© ООО «Издательство К. Тублина», 2015
© А. Веселов, оформление, 2015
Я остаюсь
Там, где мне хочется быть,
И пусть я немного боюсь,
Но я остаюсь, чтобы жить!
Предисловие
За месяцы войны мы привыкли думать о своих городах, как о живых существах. Это чувство становилось особенно сильным, когда начинались обстрелы. Мы могли уйти в подвал, спрятаться в ванной или в коридоре, а он – Город – не мог. Он принимал в себя снаряды и осколки домами, дворами, телами своих жителей, могилами своих убитых детей. Город страдал, и плакал, и хотел защитить.
А если Город – живое существо, то он мог вести дневник. Такой, как этот. Чтобы не забыть, как в течение вечера становились народными стихи, переходя со страницы на страницу тысячи раз, теряя авторство и становясь такими же узнаваемыми, как «Жди меня» или «В землянке».
На этих страницах то, что Город видел, слышал, читал в Интернете, где писали его жители – те, кто потом его отстроит, залечит нанесенные раны и нарожает много детей. Кто всем погибшим на этой войне поставит на главной площади величественный памятник, у подножия которого всегда будут лежать цветы и играть дети.
Опрос: Вы сейчас находитесь в Е.?
7 % – Нет, я уже давно здесь не живу.
18 % – Нет, я уже уехал.
15 % – Да, но скоро уеду.
60 % – Да, и уезжать не собираюсь.
Если ты уже отчаялся, беги отсюда, а я останусь тут со своей восьмидесятилетней бабушкой, которая всех фашистов в гробу видела и еще раз хочет увидеть.
Так, К. уже в Мариуполе, а мы возимся до сих пор. Каждый собирает свои вещи. Берет то, что считает самым необходимым, а потом мы его багаж рассмотрим на семейном совете и решим, что лишнее. Только чур не спорить и не настаивать: багажник один, а нас пятеро.
Куда ты прешь эту дрель? Ну и что, что первая вещь в доме? Ну и что, что пятьсот? Зато вместо нее соковыжималка входит. Оставь. Оставь, говорю! И, пожалуйста, без ультиматумов: если она останется, то и ты тоже.
Мама, оставьте вы, ради бога, эти пластинки! Ну и что, что вы всю жизнь собирали? Они все на одной флешке поместятся. Ну и что, что виниловые в моде и скоро будут состояние стоить? Это ваше состояние весь багажник займет, а в чем мы зимой ходить будем? А это что? Мама дорогая, распашонка! Зачем вам распашонка? Ну и что, что в этой Игорька из роддома забирали? Вот вы его забирали, как человека, а он тайком дрель в багажник засовывает! Повторяю, нужно брать самые необходимые вещи, одежду и обувь на каждый сезон – неизвестно, как все обернется.
Алло! Вы уже в Бердянске? Уже купались? А мы только собираемся.
Вот, пожалуйста, люди уже в море купались.
Нет, мама, они надо мной издеваются! Полезли под кровать проверить, нет ли там чего нужного, и прямо там начали пазлы складывать. Ничего, мы подождем, пока война кончится, нам не к спеху. Раньше вы не знали, что у вас пазлы есть? А-а-а, вам некогда было? В Интернете надо было меньше сидеть! Ради бога, кладите свои дурацкие пазлы сверху папиной дрели, только поскорее.
Мама, а чего вы все выкладываете? Я же только про пластинки сказала. Как это – не поедете? Ну и что, что пятьдесят два года прожили? А ты куда дрель понес? Мне с детьми одной ехать? С детьми и пазлами? Даже без детей? Вы за кого меня принимаете?! Так, выгружаем все! Да-да, остаемся. Зачем же вы эту сумку так бросаете? Там же мамины пластинки коллекционные! Что ты свою дрель под ногами оставил? Она же пятьсот гривен стоит! Не видишь, люди за продуктами торопятся. Сами купите? Знаю я, что вы купите. И муку купите? Точно? Ладно, езжайте без меня. А вы, мама, в аптеку? Возьмите и на мою долю валерьянки. Два… Нет, лучше три флакона.
Алло! Из Ростова? А мы уже не едем. Да, передумали.
Непросто это: собраться, но не в отпуск, а навсегда, если возвращаться будет некуда. Она вспомнила, как, готовясь к отъезду, несколько дней ходила по комнатам и решала, что взять, а заодно и прощалась. Внутри кипели слезы и злость. Какое они имеют право заставлять ее делать это? Заставлять выбирать, что бросить, и бросать то, за чем стоит целая жизнь?
Жаль было все, причем не новый ремонт и новейшую технику – это уж действительно дело наживное, а другое… Сервант немодной посуды, например. С хрустальными фужерами, подаренными на свадьбу дружкой. Забитый до отказа книжный шкаф. Каждая книга стоила не больше рубля, а детские – так вообще копейки. Не то что нынешние: в жестких обложках, сто страниц в «Курочке Рябе», на каждое слово – иллюстрация, одно слово на странице.
Стопки журналов «Бурда». Не современные, в которых смотреть не на что, а те, которые невозможно было достать, за которые в киосках «Союзпечати» платили по пятерке и которые продавались только в нагрузку с журналом «Украина». Подшивки «Науки и жизни», «Вокруг света», «Юного натуралиста», вырезки из «Крестьянки» и «Работницы»… Кому они нужны?
Мне нужны! И никакой новый шкаф без тетради с вырезками рецептов, собранными за сорок лет, мне будет не в радость. И без облезлого медведя за книгами, которому место на помойке. Но это никого не касается, потому что у этого медведя скоро пятидесятилетний юбилей. Значки, марки, фотоувеличитель, глянцеватель… Ну и что, что сейчас цифровые? Этот глянцеватель мы, между прочим, по случаю приобрели и радовались, что теперь будем фотки не на окнах и шифоньере глянцевать.
Старые елочные игрушки. За каждой – целая история. И не елочные: мозаика, хоккей, футбол – помните? У вас тоже наверняка такой был. Резиновые игроки на пружинках должны попасть по мячу. Он сто лет на антресолях лежал, никому не был нужен, никто уже и не знал, что он там лежит. А теперь оказалось, что у человека дороже этого футбола и дрели в жизни ничего и нет.
Мраморный домик – знаете? – из сугроба, стен и крыши с лампочкой внутри. Его нашему деду в 1973 году женщины-строители на 23 Февраля подарили, судя по сохранившейся местами золотой надписи. Помните, делали такие надписи специально обученные дяденьки в универмагах?
Если хотите знать, мне даже коврик у двери жалко. Ну и что, что давно собирались выбросить? Так то – выбросить, а то – бросить. То было добровольно, а теперь меня вынуждают. Да, хлам! Но этот хлам составляет целую жизнь, и даже не одну. Хотя как это могут понять те, кто превратил в хлам человеческие жизни?
Планы на лето:
1. Выжить.
Погода:
«С утра возможен кратковременный “Град”».
Мечта каждого жителя: чтобы нас не бомбили.
Любимые песни:
«Этот город самый лучший город на Земле» группы «Браво».
«Городок» А. Варум.
– Как дела в городе?
– Комендантский час с 22:00 до 6:00. Многие магазины закрыты, а те, которые еще открыты, работают до 15:00, потому что продавать все равно нечего: полки все больше напоминают девяностые, и наша потребительская корзина скоро станет потребительским карманом. Банки закрыты, со связью проблемы, «Енакиевский рабочий» не выходит, нет бензина. В аптеках теперь не говорят: «Дайте А, В и С». Сначала спрашивают, что вообще есть. Ритм жизни изменился. Больше никто вальяжно не прогуливается, светских бесед в тени акаций не ведет, пивко на лавочке не потягивает. Все собраны, походка максимально быстрая, но так, чтобы на бег не было похоже. Поэтому все напоминают спешащих по своим делам пингвинов. На залпы артиллерии, доносящиеся из-за горизонта, женщины опасливо косятся, мужчины делают вид, что им ничуть не страшно. Любой хлопок заставляет половину прохожих подпрыгнуть. После победы собираемся всем городом на шашлыки.
Некоторые граждане в поисках экстрима с парашютом прыгают, в горы ходят, с аквалангом ныряют. Наивные, разве это адреналин? Сходили бы вы на рынок в выходной день.
Скупившись, неспешно бреду к остановке трамвая. Где-то высоко над городом пролетел самолет, да и бог с ним. От перекрестка стремительно бежит группа людей. «Что такое?» – «Наверх посмотри». Да это же ракеты! Народ врассыпную. Что характерно, сначала включились ноги. Вы когда-нибудь стометровку за три секунды пробегали? По жаре? В туфлях? С двадцатью килограммами в руках? Я до сегодня тоже. Причем полная женщина на каблуках, груженая сумками в два раза большими, обошла меня на полкорпуса.
Потом включается мозг. Падают слишком медленно, светятся – значит, тепловые ловушки. И уже как-то стыдно становится, бочком-бочком к остановке: «Это вообще не я вон там бегал, как угорелый». Но меня никто не замечает, все задрали головы вверх и смотрят на невиданный фейерверк. Ас укр. люфтваффе идет на второй заход. Вы думаете, народ побежал прятаться? Щас! Половина толпы побежала на открытое место. Там же лучше видно! Через минуту все стихло. В массе сразу же обозначились счастливые владельцы «Лайфа» и «Киевстара». Все бурно обменивались впечатлениями. Тут и трамвай подошел.
А вы говорите: банджи-джампинг и спидглайдинг.
«Над Е. сбит самолет, сбрасывавший маяки. Пилот катапультировался, но был задержан пенсионером».
– А не надо совать сюда свой жовто-блакитний нос!
– Это Донбасс. Здесь нежелательно летать тем, кому не рады.
– Да тут даже тем, кому рады, ходить лучше аккуратно и оглядываясь.
Как вам новое слово: «отдонбассили» укров?
– Как дела?
– МТС полег. Повезло купить стартовый Life за 65 гривен.
– Повезло?! Он же 10 стоил!
– А вчера продавали по 250. Поэтому и говорю – повезло.
В Горловке не хватает лекарств для раненых. Красный Крест помогать отказался. А я, дурак, их марочки покупал!
Никогда не думала, что так люблю свой город.
33 признака того, что вы живете в Донбассе:
1. Если тебе пересказывают сюжет в новостях, ты первым делом интересуешься, на каком канале он был – российском или украинском. Делаешь выводы сразу, исходя из своего отношения к происходящему. Сама информация тебе не интересна.
2. Когда слышишь на улице, что кто-то говорит: «Наши заняли такой-то поселок», ты начинаешь прислушиваться активнее, чтобы понять, кого именно считает «нашими» этот человек – ополченцев или укр. армию.
3. Услышав на улице активные сигналы клаксонов, ты сначала думаешь, что едет батальон «Восток», или идет колонна демонстрантов, или свадьба. Именно в такой последовательности.
4. Ты знаешь, где находятся все воинские части в городе. Даже если не знал этого раньше. Даже если ты – девочка.
5. Ты научился отличать БМП от БРДМ, выстрелы из АК и гранатомета. А камуфляж, который предпочитают охотники и рыбаки, стал вызывать раздражение – испуг – повышенное любопытство.
6. Вызывая такси после десяти вечера, ты уточняешь свой маршрут, чтобы узнать, поедет ли водитель туда, куда тебе нужно. В некоторых случаях ты это спрашиваешь и днем.
7. Когда тебе звонят и спрашивают: «Как дела?», отвечаешь вместо «Нормально» что-то вроде «Пока тихо».
8. Твое утро начинается с захода в Интернет с целью выяснить, в какой стране ты живешь и что произошло за ночь. Это определяет твой маршрут и настроение на день.
9. Звук вертолета и самолета больше не вызывает желание позвать детей и показать им летательный аппарат, а наоборот – становится поводом отойти подальше от окон.
10. Возле твоей кровати стоит «тревожный чемоданчик». Рядом – удобная обувь и одежда, чтобы не тратить лишней секунды.
11. Выбивальщики ковров в твоем дворе преданы анафеме и больше не рискуют тревожить хрупкую тишину.
12. Выходя из дома даже в ближайший магазин за хлебом, ты обязательно берешь с собой паспорт.
13. Ты уже научился делать поправку на блокпосты, когда оцениваешь, сколько времени тебе нужно, чтобы добраться из одного района в другой.
14. По нашивкам и экипировке ты почти безошибочно определяешь, к какому именно ополчению принадлежат люди на блокпосте из известных тебе вариантов. На некоторых блокпостах с тобой уже здороваются.
15. Бабульки у твоего подъезда стали называть людей не проститутками и наркоманами, а террористами и фашистами (в зависимости от того, проукраинские старушки тебе достались или пророссийские).
16. У тебя есть минимум один знакомый, который знает человека с Майдана, у которого нашли наркотики в анализах. И минимум один, у которого друга Л/ДНРовцы схватили прямо на улице и отправили воевать в Славянск.
17. Примерно каждый пятый твой знакомый уехал из города (статистика зависит от круга общения).
18. Каждый третий твой знакомый потерял или работу, или часть дохода.
19. Эмоциональная атмосфера в офисной курилке утратила былую теплоту. Непреодолимые идеологические противоречия мешают некоторым твоим коллегам общаться друг с другом.
20. Первый вопрос при встрече, который ты слышишь от своих знакомых: «Ты уезжать не планируешь?» Отрицательный ответ вызывает удивление в 80 % случаев. В 20 % – уважение.
21. Если раньше тебя раздражало отсутствие мест на парковке перед супермаркетом или давка в троллейбусе, то сейчас ты радуешься этим событиям, как ребенок. Ведь это дает тебе надежду, что все будет хорошо.
22. Фейерверки и гром вызывают нездоровый интерес всего города. Соц. сети нервно реагируют на каждый шорох.
23. Работа городских коммунальщиков стала для тебя чем-то выдающимся, даже если раньше ты ее не замечал.
24. У тебя дома лежит запас продуктов на месяц, а вода налита даже в лишние чашки для чая, даже если раньше ты жил одним днем.
25. Часть твоих друзей за Л/ДНР, а часть – за единую Украину. Это становится важным фактором, когда ты планируешь общение.
26. У тебя появились новые ритуалы обзвона родственников из областных городов. Особенно после чтения/просмотра новостей.
27. Никогда раньше ты не планировал свой выход из дома так тщательно, как сейчас. Все твои чек-поинты обязательно отмечаются контрольными отзвонами родным.
28. Ты привыкаешь к новому графику работы любимых магазинов и кафе. Учишься приходить домой на два-три часа раньше обычного.
29. Твоя корзина потребления меняется каждую неделю, потому что многие привычные марки исчезли из магазинов.
30. У тебя нашелся дальний родственник в России или другом регионе Украины, который предложил тебе переехать к нему, «пока не победят фашистов/ террористов».
31. Ты знаешь, где находится ближайшее бомбоубежище, а умение быстро собираться стало реально важным навыком.
32. Ты уже почти потерял нить всего происходящего, не знаешь, кто прав, а кто виноват, но фраза «мирное небо» заставляет тебя пустить слезу. Даже если ты большой и крепкий мальчик.
33. Ты с удвоенной нежностью стал целовать своего ребенка на ночь.
Я – українець, я не хочу нічого робити, я хочу пишатися. (Я – украинец, я не хочу ничего делать, я хочу гордиться.)
«Украинец» нынче звучит как ругательство.
– Как Ната?
– Мы с ней больше не общаемся. Она кричит: «Слава Украине», а я ей говорю: «Приезжай и посмотри на эту славу».
Как бомбить нас, так мы единая Украина, а как пенсии давать – так ДНР.
Как-то странно: если у нас единая страна, то почему же жители других городов так хотят, чтобы военные действия начались в Е.?
Сегодня один человек полуторалитровую бутылку воды нес на плече так триумфально, как доисторические люди носили мамонтов. А что? Добытчик!
В Горловке из приюта для бездомных животных из-за постоянных бомбежек ушли все волонтеры, а хозяйка с мужем остались. Мы в ответе за тех, кого приручили!
– Может, эта ситуация нам нарочно дана для подобрения? Раньше мы слишком много о себе думали, а надо и о других подумать… О кошках, например.
– Какого подобрения?! Люди совсем озверели. Таксист до Донецка 700 гривен требует. Скотч на рынке 25 гривен стоит, двадцать пакетиков ромашки – десятка, уксус – и тот 7 гривен. Вчера тухлое мясо по 10 гривен пустили. Хватали! А ведь мы еще не голодали.
– А хороших людей все равно больше! Мой сосед бабулю бесплатно на вокзал отвез.
– Ага, на мопеде с чемоданом, после того как таксист тысячу пятьсот загнул.
Спокойной ночи, люди! Желаю нам проснуться не от залпов артиллерии, а от звонка собственного будильника с десятого раза.
Раньше я просыпалась от поцелуя дочки, а теперь – от бомбежки.
Я очень хочу жить! Хочу жить так, чтобы мне больше не было страшно.
– Если ты не фашист и не бандеровец, ты не сможешь убить человека. Без ненависти выстрелить невозможно.
– А у них этой ненависти хоть отбавляй. Их там оболванили – будь здоров. Звоню сестре во Львов. Спрашиваю, как дела. А она мне: «Які б не були, то наші, а не ваші справи. А ти нам краще не дзвони зовсім. У нас від цих дзвінків неприємності». – «Что? Были?» – «Можуть бути». Больше не общаемся.
Благодаря ополчению у нас преступности меньше, чем при милиции было. ГАИ вообще нет, но никто правила не нарушает. Удивительно!
– Нет, вы видели? Они над нами издеваются! Мы в подвале сидим, залпы считаем, а они нам фото с моря присылают, приветы передают.
– Уехали – вот и сидите, а нас не трогайте!
– Это как голодающим фотки еды сбрасывать.
– Надоели уже все эти «приветы»! В нынешней ситуации воспринимаются как издевка.
– Не знаю, кому как отдыхается на море. Мне – плохо. Потому что не сплю ночами, постоянно дергаюсь от звуков пролетающих самолетов, потому что не отлипаю от новостей, боюсь за свой город, за родственников и друзей, за домашних животных, оставшихся дома под присмотром соседки, и за соседку. Потому что не знаю, что будет дальше и за что тут жить дальше. И таких «отдыхающих» тут три четверти.
– Домой вернись и тут переживай.
– Свалили из Е. и трясутся на пляжике.
– В родном городе меня ждут, а тут я никому не нужна.
– Ладно, женщина свалила и свалила, понять можно, но когда мужики валят – противно до омерзения.
– У меня знакомый свалил на море с мамой, звонит оттуда: «Я на море. А вас там еще не разбомбили?» Ну, вот что такому дебилу сказать?
– Шлак уехал, металл остался.
– Дядю Витю сюда бы пригласить, пусть на родине погостит.
Никто не знает, район Ватутино бомбить будут?
Не хмурьтесь. По крайней мере, вы проснулись, а в наше время это уже немало.
Если останемся живы, дома нас будут ждать только кредиты и тараканы, если с голоду не помрут.
Людей с Булавинки предупреждают: в 14–15:00 прятаться, будет обстрел.
Нацгвардия в Ольховатке. Стреляют по Веровке.
Утро начинается не с кофе…
Больных из ЕМЗ ночью будут опускать в подвал.
5:30. Ватутино. Бомбят очень близко. Слышны и залп, и полет снаряда, и взрыв. Насчитали шесть взрывов. Говорят, стреляли из минометов в район Енакиевского моря. По слухам, разбили кафе «Три пескаря».
Майдан убил во мне украинца. Теперь я русский.
Поймали двух наводчиков, переодетых бомжами.
Нашла в кармане шубы 10 гривен. Давненько я так не радовалась!
Проснулся утром в сепаратистской кровати с сепаратистским настроением. Почистил свои сепаратистские зубы, а на сепаратистскую работу не пошел. Некуда. Бомбят. От сепаратизма отучают.
– Откуда на Ватутино слышны взрывы и автоматные очереди?
– Вероятно, Булавинка, возможно, Щебенка, не исключены Углегорск, Корсунь и Александровский, а также Ольховатка, Пантелеймоновка, Нижняя Крынка и Криничная.
Гроза. С каким удовольствием слушаю раскаты грома!
– Мама, детки ведь не умирают в пять лет?
Не дай вам бог отвечать на подобные вопросы, глядя в глаза своих детей.
– Что сейчас происходит в городе?
– Ждем оккупации.
В Углегорске тихо. Снаряды раз в десять минут летают. Много разрушений. Взорван мост. Углегорск взят. Нацики взломали кафе, сидят на улице, отдыхают. По предварительным данным, погибло три мирных жителя.
Бомбят Ясиноватую. На Булавинке снаряды попали в шахту и электростанцию.
С коксохима отпустили дневную смену.
ДонЖД перешла на трехдневный режим работы.
Снаряд попал на ЕМЗ. Завод остановлен.
Сидеть и слушать, как бомбят твой завод, который дед эвакуировал, отец восстанавливал, и не иметь возможности ничего сделать. Дикость какая-то!
5:30. На Ватутино слышны звуки взрывов.
Когда все закончится, пропью всю зарплату!
На коксохим попало два снаряда.
Закрыт хлебный ларек.
Купил скотч за 25 гривен. На нем маркером написана довоенная цена – 7 гривен. А что? Скотч нынче в цене. Все стекла заклеивают.
Автобус до границы с Россией – 300 гривен, в Крым – 450.
Всё! По подвалам больше не хожу! Добежал, а там на двери табличка: «Посторонним вход воспрещен. Только для своих!».
Говорят, на Фильтровальной попали в почту и электростанцию.
– И все-таки ситуация облагораживает. Стал здороваться сосед, который двадцать лет не здоровался.
– Ситуация ни при чем, это он с перепугу.
– Не, не с перепугу. Облагородился человек. Вчера картошкой поделился, сегодня – вареньем.
– Люди, кто знает, какой флаг над исполкомом?
– Наш.
– Наш – это чей?
– Наш – это наш!
Говорят, ополченцы забрали всех раненых из ЦГБ.
Говорят, мэр предлагал повесить укровский флаг. Они, мол, увидят его и бомбить не будут.
21:00 – сильные взрывы. Весь подъезд убежал в подвал. Сидим в коридоре.
– У меня каждый взрыв вызывает тоску, потому что это чья-то жизнь, чей-то дом…
– Или огород. Сегодня копал картошку. Бабахнуло рядом с дачей. Картошка сама выпрыгнула.
В том году на дачах все градом побило, и в этом. Только тогда это был другой град. Тот, который замороженный дождь.
Всю жизнь хотели, чтобы завод перестал дымить, а теперь понимаем: это было счастье!
На Фильтрах сгорели три частных дома и магазин.
– В 14:30 после обстрела отключился свет. Хлебозавод закрыт до понедельника.
– Подумаешь, у нас и газа нет.
– А вы откуда?
– Из Нехотеевки. На кострах готовим. Ну, когда есть из чего…
Теперь вопрос: «Ты ночевал(а) дома?» – не воспринимается как бестактность. Все живут в подвалах.
Температура +36 °С. Привезли хлеб. Очере-е-едь… Но все стоят.
– Мне одной страшно, когда тихо?
– Меня тоже напрягает эта жуткая тишина. Если на улице появляется пять человек одновременно – это уже толпа.
Оказывается, мир прекрасен, в особенности когда он не находится в состоянии войны.
– Оказывается, как мало нужно для счастья: всего лишь мир, дом и родные рядом.
– Да! А не флаг, гимн и «державний суверенітет».
«Слава Украине»? Да фу ей теперь, раз территориальная целостность важнее целостности людей.
Зато теперь у всех одинаковое меню. Сегодня, например, рыба. Кто-то наловил в Енакиевском море и продавал во дворе задешево. Теперь из всех окон несет жареной тиной. Если радость на всех одна, то и рыба. Зато все дворовые коты безмерно счастливы.
– Есть ли передержка для животных?
– Нет.
– У нас восемь собак и пять кошек. Вывезти нереально, а бросить – бесчеловечно. Вот и будем тут сидеть.
Из дома напротив хозяева уехали, бросили во дворе кота с собакой. Сидят возле калитки, смотрят голодными глазами на улицу. Подкармливаю их каждый день. Что мы, не люди?
Люди! Трамвай пошел! Дворник заметает! Даже звуки взрывов не так напрягают.
На Первомайке упал снаряд. Выбиты окна, осколками повреждены заборы и деревья. Никто не пострадал.
По 905-му поселку бьют. Когда наступило затишье, вылезли из подвалов. Я пошел травы кролям накосить. А тут ка-а-ак бахнет. Но я не струсил, а гордо и смело упал лицом на асфальт.
Бьют по Юнкому.
Укры заняли поселок Широкий, пошли на Кировское.
В Углегорске погибло семь мирных жителей.
Укры взяли Ждановку.
При приближении укров в Интернете стали появляться призывы сдавать адреса ополченцев, которые чередовались с уверениями, что в Славянске ДНРовцы давали людям консервы для животных, а укры пришли и стали раздавать красную икру.
Скоро все станет на свои места, и вы, а может, и мы будем жить в нищей стране. Но есть одно «но»: мы были против!
Кто с Первомайки и будет сидеть в подвале, приглашаем: ул. Первомайская, 18, 4-й подъезд, подвал. Мы взяли с собой карты, «Мафию», «Монополию». С собой прихватить табурет. Отвлечемся немного от войны!
Даешь Первомайку в каждом подвале!
Переименуем бомбоубежища в «Клубы знакомств по интересам»!
Проведем конкурс «Мисс подвал»!
– А если я живу на Раздоловке, стульчик выделите?
– Я выделю! И стул, и Интернет, и подвал с кофе!
Предлагаю подвалы и погреба соединить подземными ходами, чтобы в гости ходить.
В 18:00 в городе пропал свет, отключился стационарный телефон.
11:00. Стала вода.
– А вы заметили, что все уже привыкли к войне? Раньше в голосах дикторов звучали гнев, сочувствие, негодование, когда они говорили о жертвах, а теперь только утомленная скука: «А! Они до сих пор воюют? Надоели!»
– Что делать? Люди ко всему привыкают.
– Ко всему – ладно. Но к войне привыкать нельзя!
– Наоборот, это хорошо. Вот в нашем подъезде, например, в первый день бомбежки все бегали в подвал, на второй день – половина, на третий и четвертый – никто. Более того, при взрывах народ высыпал на балконы покурить, обсудить с соседями, откуда и куда бьют.
Люди устали бояться и сидеть в подвалах (правда, из некоторых их выгнали). Да и в квартирах вечером без света, воды и связи тошно, и народ потянулся на свежий воздух. Кто-то принес баян, и до начала комендантского часа во дворе пели и танцевали, не прерываясь даже во время обстрела.
Дали воду! Ур-р-ра!!!
Еще урее – дали свет! Через полтора часа заработал телефон, Интернет. Здорово, но где-то в глубине души жаль баяна…
Жизнь нужно прожить так, чтобы США наложили на тебя санкции.
Скоро для всех нас наступит новый праздник. Я еще не знаю, как его будут называть, но в этот день мы будем отмечать окончание войны в Донбассе. С огромным нетерпением жду этот день, ведь когда он настанет, я наконец-то смогу вернуться домой!
После войны мы будем ценить ВСЁ!
Мое родное Енакиево! Знай, я всегда люблю тебя: и когда ты чумазое, и когда ты яркое и роскошное, и сейчас, когда ты израненное, притихшее и опустошенное!
Я, конечно, понимаю, что жизнь в Харькове, простите, отупляет (не примите за обиду, просто сужу по многим знакомым), но в какие газеты вы хотите писать? На какие каналы?! Когда все в этой стране принадлежит людям, которым эта война выгодна, как никому, для них это просто бизнес и ничего личного.
Конец ознакомительного фрагмента.