12.Пути-дороги
В ответ на отправленный нами запрос наконец-то пришла долгожданная бандероль с весьма ценным содержимым – шедевром полиграфического искусства среди печатных изданий подобного рода. Красочная, прекрасно иллюстрированная книжка замечательного детского писателя Григория Остера. «Зарядка для хвоста», являющаяся исключительным раритетом в области детской литературы, представляла собой голубую мечту любого очкастого букиниста.
С приобретением этого ценнейшего художественного издания количество экземпляров, собранных Чёрной Вдовой для Кузиной библиотечки, таким образом, стало равным ста пятидесяти. Необыкновенный мир детства, воплощённый в фантастические формы, предстал многообразием сказочных персонажей. Теперь с полной уверенностью можно сказать, что все (вплоть до мало мальски популярных) известные детям во всём мире сказочные герои собраны воедино. Столь кропотливо собираемая детская библиотечка охватила своим содержанием все континенты и государства земного шара и даже исчезнувшие в тумане веков, а также, рождённые воображением авторов города и страны.
В цветном и чёрно-белом исполнении были убедительно представлены и необычайные приключения удивительного Кота в сапогах, и изумительно-прекрасная Изумрудная страна, и замечательные похождения деревянного Буратино – теперь всё это можно было легко представить, погрузившись с помощью воображения в мир детских грёз.
Легче всего можно попасть в любую на выбор из сказочных стран с помощью бумажного кораблика (такого примерно, на каком путешествовал стойкий Оловянный Солдатик), борта которого густо испещрены лирическими стихами.
Кораблик деревянный,
Как Стеньки быстрый струг,
И солнце над поляной —
Мой верный детский друг.
А я спешу над кручей
Кораблик тот догнать…
Такой вдруг детский случай
Мне вспомнился опять.
Умчался мой кораблик, —
И где его искать?
Когда запас иссякнет, —
Где может он пристать?
Теперь изучен мною
Весь вахтенный журнал:
Куда спешит от зноя
Кораблик – я узнал.
Пирога, на которой папуасское племя людоедов завезло пленённого ими Пятницу на затерянный в океане необитаемый остров, вполне могла стать проводником между отчаявшейся в своих поисках Чёрной Вдовой и удачно спрятавшимся в непроходимости джунглей острова маленьким Кузей.
Окружив себя разновеликими стопами книг, Вдова целеустремлённо вникала в их суть, внимательно изучая (уже в который раз!) их содержание. Уже не менее десяти тысяч укромных заповедных мест в разных уголках мира, в которых мог бы притаиться её маленький шалунишка стали известны ей. Она боялась отправиться в путь лишь по той причине, что в случае возвращения Кузи могла бы разминуться с ним по дороге.
Стоя на распутье неограниченного числа путей, Вдова не решалась сдвинуться с места. Оставалось лишь ожидать, когда её ребёнку наскучит игра в прятки и он сам вернётся к ней. Каждое мгновение Кузя мог появиться в комнате, поэтому мать неустанно ожидала его.
Может быть он уже подбирается с севера – тогда непременно задержится, обласканный тёплым встречным ветерком, с юга же его привлечёт благоухающий аромат экзотических орхидей, с западной стороны – зачарует разливающееся зарево солнечного восхода, а в отношении востока – быть может именно в той стороне скрывается малыш, продолжая увлекательную игру в прятки. Разумеется, остаётся лишь терпеливо ждать.
Измаявшаяся Чёрная Вдова исследовала все варианты возможных Кузиных укрытий, распределила книги в стопах по известной одной ей системе, классифицируя сюжеты по принципу географической привязки их к той или иной местности. Так у неё была уверенность в том, что если бы поступила малейшая весточка либо намёк на местопребывание сынишки, она бы непременно знала с какой стороны его ожидать.
На полу её комнаты распределились ряды печатной продукции в золотом тиснении, в глянцевом переплёте, в ярких красочных обложках. И в их сокровенных недрах заключено не менее десяти тысяч вариантов неувядающей надежды. А это в одно и то же время и безгранично много, и необычайно мало.
* * *
Призрачен мир и не познан до дна, —
верим в безумное счастье,
вечность ужасною пастью
скалится – брызжет слюна…
Довольно странен и до конца не познан окружающий нас мир. Влияние лунных фаз на морские приливы и богатство сельскохозяйственных урожаев, связь между повышением солнечной активности и всплеском массового безумия в мире, падение метеорита и совпадение пророческих знамений, положение планет Солнечной системы и связанное с этим роковое течение судьбы – всё это предстоит ещё постичь.
Но космос столь необъятен. Куда, вроде бы, более проще заключённое в нас самих. Разумеется, судить о человеке необходимо на основании того опыта, который мы имеем сегодня. И многие поступают мудро (так принято считать), когда перенимают опыт параллельно живущих с нами растений, животных, насекомых, а также, стихий, явлений, событий. А некоторые внимают всему сокровенному, обитающему в самых потаённых глубинах сознания. Если же личность мечена печатью тёмных сил, то в её мрачной бездне сгинешь бесследно, да ещё будешь при этом кощунственно проклят коварным роком.
Известен истории и случай с бухарским правителем Улугбеком, который посвятил собственную жизнь развитию ремёсел, искусства, наук. Время его блистательного правления ознаменовалось массой открытий во всевозможных областях человеческих знаний. Из своей астрономической обсерватории бухарский мечтатель достигал отдалённейших уголков вселенной.
Продолжая начатое повествование и принимая сторону оппонента, хочу заметить, что порой обстоятельства принимают весьма законспирированную форму. И тогда, чтобы осмыслить происходящее, потребуется очень изощрённое сознание. Однако извращённость субъекта познания грозит пагубностью порочного влияния оказать фатально-безысходное воздействие на характер проблемы. Случается, что за внешними благодетельными качествами души невозможно узреть той ужасающей глубины порочной натуры, подобно мутному омуту, за плавным течением вод коварно скрывающим свою демоническую сущность.
Так ядовитая женская особь маленького паучка каракурта олицетворяет собой всю трагичность завуалированного коварства:
В пустыне Кара-Кум живёт вдова.
Жесток и необуздан её норов.
Среди песков заметная едва,
но сколь порождено о ней легенд и споров!
Она прекрасные сплетает кружева,
чтоб обольстить доверчивого мужа.
Ох, как коварна эта Чёрная Вдова, —
что незавидна участь не сдюжившего гужа.
На ложе, сотканном искусною рукой,
она предастся сладостной утехе
и сложенные лапки кочергой
не выдадут о предстоящем грЕхе.
Она ласкает мужа-паучка
и крУжит его, крУжит в танце брачном:
вскружилась голова подобием волчка
на ложе кружевном и в то же время мрачном.
Когда всепоглощающая страсть
ослабит вожжи наконец едва
и,..
словно карта брошена не в масть, —
самца ужалит Чёрная Вдова.
И он умрёт, как жертва роковой
любви
и страсти данник бедный.
И выпит будет Чёрною Вдовой.
И будет высушен, как лист газетный.
Их лучезарные улыбки солнечными бликами отражались на полированной поверхности деревянной лошадки, развевающаяся пушистая грива которой подобно наполненному свежим ветром парусу легко и свободно двигала навстречу волнам крепко спаянный семейный экипаж.
Много завистливых глаз с алчностью наблюдали за тем, с какой гармоничной синхронностью действовал дружный тандем. Скакуну предстоял долгий путь. Походный хурджин был загружен провизией, нехитрый дорожный скарб водрузили на лакированный деревянный круп. Друзья и родные грустно прощались с отправляющимися в дальнее путешествие.
Кузнец забивал последний серебряный гвоздик в хрустальную подкову. Оставалось только слегка шевельнуть поводья, на которых самый искусный ремесленник города отчеканил бронзовые сердца, и конёк резво бы пустился в галоп. Считалось, что благодаря отчеканенным сердцам никакие демонические силы не в состоянии оплести седоков сетью колдовских чар.
Как только созрело золотое солнечное яблоко, звонко ударили литавры. Стало пронзительней чувство родства с остающимися. Ставшая вдруг вязкою почва будто приклеивала копыта коня. Молодые разом пришпорили скакуна. Всколыхнувшаяся крылом пушистая грива мягкой волной обдала седоков и посыпался звонкий стук весело звенящего хрусталя.
Конёк поднимался всё выше и выше. Его вытянутая морда была направлена в сторону солнца. Грациозно перебирая длинными ногами, он с лёгкостью плыл среди белоснежности облаков, набегающие волны небесной лазури весело разбегались, рассекаемые мощью деревянного лошадиного корпуса. И когда путники вовсе исчезли из поля зрения, до слуха провожающих всё ещё доносился весёлый хрустальный звон.
Затем наступила ночь. А наутро все горожане стали свидетелями бесславного низвержения на землю жалких останков того, что так торжественно воспарило в небо вчера. И было ли причиной тому известное женское коварство или непреклонный мужской эгоизм – об этом судить не нам грешным.
Каурая лошадка,
серебряный хомут, —
не валко и не шатко
года твои бегут,
как верстовые вехи
мелькая стороной.
Случаются успехи
в… мгновение длиной.
И манит неустанно
сиреневая даль.
И ждёшь, что с неба манна
посыплется. Но жаль!
– В несбыточность надежды
не стоит уповать.
Судьба взывает: «Где ж ты?..
Пора бы подковать
истёртые копытца…»
Отторгнута душой
с заморским вкусом пицца
затюканным ханжой.
Все вольные желанья
осаживал хомут.
…Я отдан на закланье
судьбе. Своё возьмут
года, что промелькнули
и скрылись за спиной.
Зову их: «Гули… гули…
Последуйте за мной!»
Как в выдуманной сказке
вся жизнь моя течёт;
таинственность развязки
меня уж не влечёт.