© Сергей Васильевич Коломиец, 2017
ISBN 978-5-4485-1042-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дорога к храму
Погода начала портиться уже часов в двенадцать, но никто из друзей не обратил на это внимание, рыбалка была в разгаре, рыба как говорят шла дуром. Озеро располагалось далеко в степи, километрах в двадцати от асфальта. Хорошее озеро, богатое рыбой, одно плохо, от трассы не было до него дороги. Рыбаки, съехав с асфальта, только поим известным ориентирам двигались в сторону озера. Путь пролегал по небольшим однообразным холмам и впадинам, до того одинаковым, что некоторые даже терялись, особенно новички, и кто редко ездил к этому озеру. Бывало по пол-дня искали озеро, кружили по степи, жгли бесполезно бензин. Некоторые плюнув возвращались домой, ругая себя за потеряное напрасно время.
Зимой к озеру проезжали джипы, УАЗики и прочая сильная внедорожная техника. Без улова редко кто возвращался, только ленивые и распоследние неумехи. Само озеро находилось в небольшой впадине, окруженной небольшими возвышенностями, издалека оно было невидимо. Для новичков оно неожиданно появлялось из-за крайней к берегу сопки, поражало своими размерами и красотой.
Первым забеспокоился Санька, мужики, гляньте как погода меняется, давайте сматываться. Друзья Юрка и Колька отмахнулись, сиди не дёргайся, солнце светит, время обеденное, если что до асфальта быстро долетим. Через пол-часа задул ветер с севера, солнышко спряталось за тяжелые тучи. Все соседи рыбаки не без сожаления садились в машины и уезжали. Друзья нехотя смотали удочки, собрали улов и рыбацкий скарб, направились к стоящему на берегу УАЗику. Не повезло, ворчал Юрка, самая рыбалка пошла, могли бы по мешку наловить.
Пока грелась машина повалил снег, ветер гнал его вздымая крутящиеся белые водовороты. Ну полетели, сказал Колька, включая скорость. Западная сторона неба была светлее, туда садилось заходящее солнце, в той стороне проходила трасса, все рыбаки так поступали в случае непогоды. В каком-то месте всё равно упрёшься в асфальт, ну а на нём только топи в сторону дома.
Ехать старались по буграм, на них снег не держался, его сносило ветром в низины. Через некоторое время скорость пришлось сбросить, белая пелена закрывала обзор. Вот это буран, бурчал Санька, доставая компас, он всегда брал его с собой. Не скоро доберёмся до дороги, давно такой погоды не было. Стрелка строго показывала север, ехали в правильном направлении. Ветер выл раскачивая машину, дворники еле успевали убирать налипающий на стекло снег. Скорость пришлось сбросить до минимальной чтобы не налететь на какое-либо препятствие, в виде больших валунов или рытвин. Несколько раз всё-таки упирались бампером в большие камни, сдавали назад, объезжали препятствие, тихонько двигались дальше.
Как быстро буран начался, сказал Юрка, а я вам говорил давайте сматываться, а вы всё тянули, ответил Санька, уже бы к асфальту подъезжали, а теперь ещё сколько ползти. Да ладно вам мужики сказал Колька, первый раз что-ли, потихоньку доберёмся. Мне дед рассказывал, как он поступал, если его буран застигал в степи и ночь наступала. Он останавливался, распрягал лошадь, привязывал её к саням, брал одну оглоблю и как только чувствовал, что засыпает начинал бить ею снег. Разогреется, садится в сани и так до самого утра, а как рассветёт, запрягает лошадь и двигается дальше. Только боже упаси, говорил лошадь дёргать, она сама придёт к ближайшему жилью, чутьё у неё безошибочное. А мы чего будем делать, если заглохнем, машину что-ли станем толкать, ворчал Санька.
Машина упёрлась в какое-то препятствие и заглохла, Колька завёл мотор, включил заднюю скорость и приникнув лицом к лобовому стеклу, неуверенно сказал, вроде машина мужики, Нива кажется.
Это действительно была старенькая Нива красного цвета. Вокруг неё уже надуло сугроб, с трудом добрались до водительской двери, стали стучать. Может уже неживые, бормотал Юрка, закрывая лицо от бьющего снега. Изнутри доносились какие-то звуки. Открыв дверь, увидели водителя лежащего лицом на руле. На заднем сиденье сидела женщина с ребёнком на руках, она не плакала, а стонала или причитала, не разберёшь. Водителя усадили на заднее сиденье УАЗика. Женщина плакала и показывала в сторону водителя, это муж мой, Алихан, с сердцем у него плохо стало, ничего не могу сделать, может уже не живой. Николай и Санька вернулись в Ниву, стали щупать пульс у водителя. Пульс слабо прощупывался, лицо было бледным, почти безжизненным. Давай тащить к нам, здесь его нельзя оставлять сказал Колька, замёрзнет. Вдвоём кое-как перетащили водителя к себе, изнутри помогал Юрка.
Женщина стала пытаться привести в чувство мужа, достали аптечку, но в ней ничего подходящего не оказалось. Давайте поедем, сказал Николай, включая фары, стемнело уже. Но от фар толку не было, стена летящего снега рассеивала свет, белый водоворот поглощал свет, не пускал его дальше бампера.
Минут через сорок бесполезной езды остановились, Санька трёс свой компас, ничего не могу понять, всегда правильно показывал, может поломался. Юрка поглядел на часы, мы уже давно должны на трассу выехать, не в ту сторону видимо едем. Санька глянул на датчик топлива, заглушил мотор, будем стоять сказал, повернувшись к женщине и её мужу, как он? Не знаю ответила женщина, в себя не приходит. Ребёнок, мальчик лет примерно двух спал на руках матери. Что будем делать, обратился Санька к друзьям, сами видите, ехать невозможно. Придётся до утра сидеть ответил Юрка, другого выхода нет, к утру буран должен притихнуть, потихоньку доберёмся до трассы.
Больной всю ночь не приходил в себя, иногда только тихо стонал, заставляя жену вздрагивать. Машина быстро остывала на ледяном ветру, Николай заводил мотор хмуро поглядывая на стрелку датчика топлива. Говорить почти не говорили, каждый думал о своём.
Рассвет мучительно медленно проникал сквозь покрытые слоем снега окна. Часам к девяти рассвело, стали видны неясные контуры ближнего бугра, по которому катились волны снега. Юрка посмотрел на стрелку компаса, если не врёт вон в ту сторону надо двигаться. Мотор натружено стронул машину с места, встречный ветер поднимал стену белой пелены.
Ехали примерно часа-три, но на трассу выехать не получалось. Стой мужики, сказал Николай, бензина мало осталось, солнце должно к западу клониться, смотрите какая часть неба светлее, сами знаете, что в той стороне трасса. Выбрались из машины, стали напряженно вглядываться в небо. Тёмные тучи выбрасывали снег, который раскручивался ледяным ветром, создавая однообразную непроглядную картину. Закрывая лица и глаза от бъющего снега, пытались рассмотреть светлую часть неба. Залезли снова в машину, Юрка опять тряс компас. Да выбрось ты его, три часа по нему ехали, не работает он.
Снова тронулись, как казалось в сторону светлой части небосклона, но минут через двадцать машина дёрнувшись остановилась. Всё приехали, сказал Николай выключая зажигание, бензин кончился, думайте что дальше делать.
Молчали минуты три, потом Санька сказал, чего думать, двигаться надо пока светло. Оставаться в машине всё равно нельзя, замёрзнем и как бы успокаивая всех сказал, может мы уже возле трассы стоим или возле какого-нибудь посёлка. А с ним как, кивнул Юрка в сторону больного? Женщина тревожно смотрела на друзей, укачивая задремавшего ребёнка. Сделаем так, предложил Николай, в багажнике у нас хороший полог брезентовый, на него положим болящего, по снегу он легко пойдёт. За углы двое возьмём и потихоньку вперёд. А вы, обратился к женщине, хорошо укутайте ребёнка, да и сами получше замотайтесь. Мужчину вытащили из машины, положили на брезент, Санька с Юркой взялись за углы, Николай забрал у пытавшейся возражать женщины ребёнка, захлопнул двери в машине, махнул рукой в сторону движения.
Ветер не давал двигаться, бросал на идущих волны колючего снега, заставлял нагибаться. Ребёнка несли по очереди, несколько раз останавливались, щупали пульс у лежащего на пологе, женщина что-то пыталась с ним делать, но её заставляли идти дальше.
Часа через три стала давить усталость, всё чаще стали останавливаться, чтобы перевести дух. Рухнув на сугроб Юрка тёр варежкой залепленное снегом лицо, всё ребята, нет сил, не могу больше тащить, надо что-то делать, с таким грузом далеко не уйдём. Ты чего, толкнул в плечо Николай, давай тащи, скоро стемнеет. Куда тащи, заорал Юрка захлёбываясь порывом ветра, молоко кругом, идём сами не знаем куда. С таким грузом сдохнем все, бросать надо его, иначе всем хана придёт. Ты чего придурок, зарычал на него Санька, крыша поехала что-ли. Да вы подумайте, дураки, на своих ногах мы ещё выберемся, а с ним, он показал на лежащего нет никаких шансов.
Женщина плача схватилась за полог, попыталась тащить, но бессильно села на снег. Санька схватил Юрку за за воротник, вставай падла, совсем охренел что-ли, ребёнок с нами, замёрзнуть может. Он стал пинать его валенком в бок, ты же в церковь падла ходишь, в бога веришь, а такое здесь говоришь. Юрка зарычав вскочил, набросился на Саньку, стараясь врезать тому в лицо. Сцепившись упали на снег, но сил для драки не было, по настоящему ударить не получалось. Николай с трудом их растащил, стуча кулаком по головам. Снова взял ребёнка на руки, всё мужики, отдохнули, размялись, двигаемся дальше, дома будете драться.
Стемнело быстро, ветер не ослабевал, а мороз на-оборот усиливался. Женщина всё чаще останавливалась, усталость давила и её. Через пол-часа она обессиленно села возле мужа, легла головой на его грудь. Сказала парням, идите без нас, ребёнка спасите, мы здесь остаёмся, видно так всевышнему угодно, Юра прав, всем не спастись. Николай взял её за плечи, ты чего Жамал, нельзя так, мы не бросим вас, отдохни немного и дальше пойдём. Все обессилено сели на снег, но Юрка вдруг встал, стал вертеть головой, схватил Николая за плечо, ты слышишь? Ты чего, мерещится тебе, ветер это воет. Да нет, звук как будто по железу бъют, и дымом вроде пахнет.
Парни встали, стали напряженно вслушиваться в воющую темноту ночи. Санька неуверенно показал рукой, в той стороне гремит, точно там. Давай быстрее пока не перестало греметь двигаемся в ту сторону. Звук приближался и усиливался, пахнуло дымом. Минут через пять стало явно слышно удары железа по железу, ветер уносил звук в степь, а буран быстро гасил его. Показался неясный контур дома, отчётливо запахло жильём. А я знаю кто здесь живёт сказал Юрка, схватившись за забор, старый Даулет здесь живёт, которого из аула выгнали, когда совхозное добро и землю делили. Директор ихний всё себе хотел захапать, он ему прилюдно в морду дал. Вроде условно дали ему, а может и нет, точно не знаю, жена умерла у него, а он ушел жить в старую заброшенную бригаду. Дом сохранился, не разломали его, далеко в степи, он подправил его и живёт один, вот он перед нами. Говорят что он умом немного тронулся, как только буран начинается, он начинает в рельс колотить, он с той стороны дома висит, когда пожар или на обед звали стучали по нему. Люди его спрашивали зачем он это делает, а он талдычит, что людей спасает, не даёт им погибнуть в степи. Вот его и признали немного тронутым. Побольше бы таких тронутых, если-бы не он сколько бы мы ещё бродили, давайте затас-кивайте больного во двор, поаккуратней только.
Хозяин, не смотря на возраст, делал всё быстро, помог раздеть и уложить больного, спящего ребёнка уложил поближе к печке. Ужинать никто не стал, не было сил, парни упали на приготовленную хозяином на полу постель, мгновенно провалились в сон. Жамал прилегла рядом с мужем, чутко прислушиваясь к его дыханию. Ветер выл с неистовой силой бросая на окна снег.
Николай проснулся от прикосновения детской ладони, мальчик сидя на корточках, чего-то говорил и улыбался. Комната была ярко освещена бъющим через окно солнцем. Вошла Жамал, взяла ребёнка на руки, разбудил он вас, спите ещё. Нет, вставать пора, буран вроде бы кончился. Рядом кряхтел поворачиваясь Юрка, давайте тогда чай пить сказала Жамал унося ребёнка, я всё приготовила. Проснувшийся Санька долго смотрел на ярко освещённые окна, потом толкнул локтем сидящего рядом Юрку. Ты это самое, когда в церковь пойдёшь, возьми меня с собой, я не знаю чего там и как делать, покажешь одним словом. Юрка не поднимая глаз пробормотал, само собой пойдём конечно, ты только не передумай. Не передумаю, ты на меня за вчерашнее не обижайся, ситуация сам знаешь какая была. Щеки Юрки вспыхнули, это моя проблема, ты здесь ни причём.
На кухне разговаривали двое мужчин, Николай улыбнулся, парни, а больной кажется оклемался, это хорошо.