На юг
На следующий день мы вылетели из Дюссельдорфа в Сантандер с пересадкой в Мадриде. Эллен отменила все свои многочисленные планы, поскольку возвращение Бонни было превыше всего.
Весь полет моя подруга не находила себе места. Она беспокойно крутилась в кресле, словно у нее было шило в одном месте.
– А если Бонни больна? – вдруг пришло ей в голову.
– Но ведь ее спаситель сказал по телефону, что с ней все в порядке!
– Может быть, он просто не хотел меня расстраивать! – возразила она и посмотрела в иллюминатор. – Поскорей бы мы прилетели, я уже не могу ждать!
Она в подробностях поведала, чем хотела заняться с Бонни в ближайшие дни.
– Когда мы приедем домой, я буду ее баловать, как маленького ребенка! Кто знает, что она пережила… Во-первых, я приготовлю для нее куриные сердечки, это ее любимое блюдо. Затем я поменяю подстилку в ее корзинке!
Должен признать, что я слушал ее вполуха. Меня интересовал совершенно другой вопрос, который казался важнее всего: как маленькая собачка могла попасть с Гран-Канарии в Кантабрию? И что нам об этом мог рассказать ее спаситель?
После посадки Эллен разволновалась еще больше, если такое вообще было возможно.
– Только подумать, а вдруг она меня не вспомнит! – неожиданно пришло ей в голову, и она поспешила к ленте выдачи багажа. И я за ней следом, словно болван.
– Ну что ты. Разумеется, она узнает тебя.
Несмотря на то что мы первыми подошли к ленте, свой багаж смогли забрать последними. Чемоданы прибыли сразу, однако переносной сумки для собаки, которую Эллен также сдала в багаж, не хватало. Через некоторое время остались лишь мы вдвоем у транспортера, который сиротливо крутился с пронзительным писком, пока совсем не остановился.
Потом последовали громкие разбирательства с персоналом аэропорта, пока сумка Бонни наконец не нашлась.
Разумеется, я предоставил Эллен разбираться с пропажей, потому что это все-таки ее собака, к тому же я не хотел особо волноваться из-за того, что нам всего лишь пришлось подождать на четверть часа дольше других пассажиров. Скоро она все равно увидит свою Бонни.
После того как мы наконец забрали багаж, нам пришлось преодолеть еще почти семьдесят километров на арендованном автомобиле до Ункеры. Эллен без колебаний села за руль и помчалась на сумасшедшей скорости. Она так вжимала педаль газа в пол, что мне стало плохо.
– Ты не могла бы ехать чуть помедленней? Ты сейчас летишь со скоростью звука! – предупредил я ее после того, как она предприняла слишком, на мой взгляд, рискованный обгон.
– Почему? Я всегда так езжу! – заявила Эллен, не отрывая глаз от дороги. Она даже и не подумала уменьшить давление на педаль газа.
– Я знаю, что ты обычно склонна к быстрой езде, – согласился я. – Но сегодня ты превзошла себя!
– В отличие от тебя я хотя бы не создаю аварийных ситуаций!
– Господи, я тридцать лет назад задел фонарь при парковке, это уже не считается, – возразил я и закрыл лицо руками, потому что не хотел видеть, как мы мчимся навстречу собственной смерти.
– Прекрати! – бросила она мне, продолжая издеваться над педалью газа.
– Я прошу тебя, Эллен! – попытался я в последний раз. – Ведь Бонни не убежит, если мы приедем на пять минут позже.
– Я пообещала Тому, что мы будем к четырем часам. И нам нужно наверстать время, потерянное в аэропорту!
Я не стал протестовать и лишь молился, чтобы мы вообще доехали.
К счастью, нам это удалось. Сверхпунктуально, а именно за несколько минут до четырех, мы добрались до деревушки Ункера на живописном берегу реки Дева. Жаль, что из-за спешки я не успел даже взглянуть на красивый пейзаж вокруг. Все мое внимание поглотил спидометр и страх смерти.
С визгливым протестом тормозных колодок Эллен резко остановила автомобиль перед двухэтажным домом, и, если бы не ремень безопасности, я точно вылетел бы по дуге в ветровое стекло. Эллен выскочила из машины и бросилась к дому, чтобы наконец заключить в объятия любимую псину. Спотыкаясь, я последовал за ней.
Она даже не успела поднять руку к звонку, как дверь сама распахнулась. Из нее выскочила маленькая собачка и бросилась к своей хозяйке – это была Бонни! За ней чуть медленнее последовала другая собака, которая была выше на полголовы.
Эта собака с белоснежной шерстью напоминала мне Милу, верного спутника Тинтина. Эллен же стояла с растерянным видом и не могла поверить, не спит ли она.
– Бонни! Это же моя Бонни, – тихо прошептала она, словно не желая, чтобы этот прекрасный сон прекращался. Но это был не сон, потому что Бонни весьма убедительно лаяла и прыгала вокруг Эллен, как игрушка йо-йо, при этом толкая ее носом в колени. – Бонни! Моя Бонни! Моя радость! – воскликнула Эллен и подхватила собачку на руки.
В этот момент все напряжение последних недель рассыпалось как карточный домик. Эллен была на седьмом небе от счастья. Пока она гладила, целовала и прижимала к себе псину, я стоял в стороне, потому что моя радость от встречи с беглянкой была достаточно сдержанной. В то время как я благодарил небеса, что мы добрались сюда без происшествий, я вдруг заметил, что белый пес внимательно рассматривает меня огромными глазами. Его левый резец немного выпирал вперед, и он слегка приподнял правую бровь. Я оторопел. Мне еще никогда не доводилось наблюдать такого у животных.
– Разве это не прекрасно! Бонни снова со мной! – У Эллен глаза были на мокром месте.
В этот момент белый пес подошел к ней и правой лапой прикоснулся к ее колену. Его взгляд словно говорил: «Эй, я тоже здесь!» Лишь сейчас Эллен поняла, что у Бонни есть спутник.
– Привет, а ты у нас кто? – мягко спросила она и погладила белую собаку по голове. В эту секунду Бонни поспешно освободилась от объятий Эллен и лизнула в нос своего товарища. Тот удовлетворенно проурчал, а затем обе собаки довольно прошагали мимо нас в дом. Просто так, словно в этом не было ничего удивительного. Мы с Эллен обменялись удивленными взглядами.
В это мгновение на сцену вышел еще один участник спектакля – мужчина, на мой взгляд лет тридцати, который появился в дверном проеме.
– Добро пожаловать в Ункеру! Я Том. Надеюсь, вы хорошо долетели. Я вижу, что Бонни очень рада снова видеть хозяйку! Вы, конечно, рады, что ваша собака наконец нашлась… Но я этому не очень рад, потому что мне придется попрощаться с Бонни, – немного грустно произнес он, но затем с обезоруживающей улыбкой пригласил нас в дом.
Мне с первого взгляда понравился мужчина, хотя, по правде говоря, и немного смутило его признание. Он лишь пару дней был знаком с Бонни, но уже хотел оставить ее себе? Должен ли настоящий мужчина так эмоционально реагировать на псов, как и моя спутница? Или, возможно, он сказал это из вежливости?
В доме нас так же приветливо встретили родители его подруги, немолодая дружелюбная пара. Сначала они предложили нам напитки и провели в гостиную, где уже ждал накрытый стол.
– Это было совершенно необязательно! Мы не хотели доставлять вам неудобства, – вежливо запротестовала Эллен.
Я уже собирался согласиться с ней, ведь мы нашли Бонни, и я выполнил свой долг, но при одном только взгляде на салаты, тарелки с сыром и нарезкой у меня потекли слюнки.
– Пожалуйста, присаживайтесь! Вы наверняка устали и проголодались после долгой дороги! – предложил Том и отодвинул два стула.
Я вызывающе кивнул Эллен и присел:
– Мы так благодарны вам за гостеприимство!
Эллен присела рядом со мной, тут же начав корить себя за то, что приехала в гости, даже не подумав привезти что-то с собой.
– Мне так неудобно, я думала, вы живете здесь один! Поэтому взяла лишь бутылку дюссельдорфского травяного ликера, которую хотела подарить вам, – виновато начала она и указала на бутылку.
– Мы вместе и насладимся этим напитком, большое спасибо! – рассмеялся Том и представил нам свою девушку Лили, которая как раз вернулась из кухни. Она была чилийкой и, помимо испанского, говорила на английском.
Блюда, которые мать Лили приготовила для нас, превзошли все, что я когда-либо пробовал в Испании: изысканная козлятина, хрустящая рыба и ароматные овощи. Это был настоящий пир. Все это время Бонни сидела на руках у Эллен. Обычно ей не позволяли такого за столом, но этот день, разумеется, был исключением.
А другая собака? Она не отходила от меня и даже глаз с меня не спускала. При этом я снова заметил, что ее левый резец немного выпирает, а время от времени мне казалось, что она приподнимает правую бровь. Она была и забавной, и умной одновременно. Я решил тоже не выпускать ее из поля зрения.
Во время обеда Том рассказал нам немного об округе, в частности о том, что на атлантическом побережье климат совершенно отличается от юга, на который оказывает влияние Средиземное море. Все это было достаточно интересно, но втайне мы с Эллен хотели наконец узнать, как он нашел Бонни. Когда мой взгляд в очередной раз упал на белого пса, который пялился на меня, я попытался мягко сменить тему.
– У вас очень… – попытался я подобрать подходящее слово, – очень милая собака. Как ее зовут? – повернулся я к Тому.
– Я не знаю, потому что это не моя собака, – засмеялся Том и, притворно нахмурившись, взглянул на белого пса. – Единственная, кто знает, как его зовут, – это Бонни!
Мы с Эллен удивленно посмотрели друг на друга. Увидев нашу растерянность, Том решил объяснить:
– Мне не следует больше мучить вас. Вам наверняка хочется знать, как я нашел обеих собак, не так ли?
Обеих собак? Теперь я совсем ничего не понимал.
– Ну что же, однако, это долгая история, и вы можете в любой момент прервать меня, если вдруг у вас появятся вопросы!
Затем дружелюбный Том начал свой рассказ, и я до сих пор помню, что говорил он больше часа. Белый пес не спускал с меня глаз, что меня раздражало. Чего он от меня хотел?