Глава 8
ИДА
– А вообще-то здесь мало сейчас отдыхающих, – сообщила со вздохом Анфиса, провожая взглядом удаляющуюся по аллее чету Зубаловых. – Вот они двое, потом еще Ида. Я тебя с ней познакомлю, она ничего – приятная, только с вывихом и воображает о себе много. Были мы еще с Костей, но от нас, как видишь, половина осталась, даже одна треть. А так в основном иностранцы сплошные. Французы, немцы. Туристические группы, сегодня утром только автобусы уехали. Дальше куда-то подались, а куда, не сказали.
– Ты забыла бабушку с внучкой, – сказала Катя.
– А это Ольгины, это здешние домашние, а не постояльцы. Дочка Ольги Борщаковой – хозяйки всего этого царства, – Анфиса обвела рукой номер. – Даша ее зовут, и Маруся Петровна – тетка, но Ольга мне говорила, что лучше родной она для них.
– И они что же, живут недалеко от отеля?
– Они здесь сейчас живут. И сама Ольга тоже. Временно. У них в городе дом, еще муж ее покойный строил. А там сейчас какой-то ремонт глобальный, газ подводят стационарный, систему отопления делают. Ольга жаловалась – стены пробили, холод собачий, отовсюду дует. Вот она и устроилась с семьей пока тут.
– Девчушка какая забавная. А почему она не в школе?
– Так у них еще напасть одна – скарлатина. Даша заболела перед самым 1 сентября, и пока врач школу посещать ей не разрешает, это что-то вроде карантина. Кстати, ты в детстве болела скарлатиной?
– Болела.
– И я болела. Это уже лучше, а то она привязчивая. А Костя мой не болел. Он вообще ничем никогда не болел, он такой здоровый…
Пауза наступила в разговоре. Анфиса поникла темной кудрявой своей головой.
– Адски хочется есть, Катя. Здесь полупансион, шведский стол отличный, русская, европейская кухня. Но ведь это только завтрак, ужин. А обед пролетает. А есть зверски хочется. Мы с Костей, пока жили, пока он не… уехал… – Анфиса запнулась. Она каждый раз спотыкалась на имени Лесоповалова. – Мы на моторке катались, потом то шашлыками, то барбекю закусим – тут повар что надо, и порядок. А вчера я, как одна осталась, даже про ужин забыла. И завтракала сегодня скверно. Так что…
– Ладно, давай пообедаем, только где? – Катя была на все готова, лишь бы отвлечь подругу от грустных мыслей. Вкусный обед всегда поднимал Анфисе настроение.
– Только ты не подумай, что у меня опять этот самый неконтролируемый жор начался, – испуганно сказала Анфиса.
– Неконтролируемый что?
– Ну обжорство мое патологическое, – Анфиса скосила глаза вниз на живот. – Вот в чем главная причина, Катя. Вот почему он меня бросил. Я некрасивая, жирная, неповоротливая колода.
– Анфис, ты знаешь, я этого твоего самобичевания не выношу.
– Но это же правда. И самое главное – это мое безволие полнейшее в вопросе питания и диеты. Мой пофигизм по поводу внешности. Мне давно уже пора делать себе липосакцию.
– Чего?
– Жир срезать лишний, вакуумом отсасывать. Ида мне обещала адрес хорошей клиники косметологической дать.
– Эта твоя здешняя знакомая? Она что же, делала себе липосакцию?
– Ей не нужно, у нее фигура идеальная. Глаз нельзя отвести – вот как она себя держит. Затянется в корсет, вся как рюмочка, талия, ты не поверишь, как у шестнадцатилетней девчонки. А ей ведь за тридцать уже.
– Она одна здесь отдыхает?
– Одна. Она не замужем.
– А для чего тогда липосакция? – усмехнулась Катя.
– Так она ее себе и не делала. И то, что она одна тут – это еще ничего не значит. Когда французы тут были в отеле, знаешь, как они все шеи себе сворачивали, когда она в ресторан входила? А этот, главный здесь, управдом Хохлов Игорь, даром что у него вроде как шуры-муры с самой Борщаковой, и тот на Идку вечно уставится как вампир и только облизывается.
– Про управдома я что-то не поняла, Анфис.
– Это сотрудник Ольги, менеджер, начальник над всеми горничными, поварами и охранниками. И насколько я успела заметить за эти дни, в планах у него не только карьерный рост, но и устройство личной жизни. Ольга-то Борщакова вдова. И вдова богатая, как видишь. А он ее почти на двадцать лет моложе.
– Сколько всякой информации ты успела собрать в такой короткий срок, – восхитилась Катя.
– Это я таким способом развлекалась и отвлекалась. От наших семейных с Костей проблем. А ему на все эти сплетни начихать было.
– Ну конечно, Лесоповалов разве снизойдет до всей этой бабской муры, – Катя махнула рукой. – Брось, Анфис. Есть с чего переживать так? Уехал и уехал. В Москве встретитесь, все встанет на свои места. Жена – держу пари – ему за это время так обрыднет, что… Вернется он к тебе, как миленький, ты только рохлей-то не будь. И сразу его, дрянь такую, не прощай, а то я тебя знаю – моментально растечешься, носом захлюпаешь: «Ах, милый, ах дорогой». А ты построже с ним, когда вернется. Пусть побегает за тобой, чтобы не думал, что это так просто – снова заслужить твою любовь.
– Он орден Мужества на Кавказе заслужил, – Анфиса гордо выпрямилась, точно этот самый орден украсил ее пышную грудь. – А откуда у тебя такие сведения? Ну, что он вернется ко мне?
– Будь спокойна, из самого надежного источника. От моего мужа.
– От Вадика? Но…
– Он психологию таких, как Лесоповалов, сечет лучше всякого доктора Фрейда. Он сам такой, Анфис.
– Он не такой, – Анфиса покачала головой, – твой Вадик совсем другой.
– Пусть будет по-твоему, кто спорит. Так где мы будем обедать и чем? На воздухе у мангала шашлыком?
– Шашлыков сегодня не дождешься. Французы уехали. А для нас, оставшихся, они мангал зажигать не будут. Поедем в город, а?
– Я, между прочим, только что из города, с вокзала.
– Да, я как-то об этом не подумала, прости.
– Нет, – заторопилась Катя, – давай махнем, что тут сидеть? Окрестности ты мне потом покажешь, вечерком. Только мне надо душ с дороги принять и переодеться.
На пороге ванной она оглянулась.
– Знаешь, Анфис, а тут что-то стряслось.
– Где?
– Здесь, в Двуреченске. И это выглядит как-то не того. Зловеще.
И Катя коротко рассказала об увиденном на дороге «под радугой».
Анфиса слушала рассеянно.
– Может, дезертира вооруженного ищут, – предположила Катя, – или кто-то из тюрьмы сбежал. Хотя нет, не похоже.
После душа она почувствовала себя бодрой и отдохнувшей. И тревожные мысли как-то сошли на нет. Они с Анфисой спустились на первый этаж.
Холл – просторный, пустой, выглядел сумрачным даже в этот солнечный день. Мебель была новенькой – кожаные кресла и диваны. В кресле перед холодным камином из красного кирпича Катя увидела молодую женщину. Она обернулась на шум их шагов.
– Ида, чао, – окликнула ее Анфиса. – Вот познакомься, это Катя, моя лучшая подруга, она приехала сегодня ко мне.
Ида протянула Кате изящную руку. Она вся была изящной – стройная шатенка небольшого роста. Блестящие волосы до плеч тщательно подвиты и уложены феном. Лицо ее было слегка удлиненным – тонкое с правильными чертами. Она была искусно подкрашена. На белом матовом лице рдели губы, ярко обозначенные красной помадой. Макияж казался излишне пафосным и нарочитым. Ида (позже Катя узнала и ее фамилию – Шилова) всем своим обликом явно пыталась стилизоваться под кого-то. На ней был черный кашемировый свитер и черные брюки клеш, но выглядело на ней все это – вот странность – почти как вечернее платье. Позже Катя поняла, кого ей напоминает эта женщина – вычурных голливудских красоток 40-х годов. Весь ее вид выпадал из общего расслабляющего, располагающего к отдыху антуража «Валдайских далей» и одновременно неудержимо привлекал к себе взор. Катя поймала себя на мысли, что от этой «ряженой» у нее невольно поднимается настроение, как будто она только что посмотрела классное старое черно-белое кино.
– Ты совсем, мать, сегодня как Дита фон Тиз, – хмыкнула Анфиса. – Неужели это здесь в салоне тебя так завили?
– Обижаешь. Это я сама. Все утро в обнимку с феном и термобигудями. Делать-то совсем вроде нечего. – Ида улыбалась. – Ну, здравствуйте, здравствуйте, Катя. Как там погода в Москве?
– Дожди шли.
– Тут тоже лило как из ведра. У меня машина на дороге в грязи завязла. – Ида состроила гримаску. – Я на машине сюда рванула. А потом сто раз пожалела. Представляете, у меня колесо спустило. Я не знала, за что хвататься. И тут подруливают какие-то гаишники. Я думала – оштрафуют, сама не знаю за что, с них же станется. А они: «Девушка, давайте мы вам поможем». И поставили мне запаску. И даже до автомастерской ближайшей меня сопроводили. Такие обаятельные, молодые, раскокетничались со мной вовсю по дороге.
Катя глянула на Анфису. Выражение ее лица было кислым: «Видишь, как она о себе мнит», – словно говорила она.
– Ты их всех наповал сразила. Это ведь на въезде в Торжок с тобой приключилось. Они ж торжковские – таких, как ты, и не бачили никогда.
– Анфиса, я просто не ожидала, честное слово. Оказывается, свет не без добрых…
– Гаишников, – подытожила нетерпеливо Анфиса. – Слушай, Ида, раз тебе все равно нечем заняться, прокати-ка нас в город с Катей и сама с нами проветрись.
Ида пожала плечами. Потом улыбнулась. Глянула на Катю.
– Анфиса как дитя, – сказала она. – Ну хорошо. Только помнишь, ты мне вчера зарок дала – сладкого и жареного не есть.
Через четверть часа они уже катили на ее «Шевроле». Собственно, до центра Двуреченска было рукой подать, можно было и пешком прогуляться – по берегу реки, потом по улочкам, застроенным деревянными домами с огородами, затем через мост, и вот уже перед вами и центральная площадь, и вокзал, и театр, и даже городские бани.
– Совершенно патриархальный городишко, я его уже весь облазила. – Ида вела машину как профессионал. – Я ведь случайно сюда попала. Нас на работе ни с того ни с сего в неоплачиваемый внеочередной отпуск выперли. Приходим утром, а нам шеф объявляет – гуляйте пока что. Наверное, по возвращении надо будет новое место себе искать.
– А вы кто по профессии? – спросила Катя.
– Я экономист, а фирма наша занимается поставками канцелярских принадлежностей и бумаги из Финляндии. Но, видно, что-то там у шефа не заладилось. Да я и не в претензии, такая скука на работе. – Ида покачала головой. – Сидишь с утра до вечера. Все сплошь на «одноклассниках» торчат, а я это просто ненавижу. Отпуск гробить в Москве тоже, знаете, радости мало. Наткнулась в Интернете вот на этот пансионат. Сайт впечатляет. А что, думаю, – Валдай, никогда не была на Валдае, цены вроде тоже по карману. Села и поехала. Буквально в один вечер собралась.
– Ты же сказала, что взяла три чемодана с вещами, – хмыкнула Анфиса.
– Я надеялась – тут бархатный сезон в разгаре. Вечера, танцы, дискотека. В Интернете знаешь как все расписано – любимое место отдыха иностранцев, состоятельных людей из-за границы. Фотографии.
– Это я Ольге снимки делала и сайт помогала оформлять, – гордо призналась Анфиса. – Значит, не зря трудились, реклама работает, раз тебя, Идочка, зацепило.
– Да я не в обиде совсем, просто скучно здесь.
СКУЧНО… Катя уже слышала это слово не раз и не два. Здесь скучно… Там скучно… Скучно везде, где мы есть, весело только там, где нас нет. Странно, после увиденного на дороге ей казалось, что… Тут будет что-то другое, что-то совсем-совсем другое. И это ДРУГОЕ заставит надолго проститься со скукой. Но и с весельем тоже.
– Что-то многовато милиции сегодня, – сказала Ида. – Раньше я на улице их и не замечала здесь. А сегодня вон смотрите – мент на мотоцикле. И там еще, и вон там, на углу.
Они проехали мимо городской школы. Школьников во дворе было не видно, зато у ворот стоял милицейский «газик». Внезапно из здания школы вышли две девушки-старшеклассницы с толстой пачкой каких-то распечатанных листов – то ли плакатов, то ли объявлений.
– Пообедаем в «Колокольчике», – предложила Анфиса. – Это на центральной улице лучший здешний ресторан. Есть еще пиццерия и кофейня, но в «Валдайском колокольчике» вкуснее. И сытнее.
Ида усмехнулась в зеркальце заднего вида и укоризненно покачала головой.
– Только сначала, девушки, вот в этот магазин заглянем, мне колготы надо купить и новые гольфы, – сказала она, останавливая машину на углу возле желтого купеческого особняка, на первом этаже которого располагался магазин «Женская одежда».
Они зашли в магазин – Катя больше из женского любопытства: а чем торгуют в этом самом Двуреченске? Но не успела она осмотреться, как следом за ними в магазин вошли те самые старшеклассницы, виденные во дворе школы.
– Тетя Зоя, вот, если можно, повесьте у себя на двери, – одна из них протянула стоявшей за прилавком продавщице листовку-плакат.
– Конечно, давайте, сейчас все сделаю. А это для кого? – спросила продавщица.
– Это везде, где можно, раздадим – и в аптеке повесят, и на почте, и в продуктовом, и в банке, а это вот для городской доски объявлений. А что останется, будем расклеивать где придется, на стенах, на фонарях, – школьница тряхнула пачкой, – может быть, кто откликнется.
– Может, и правда кто-то что-то видел – позвонит, тут ведь и телефоны указаны, да? – Продавщица разглядывала листовку. – Горе-то какое, а? И как такое только возможно – здесь у нас, среди бела дня.
– Простите, а что произошло? – спросила Катя. – Мы отдыхаем тут у вас. Что-то случилось, да? На дороге милиция и солдаты. И тут в городе тоже…
– Мальчик пропал, – ответила продавщица. – Сынок Уткина Кирилла Кириллыча – завуча школы.
– Пропал ребенок?
– У меня самой двое сыновей, оба там же учатся, один в седьмом, другой в девятом. А этот из второго класса. Вот, – и продавщица протянула Кате листовку, отпечатанную на ксероксе.