ДЕНЬ 5
Щёлк…
Привет!
Теперь я точно знаю, что я как Кощей! Моя смерть находиться не в шее. И не в заднице. И не в голове. А где – догадайтесь сами.
Если, конечно, хотите меня убить.
Хотя, это вряд ли.
Психологи говорят:
– Никогда не общайтесь с неудачниками.
Так что убивать меня я вам не советую. А вот пообщаться можете, авось удачей меня заразите. Впрочем, я слышал, что подсознание «не» не воспринимает, а значит, если я говорю неудачник – оно слышит:
– Удачник!
Так что – вперёд, к новым свершениям, к битью всеми частями тела об пол и стены! Жизнь прекрасна!
Коммунистом я так и не стал, несмотря даже на то, что комсомольцем был.
В общем, получил я вчера большой взрыв бодрости по разным частям тела. Заново родился в прямом и переносном смысле.
Действительно, побывав на краю, чувствуешь себя другим человеком. Я теперь даже не неудачник, чтобы не произошло в моей жизни. Плевать мне на все проблемы мира и мои, вместе взятые! Неудачником я был бы, если б удалось повеситься, а теперь нет.
Официально заявляю:
– Теперь в моей жизни будет бездна удачи!
Я даже имя новое получил.
Но об этом позже.
Вернёмся к говорящей заднице, которую, я увидел вчера утром.
Вы, конечно, решили, что это опять какая-то штучка в духе Нострадамуса?
Отнюдь!
Итак, открываю глаза. В голове бьют кремлёвские куранты, а передо мной – этот наглый попец, поющий мне серенады.
«Всё! Жопа! Допился!» – первая моя мысль.
Впрочем, учитывая то, что было прямо передо мной, мысль вполне разумная, не находите?
Но всё моё естество воспротивилось против такого поворота событий и я, ещё не вполне проснувшись, начал отворачиваться. Это, однако, оказалось не просто. В моей черепушке тут же начались строительные работы: кто-то сверлил, колотил, что-то двигал и работал там отбойным молотком.
Поняв, что бригада гастарбайтеров, которую депортировали из Москвы в мои мозги, просто так от меня не свалит, я успокоился и замер.
И смело взглянул в глаза (если можно так выразиться) этой заднице.
Она торчала из-под простыни на соседней койке. С другой стороны этой же простыни на данной койке торчал череп, причем, в отличие от своей противоположности, неприлично лысый.
Тут я уловил запах, витающий в атмосфере помещения, где я находился. Перегар. Мощный такой, сильнее, чем от давешних бомжей.
Несмотря на производимый в нём капитальный ремонт, мой мыслительный аппарат заработал, а взгляд продвинулся дальше. Своим тусклым взором, в котором ещё накануне светило солнце, я узрел следущую койку с таким же «пациентом», а далее – ещё одну. За ней находилась металлическая дверь с врезанным в неё окошечком, сейчас закрытым.
Вся эта информация в моём котелке быстро сопоставилась с тем вкусом, который преобладал в моём рту. (По секрету скажу, что это напоминало туалет, в котором неделю назад испортился слив.)
Вывод, произведённый моей бестолковой головой, был неутешителен.
– Трезвак! – пробормотал я.
– А ты думал – курорт? – раздалось откуда-то с другой стороны.
Усилием воли, изгнав гастарбайтеров обратно в Москву, я приподнял то, что ещё вчера было моей головой.
Оказалось, что в этом пост-увеселительном заведении со мной пребывало ещё с десяток любителей портвейна и всего остального, легко воспламеняющегося. Оглядев их физиономии, я вздрогнул.
Несомненно, я бы предпочёл оказаться с девушками на пляже, а был здесь, в этом нетрезвом отеле. Из вещей на мне были только трусы. Однако мои сокамерники тоже были неглиже, что вселяло некоторый оптимизм. Возможно, меня раздела всё-таки милиция, а не уличные хулиганы.
В этом я убедился через пару часов, когда, уже одетый, стоял перед весёлым лейтенантом, который пожелал мне навещать его гостеприимный дом почаще. Когда он узнал, что я охранник, только усмехнулся.
– Ну и дурак, – только и сказал он.
Тут наш диалог прервала женская брань. Я обернулся. Он тоже посмотрел. По коридору, который упирался в дверь этой приёмной, где были мы, милиционер вёл женщину, которая отчаянно вопила, распекая его на все лады.
Мой взгляд (скорее по привычке) задержался на её отвисшей груди. Она была в одних трусах (вы в курсе, что в вытрезвителе всех, независимо от пола, раздевают до трусов?). Потом я посмотрел на её лицо и узнал (не сразу, надо признать, так сильно она изменилась). Это была моя жена. Бывшая.
Вот так встреча! И в каком знаменательном месте! Сразу ясно, что мы, расставшись, с пользой проводили время. Впрочем, она и раньше неплохо заливала. В себя. И мне заливала, что рога на моей голове вовсе не растут.
Я резко отвернулся. Совсем не хотелось её видеть, тем более здесь! Лейтенант, заметив это, спросил:
– Знаешь её?
– Бывшая жена.
Он хотел что-то ещё добавить, открыл уже рот, но ничего не сказал.
К счастью её увели мимо приёмной. Я направился к выходу и тут услышал СВОЙ голос у себя из-за спины. Думал, глюки продолжаются, и обернулся. МОЙ голос разносился из его сотового телефона, и он рассказывал, как я ехал в троллейбусе и там кое-что прижал. Другой рукой милиционер протягивал мне мой мобильник и улыбался.
– Забыл, – сказал он.
– Не понял… – пробормотал я, забирая телефон.
– Что ж тут непонятного – блютуз. – подсказал он.
– И какого хрена ты это себе переписал? – не скажу, чтобы я обрадовался, поняв, что моя исповедь становится достоянием общественности.
– Ты здесь, автор народной самодеятельности, губернатора оскорбил! – улыбка исчезла с лица стража беспорядка.
– Это устное народное творчество, как ты заметил, господин портье весёлого отеля! – возопил я, – и это нарушение авторских прав! А художественное произведение без вымысла не бывает! Кроме того, ты слышал в моей записи название города или фамилию губернатора? Включи телевизор и увидишь, что этих губернаторов одного за другим под суд отдают, думаешь наш лучше?
– Эй, слышь, болтун! – заорала эта задница в погонах, – мотай отсюда, а то опять в камеру посажу!
– Я требую адвоката! – верещал я, – удали мою запись со своего телефона!
Адвокат на мой вопль не появился. Зато нарисовалось кое-то похуже. Резиновая дубинка в его руке. Которая и огрела меня по хребтине. Потом лейтенантский башмак врезался в мой зад и я, распахнув лбом дверь, вырвался на свободу.
Летать, в этот раз, я ещё не научился, поэтому и приземлился через пару метров. Сзади хлопнула дверь.
– Вот ведь, козёл! – крикнул я.
Шепотом, на всякий случай. Уверен, вы меня поймёте. Подобного рода оздоровительные процедуры надо принимать, чем реже, тем лучше.
А теперь я знаю, что у меня есть ВЫ, мои неблагодарные слушатели. Ведь с настоящего момента, я, что называется, вышел в тираж. Вначале надо мной будут ржать менты за бутылкой водки, а потом понесётся! Дойдёт до того, что карапуз в детском садике будет говорить подружке:
– Ты знаешь этого остолопа, который с девчонками не умеет знакомиться?!
В общем, это стало началом конца. Тогда и зачесалась моя шея, представляя на себе галстук в виде ремня, подвешенного к вентиляции.
Мне даже и в голову не пришло, что скандальная слава – это тоже СЛАВА. Дурачок!
Но ведь это было вчера, и это меня оправдывает. Сегодня мне уже кажется, нет, я уверен, что старая цыганка не проклинала меня, а предупреждала. Она мне напророчила, что мой зад соприкоснётся с бетонным полом и это перевернёт мою жизнь! Тормашки, которые всегда в моей жизни были сверху, встанут на место.
А дело было так.
Обнаружив свой зад на этом полу, а на голове шишку размером с баскетбольный мяч, я быстренько (насколько это было возможно) вскочил и, кряхтя, проковылял по ближайшему коридору, остывая. Покурил. Обнаружил, что самоубийственный запал пропал и жизнь опять полна позитива.
Вернувшись на эшафот, я обнаружил, что метровый кусок вентиляционной трубы валяется на полу, вместо того, чтобы мирно висеть под потолком.
Взглянув на это безобразие, я почесал репу и принял единственно верное решение:
– Трубу надо вернуть на место, чтобы ничто не напоминало о том, что могло бы тут произойти.
Ничего прикрепляющего, кроме скотча, я не нашёл и использовал его. Неимоверным количеством липкой ленты я примотал трубу на место. Спустился, посмотрел. И понял, что это хорошо!
А потом было утро.
Пришли девчонки. Нарисовался директор магазина. Обычно его где-то носит целыми днями, а тут: нате вам, здрасьте, я пришёл.
– Здравствуёте, – говорю, – Андрей Евгеньевич.
А он встал, аккурат, под «отремонтированной» мной вентиляцией и спрашивает, как, мол, дела, как дежурство и всё в том же духе. А я отвечаю, а сам думаю, лишь бы
он туда не посмотрел, потому, как, если присмотреться, то весь этот скотч как-то ненормально блестит на фоне серого металла.
И надо же было кому-то в этот момент калорифер включить! Замёрз кто-то, понимаешь! (Невольно вспоминаются шедевры народного сленга).
Труба загудела, проскрежетала и упала.
Всё тот же:
– Дзынь! Шлёп! Бам! Ба-бах!
И почти такой же, как мой, ответ директора на это происшествие. Только вот, русский язык он знает явно лучше!
На звук его паровозного гудка сбегаются все продавцы магазина.
– Чё за херня! – вопит он, держась за голову и глядя на меня.
Я трогаю такую же шишку на своём котелке и молчу, потому как, сказать-то, собственно, нечего. Продавщицы молча таращатся на нас, а он вытаскивает мобильник и набирает номер моего шефа, начальника охранного предприятия, в котором я работаю.
– Твой охранник тут трахал вентиляцию! – вопит он.
Нет, вы представляете?
У меня возникло желание трахнуть его этой трубой по башке ещё раз, но я его сдерживаю – свидетелей много!
Мой босс ему что-то там отвечает, и ушибленный директор добреет на глазах. Девчонки хихикают, а из их рядов выдвигается Маша, которая говорила, что парни у нас знакомиться не умеют.
– Ну, ты Суперсамец, Родион! – восклицает она.
Девчонки ржут и подхватывают:
– Суперсамец!
Вот он, момент истины, рождение моего нового имени! Потом меня всё утро, пока не ушёл их магазина, называли так. И даже при покупателях, бессовестные! Покупатели смотрели на меня с недоумением, а покупательницы с интересом.
Но не это самое интересное! Самое интересное то, что с работы меня не выгнали. Надёжный работник (потому что бесплатно работает!). У моего босса даже деньги нашлись для меня. Он выдал часть моего долга по зарплате директору магазина на ремонт вентиляции. Можно даже сказать, что я получил зарплату (только не увидел её).
Конец ознакомительного фрагмента.