можно было бы полюбить, меня будто выворачивает. Будто все мое нутро восстает против этого. Мне плохо, физически плохо. Понимаешь мама? И это не пустые слова, ведь я пыталась, вспомни того Диму или Игоря. Неужели мне стоит насиловать себе, чтобы создать семью. Будет ли такая семья крепкой, счастливой, да и просто, получится ли из таких отношений семья? Скажи мам? Я, правда, не знаю ответа.
– Ах, Эсси – тяжело вздохнула мать, прекрасно понимая чувства дочери – Что же мне тебе сказать. Естественно, я не хочу, что бы ты насиловала себя, естественно это неправильно и семьи на таких отношениях не построишь…
– И что же мне делать, мы ведь обе прекрасно знаем, сколько мне лет. Я боюсь каждого года, потому что с каждым годом во мне остается все меньше надежды на возможность создания счастливой семьи и рождение детей. А я так всего этого хочу – и ее голос сорвался.
– Успокойся, успокойся – погладила ее по руке мать – Я прекрасно знаю, сколько тебе лет. 34 года – это не 44, чтобы так отчаиваться и доводить себя до такого состояния.
– 34, 44 этот промежуток в 10 лет пролетит незаметно. Разве ты не знаешь? – Эстер была на грани, и мать это прекрасно понимала.
– Кому если не мне это знать? – успокаивающе проговорила Елизавета Максимовна – Но не нужно зацикливаться на времени, потому что тогда оно начинает идти еще быстрее. Вот тебе мой совет – отпусти ситуацию, забудь обо всем, что тебя волнует. Представь, будто у тебя нет никаких проблем и тогда, возможно, они решаться сами собой. Не нужно терзать себя, это ни к чему хорошему не приведет и уж тем более не нужно делать то к чему не лежит душа. Отпусти ситуацию и, может быть, все само собой образуется.
– Может быть, а если не образуется? – не могла прийти в себя Эстер.
– Вот увидишь, образуется – спокойно заверила дочь Паланская-старшая – Мне сердце подсказывает, что произойдут в твоей жизни перемены.
Эстер услышала то, что хотела, нет, не хотела, а жаждала. Ей стало спокойнее на душе, и в голове появилась легкость, будто кто-то открыл там дверь и выпустил все мучительные мысли. Она проговорила с мамой еще некоторое время, а после поехала к себе домой. Этой ночью Эстер спала на удивление спокойно и крепко и на утро проснулась в отличном настроении. Она послушалась совета матери и больше не мучила себя вопросам о своей неудавшейся личной жизни. Приехав в институт, она зашла на кафедру, где как обычно утром было много народу. Увидев ее, заведующий кафедрой профессор Федоров помахал ей рукой и подозвал к себе. Это был милейший старик, невысокого роста и довольно полный. Паланской он очень нравился, человеком он был добродушным и открытым, с ним было интересно поговорить как на профессиональные темы, так и о житейских хлопотах.
– Здравствуйте Лев Валерьянович – подойдя к нему с улыбкой произнесла Эстер.
– Здравствуй, моя дорогая. Как твои дела?
– Все хорошо. Расписание Аня под меня подстроила просто замечательно, так что мне жаловаться не на что.
– Как с тобой не интересно – сделал обиженное выражение лица старик – Сразу начинаешь про работу. Может меня интересует что-нибудь романтическо-поэтическое – профессор хитро подмигнул ей.
– Ах, Лев Валерьянович. Если бы, но жизнь по своей сути прозаична – с наигранной грустью ответила Эстер.
– Вы так считаете? – оживился профессор, который обожал разговоры с философским уклоном – А я вот убежден, что даже если жизнь это проза, то в фантастическом жанре. Не будете же вы спорить с утверждением о непредсказуемости жизни.
– Да, с этим утверждением не поспоришь – сдалась Эстер и оппоненты улыбнулись друг другу.
– А я хочу вас познакомить с одним человеком – снова хитро проговорил завкафедрой и начал оглядываться, ища кого-то глазами, и найдя, прокричал на всю комнату – Валерий Николаевич, подойдите ко мне.
Эстер увидела, как на оклик обернулся и пошел в их сторону мужчина в темном костюме, высокий, на вид лет сорока, с приятными, но обычными чертами лица.
– Эстер Юльевна познакомьтесь это наш новый преподаватель кандидат психологических наук, доцент Валерий Николаевич Гордяк – представил Лев Валерьянович – А это Валерий Николаевич, наш лучший педагог Эстер Юльевна Паланская. Причем лучший как по моему мнению, так и по мнению студентов, которые называют ее – он призадумался вспоминая – А вспомнил – «классной преподшей» – увидев укоряющий взгляд «классной преподши» он поспешно добавил – А что? Я сам слышал! Так что методике преподавания нам всем нужно у нее поучиться.
– Очень приятно познакомиться – протянул руку в знак состоявшегося знакомства Валерий.
– Мне тоже приятно – пожала его руку Эстер.
– Ну, вот и прелестно – довольно улыбался старик, переводя взгляд то на Эстер то на Валерия, пытаясь понять, понравились ли они друг другу.
«Кажется, Лев Валерьянович тоже решил освоить ремесло свахи» – подумала про себя Эстер, уловив настроение профессора. Перебросившись со Львом Валериановичем и новым преподавателем парочкой фраз на отвлеченные темы Паланская, попрощавшись с ними обоими, направилась в аудиторию, где у нее через пол часа должна была состояться лекция для той самой группой юристов. Она специально решила прийти пораньше, чтобы подготовиться в тишине пустой аудитории.
У Эстер было множество самых разнообразных привычек, происхождение одних она могла объяснить, другие напротив, являлись загадкой для нее самой. Например, она любила готовиться к предстоящей лекции, сидя на преподавательском столе в пустой аудитории. Вот и сейчас, расположив все как ей было удобно, Эстер присела на рабочий стол и стала просматривать конспекты с лекцией, попутно делая пометки ярким маркером. Спустя минут пятнадцать дверь в аудиторию неслышно приоткрылась, и в нее хотел войти тот самый молодой человек, чьи глаза произвели на Эстер неизгладимое впечатление. Он замер на пороге, словно увидел нечто гипнотическое. А предстала перед ним следующая картина: на столе сидела стройная девушка, в облегающей юбке до колен, шоколадного цвета и кремовой блузке из легкого шелка. Ее стройные ноги, обутые в светлые туфли, слегка покачивались и не давали оторвать от себя взгляда. Она что-то сосредоточенно читала, не замечая его. Периодически женщина подносила указательный палец к нижней губе и слегка прикусывала его, а после запускала руку и капну своих волос и взъерошивала их. Эти движение делали ее сексуальной и манящей, и одновременно придавали ей вид озорной девчонки. Заметив на себе взгляд, Эстер обернулась, и молодой человек переступил порог.
– Добрый день. Я помешал? – проговорил он очень приятным, даже несколько убаюкивающим голосом.
– Добрый день. Нисколько. Проходите – ответила Эстер и, отложив лекции, решила, что со стола пора слезать.
– Вам помочь? – спросил модой человек и сделал пару шагов по направлению к ней.
– Спасибо не надо. Надеюсь, что справлюсь сама, я ведь как то же сюда залезла – отказалась от помощи Эстер и начала потихоньку спускаться. Вдруг ей стало очень смешно, еще с утра у нее было отличное настроение и хотелось постоянно улыбаться. Сейчас она готова была расхохотаться. Наконец, приобретя вертикальное положение, она поинтересовалась:
– Как вас зовут?
– Донской Родион.
– Я люблю знать имена своих студентов – пояснила Эстер улыбаясь, она ничего не могла с собой поделать – С вами теперь я знакома – сегодня она была еще и чрезмерно разговорчива. «Что на меня нашло? Можно вполне решить, что я пьяная». И в подтверждение своей мысли она сделала шаг и оступившись, пошатнулась. – Ай! – вскрикнула она, но поняла, что падение отменяется, потому что кто-то крепко держит ее за руку. Она подняла голову и встретилась лицом к лицу с Родионом. Его взгляд снова загипнотизировал ее на несколько мгновений. Она стояла настолько близко к нему, что ощущала тепло его тела. Отдаляться совсем не хотелось, потому что, было ощущение полного покоя. Благо прозвенел звонок, и оба вернулись в реальность.
– Большое спасибо – поблагодарила своего спасителя Эстер, поправляя волосы и одежду – Падение было бы совсем ни кстати.
– Не за что – ответил Родион, продолжая неотрывно смотреть на нее, еще немного и Эстер растерялась бы как в предыдущий раз, но на ее счастье в аудиторию стали заходить студенты.
– О Родь, привет – почти вскрикнула какая-то из студенток – А я думала, что ты сегодня уже не придешь. Мне надо с тобой поговорить – и она, взяв Донского за руку, потащила его между рядами и усадила рядом с собой. Эстер облегченно вздохнула и села за свой стол. Лекция прошла по плану, несмотря на то, что Паланская постоянно напоминала себе, о том, чтобы не смотреть в сторону, где сидит Родион – «Чего недоброго собьешься, замешкаешься, и внимание студентов будет потеряно». Впрочем, она зря волновалась, на протяжении всей лекции молодой человек хотя и смотрел на нее, но он был настолько задумчив, что его взгляд казался отрешенным.
Закончив читать лекции, Эстер заторопилась в офис, где у нее на три часа дня был назначен сеанс с одним из сотрудников компании. Выйдя из института, она направилась к месту, где была припаркована ее машина, подойдя к своему средству передвижения, она обнаружила, что не сможет выехать – чей-то «Мерседес» запер ее. «Блеск, и что теперь делать? Прием через сорок минут. Что делать?!»
– Эстер Юльевна – окликнул ее знакомый голос, и она обернулась – Я могу вам помочь? – перед Эстер стоял Родион.
– Если вы не владелец этой машины – она указала на «Мерседес» – То вряд ли.
– Я не владелец, но думаю, помочь все равно могу. Вы ведь торопитесь?
– Я опаздываю! – Эстер показалось, что на фоне спокойного голоса Родиона, она почти кричит. – У меня прием через сорок минут начинается.
– Не проблема – не услышал ничего страшного Донской и, показал на машину, припаркованную на другой стороне – Садитесь, я вас отвезу, куда скажете.
– Я…. – не знала, что ответить Эстер – Это не удобно, не нужно. Я что-нибудь придумаю.
– Вы потеряете время, а мне не сложно вас отвести – не принял отговорку Родион, слегка коснувшись ее, повел в сторону своей машины – Садитесь – открыв, перед Эстер дверь сказал он – Не нужно ни о чем беспокоиться.
Эстер опустилась в машину словно в тумане, она почти не контролировала себя, он сказал садиться, вот она и села в машину.
– Куда вас отвести? – спросил Родион, заведя автомобиль.
Женщина на автомате назвала адрес, добавив, что это не далеко. Родион кивнул, сказав, что знает, где это и они поехали. Эстер не могла вспомнить, когда она чувствовала себя настолько же неловко как сейчас. Впрочем, когда прежде ее подвозил ее же собственный студент, а она была настолько не вольна, чтобы что-либо возразить?
– Вы спасаете меня второй раз за день – пока мужчина смотрел на дорогу, а не на нее, к Эстер постепенно возвращался рассудок, и она нашла что сказать – Большое спасибо.
– Рад, что смог помочь вам – на секунду повернувшись, ответил Родион – Вы практикуете, я правильно понял?
– Да, правильно. Я штатный психолог в одной компании – Эстер чувствовала неуверенность рядом с ним, казалось, будто они поменялись ролями и сейчас он ее преподаватель, а не наоборот. «С этим надо что-то делать. Соберись Эстер. Ты намного старше его, ты его преподаватель. Что ты ведешь себя как неуверенная девочка-подросток?» – давала себе команды Паланская.
– Расскажите что-нибудь о себе Родион – пыталась поменять роли Эстер – Вы очень необычный, вы выделяетесь из своих сокурсников.
– Чем? – удивившись, вскинул брови Донской.
– Своим поведением, манерой говорить – они скорее соотносятся с человеком более зрелого возраста, чем вы. Вот мне и интересно, почему так? – пояснила Эстер.
Родион улыбнулся:
– А, как психолог, Вы бы это чем могли объяснить?
«Откуда такая уверенность? Правда она совсем не раздражает, потому что в ней нет наглости, которая бывает в таком возрасте. Просто спокойная уверенность».
– Слишком много вариантов – покачала головой Эстер – не хотите же вы, чтобы я все их перебирала?
– Вы правы, не стоит – согласился Родион – Что же мне вам сказать? Одну часть моей жизни, вы прекрасно знаете – это учеба в институте, ну а вторую целиком и полностью занимает работа – вот так просто охарактеризовал свою жизнь загадочный студент.
– Почему же вы учитесь не на вечернем отделении? – удивилась Эстер – Разве, так не было бы удобнее.
– Не знаю – пожал плечами Родион – Я поступил после школы на дневное отделение, отучился один год, потом служил два года в армии. Вернулся, восстановился и только потом спустя несколько месяцев стал работать. Мне советовали перейти на вечернее отделение, но я решил, что вечером в институт, уж точно не дойду. Так что, какая разница, когда пропускать? После учебы работать я в состоянии, а после работы учится – нет – объяснил Донской, а Эстер снова не знала, что ответить. У нее был шок от услышанного. «Армия? Как его занесло в армию? – у Эстер было ощущение, будто ей кто-то в голове спутал все проводки – Он производит впечатление человека из состоятельной семьи, не мажора конечно, но и… И зачем я стала спрашивать?»
На счастье Паланской они уже подъезжали
– Где мне остановиться? – спросил Родион.
– Вон там, справа у въезда на стоянку – показала Эстер – Там и вам и мне будет удобно.
– Хорошо – послушно подъехал к стоянке Донской и, остановившись, повернулся в сторону Эстер.
– Спасибо вам большое – поблагодарила его женщина – Теперь я ваша должница. Не знаю, правда, чем смогу вам отплатить, но.. В любом случае, большое спасибо – и она потянулась, чтобы открыть дверцу. Родион вышел из машины, и, обойдя ее, помог выйти Эстер.
– У меня есть идея, как вам вернуть мне долг – неожиданно для Эстер, продолжил тему мужчина, и перед тем как она успела спросить, что же это за идея, он уже озвучил свое предложение, повергшее ее в очередной шок – Поужинайте со мной.
Паланская онемела, что, нужно отметить, за сегодняшний день происходит не в первый раз. Она вновь была подчинена его взгляду, и вместо гневной тирады, у Эстер вырвалось только одно слово:
– Зачем?
– Признаюсь, я ожидал, что вы скажете нечто другое, а к такому вопросу я как-то не был готов – улыбаясь, пытался найти объяснение Родион – Скажем потому что, вам нужно есть, равно как и мне тоже нужно есть. Поэтому мы можем поужинать вместе. К тому же вы сами заговорили о возврате долга – он сделал паузу и с его лица исчезла улыбка – А если серьезно, потому что вы мне нравитесь.
Вот так просто, признаться в симпатии, такое в жизни Эстер тоже произошло впервые. «Невероятный человек. Ужасно, но мне так хочется ответить согласием! Не возможно! Ну же Паланская, давай, говори, как ты должна сказать и иди на работу. Что тут думать? Он твой студент, еще мальчишка, а ты о чем-то думаешь?»
– Это не возможно – наконец услышала Эстер свой голос – Я ваш преподаватель, я не могу никуда с вами пойти. Это было бы некорректно с моей стороны. Мне нужно идти. До свидания – и Эстер сделала шаг прочь.
– Подождите – задержал ее Родион – Но, мы могли бы встретится за пределами института или быть знакомы ранее. Это условности.
– Нет – Эстер не знала, кому больше сопротивляется себе или ему – Все так, как есть и я не могу никуда с вами пойти.
– Не можете, но хотите? Так ведь? – спросил он, подойдя к ней вплотную и смотря прямо в глаза.
– И не могу, и не хочу – из последних сил держалась женщина, от его близости ей не хватало воздуха, а голова начинала кружиться.
– Позвольте, в это мне не поверить – приблизив свои губы к ее уху, прошептал Родион.
– Ваше право – как можно строже ответила Эстер и, развернувшись, ушла. Удаляясь, она чувствовала его взгляд на себе и боялась, что ее ноги подкосятся, и она выдаст себя с головой. Скрывшись за дверьми, она не могла перевести дух, все ее тело дрожало. Войдя в свой кабинет она практически упала на диванчик и, не шевелясь, просидела в одном положении минут пять. Опомнилась, она, услышав тиканье настенных часов, подняв на них глаза, она резко выпрямилась. С минуты на минуту должен был прийти пациент.
Конечно, сейчас чужие проблемы вообще не воспринимались ею. Пришедшая на прием сотрудница, говорила и говорила, но Эстер не могла заставить себя слушать. Она рефлекторно кивала, вставляла избитые фразы, а сама была где-то далеко. Паланская предложила продолжить сеанс на следующей неделе, и пациентка с радостью согласилась.
Вечером, часов в шесть, когда Эстер уже ждала такси, которое должно было доставить ее до собственной машины у университета, в дверь кабинета постучали.
– Войдите.
Дверь открылась и первое, что предстало взору Эстер, был огромный букет белых тюльпанов.
– Доставка цветов – объявил молодой человек, держащий букет – Вы Эстер Паланская?
– Да. Я – кивнула Эстер.
– Это вам – передал букет курьер и протянул планшет с ручкой – Распишитесь, пожалуйста.
– Да, конечно – Эстер положила букет на стол и поставила подпись.
– Всего хорошего – курьер попрощался и ушел.
– Всего хорошего.
Эстер вновь взяла в руки букет. Множество тюльпанов источали чудный аромат. Никогда раньше Эстер не держала в руках такой огромный букет цветов. Она просто стояла и зачарованно смотрела на него. Сообразив, что не знает от кого эти цветы, она посмотрела внимательнее и увидела записку. Достав её, она прочла «Прошу извинить, если я оскорбил вас своим предложением. Надеюсь, такую форму искупления вины вы не сочтете неуместной. Р. Донской». Лицо Эстер расплылось в улыбке, а внутри как будто запрыгали веселые зайчики.
– Безумие – улыбаясь и мотая головой, сказала она вслух – Это какое-то безумие! Она смотрела на цветы, на записку, снова на цветы и снова на записку. Потом в какой-то момент в ее голове что-то щелкнуло. Улыбка сошла с лица, радостные зайчики исчезли от нахлынувшей горечи, а из глаз чуть не полились слезы.
– Да, это же издевательство какое-то! – крикнула она и со всех сил топнула ногой в пол. Подняв голову вверх, она, почти плача, спросила:
– Боже, зачем ты так со мной шутишь? Зачем? Я… я… – и слезы хлынули из ее глаз.
Не помня, как добралась домой, как приняла душ, Эстер легла в кровать, завернулась в одеяло и периодически всхлипывая, погрузилась в успокаивающий сон.
Проснувшись утром, женщина посмотрела в окно. Небо было чистое, без единого облачка, ярко светило солнце. Не желая грустить в такой день, она собралась и поехала на дачу к родителям. Семейство Паланских было несколько удивлено приездом дочери, так как сейчас они делали небольшой ремонт в доме и закупали новую мебель. Но Эстер была готова на все лишь бы не оставаться наедине с самой собой. Она все выходные с завидным рвением помогала родителям искать нужную им мебель из сосны, заезжая на всевозможные фабрики и магазины деревянной мебели в Подмосковье. В воскресенье она специально уехала с дачи после девяти вечера, чтобы приехав домой сразу лечь спать.
Глава вторая
По дороге в университет в понедельник утром, в голове Эстер вертелась мысль о том, что новая рабочая неделя будет сложной, причем сами сложности появятся не из-за работы, но отразятся непосредственно на ней. Интуиция редко подводила Паланскую. Только лишь переступив порог университета, позитивный рабочий настрой Эстер был сбит.
– Эстер Юльевна! – кто-то окликнул, идущую по коридору института Паланскую. Эстер обернулась и увидела Валерия Гордяка.
– Здравствуйте, Валерий Николаевич – вежливо поздоровалась Эстер, хотя разговаривать ей не хотелось.
– Здравствуйте, Эстер Юльевна. Уделите мне одну минутку? – попросил Валерий.
– Да, конечно. Что случилось?
– Ничего – покачал головой Валерий – У меня есть к вам предложение.
– Какое же? – насторожилась Эстер.
– Я приглашаю вас на ужин сегодня вечером – несколько самодовольно заявил Гордяк, будто оправдывая свою фамилию.
«И что это меня все на ужин зовут. Может, я выгляжу голодной?» – подумала про себя Эстер и улыбнулась своим мыслям. Первым порывом было отказаться, первое ее впечатление от Валерия было скорее отрицательным, чем положительным. Во-первых, внешне Эстер не нравились мужчины подобного типажа – высокие, худощавые, с квадратными чертами лица, рыже-русыми волосами и непонятно какого цвета глазами. Во вторых Валерий держался слишком самоуверенно и напыщенно, этого Эстер вообще не переваривала в людях и особенно в мужчинах. Паланская уже было открыла рот, чтобы ответить отказом, но тут заговорил ее рассудок: «Тебе 34 года, хватит беситься с жиру и искать идеал. Подумаешь первое впечатление, оно бывает и обманчиво. Надо узнать человека получше, а потом уже списывать его со счетов».
– Ну? Так, что вы скажете на мое приглашение? – не услышав ответа и не поняв реакции, спросил Валерий.
– Я не против – согласилась Эстер и выдавила из себя улыбку.
– Куда мне за вами заехать?
– Знаете, это будет не очень удобно. Давайте вы лучше скажете мне адрес ресторана, и я сама подъеду после работы туда. Иначе я просто не знаю, куда мне деть машину – объяснила Эстер, понимая, что поступает не совсем красиво.
– Хорошо, если так удобнее – согласился Валерий, и Эстер не поняла, задело ли его такое условие или нет, впрочем, ее это не сильно волновало – Во сколько вы заканчиваете?
– В семь часов.
– Вы успеете доехать к восьми до Пушкинской?
– Да, офис как раз не далеко.
– Отлично. После того как Валерий сказал адрес и название ресторана, каждый разошелся по своим аудиториям.
«Нелепость какая-то. У меня уже не лежит душа к этой встречи. Мама бы сказала, что я настраиваю себя. Ну что ж, возможно и настраиваю, но я ведь согласилась пойти на ужин, с человеком который не вызывает у меня симпатии. А это уже прогресс!»
Сегодня ближе к вечеру в офис Эстер снова доставили цветы и снова огромный букет, но на этот раз из разноцветных фрезий. Эстер вновь испытала смешенное чувство радости и горечи. Записка в цветах гласила: «Вы знаете, что цветы умеют говорить? Они способны передать чувства и намерения. Я хочу, чтобы эти цветы рассказали вам обо мне и подвигли изменить решение. Р. Донской». Поставив цветы в вазу, Эстер присела в кресло, и зачарованно смотрела на радужный королевский подарок, как на огонь, не в силах отвести взора. Сеансов на сегодня назначено не было, и ее никто не отрывал от созерцания цветов. Эстер обожала живые цветы, к сожалению, получала она их, не так часто как хотелось бы, а столь шикарные как сегодня – вовсе никогда. Строки, адресованные ей в сегодняшней и предыдущей записке, ничуть не уступали по красоте самим цветам и создавали впечатление нереальности происходящего. Оторвавшись от действительности, женщина чуть не забыла о предстоящем ужине с Валерием. Подскочив с кресла, она быстро взяла свои вещи и побежала к выходу. По дороге Эстер убеждала себя в необходимости предстоящего ужина, настраивала себя проявить интерес к Валерию, как к мужчине, не зацикливаться на изначально не понравившихся ей в нем качествах, а найти положительные. В общем, проявить терпение и не рубить с плеча.
Найдя нужный ресторанчик, Эстер припарковала машину. У входа в ресторан ее уже ждал Валерий.
– Надеюсь, я не опоздала – подойдя к нему, спросила Эстер.
– Нет – взглянув на часы ответил Валерий – Минута в минуту. Добрый вечер.
– Добрый вечер.
– Ну что идем? – пригласил войти Валерий, открыв дверь ресторана.
– Идем.
Сев за свободный столик и сделав заказ, Эстер хотела было завязать разговор, но в голову ей не шло ничего, что ей бы хотелось узнать о своем спутнике. Понимая, что неловкость и напряжение будут с каждой минутой лишь возрастать, она решила начать с банальных вопросов, посчитав, что после, разговор продолжится сам собой.
– Вы практикуете или только преподаете?
– В последнее время я занимаюсь только научной деятельностью, на практику времени совсем не остается. А вы?
– Я немного практикую, как штатный психолог в компании и преподаю, правда, не долго, только третий год.
– А почему решили пойти преподавать?
– Наверное, потому что, желающих посещать психолога у нас в кампании не так уж много, а я люблю работать с людьми. Вот я и решила разнообразить свою жизнь и попробовать на преподавательском поприще добиться успехов.
– Насколько мне известно, вы добились не малых успехов. Студенты любят ваши лекции и семинары.
– Я надеюсь, что это так – Эстер заметила, как официант несет напитки и салаты к их столику, и обрадовалась скорой возможности отвлечься на еду. Поддержание разговора давалось Паланской как никогда тяжело, ей хотелось, чтобы этот ужин закончился как можно быстрее. Перебрасывание, из вежливости короткими вопросами и ответами на отвлеченные темы, вроде погоды и литературы, заставляли Эстер концентрировать внимание на еде, изображая, будто она сильно голодна. Как обычно бывает в таких случаях – стрелки на часах не торопились отсчитывать время.
«В конце концов, это он меня пригласил, вот и пусть старается привлечь мое внимание» – рассудила Эстер, когда в очередной раз повисло напряженное внимание, после обсуждения недавно вышедшего бестселлера по психологии.
– Вам нравиться, как здесь готовят? – решил поинтересоваться Гордяк.
«Просто замечательно. Он что, ничего поинтереснее спросить не мог. Пора сворачиваться – решила про себя Эстер – час я уже точно здесь просидела».
– Да, вкусно – вежливо ответила Эстер, хотя вкуса она особо не разобрала, потому что наслаждаться пищей в напряженной обстановке она была не способна.
– Я рад – попытался улыбнуться Валерий.
Допив кофе, Эстер как бы невзначай взглянула на часы и изобразила волнение от увиденного на них времени:
– Ой! – вскрикнула она – Уже десятый час и мне нужно идти. Давайте попросим счет.
– Давайте – не стал сопротивляться Валерий, вероятно так же понимающий, что встреча не удалась.
Счет принесли, и Эстер достала кошелек.
– Не нужно, я за все заплачу – попытался остановить ее Гордяк, но в данном случае женщина на это никак не могла согласиться.
– Спасибо, но не нужно – отказ получился немного резкий, но мысленно Эстер была уже за пределами ресторана и не обратила на это внимания. Приблизительно помня цены блюд и напитков, она округлила полученную сумму, приплюсовала чаевые официанту и вложила в счет деньги.
Выйдя из ресторана, Валерий проводил ее до машины, а она на прощание смогла даже мило поблагодарить его за прекрасный ужин, и не натянуто улыбнуться.
По дороге домой, Эстер сначала мучило угрызение совести, так как ей казалось, что она вела себя не очень-то красиво. Потом, после угрызений совести, она начала ругать саму себя за скверный характер, благодаря которому она и не может устроить свою личную жизнь.
«Ну чего тебе стоило быть немного поразговорчивее, немного позаигрывать, пококетничать, побольше улыбаться? Признайся Паланская, ты не стала ничего этого делать, потому что тебя увлекло нечто другое: мальчишка с проницательными глазами, знающий как очаровать женщину и добиться желаемого. Впрочем, какая женщина не захочет быть очарованной? Кто сможет не увлечься, получая столь бесподобные цветы и столь великолепные строки?
На следующий день вновь доставили цветы – охапку кустовых роз кремового цвета. Начав потихоньку привыкать к подобным букетам, Эстер решила отложить созерцание цветов на потом и в начала прочитать записку. Ее забавлял, возбуждал, интриговал, волновал этот своеобразный диалог, на который оба оппонента не слышали ответов друг друга, но оба охотно продолжали его, манимые неведомым им пока чувством. На этот раз, записка была с долей юмора и подняла настроение женщине с самого утра: «Нам необходимо встретится, хотя бы для того, чтобы я мог узнать, какие вам нравятся цветы. Р. Донской».
Разглядывая цветы и вдыхая их аромат, Эстер задумалась о том, что сама того не замечая, она непозволительно сблизилась с Родионом, пусть на платоническом уровне, но сблизилась. Она чувствовала внутри себя интерес по отношению к нему, ощущала, как с каждым букетом и написанным словом, он проникает в ее жизнь и становится в ней кем-то необходимым и желанным. Паланская испугалась, что завтра ей придется встретить с ним, ведь будет лекция в его группе. Она не представляла как ей вести себя в его присутствие, вдруг он подойдет к ней, заговорит. Она не знала, как он будет вести себя при встрече с ней и это пугало ее еще больше.
Наступила среда. Чем ближе Эстер приближалась к зданию университета, тем сильнее было ее волнение. Сердце колотилось с безумной скоростью, такое волнение последний раз она испытывала при защите дипломной работы, хотя сейчас, ей казалось, что даже тогда она волновалась меньше.
«Это же надо было влипнуть в такую историю! Переживаю теперь как девчонка. А что я могла сделать? Не принимать цветы и не читать эти записки? Может так и следовало поступить? Но разве мне когда-нибудь, кто-нибудь дарил такие цветы и писал такие забавные строчки?! Я не смогла отказаться от этого, потому что долгие годы подсознательно мечтала о чем-то подобном. Каждая женщины мечтает о кусочке сказки наяву, предназначенном для нее».
Сегодня Эстер не стала приходить в аудиторию раньше начала лекции, она опасалась, что Родион тоже может прийти заранее, чтобы поговорить с ней. Поэтому в класс она вошла вместе со студентами, поджидающими ее у входа. Среди них правда Донского не было, но женщину это не успокоило, так как она решила, что он может подойти позже. Впрочем, все волнения оказались напрасными: Донской не пришел ни на первую, ни на вторую пару. Сначала Эстер испытала облегчение, а потом почувствовала легкий укол обиды. Ведь она настроилась на то, что он будет здесь и, скорее всего, попытается с ней заговорить. Она даже заготовила почти гневную речь! А он, вот так вот просто взял и не пришел! Эстер позабавили ее смешанные чувства: «Кажется, я начинаю привыкать к бардаку в своей голове. Наверное, мама права и иногда нужно позволять себе быть легкомысленной, иначе жизненные перипетии загонят тебя в угол, из которого ты не сможешь выбраться». Возможно, именно под действием этой жизненной мудрости Эстер и совершит вечером этого же дня необдуманный поступок, который перевернет ее жизнь с ног на голову.
Паланская вела прием, но снова не могла сосредоточиться на пациенте. Ее мозг бился над ответом на вопрос – почему сегодня не доставили цветы? Вопрос так и крутился в голове, пока его не заменило чувство беспокойства и новый вопрос – может быть, что-то случилось? Эстер напомнила себе, что в институт Родион тоже не пришел, и тут ей стало совсем невозможно усидеть на месте.
– Эстер, вы меня слушаете? – окликнула ее пациентка, заметившая отвлеченность на лице своего доктора.
– Да – встрепенулась Эстер – Извините меня ради Бога, Галина. Я и вправду немного отвлеклась – она начала оправдываться, искренне чувствуя себя виноватой – У меня возникли небольшие сложности. Но со мной такое впервые, обычно мне удается держать себя в руках.
– Ничего страшного. Мы все живые люди – оказалась понимающей пациентка – Я вообще не понимаю, каково слушать чужие проблемы с утра до вечера, помогать решать их, а потом еще и искать выход из своих собственных.
– Спасибо вам за понимание – поблагодарила Галину Эстер – Но это меня никак не оправдывает. Так что с этой минуты я вся обратилась в слух.
Клиентка продолжила свой бесконечный рассказ о проблемах с мужем, сыном, коллегами по работе, в общем о всем том, что волнует каждую женщину у которой есть семья и работа.
Закончив прием, Эстер несколько минут бесцельно блуждала взад вперед по кабинету, и ничего для себя не объяснив, надела плащ, взяла сумочку и медленно, словно человек который не знает, куда ему идти, пошла к выходу. Так же медленно и отрешенно, она подошла к своей машине, сразу не заметив препятствия к выезду. Обнаружив, что ее машина заперта, снова, Паланской захотелось выплеснуть все свои накопившиеся за последнее время эмоции. Ей захотелось закричать, затопать ногами, пнуть машину нерадивого водителя, но Эстер остановило странное совпадение. Машина, перекрывшая ей выезд, была один в один, как машина Родиона. В это же мгновение ее накрыл испуг и чувство, смутно напоминающее радость. Пока она боролась с нахлынувшими эмоциями и судорожно соображала, что ей делать, из машины вышел Донской и, облокотившись на крышу, слегка улыбаясь сказал:
– Здравствуйте, Эстер Юльевна. Я могу вам чем-нибудь помочь?
Тут Эстер неожиданно почувствовала прилив сил и уверенность в себе. Она сделала несколько твердых шагов в сторону Родиона и ровным, холодным голосом, с нотками недовольства заявила:
– Донской, что это за выходки? Немедленно уберите отсюда вашу машину!
Родиона ничуть не напугал ее строгий вид и голос, он неторопливо закрыл дверь и подошел к ней поближе. Эстер мгновенно отступила назад.
– Что вы от меня хотите? – отступая, вопрошала Эстер – Мне кажется, я очень понятно вам все объяснила при нашей последней встречи.
– Да и я все отлично понял – согласился Родион.
– Тогда что же вам теперь надо?
– Тоже самое – пригласить вас на ужин – объяснил мужчина.
– С чего вы взяли, что я изменю свое решение? – продолжала держать оборону Паланская.
– Не нужно менять решение – Эстер непонимающе подняла брови – Примите новое.
– Мое решение останется неизменным – уверенность Эстер под его взглядом постепенно начинала таять – Позвольте мне уехать – последняя фраза и вовсе напоминала мольбу.
– Боюсь, это единственное ваше желание, которое я не хочу исполнять – со вздохом развел руки в стороны Родион. Соглашайтесь. В приглашении на ужин нет ничего дурного. Мы всего лишь в приятной обстановке вкусно поедим, немного поговорим, и то если вы пожелаете, а как только вы скажете, я сразу же отвезу вас обратно и уже не буду преграждать вам путь.
Эстер не могла придумать никакого достойного ответа. Можно было соврать, что у нее уже назначена встреча или что-нибудь еще, но почему то ничего подобного ей в голову не пришло. Между тем, Родион уже открыл перед ней дверь своей машины и покорно ждал пока она сядет в нее.
– Хорошо – сдалась Эстер – Но, только с одним условием.
– Каким?
– Один ужин. После, никаких взаимоотношений кроме студент-преподаватель между нами не будет.
– Мне кажется, вы забегаете вперед.
– Почему интересно знать?
– А вдруг вам понравиться мое общество – он наклонил голову на бок и криво улыбнулся – Или вы заранее настраиваетесь на антипатию?
– Кажется, только что вы сказали: разговор зависит от моего желания? – нашла достойный ответ Эстер и села в машину. Родион захлопнул за ней дверь и, обойдя машину, сел рядом.
Оказавшись в его машине, почувствовав его запах, женщина запаниковала. Сердце бешено заколотилось, тело порывалось выйти и убежать. «Что ты делаешь? Куда ты собралась ехать? Что вас может связывать? Как ты представляешь себе этот ужин? Сплошная неловкость и молчание, изредка прерываемая избитыми фразами. Подобный вечер разочарований у тебя уже был несколько дней назад. Ладно, тот ужин был просто скучным, а этот еще и аморальный. Он мой студент, младше меня на Бог знает сколько лет. Чокнутая!» Паника затягивала Эстер все больше, и она закусила нижнюю губу.
– О чем вы задумались? – раздался извне знакомый голос, который, будто бы разряд тока, вернул Паланску к реальности. Она вздрогнула, ее взгляд скользнул по Родиону, потом она заметила, мелькающие за окном здания, и поняла, что паниковать поздно. Она уже согласилась, уже едет с ним в одной машине на ужин. Поэтому, решила Эстер, ей необходимо взять себя в руки, остудить голову и продумать тактику своего поведения. «Нужно вести себя очень сдержано, почти холодно, но, конечно, вежливо. Разговаривать как можно меньше и только на отстраненные темы, никаких личных тем не заводить. Ну и конечно, все это не должно продлиться больше часа. В общем, все должно быть ровно так, как было на предыдущем ужине. Забавно, я впервые в жизни собираюсь собственноручно испортить себе вечер. Собственно говоря, все, что происходит со мной сейчас, и за последнюю неделю все происходит впервые».
– Вы привыкли все обдумывать, не так ли? – продолжил говорить Донской – Каждую мелочь. Но зачем так себя мучить? Бездумное повиновение сиюминутному желанию необходимо для жизни, иначе она станет серой и скучной. Не всегда, конечно, но иногда это делать просто необходимо.
Эстер повернулась к нему, она была согласна с его словами. Ей бы хотелось внести немного импульсивности, легкомысленности в свою жизнь, но решиться на это она никак не могла. На пути вставало всегда слишком много «но» и «если».
– И как же отбирать те моменты, когда необходимо повиноваться сиюминутному желанию? – это был не просто вопрос для продолжения разговора и заполнения неловкой тишины, ответ на него было важно услышать для Эстер.
Родион повернулся к ней и, глядя в глаза, ответил:
– По силе желания.
– Но ведь у каждого человека есть обязательства, принципы, которые делают его жизнь такой какая она есть, и не только его жизнь, но и жизнь его близких или зависящих от него людей. Разве подчиняясь, даже очень сильному желанию, мы можем поступиться этими принципами?
Мужчина ненадолго задумался и потом сказал:
– Однажды, мой отец сказал мне, что ни один человек в этом мире не свободен, потому что он обременен обязательствами, которые, если он дорожит кем-то в этой жизни, он не имеет права нарушать. Признаюсь, когда он мне это сказал, я не придал никакого значения этим словам, просто потому что не хотел тогда ничего слушать. Но позднее, сама жизнь объяснила мне их смысл. Я понял, что не свободен в своих поступках, желаниях и в этом нет ничего плохого, это только говорит о том, что ты кому-то нужен. Самым важным для человека в жизни является его нужность. Вы со мной согласны?
Эстер молча, кивнула, она слушала его как завороженная.
– Наверное, именно желание быть нужным, заставляет человека, наполнять свою жизнь все новыми и новыми обязательствами. Поэтому мы женимся, заводим детей, соглашаемся на какую-нибудь новую работу и тому подобное. И конечно, если сиюминутное, даже самое сильное желание способно разрушить или пошатнуть то, что вы должны охранять, поддаться на такое желание нельзя.
– Вы действительно так считаете? – Эстер было тяжело поверить в то, что она услышала. Такие слова можно прочитать в какой-нибудь умной книжке или услышать от человека с огромным житейским опытом. Но они никак не соотносились с возрастом Родиона, с ситуацией, в которой она оказалась. Сейчас состояние Эстер было похоже на состояние человека, который потерялся и никак не может сориентироваться, так как среди всего, что его окружает, нет ничего знакомого.
– А почему я не могу так считать? – спросил Донской, но заметив состояние Эстер, не дал ей бродить в поисках ответа. Он быстро переменил тон и тему разговора.
– Но, не стоит воспринимать меня слишком серьезно – его голос приобрел слега шутливые, небрежные нотки – Я далек от идеала, собственно как и мои поступки. Видите, даже вас заставил совершить аморальный поступок – он широко улыбнулся, и Эстер была благодарна ему за возвращение к разумной и объяснимой действительности. Уголки ее губ тронула улыбка, и пелена неясностей растворилась.
– Вот мы и приехали – сказал Родион, остановившись неподалеку от входа в какой-то ресторан, судя по внешнему виду итальянский. Он помог спутнице выйти из машины, потом сменил куртку на пиджак, который достал с заднего сиденья и они вошли в ресторан. У входа их встретил услужливый администратор и, поздоровавшись, провел к столику.
Женщина не ошиблась, ресторан, действительно, был итальянский, и это обстоятельство ее порадовало: итальянская кухня была одной из ее самых любимых. Обстановка внутри ресторана напоминала загородный дом. Тихая музыка, мягкий, теплый свет, стены, обитые деревянными панелями, золотистые поверхности столов, зажженный камин, картины с видами Италии и высокие стеллажи вдоль стен, в которых размещалась огромная коллекция вина. Они сели за столик, администратор зажег стоящие на столе свечи, посмотрел на Родиона и, дождавшись одобрительного кивка, удалился.
– Надеюсь, вам здесь понравится – заговорил Родион – Это мой любимый ресторан в Москве – Вам ведь нравится итальянская кухня? – он скорее утверждал, чем спрашивал.
– Почему вы так решили? – была удивлена его правильной догадкой Эстер.
– Знаете, как бывает – улыбнулся мужчина – Смотришь на человека и совершенно четко представляешь себе, что ему нравится, а что нет. Мне показалось, что вам нравится итальянская еда. Не говорите что это не так.
– Вы угадали – не стала отрицать Паланская.
– Я рад – кивнул Родион и, посмотрев за Эстер, произнес – А, это для вас.
В этом момент администратор поставил на стол вазу с букетом нежно-персиковых ранункулюсов и тихо удалился, пожелав приятного вечера.
– Вы не считаете, что подарили и так уже слишком много цветов ради всего лишь одного ужина? – решила придерживаться тактики нападения Эстер, дабы не растеряться как то случалось уже много раз.
– Нет – ослепительно улыбнувшись, коротко ответил Родион и принялся изучать меню.
Женщина ожидала, что ответ будет более многосложным, она ждала какого-то объяснения, переубеждения, а получила односложное «нет». Борясь с желанием спросить что-нибудь еще, она начала просматривать меню.
– Вы выбрали, что будете заказывать? – спросил спустя некоторое время Родион.
– Да, выбрала.
Донской нажал на кнопку и буквально через несколько секунд к их столику подошел официант.
– Вы готовы сделать заказ? – любезно поинтересовался официант.
– Да – кивнул Родион и сделал Эстер жест, предлагая заказать первой.
Когда они оба сделали заказ и официант ушел, Паланская не знала что делать. Она молила, чтобы еду принесли как можно быстрее, желая спрятаться за ней от разговоров и неловкости. Однако все пошло совсем не так как она себе представляла. Вскоре еда стала приятным и вкусным дополнением, а вовсе не главным объектом внимания. Родиону ловко удалось завязать разговор и вовлечь в него Эстер. Поначалу она сдерживала себя, стараясь избегать личных тем, но потом эмоции овладели ею, она расслабилась, забылась и потеряла счет времени.
– Вы любите честность? – неожиданно спросил мужчина.
Первое что хотела сделать Эстер – это переспросить, но остановила себя, понимая, что это будет слишком банально и глупо. Она ведь прекрасно поняла вопрос, хотя он и был необычным.
– Да, люблю – ответила она – А почему такой странный вопрос?
– И вы всегда говорите правду и поступаете так, как считаете правильным? – продолжал спрашивать Родион.
Эстер накренила голову набок, на секунду задумалась, прокрутила некоторые эпизоды своей жизни в голове и откровенно ответила:
– Да.
– И любите когда с вами поступают так же? – скорее уже утверждал, чем спрашивал Донской.
– Да – на сей раз не раздумывая ответила женщина.
– И вам не тяжело? Ведь далеко не всем людям хочется слышать правду в свой адрес. И неужели вам хочется всегда ее слышать? К тому же возникает множество проблем.
– Зато никаких иллюзий. Зачем тратить время на людей, с которыми все равно не построить комфортных отношений. Ну а что касается проблем, так они все равно возникнут, вопрос – на какой стадии? Лучше все прояснить в начале, чем потом сожалеть – объяснила свою позицию Эстер.
– Получается у вас всего один критерий отбора людей, которых вы допускаете к себе – правдивость, это довольно жестко – подытожил Родион.
Эстер выдохнула и развела руки в стороны, в знак своего бессилия по отношению к собственной натуре.
– А какой у вас критерий отбора? – не задумываясь, спросила она.
– Тоже проблематичный – улыбнулся Родион и заметил, как с лица его спутницы постепенно исчезает напряжение. За то недолгое время, что они были знакомы, Родион запомнил мельчайшие детали ее внешности, ее жестов, мимики, голоса. Вот она поднимает глаза вверх, когда пытается что-то вспомнить, из-за чего ее лицо теряет строгость и становится по-детски открытым и непосредственным. Вот она закусывает край нижней губы, когда силиться сдержаться от какой-нибудь фразы или поступка. Вот она запускает руку в волосы, отбрасывает их назад – ей неловко, она немного нервничает и хочет переключить внимание. Родион смотрел на нее, и ему просто нравилось то, что он перед собой видит. У него было ощущение полной гармонии. Будто бы все так, как должно быть. Рядом с этой женщиной он ощущал спокойствие, непривычное равновесие внутри себя. В последние годы для него стало привычным ощущение постоянной усталости, напряженности, вызванных свалившейся на него ответственностью. Он постоянно был занят на работе, заставлял себя работать все больше и больше, без выходных, без права на ошибку, без возможности переключиться на что-то еще. Он думал, что только так, сможет заработать себе прощение близких ему людей и хотя бы немного заглушить чувство вины, засевшее глубоко внутри него. Институт ему был не интересен и не важен, но бросить его он не мог. Личная жизнь представляла собой яркий, но бессмысленный калейдоскоп. Наверное, подсознательно, а может и вполне осознанно он хотел иметь островок спокойствия и гармонии в своей жизни, где он мог бы быть самим собой и где не нужно выламывать себе руки.
– Почему юриспруденция? – поинтересовалась Эстер
– Это не мой выбор – пояснил Родион
– А какой был бы Ваш?
– Мой дед по материнской линии – военный. Все свое детство я твердо верил, что не существует никакой другой профессии для мужчины, кроме военной службы и мечтал стать продолжателем династии. Но, этого не случилось, и на момент поступления в институт у меня не было никакого четкого представления о своей будущей профессии, зато было четкое желание сделать что-нибудь наперекор. А теперь для меня вопрос образования вовсе не имеет никакого значения – Эстер уловила грустные нотки в его последних словах, хотя внешне Родион продолжал выглядеть безмятежным и необремененным заботами. Но всего на какие-то мгновения в его глазах уже не в первый раз появился оттенок смертельной усталости, который вызывал в Эстер непонятное внутреннее беспокойство. Ее волновали те чувства, которые появились в ней с тех пор, как она впервые увидела Родиона. И с каждой новой встречей с ним Паланская все больше сбивалась с протоптанной ею ровной дорожки. Неуверенная поступь, была несвойственна для размеренной и понятной жизни Эстер, и она всеми силами хотела вернуть себе хотя бы часть той ясности и стройности мыслей, которые были у нее раньше. Решив, что подобные чувства вызвало нереализованное в ней женское начало и необычайная загадочность, которой в ее глазах был окутан Донской, она поспешила исправить второе обстоятельство, мешающее ей быть самой собой.
– Наперекор семье? – начала приподнимать завесу таинственности женщина.
– Точнее отцу – пояснил Родион – У нас с ним были непростые взаимоотношения. Он очень властный и упрямый человек. Мы не могли найти с ним точек соприкосновения в силу разницы характеров, манеры общения, интересов. Тогда мне казалось, что нас вообще ничто не может связывать. Сейчас я понимаю, что у нас с отцом как минимум одна общая черта – упрямство – Родион широко улыбнулся, хотя в его глазах Эстер вновь прочитала мимолетную грусть – В итоге упрямства отца я стал учиться на юридическом факультете, а в итоге моего упрямства я ушел после первого курса в армию.
– А что теперь?
– А теперь, то, что вы видите. Я продолжаю обучение и работаю в компании моего отца – как неизменную данность сообщил Родион.
– Что же случилось? Вы потеряли свое упрямство?
– Оказалось что у этого качества слишком высокая цена, которая в моем случае, ничем и никогда не окупится – Эстер заметила, что эти слова дались ему тяжело, так же она отчетливо видела, что в них не было ни грамма напускного трагизма. В жизни этого мужчины произошло что-то драматическое, хотя он и старался вести себя как можно более беспечно.
Родион посмотрел на задумавшуюся спутницу и тут же сменил тему разговора.
– Так какие же все-таки Вам нравятся цветы Эстер Юльевна?
Вопрос заставил Паланскую опомниться от своих мрачных мыслей, и за это она уже не в первый раз была благодарна Родиону.
– Неужели ваша проницательность дала сбой в такой мелочи? – пошутила она – Вы с такой легкостью догадались о моей любимой кухне. А что же цветы? Неужели у вас нет никаких догадок на этот счет?
Конец ознакомительного фрагмента.