5. О характере русской революции
Первым критическим моментом в расколе российской социал-демократии стала революция 1905–1907 годов, которая явно пошла как раз по тому пути, который был отвергнут и осужден Марксом и Энгельсом. Марксисты оказались перед историческим выбором: включиться в эту революцию или остаться верными учению Маркса и противодействовать этой революции («будущему Октябрю»). Фракция большевиков, возглавляемая Лениным, извлекла уроки из первого акта русской революции и примкнула к революционным народным массам. Меньшевики остались с учением Маркса.
В момент написания «Развития капитализма в России» Ленин следовал тезису о неизбежности прохождения России через господство капиталистической формации. Он делает в этой книге важное утверждение: «Строй экономических отношений в “общинной” деревне отнюдь не представляет из себя особого уклада, а обыкновенный мелкобуржуазный уклад… Русское общинное крестьянство – не антагонист капитализма, а, напротив, самая глубокая и самая прочная основа его» [53, с. 165].
Отсюда вытекало, что и назревающая русская революция, смысл которой виделся в расчистке площадки для прогрессивной формации, должна быть революцией буржуазной. Да и Троцкий о революции 1905 г. сказал: «Наша революция убила нашу “самобытность”. Она показала, что история не создала для нас исключительных законов».
И даже в первый период после революции 1905–1907 годов отстаивал представление об этой революции как буржуазной. В статье «Аграрный вопрос и силы революции» (1907) Ленин писал: «Все с.-д. убеждены в том, что наша революция по содержанию происходящего общественно-экономического переворота буржуазная. Это значит, что переворот происходит на почве капиталистических отношений производства и что результатом переворота неизбежно станет дальнейшее развитие именно этих отношений производства [52].
Главным противоречием, породившим русскую революцию, считалось сопротивление традиционных укладов (община, крепостничество) прогрессивному капитализму. Исходом революции в любом случае будет «чисто капиталистическое» хозяйство. В предисловии ко второму изданию «Развития капитализма в России» (1908 г.) Ленин дает две альтернативы буржуазной революции: «На данной экономической основе русской революции объективно возможны две основные линии ее развития и исхода:
Либо старое помещичье хозяйство… сохраняется, превращаясь медленно в чисто капиталистическое, “юнкерское” хозяйство… Весь аграрный строй государства становится капиталистическим, надолго сохраняя черты крепостнические… Либо старое помещичье хозяйство ломает революция… Весь аграрный строй становится капиталистическим, ибо разложение крестьянства идет тем быстрее, чем полнее уничтожены следы крепостничества» [53, с. 14–15].
Эти предвидения не сбылись. Революция свершилась, а капиталистического хозяйства как господствующего уклада не сложилось. Тезис о том, что революция была буржуазной, не подтвердился. Сегодня более убедительной надо считать концепцию, которая представляет русскую революцию как начало мировой волны крестьянских войн, вызванных именно сопротивлением крестьянского традиционного общества против разрушающего воздействия капитализма (против «раскрестьянивания»). В колыбели капитализма, Западной Европе, эти «антибуржуазные» революции потерпели поражение, а на периферии – победили или оказали огромное влияние на ход истории. Это революции в России, Китае, Мексике, Индонезии, Вьетнаме и Алжире.
Если так, то данный Лениным в «Развитии капитализма в России» диагноз и главного противоречия, и движущей силы, и альтернативных исходов революции был ошибочным. Именно урок революции 1905–1907 годов и сопротивление реформы Столыпина заставили Ленина пересмотреть представление о роли крестьянства в русской революции. В июле 1905 года возникла первая в истории общенациональная крестьянская организация – Всероссийский крестьянский союз. Уже на учредительном съезде он высказался против частной собственности на землю. К концу 1907 г. Союз прекратил существование, но роль сыграл большую. Ленин писал о нем: «Это была действительно народная, массовая организация, разделявшая, конечно, ряд крестьянских предрассудков, но, безусловно, “почвенная”, реальная организация масс, безусловно, революционная в своей основе».
Трудно было отказаться от авторитетной доктрины, и Ленин сформулировал весьма противоречие объяснение типа революции: буржуазная, вопреки контрреволюционной буржуазии. Он публиковал три статьи на эту тему (в т. 17 Полного собрания сочинений). В статье «О природе русской революции» (8 апреля 1908 г.) он пишет: «Природа великой буржуазной революции в крестьянской России такова, что только победа крестьянского восстания, немыслимая без руководящей роли пролетариата, способна привести эту революцию к победе вопреки имманентной контрреволюционности буржуазного либерализма».
В статье «К оценке русской революции» (23 мая 1908 г.) сказано: «Победа буржуазной революции у нас невозможна, как победа буржуазии. Это кажется парадоксальным, но это факт. Преобладание крестьянского населения, страшная придавленность его крепостническим (наполовину) крупным землевладением, сила и сознательность организованного уже в социалистическую партию пролетариата – все эти обстоятельства придают нашей буржуазной революции особый характер. Эта особенность не устраняет буржуазного характера революции (как пытались представить дело Мартов и Плеханов в своих более чем неудачных замечаниях о позиции Каутского). Эта особенность обусловливает лишь контрреволюционный характер нашей буржуазии и необходимость диктатуры пролетариата и крестьянства для победы в такой революции» [99].
В статье «“Левение” буржуазии и задачи пролетариата» (8 апреля 1909 г.) дана особенно парадоксальная формулировка: «Первая кампания нашей буржуазной революции (1905–1907 годы) неопровержимо доказала полную шаткость и контрреволюционность нашей буржуазии, доказала способность нашего пролетариата быть вождем победоносной революции, доказала способность демократических масс крестьянства помочь пролетариату сделать эту революцию победоносной» [100].
Принципиально Ленин отошел от понятия буржуазной революции (стараясь не обострять конфликта) после февраля 1917 г., в Апрельских тезисах. С этого момента его главные стратегические установки шли вразрез с «всеобщими законами» исторического материализма. Но официальное советское обществоведение не поднялось до того, чтобы это объяснить. Т. Шанин писал: «Плодотворная противоречивость творческого ума Ленина попросту отрицается».
В дальнейшем даже К. Каутский признавал несводимость революции 1905–1907 годов к формуле «буржуазной революции»: «Русская революция и наша задача в ней рассматривается не как буржуазная революция в обычном смысле, не как социалистическая революция, но как совершенно особый процесс, происходящий на границах буржуазного и социалистического обществ, служа ликвидации первого, обеспечивая условия для второго и предлагая мощный толчок для общего развития центров капиталистической цивилизации».
Т. Шанин пишет: «Какими бы ни были ранние взгляды Ленина и более поздние комментарии и конструкции, он был одним из тех немногих в лагере русских марксистов, кто сделал радикальные и беспощадные выводы из борьбы русских крестьян в 1905–1907 гг. и из того, в чем она не соответствовала предсказаниям и стратегиям прошлого. Вот почему к концу 1905 г. Россия для него уже не была в основном капиталистической, как написано в его книге 1899 г.» [8, с. 279].
Это – совершенно новая трактовка революции, протест против надвигающегося капитализма никак нельзя назвать буржуазной революцией! Ленин осторожно выдвигает кардинально новую для марксизма идею о революциях, движущей силой которых является не устранение препятствий для господства «прогрессивных» производственных отношений (капитализма), а именно предотвращение этого господства – стремление не пойти по капиталистическому пути развития. Можно даже сказать, что крестьянская революция была более антибуржуазной, нежели пролетарская, ибо крестьянство и капитализм несовместимы, а капитал и труд пролетария – лишь партнеры на рынке, спорящие о цене.
Конец ознакомительного фрагмента.