Глава 5
– Ешь. – Как только я уселся на высокий стул, Джеймс поставил передо мной тарелку с мясным рулетом и картошкой.
Я уснул на кровати Тэйт, слушая Silverchair, и проснулся только в два часа дня, когда в дверь постучал ее папа.
Приняв душ и переодевшись, я спустился в кухню, где запах был даже лучше, чем аромат шампуня Тэйт.
Я сел у островка в центре кухни и набросился на еду так, словно сто лет не ел домашних блюд. Впрочем, так оно и было. До того лета, проведенного у отца, моя мать-алкоголичка не особенно окружала меня заботой. А после я бы сам не позволил ей, даже если бы она попыталась.
– Разве вам не надо на работу? – спросил я Джеймса, запивая еду, чтобы она поскорее провалилась в желудок.
Была пятница, и я опять пропустил школу. Вчера я тоже прогулял занятия – вместо этого мы с Мэдоком пошли набивать татуировки.
Казалось, будто все это случилось очень давно.
– Я взял отгул, – сказал он.
Из-за меня.
– Мне жаль. – И мне действительно было жаль. Мистер Брандт хороший парень, он не заслуживает всех этих проблем.
Прислонившись к столешнице напротив островка, Джеймс скрестил руки на груди, и я понял, что грядет разговор. Уставившись в свою тарелку, я внутренне приготовился к этому. Когда имеешь дело с мистером Брандтом, лучше всего закрыть рот и слушать.
– Джаред, твоей мамы не будет как минимум месяц. Пока она не вернется, ты поживешь здесь.
– Я могу жить у себя дома. – Попытаться все же стоило.
– Тебе шестнадцать. Это противозаконно.
– Семнадцать, – поправил я.
– Что?
– Сегодня мне исполнилось семнадцать. – На календаре было второе октября. Я и не вспоминал об этом, пока утром в участке не увидел дату на своих бумагах.
Однако эта информация не сбила Джеймса с мысли.
– Я говорил с одним знакомым судьей. Мы нашли средство, если можно так выразиться, сделать так, чтобы вчерашний инцидент не занесли в твое личное дело.
Вчерашний инцидент? Интересная подача.
– Я избил Винса до полусмерти, – язвительно заметил я. Каким, блин, образом они собирались сделать так, чтобы это забылось?
Русые брови Джеймса сошлись на переносице.
– Если так, то почему ты еще не спросил, как он сейчас?
Я избил его до полусмерти.
Да, даже сказав это вслух, я ничего не почувствовал. А если бы он умер, мне тоже было бы все равно?
Джеймс продолжал:
– На случай, если тебе интересно, Винс в порядке. Не в лучшем виде, но выживет. Пара сломанных ребер, небольшое внутреннее кровотечение, из-за которого его прооперировали ночью, но он поправится.
Значит, какое-то время полежит в больнице. Я был рад, что не слишком сильно его покалечил. По правде говоря, события вчерашнего вечера вращались у меня в голове, как вода, спускающаяся в слив. Чем быстрее они двигались, тем меньше я успевал уловить. О самой драке я мало что мог вспомнить. Помню, как ударил Винса лампой и несколько раз пнул в живот. Он швырял в меня какое-то дерьмо, но в конечном итоге оказался на лопатках.
А потом нарисовался этот говнюк коп, который упер мне колено в спину, схватил за волосы и надел наручники, обзывая всеми возможными словами.
И зачем я позвонил копам? Я по-прежнему не понимал.
– В общем, судья хочет, чтобы ты ходил на консультации к психологу. – Мне не нужно было поднимать глаз на Джеймса, чтобы понять, что он бросил на меня предостерегающий взгляд. – Тогда вчерашний эпизод не будет фигурировать в твоем деле.
– Ни за что. – Я покачал головой, рассмеявшись, словно это была шутка.
Психолог? Да люди и без того меня раздражали. А те, кто лез в мои дела, просто злили.
– Я предупредил его, что ты отреагируешь именно так. – Джеймс наклонил голову и вздохнул. – Джаред, тебе пора научиться отвечать за свои поступки. Ты поступил неправильно, но мир тебе ничего не должен. Я не собираюсь сюсюкать с тобой только потому, что ты из неблагополучной семьи и думаешь, что это дает тебе право вести себя паршиво. Я придерживаюсь такого принципа: «Облажался, признал, поднялся». Совершил ошибку – признай ее и двигайся дальше. Мы все ошибаемся, но настоящий мужчина решает свои проблемы. А не усугубляет их.
Лучше бы я ел молча.
– Ты облажался? – спросил он, с вызовом в каждом слоге.
Я кивнул.
Поступил бы я так снова? Да. Но он не задал мне такого вопроса.
– Хорошо, – он хлопнул ладонью по столешнице. – Теперь надо подниматься. Твоя посещаемость и отметки – хуже некуда. Ты явно не планировал, чем займешься после окончания школы, – во всяком случае, мне так кажется, – и вряд ли способен принимать ответственные решения. Есть одно очень хорошее место для тех, кому необходима дисциплина и не особенно нужна свобода.
– Тюрьма? – уточнил я с нескрываемым сарказмом.
И, к моему удивлению, он улыбнулся так, будто вытащил козырь.
Черт.
– Уэст-Пойнт, – сказал он.
– Да, точно, – насупился я, покачав головой. – Детки сенаторов и «скауты-орлы»[5]? Это не для меня.
О чем он думает? Уэст-Пойнт – военная академия. Туда поступают лучшие из лучших. Они годами шлифуют свои школьные резюме, чтобы их приняли. Я никогда не попаду в Уэст-Пойнт, даже если захочу этого.
– Это не для тебя? – переспросил он. – Серьезно? Не думал, что тебя беспокоит, впишешься ли ты. Ведь это всем остальным нужно под тебя подстраиваться, верно?
Твою ж ма… Я сделал глубокий вдох и отвернулся. Этот парень знал, как меня заткнуть.
– Тебе нужны цель и план, Джаред. – Мистер Брандт облокотился на кухонный островок прямо передо мной, чтобы я не смог от него отвернуться. – Я не сумею внушить тебе надежду на будущее или стремления, если у тебя их нет. Все, что я могу, – это подтолкнуть тебя в каком-то направлении и обеспечить тебя занятиями. Ты исправишь свои оценки, будешь посещать все уроки, найдешь работу и… – тут он помедлил, – будешь раз в неделю навещать своего отца.
– Что?!
А это что еще за чертовщина?
– Ну, я уже предупредил судью Кейсера о том, что на консультации с психологом ты вряд ли согласишься, поэтому остается только такой вариант. Тебе придется навещать его раз в неделю в течение года…
– Это что, шутка такая? – перебил его я, и мои мышцы напряглись так сильно, что я вспотел. Черт, совершенно исключено! – Ни за ч…
– Это относится к той части, где я говорил про «подниматься», Джаред! – закричал Джеймс, не дав мне договорить. – Если ты не согласишься ни на один из вариантов, тогда отправишься прямиком в колонию для несовершеннолетних… или в тюрьму. Ты не первый раз попадаешь в неприятности. Судья хочет, чтобы ты понял, чем рискуешь. Хочет, чтобы ты по субботам ездил в тюрьму и все сам увидел – не то, из-за чего твой отец там оказался, а то, что сделало с ним пребывание там. – Он покачал головой. – В тюрьме с человеком могут произойти две вещи, Джаред. Она или делает слабее, или убивает, и ни то, ни другое не есть хорошо.
У меня в глазах защипало.
– Но…
– Ты ничем не сможешь помочь своему брату, если тебя посадят.
И с этими словами он вышел из кухни, а потом из дома, поставив точку в нашем разговоре.
Какого хрена сейчас произошло?
Я ухватился за край серой мраморной столешницы. Мне хотелось выломать ее, а заодно порвать в клочья весь мир.
Твою мать.
Я с трудом сделал вдох, ребра заболели от натуги.
Я не мог навещать этого мудака каждую неделю! Это невозможно!
Значит, мне нужно рассказать обо всем мистеру Брандту. Обо всем.
Должно же быть какое-то другое решение.
Оттолкнувшись от столешницы и вскочив с места, я взбежал по лестнице в комнату Тэйт, выбрался на балкон и перелез по дереву в собственную спальню.
Пошел он. Пошли они все.
Я включил на айподе трек I Don’t Care группы Apocalyptica и, упав на свою кровать, лежал и дышал, пока дыра внутри не перестала саднить.
Боже, я скучал по ней.
Реальность была мне противна, но я не мог ничего с этим поделать. Когда я фокусировался на ненависти к Тэйт, мой мир сужался. Я не видел остальное дерьмо: мою мать, отца, брата на патронажном воспитании. Если бы Тэйт была здесь, я не превратился бы в эту проклятую развалину, страдающую от приступов удушья и нервных срывов.
Чертовски глупо, знаю. Словно она обязана быть рядом только для того, чтобы я мог ее провоцировать.
Но я нуждался в ней. Мне нужно было видеть ее.
Я протянул руку к прикроватной тумбочке и открыл ящик, где хранил наши детские фотографии, но тут же задвинул его обратно. Нет. Не стану на них смотреть. Хватит и того, что я вообще их сохранил. Выбросить или порвать их я не мог. Ее власть надо мной была абсолютной.
И, мать твою, я сдался.
Хорошо.
Пусть думают, что я согласился на их игру. Брат для меня важнее всего, и мистер Брандт здесь прав. Я вряд ли смогу помочь Джексу, если окажусь в тюрьме.
Но я не пойду ни к какому долбаному психологу.
Я резко выдохнул и сел.
Значит, остается эта мразь, отец.
Я натянул темные потертые джинсы, белую футболку и уложил волосы гелем – возможно, впервые за эту неделю.
Спустившись по лестнице и выйдя из дома, я нашел отца Тэйт в его гараже. Он вытаскивал вещи из своей старой «Шеви Нова». Мы с Тэйт когда-то помогали ему ремонтировать эту машину, но она всегда была на ходу.
Похоже, он освобождал багажник и салон машины от личных вещей.
– Мне нужно заменить свечи зажигания, – сказал я ему. – А потом я съезжу в автомастерскую Фэрфакса по поводу работы. На обратном пути захвачу из дома одежду и буду у вас к ужину.
– К шести, – уточнил Джеймс, улыбнувшись мне одними уголками губ.
Я надел очки и направился было к выходу, но, остановившись, снова повернулся к нему.
– Вы же не собираетесь рассказывать Тэйт обо всем этом? Об аресте, о моей семье, о том, что я буду жить у вас?
Он посмотрел на меня так, словно я сообщил ему, что брокколи фиолетового цвета.
– Зачем?
Уже хорошо.