Вступление
Кое-что о «народной дрессировке»
Нет другого животного, которое так кардинально изменило бы весь образ жизни, всю сферу своих интересов, стало бы до такой степени домашним, как собака.
Мы начнем рассказ о дрессировке с этой темы именно потому, что никакой дрессировки в современном понятии на протяжении 99,9 % человеческой истории не существовало. Человек просто отбирал из имеющегося в его распоряжении материала одомашненных животных наиболее подходящих по его мнению детенышей у наиболее подходящих по его же мнению производителей. Неподходящие производители изгонялись, неподходящие детеныши убивались – такова была суровая и немудреная первобытная селекция. Возможно, на этих раннеисторических этапах использовалось примитивное натаскивание некоторых видов охотничьих, а впоследствии – пастушьих и охранных собак. Более сложные процессы искусственного отбора начались, когда период вольных собирателей и охотников окончился (он-то и занял эти 99,9 % нашей истории) и наступила эра земледельцев, скотоводов и ремесленников.
Первобытные принципы сохранились у народов-наследников тех славных первобытных времен – скотоводов и охотников. Они достаточно просты и результативны как применительно к домашнему скоту, так и к собакам: жесткий отбор и групповое (практически – стадное или стайное) воспитание. Селективный базовый принцип примитивен и беспощаден (но поэтому и максимально эффективен): правильное поведение – жизнь, неправильное поведение – смерть.
Например, собаки пастушьих пород (немецкая, кавказская, среднеазиатская, южнорусская, венгерская овчарки и др.) обладают врожденными навыками пастьбы отар: гуртовки (сгона разбредающегося стада в плотный массив – гурт), окарауливания (перед ночевкой они обегают стадо, помечая мочой вехи и таким образом обозначая для хищника «линию охраны», пересечение которой грозит немедленной атакой), сортировки (специально отгоняют слабых и больных на периферию стада, ближе к пастуху, чтобы тот принял решение: лечить или забивать животное) и т. д. Собак, которые не выполняют этих функций, или выполняют их неправильно, могут наказать прежде всего сородичи (живут и служат человеку эти собаки как правило в стаях с жесткой иерархией, на вершине которой стоит вожак), а над всеми – человек, хозяин стойбища, верховный судья, царь и бог.
Здесь зачастую до сих пор нет специальной дрессуры – только воспитание и отбор. Автор пособия по дрессировке пастушьих собак, советский кинолог Сахаров писал: «Заведующий лабораторией служебного собаководства Казахского института животноводства тов. Кржипов говорит: «Как ни странно, у нас в Казахстане собаки в овцеводстве используются крайне нерационально. В чабанской бригаде имеется только по 3–4 собаки, и то они по сути дела только охраняют стада от расхищения в ночное время». То есть, даже профессиональные пастухи в советские времена имели мало представления о дрессировке своих служебных собак.
Если щенок огрызнулся и тяпнул за палец – получит взбучку от хозяйской руки. Если шестимесячный подросток показал зубы человеку – схлопочет вдоль спины арапником или пастушьим хлыстом. Если годовалый пес хотя бы посмотрит на хозяина в упор и обнажит клык – сразу будет застрелен. Взрослые «кавказцы» перекусывают берцовую кость коровы, как вафельную трубочку, в горах церемониться с ними опасно для жизни. (Не так давно некоторые думали, что такую «собачку» можно содержать в квартире. К счастью, эта мода прошла.)
Кормят их тоже особым способом. «В собаке, – говорил автору этих строк один из специалистов пастбищного содержания кавказских овчарок, – живут два зверя: шакал и волк. Если проснется волк – собаку надо убивать: отведав свежей крови, она начнет резать сначала слабых овец, потом всех подряд. Поэтому надо держать в ней шакала». Чтобы «держать шакала», пастухи режут больных и слабых овец, рубят их вместе со шкурой и закапывают (неглубоко) на несколько дней (в зависимости от погоды). Когда мясо начинает разлагаться – выкапывают и скармливают собакам. У них развивается вкус к падали и не просыпается жажда крови.
Традиции воспитания северных лаек несколько иные. Это единственные собаки, которые едят рыбу в любом состоянии (свежую, мороженую, разложившуюся) и никогда не давятся костями. Щенков маламута могут прикармливать свежей оленьей кровью, однако взрослые собаки никогда не зарежут оленя «своего» стада. Рыба – вот вожделенное лакомство! (Впрочем, на Крайнем Севере рыбу едят все – даже олени.) Северные лайки также служат человеку «подразделениями» – стаями. Без устали крутятся вокруг гигантского оленьего стада на марше, облаивают отстающих, а когда оно останавливается на стоянку, тоже обегают по периметру, обозначая линию охраны и только после этого отдыхают. В человеческое жилище взрослые собаки не заходят: выкапывают снеговые норы и спят, укутываемые ледяными буранами. (Это хорошо описал Джек Лондон.) Время от времени вожак выбирается, откапывает кого-нибудь из стаи, и посылает «на обход» – обежать стадо. В случае нападения волков – это смертник, полярные «разбойники» рвут его в клочья. Но он успевает перед гибелью лаем предупредить своих товарищей и пастухов о нападении. Причем зачастую это всего лишь «сигнальная жертва»: если волков немного, они не в состоянии причинить большого урона (олени стоят, намертво сцепившись рогами, плотно прижавшись телами, и оторвать от этого «монолита» удается немного). Пастухи предпочитают не рисковать жизнью в лютую полярную ночь ради нескольких оленей и отделываются выстрелами в воздух. Такова цена собачьей жизни на суровом Севере.
Были также некоторые, кто считал, что и такую «собачку» можно держать мало того, что на юге России, но и еще и в отапливаемой квартире. Белый медведь так не мучился в ростовском зоопарке, как эта несчастная лайка!
Сибирские лайки – отдельная суровая повесть. Когда лайка щенится, хозяин сам занимается селекцией. Летом свои приемы, но надежнее всего – зимой. Помет весь закапывается в снег и слегка притаптывается. Хозяин курит и наблюдает. Кто из щенков вылез из снежной могилы, проходит «во второй тур» таежного кастинга. Хозяин кладет слепышей на высокий стол и отходит, наблюдая. Те, кто дополз до края и, не ощутив опасности, хлопнулся на пол, – обречены. Слишком слабое чувство опасного пространства в тайге ни до чего хорошего не доведет. Оставшиеся – наиболее чуткие и выносливые, проходят в следующий тур и получают передышку в испытаниях.
Как только сходит снег, их, подросших, берут на первые вылазки в тайгу. Наиболее смышленые держатся около матери или ближе к хозяину. Если молодая лайка отстала от хозяина и стаи в тайге, ей лучше не возвращаться домой. Ее встретит неумолимый взгляд хозяина и дуло двустволки: собака, которая бросила человека в лесу без приказа, права на жизнь не имеет. Это хозяин, отправив своих собак на поиск, может не забирать их из тайги сколько захочет: они будут сидеть, облаивая белку на дереве, хоть несколько дней, но добычу без приказа человека не бросят.
Однако сибирская лайка – не только верный спутник охотника. Она еще и сторож. И при этом не обуза. Каждая лайка сидит около своего двора и следит за широкой, как Енисей, улицей таежного поселка. Идет мимо человек – если идет посредине улицы, по нейтральной территории, то бог с ним, пусть идет. Воспитанный таежник никогда просто так не свернет к воротам соседа. Спросит громко: «Кузьмич, ты дома, аль как?» Кузьмич откликнется: «Ты, Иваныч, что ль? Заходи во двор!» Лайка после этого на прохожего только взглянет искоса. Ну, может, хвостом шевельнет, если старый знакомый. Однако попробуй войди на хозяйскую территорию кто-нибудь без спросу – таежного простора мало не покажется!
Рано утром все лайки поселка собираются в стаю и отправляются в тайгу на завтрак: мышковать, или зайчика могут загнать гуртом в охотку. Дома их не кормят: что это за охотничья собака, которую кормить надо? Кормят их на охоте, когда лайка, загнав и облаяв белку, дожидается хозяина. Он снимает белку из мелкокалиберки, обдирает шкурку, а тушку и потроха отдает своим верным помощницам: это и есть для них смысл жизни и самый изысканный деликатес!
Держат, конечно, в Сибири и дворовых, цепных собак, но отношение к ним и спрос с них совсем другой. Как и цена.
Все описанные выше собаки относятся к пользовательским породам и не проходят дрессировочного курса послушания, как и многие охотничьи современные собаки (тоже пользовательских пород), содержащиеся в городе. Но у них есть своя «школа прилежания» и свой искусственный отбор. При выборе таких пользовательских собак нужно прямо и честно ответить самому себе на вопрос: ты сам, будущий хозяин, кто – пользователь или простой обыватель? И ничего обидного нет в том, если ты простой обыватель, а не, скажем, пастух или охотник. Просто тебе такие собаки не нужны, несмотря на всю их силу или красоту. Как не нужен городскому жителю трактор «Беларусь», или БТР, или трелевочный агрегат.
Тебе нужна собака для другой «пользы» – охраны дома, дачи, квартиры, семьи, машины. Или друг-товарищ, партнер по спорту и играм. А хватит ли у тебя времени и сил на то, чтобы заниматься с умной, симпатичной, но слишком энергичной собакой? Причем «народная дрессировка» тебе здесь не поможет – у городского содержания собак свои, совсем другие законы! И если не уверен в себе – возьми себя в руки и не заводи собаку такой породы, выбери другую. Автор этих строк в свое время совершил ошибку, о которой говорит, и поверьте, стыд и сожаление до сих пор грызут его душу!