Глава 2
7 мая
Вчерашний день выглядел следующим образом. Я спал долго и проснулся совершенно отдохнувшим. Одевшись, я отправился в комнату, где накануне ужинал, и нашел там холодный завтрак и кофе, который подогревался на огне камина. На столе лежала карточка:
«Вынужден ненадолго отлучиться. Не ждите. Д.»
Радуясь свободе, я уселся за стол, затем поискал глазами колокольчик, чтобы дать знать прислуге, что я покончил с едой, однако колокольчика нигде не оказалось. В замке, по-видимому, действуют свои особые правила.
Только теперь я основательно осмотрелся. Меня окружала неслыханная роскошь. Столовая посуда из золота великолепной выделки, тяжелые парчовые шторы и обивка старинных стульев и кушетки, потребовавшая, без сомнения, баснословных затрат еще тогда, когда они были куплены. Вещи содержались в идеальном порядке, хоть на вид им было немало десятилетий, а то и столетий. Странным мне показалось лишь отсутствие зеркал во всех помещениях, – в моей спальне не было даже туалетного зеркала, и мне пришлось воспользоваться собственным из несессера, чтобы побриться и причесаться. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что замок совершенно необитаем…
Без позволения хозяина я не стал его осматривать. Вместо этого я попытался найти что-нибудь почитать. В столовой я ничего не обнаружил; приметив еще одну узкую дверь в стене, я осторожно толкнул ее – и оказался в библиотеке, очевидно, служившей графу и кабинетом. Там я обнаружил большое количество изданий на английском языке – полки были полны книг и переплетенных подшивок газет и журналов. На письменном столе также лежали газеты, однако свежих среди них не нашлось. Книги здесь имелись самые разнообразные: по истории, географии, политической экономии, ботанике, геологии, законоведению – все, что могло относиться к жизни, обычаям и нравам Британских островов.
Пока я рылся в книгах, дверь распахнулась и с радушной улыбкой вошел хозяин замка.
– Я рад, что вы обнаружили библиотеку. – Он опустился в кресло и жестом пригласил меня присесть рядом. – Книги были мне преданными друзьями в течение нескольких лет, когда я еще и не собирался в Лондон… Я полюбил вашу великую страну. Мне так хочется узнать ее поближе, но, увы, – недостаточно владею языком. Надеюсь, с вашей помощью я научусь говорить по-английски как следует.
– Помилуйте, граф, у вас прекрасный английский!
– Благодарю за комплимент, но все же боюсь, что я нахожусь лишь на полпути. Память у меня хорошая, и грамматику я осилил… однако все это не то… Живи я в Лондоне, любой ребенок узнает во мне иностранца. Здесь я знатен, я – магнат, все в моих руках, а на чужбине даже богатый чужеземец – никто. Люди равнодушны к нему и, как следствие, не отзывчивы. Я не терплю, когда на меня указывают пальцем, уж лучше ничем не выделяться из толпы… Вы приехали сюда по делу, однако я хотел бы, чтобы вы побыли здесь еще немного; во время наших бесед я надеюсь освоить разговорную речь… Прошу вас, друг мой, исправлять мои ошибки в произношении самым суровым образом!
Я кивнул и, смутившись, попросил разрешения пользоваться библиотекой по своему усмотрению.
– Разумеется, – ответил он. – Чувствуйте себя как дома во всем. Можете свободно заходить куда вздумаете, за исключением тех комнат, двери которых заперты. На это есть уважительные причины… Трансильвания – не Англия, наши нравы и обычаи отличаются от ваших; тут многое покажется вам странным. Впрочем, вам уже пришлось с этим столкнуться…
Его слова послужили завязкой долгого разговора, однако граф на все мои вопросы отвечал уклончиво и без особой охоты. Оживился он лишь тогда, когда я стал расспрашивать о местных легендах и суевериях, о кладах, предсказаниях и мистических знаках. Затем неожиданно оборвал себя и проговорил:
– Все эти сказки с давних времен бытуют среди простонародья… Однако не пора ли, сударь, нам вплотную заняться нашими делами? Расскажите мне о доме, который вы для меня приобрели в Лондоне.
Извинившись за оплошность, я поспешил в свою комнату за нужными бумагами. За то время, пока я рылся в своем кофре, в столовой убрали посуду и зажгли яркие лампы – за окнами сгущались сумерки. Свет горел и в библиотеке. Когда я вошел, граф уже освободил письменный стол от журналов, и мы углубились в чтение документов. Он интересовался всеми деталями и задавал мне множество вопросов о местоположении дома и его окрестностей. Однако у меня сложилось впечатление, что наш клиент заранее изучил все, что касалось покупки дома, и мне ничего не оставалось, как, изложив суть, дать подписать ему нужные бумаги и составить отчет для моего патрона.
Затем граф поинтересовался, каким образом нам удалось так удачно выполнить его довольно-таки замысловатый и прихотливый заказ.
– Однажды в Пэрфлите, – пояснил я, – проходя окольной дорогой, я случайно набрел на место, которое, как мне представилось, должно вас заинтересовать. Участок окружала высокая, старинной архитектуры стена, сложенная из массивного камня и не ремонтированная десятилетия. Поместье называется Карфакс – должно быть, от искаженного французского «катр фас» – четыре фасада, так как дом действительно выходит на четыре стороны. Участок составлял около двадцати акров, на нем множество старых деревьев, придающих поместью несколько сумрачный вид; имелся также водоем. Я поначалу принял его за пруд, но он оказался небольшим естественным озерцом, глубоким и, вероятно, питающимся подземными ключами, поскольку вода в нем необыкновенно прозрачна. Кроме того, это озерцо служит истоком реки. Дом оказался обширным и старым, с высоко расположенными зарешеченными окнами. Я бы сказал, что он немного смахивает на тюрьму… Впрочем, граф, вы ведь хотели приобрести именно такое жилье…
– Это приятно, что дом большой и старинный, – перебил он меня. – Я сам потомок древнего рода, и необходимость жить в современной постройке меня бы огорчила. Дом не может сразу стать удобным… живым… в сущности, как мало дней составляют столетие… Продолжайте же, мой друг…
– К зданию примыкает часовня, также старинная… Я снял ручным фотографическим аппаратом несколько видов с разных точек. Все позднейшие пристройки и объекты отмечены на планах, которые включены в наши документы… – Я замолчал, вопросительно глядя на графа.
Он больше ничем не поинтересовался, лишь с живостью заметил:
– Меня радует, что я найду там древнюю часовню… – Однако дальнейшие слова графа вовсе не свидетельствовали об особой радости. Возможно, это происходило от странного свойства его лица – придавать любой улыбке саркастический оттенок: – Мы, трансильванские магнаты, не можем допустить, чтобы наши кости покоились среди простых смертных. Я уже не молод. Сердце мое, измученное годами печали, не способно больше к веселью; к тому же стены моего замка разрушены, а там много тени, прохлада, мир и тишина… Я хотел бы оставаться наедине со своими размышлениями так долго, насколько это возможно…
Спустя некоторое время он извинился и ненадолго покинул меня. В его отсутствие я продолжил знакомство с библиотекой. Я наткнулся на атлас, открытый на карте Англии; было заметно, что им часто пользовались. Некоторые точки на карте были дважды обведены кружками, и, присмотревшись, я увидел, что одна из них расположена в черте Лондона, как раз там, где находилось приобретенное графом поместье; другие две – Эксетер и Уайтби – на Йоркширском побережье.
Часа через полтора граф вернулся.
– Вы все еще за книгами! – воскликнул он. – Бросайте это пыльное занятие, стол уже сервирован…
Хозяин замка взял меня под руку и отвел в столовую, где меня ожидал отличный ужин. Граф не ушел, как и накануне, он занял свое место у камина и без умолку говорил, пока я ел. После ужина я уселся у камина с сигарой, а граф стал засыпать меня вопросами на самые разнообразные темы. Хоть я и понимал, что время уже позднее, однако не решался его прервать, поскольку считал, что должен исполнять прихоти солидного клиента; спать же мне не хотелось… В какую-то минуту я неожиданно почувствовал озноб, как бывает во время бессонницы или на рассвете; чувство это было странным и тревожным. Вдруг в тишине раздался пронзительный крик петуха. Хозяин дома вздрогнул, вскочил и прошептал:
– Снова утро!.. – И продолжил с виноватой улыбкой: – Непростительно с моей стороны заставлять вас так долго не спать! Однако беседа с вами так увлекательна, что я забываю о времени…
Рассеянно поклонившись, граф оставил меня. Я отправился к себе в комнату и записал все, что произошло за день.
8 мая
Я продремал всего пару часов и, поняв, что больше не засну, встал. Пристроив зеркальце для бритья на подоконнике, я, еще не одевшись, начал бриться. Вдруг я почувствовал руку на своем плече и услышал голос хозяина замка:
– С добрым утром, друг мой…
Я замер, так как не слышал ничьих шагов. Мое зеркало было достаточно велико, чтобы видеть в нем комнату, однако графа в ней не было!
Вздрогнув, я слегка порезался, но не сразу обратил на это внимание, машинально кивнув в ответ на приветствие. И тем не менее он стоял позади меня, почти вплотную, не убирая своей руки, я это чувствовал, но в зеркале не было его отражения…
Это потрясло меня и очень обеспокоило: неужели мои нервы не в порядке? Мною вновь овладело смутное беспокойство, которое охватывало меня всякий раз, когда граф находился поблизости.
Только теперь я заметил порез, отложил бритву и повернулся к несессеру взять пластырь, а граф отступил на полшага от меня, давая мне возможность пройти. Однако когда он увидел мой слегка окровавленный подбородок, его глаза демонически сверкнули, и он внезапно потянулся к моему горлу. Странность происходящего настолько оглушила меня, что я стремительно отпрянул, и его рука, скользнув по моей груди, коснулась шнурка, на котором висел крест. Это сразу же вызвало в нем перемену, причем ярость исчезла так быстро, что я усомнился, была ли она вообще.
– Будьте осторожнее, когда бреетесь, – буркнул он. – В наших краях такие порезы гораздо опаснее, чем вам кажется… – Схватив мое зеркало, граф воскликнул: – Вот эта злополучная вещь во всем и виновата! Прочь ее!
Он с бешенством распахнул тяжелую раму и вышвырнул зеркало за окно; брызнув сотней осколков, оно разбилось о камни, которыми был выложен двор. Затем, не произнося ни слова, граф удалился.
Все происшедшее крайне неприятно, ибо теперь я положительно не знаю, как привести себя в надлежащий вид, – разве что перед жестяной коробкой от чая или перед крышкой моего бритвенного прибора, которая, к счастью, изготовлена из полированного металла.
Когда я вошел в комнату, стол был уже накрыт; граф отсутствовал. Я позавтракал в одиночестве. Удивительно, а ведь я до сих пор не видел господина Дракулу ни за едой, ни за питьем. Он, вероятно, совершенно необычный человек…
После завтрака я решил немного побродить по замку. И эта прогулка меня сильно взволновала: повсюду множество дверей, и все заперты… Нигде никакой возможности выбраться наружу, разве только через окна. Замок – сущая тюрьма, а я, оказывается, – пленник графа Дракулы!
Меня поначалу охватило бешенство. Я начал бегать по лестницам, ломился в двери, пытался открыть каждое окно, но немного погодя сознание полной беспомощности заглушило все прочие чувства. Мне казалось, что я схожу с ума, и я вел себя, как крыса в мышеловке. Позже, придя к выводу, что положение мое безнадежно, я стал хладнокровно обдумывать, как выпутаться из него, однако все еще не нахожу ответа. Мне ясно лишь одно: хозяин замка ничего не должен знать. Он ведь уверен в том, что я никуда не денусь, и откровенничать с ним нельзя ни в коем случае.
Я спустился в коридор, ведущий к столовой, и замер. Стояла оглушительная тишина, сердце мое гулко стучало. Я понимал, что мне необходимо постоянно быть начеку, потому что или я сам поддался, словно ребенок, мною же придуманному чувству страха, или в самом деле нахожусь в отчаянном положении. Если верно последнее, то прежде всего необходимо сохранить ясность мыслей…
Едва я успел немного успокоиться, как внизу заскрипела входная дверь: граф вернулся. Я юркнул в библиотеку и принялся настороженно ждать, делая вид, что просматриваю какую-то книжку. Однако он не появился, и я на цыпочках пробрался в свою комнату. Там я и обнаружил графа: он спокойно готовил мою постель. Граф обернулся, приветливо кивнул и сказал, что ужин будет готов через час и он сам накроет стол.
Все это подтвердило мои предположения, что прислуги в доме нет, раз он сам исполняет обязанности челяди. Вывод этот меня даже напугал: если в замке больше никого нет, значит, граф был и кучером той кареты, которая доставила меня сюда. Я ужаснулся: что же означает его способность усмирять ночных хищников одним движением рук? Почему жители Бистрицы и мои спутники в дилижансе смотрели на меня с сочувствием и опаской? И пусть благословит Господь ту добрую женщину, которая повесила мне крестик на шею: каждый раз, как я до него дотрагиваюсь, я чувствую облегчение и прилив сил.
…Когда я только начал вести свои записи, то опасался, что пишу слишком подробно и много лишнего. Однако теперь я рад, что так вышло – здесь происходит много необычного. Меня это держит в напряжении, я задумываюсь, нет ли тут угрозы моей жизни, и начинаю жалеть о том, что согласился на это путешествие. Быть может, трудная дорога и ночные бодрствования так болезненно подействовали на меня, но если бы этим все и ограничивалось! Мне не с кем поговорить, кроме графа, а он… Я начинаю предполагать, что в этом жутком и странном доме я единственная живая душа. Попробую разобраться в фактах. Записи помогут мне сохранить здравый смысл и не пойти на поводу фантазии…
Я должен узнать о графе Дракуле все. Сегодня же вечером постараюсь заставить его открыться, если только удастся коснуться в разговоре этой темы. Но придется быть очень осторожным, чтобы не возбудить его подозрений.