Первый след
Прошел уже месяц после возвращения собак, а красные булавки все так же без дела лежали рядом с картой. У меня не было ни одного следа. Поиски я представлял себе гораздо проще. В то время как в моих сценариях следователи всегда в конце успешно раскрывали дела, я выглядел неопытным детективом-дилетантом и не мог разгадать случай Бонни и Пиппы! Я даже собирался снять карту и отказаться от поисков.
Однажды вечером у Эллен мне попался по телевизору документальный фильм о перелетных птицах. Я смотрел на экран, Пиппа и Бонни сидели рядом. Природная способность птиц к ориентации поразила меня. Ученые говорили о так называемом «шестом чувстве», которое помогало им найти дорогу домой. От мест гнездования в Европе до мест зимовки в Африке им приходилось пролетать тысячи километров. При этом после долгого путешествия они возвращались в свое гнездо, а не искали новое.
Узнав об этом, я был впечатлен и возбужден, а Пиппа с Бонни уснули рядом. Эллен говорила, что Бонни нравились лишь программы о животных, где показывали других собак, а Пиппа интересовалась кулинарными программами. Я понимал, что имею дело не с голубями или аистами, а с маленькой собачкой, чей нос до того момента в кафе не нюхал ничего особенного. Бонни могла в лучшем случае учуять сладости и колбасу, которые лежали на столе. Пиппа пошла дальше и могла стянуть шоколадку из сумки Софи, если та неосмотрительно оставляла сумку на диване.
Но телепередача снова разожгла во мне любопытство и желание разгадать тайну.
Шансы сделать это зависели скорее от удачи. Эллен попросила меня поехать на Гран-Канарию. Летний домик опять требовал ремонта, и в этот раз она не могла отправиться сама, так как была слишком занята работой.
Поэтому вместо нее на остров полетел я. Я первый раз был на Гран-Канарии и решил немного обследовать местность после выполнения всех необходимых работ.
Уже при посадке остров произвел на меня положительное впечатление – что неудивительно, ведь чрезвычайно приятно, покинув дождливую Германию, оказаться под солнцем Лас-Пальмас. Идеально голубое небо, а также легкий соленый бриз были приятным бонусом. «На месте Бонни я остался бы на острове, – подумал я, – здесь все же приятней, чем в Германии».
На такси я добрался до летнего домика Эллен, и при этом мое первое впечатление немного омрачилось из-за наличия многочисленных гостиниц и гостевых домов, встретившихся на пути. Огромные отели и уродливые каркасы гостиниц выглядели совсем не гостеприимно. К счастью, летний домик Эллен располагался в районе, заселенном испанцами, к тому же на холме, поэтому там всегда гулял свежий ветерок. Домик состоял из четырех комнат, а на территории даже был небольшой бассейн. Чудесное владение, хоть, к сожалению, и срочно требующее ремонта.
Уже на следующее утро я взялся за дело. Необходимые переговоры со строительной компанией прошли без проблем, так как не возникло языкового вопроса – казалось, здесь каждый говорит по-немецки. Да и вообще на острове проживало много немцев и скандинавов, и они создали свой маленький мирок с баварскими пивоварнями, скандинавским мебельным магазином и, конечно, немецкоговорящим радиоканалом. Туристы, а также так называемые резиденты, то есть иностранцы, которые уже давно переехали сюда, проживали в новых квартирах и домиках с небольшими бассейнами и огражденными палисадниками, зачастую охраняемыми садовыми гномиками.
Но выйдя за границы туристического района, можно было оказаться в совершенно другом городе. Повсюду съемные жилища и неасфальтированные дороги. Маленькие и скромные бары с исключительно испанскими блюдами в меню. Здесь жили коренные жители, и, похоже, вывоз мусора тут был не частым событием. Мне на глаза порой попадались бродячие собаки, чаще всего поблизости от переполненных мусорных баков. И все же лично мне в пригороде нравилось больше, поскольку там чувствовался национальный колорит и все не было так вычищено. К тому же уличный шум и толпа напоминали мне Грецию, мою настоящую родину. Я твердо решил съездить перед отъездом в пригород и наведаться в настоящий испанский бар!
Ремонтные работы заняли меньше времени, чем предполагалось, и в полном распоряжении осталось два дня до отъезда. Я хотел провести их в испанской части города, как можно дальше от туристов. Ближе к вечеру я в прекрасном настроении покинул летний домик Эллен и направился к стоянке такси, как вдруг меня окликнул сосед. Он приехал из Норвегии и, как он заявил еще в первый день, дважды в год проводил свой отпуск на Канарских островах, потому что здесь было не только теплее, но и светлее, чем у него на родине.
– Сегодня снова жара, правда?
На нем были толстые очки в роговой оправе и пижама, хоть время уже близилось к шести вечера. Мне он не слишком нравился, я несколько раз застал его, когда он с полевым биноклем разглядывал окрестности, но, поскольку он был соседом Эллен, я не хотел портить с ним отношения. Прежде чем я успел открыть рот для ответа, он продолжил, в то время как по дороге мимо медленно проезжал грузовик:
– А, вот что я у вас хотел спросить: нашла ли ваша возлюбленная свою собаку?
– Да, собака нашлась, – рассеянно ответил я и увидел, как задние фонари грузовика исчезли в темноте.
– А, ну тогда я спокоен. А то он мог бы ее и забрать, – заметил он и указал вслед темноте.
– О ком вы? – ничего не понимая, спросил я.
– Да отловщик! Он охотится на всех, у кого четыре лапы или больше. Мыши, крысы и даже собаки! Разве вы его не знаете?
– Нет, никогда его не встречал. Я даже не знал, что здесь есть отловщик собак! К тому же Бонни не бродячая! На ней был ошейник с именем и адресом.
– Как там говорят в Германии? Это причина, но не преграда! – ответил он и ухмыльнулся.
С каждой секундой этот тип казался мне все более отталкивающим. Но он уже отошел, оставив меня наедине с этими мыслями. Однако теперь нужно было все разузнать.
– Подождите! Так значит, вы видели, что он забрал с собой Бонни?
– Ничего я не видел, меня тогда не было здесь. Просто соседи сплетничают иногда о том да об этом! – Вдруг вся его уверенность испарилась, и он поспешно удалился.
Я долго думал над его словами.
Разве Бонни могла стать жертвой отловщика собак? Но если так, значит, он должен был снова отпустить ее, иначе она никогда не нашлась бы. Смогу ли я все-таки что-то выяснить? Раз уж я был здесь, то мог бы и прислушаться немного, о чем говорят вокруг. Весь вечер я провел в размышлениях об этом, пробуя все блюда подряд в местном баре.
Поскольку лететь домой я должен был лишь через день, то решил на следующее утро пойти по следу отловщика. Для этого через Интернет я нашел адрес ближайшего приюта для животных, где мне точно могли помочь.
Приют оказался достаточно большим бетонным строением, приветствовавшим меня собачьим лаем, как только я выбрался из такси. Около десятка псин различных размеров просунули головы через ограждение и лаяли, словно соревнуясь, кто громче. Само заведение не производило угнетающего впечатления, по крайней мере здесь было чисто и аккуратно. Да и собаки не выглядели изголодавшимися и неухоженными.
– Я не могу вам точно сказать, какие собаки содержались здесь несколько месяцев назад, потому что животные редко когда задерживаются у нас надолго, – разочаровала меня сотрудница после того, как я рассказал ей о побеге Бонни. Она хорошо говорила по-немецки, и на вид я дал бы ей около тридцати лет. – Собак с ошейниками мы, разумеется, стараемся вернуть хозяевам. Другие остаются немного дольше, пока их не усыпит ветеринар. К несчастью, в приюте не хватает места для всех бродяг, – с сожалением закончила она и направилась к клеткам, чтобы покормить животных.
Я присоединился к ней, попутно размышляя над ее словами.
– Усыплять собак из-за нехватки места? Но разве нет другого выхода? – Ломая голову, я наблюдал за многочисленными псами, которые смотрели на нас беспомощными глазами и тихо поскуливали. «Заберешь меня с собой?» – казалось, спрашивали они. И я едва мог оторвать от них взгляд. Кто мне нравился больше? Большой коричневый пес со стоячими ушами или маленький пятнистый с пушистым хвостом? Или крошка, смесь таксы и пуделя, которая радостно прыгала, не спуская с меня глаз?
Работница приюта не обращала на меня и собак внимания, полностью окунувшись в работу. Она поливала пол водой из шланга и отодвинула парочку контейнеров с пути.
– Конечно, можно взять у нас собаку! Многие немцы так и поступают! – заметила она и добавила: – У нас все законно, мы являемся официальным приютом для животных. Раньше было по-другому, потому что во многих общинах были свои нелегальные приюты, так они избавлялись от собак.
– То есть я правильно понял, что всем этим животным грозит усыпление, если их не заберут в ближайшее время? – возмутился я. Даже меня, не большого любителя животных, все эти несчастные собаки растрогали до глубины души.
– А что же нам с ними делать? Это люди виноваты, что сначала завели животных, а затем выбросили на улицу! – оправдывалась женщина, не желая вступать в дискуссию. – Извините, мне пора на кухню. Но вы можете взять себе какую-нибудь собаку, я ведь вижу, как они вам понравились, – добавила она.
Мне было жаль четвероногих, но даже разговора о том, чтобы взять себе кого-то, не могло быть, поэтому я поспешил покинуть приют как можно скорее. Я не хотел и не мог больше смотреть в глаза этим псинам. Было ясно, что Бонни здесь не было. Но куда же повела ее дорога? Значит, сосед ошибся по поводу отловщика?
На обратном пути я спросил у водителя такси, нет ли поблизости другого приюта для животных.
– Не совсем приют, но что-то вроде того, – ответил он. – Туда время от времени сдают бродячих собак.
Я насторожился и попросил его отвезти меня туда.
Такси выехало из города по направлению к горам, прочь из унылого пригорода по пыльным проселочным дорогам и наконец с трудом взобралось на холм, на котором расположилась незатейливая деревянная постройка с крышей из волнистого железа, размером с гараж. Перед ней стоял помятый грузовик. Я не мог сказать, был ли это фургон отловщика, который я видел вчера вечером.
Расплатившись с водителем такси, я выбрался наружу и огляделся. Меня поразила тишина. Единственный звук, который я услышал, напоминал шелест флага на флагштоке. Солнце беспощадно заливало холм, и вокруг не было совершенно никакого укрытия. Ни пальмы, ни фигового дерева, ни куста.
Я медленно приблизился к постройке и был внезапно атакован стаей мух. В нос ударил резкий запах мочи и мертвечины. Приходилось смотреть, куда я ступал, потому что на земле валялись пустые консервные банки, рыбные отходы и гнилые овощи. Все просто кишело личинками. На бельевой веревке висели две шкуры и громко хлопали на ветру.
Когда я уже собирался убраться восвояси, дверь распахнулась и наружу вышел мужчина. Он был из тех людей, которые выглядят на двадцать лет старше, чем есть на самом деле. Из-за загрубевшей на солнце кожи, многочисленных фибром на веках и напряженной манеры держать себя он выглядел уставшим и видавшим виды. Изборожденное морщинами лицо красноречиво свидетельствовало об историях, которые мне не особо хотелось слышать. Меня интересовало лишь, что произошло с Бонни.
– Вы говорите по-немецки? – попытал я счастья.
Он кивнул, поэтому я перешел непосредственно к делу и показал ему фото Бонни на своем мобильном.
– Я ищу эту собаку. Вы ее случайно не видели?
– Кто вам показал сюда дорогу? – вдруг заволновался он вместо ответа и зыркнул с угрозой.
Но меня этим не запугаешь.
– Водитель такси, – ответил я и окинул взглядом его комбинезон, забрызганный кровью и другими пятнами неясного происхождения.
– Я не видел эту собаку, – отмахнулся он и прикурил сигарету без фильтра.
Было очевидно, что мужчина не был склонен к беседе, но я так быстро не сдавался, поэтому попробовал еще раз, чуть приветливей.
– Но посмотрите же на фото. Это произошло около семи месяцев назад.
– Семь месяцев? – Он гадко рассмеялся, пока не закашлялся. – За это время я перевидал стольких собак, – уклончиво ответил он, и шкуры на бельевой веревке согласно зашелестели.
– Да, но я говорил с людьми, которые заявляли, что видели вас с моей собакой! – продолжал я настаивать. Это была, конечно, ложь, но я надеялся, что моя игра натолкнет его на воспоминания. И действительно, мужчина вдруг стал неуверенным, немного подумал и выдохнул облако дыма прямо мне в лицо. Хоть запах табака был невыносимым, но он все же заглушал всеобщую вонь разложения.
– На этой собаке был ошейник. Она не была бродягой! – настаивал я.
Но отловщик лишь покачал головой. Я снова поднес экран прямо к его глазам и перелистнул на следующую фотографию Бонни в надежде, что он узнает псину.
– Боже мой! Это же Diablo blanco! – внезапно воскликнул он в удивлении и недоверчиво покачал головой.
«Diablo blanco» означало «белый дьявол», насколько хватало моих знаний испанского языка. Я в удивлении уставился на экран и обнаружил, что на второй фотографии была видна и Пиппа.
– Откуда у вас эта фотография? – спросил он меня с таким видом, словно встретил самого черта.
– Вы знаете обеих собак?
Вместо ответа он снова зыркнул с недоверием.
– Если вы сейчас расскажете мне обо всем, я оставлю вас в покое, – пообещал я. Но отловщик лишь отмахнулся, как человек, который не доверяет людям, потому что жизнь часто подводит его. Но, находясь так близко у цели, я не мог и не хотел сдаваться, и я думал, что знал, как можно договориться с ним.
– Послушай, я тебя прекрасно понимаю, – начал я товарищеским тоном. – Тебе не хочется неприятностей с какими-то там туристами, которые приезжают сюда в отпуск, пока ты здесь работаешь как проклятый. Но я грек, и мы, южане, можем доверять друг другу, не так ли? Я лишь хочу знать, что случилось с обеими, вот и все!
– Ты грек? – спросил он, и в первый раз за все время я увидел на его лице некое подобие улыбки.
– Да, я родом из Греции. А теперь поделись-ка со мной сигаретой и расскажи, что произошло с собаками!
Он угрюмо проворчал что-то, но открыл коробку и протянул мне. Хоть я уже давно бросил курить, я взял сигарету. Мне следовало пройти через это.
Конечно, сигарета была ужасной, и я закашлялся. И снова на его лице появилась своеобразная улыбка. Хлопая меня по плечу, он начал рассказывать. А я тем временем курил самую ужасную сигарету в своей жизни.