Глава 8
Шерифу Галлахаду Ремпстоку знакомство со мной тоже не доставило удовольствия. Почувствовать неприязнь можно и без слов и прямых указаний. Полицейский заскочил в кабинет, напоминая движениями распрямившуюся пружину. Бакенбарды у Галлахада были жидкими, щеки впалыми. Однако дураком Ремпсток не выглядел. Взгляд мрачный, но цепкий, подмечающий детали. В первые же секунды пребывания в комнате он склонился над телом, оглядел топорик и сказал: «Так-ак, это уже интересно…»
Потом развернулся ко мне и представился. Остальные двое топтались у порога, несмотря на то, что Элания пригласила их войти. Стесняются находиться в таком доме?
Шериф посмотрел на меня исподлобья.
– Частный сыщик? Вас пригласили хозяева?
– Нет. Я был другом графа, но приехал, к несчастью, к трагической развязке. Живым его не застал.
Галлахад прикусил тонкую нижнюю губу.
– Да, познакомьтесь, господин Хрофт. Это доктор Горацио Китс.
Пухлый розовощекий мужчина кивнул мне и переместился к телу. В его руке был саквояж, похожий на мой, только меньшего размера. Из него доктор достал стетоскоп и приступил к делу.
– А это Вингилот Квенстиал, инспектор, мой помощник.
Эльф с длинным носом и красными волосами кашлянул. Его глаза были серыми, прозрачными и производили впечатление вставленных в глазницы стеклышек. Но пустоты в них не было. Судя по его облику, Квенстиал происходит с юга Зимландии.
– Приступим, – сказал шериф, ставя точку в церемониях. Его деловой подход мне нравился. Я отошел в сторону и устроился возле окна, раскурив трубку. По опыту я знал, что полицейским, особенно, обладающим большой энергией, лучше не попадаться под горячую руку.
– Что это за ключи? – Ремпсток кивнул на стол.
– Из кармана убитого, – сказал я.
– Ага. Отлично. – Больше на ключи он внимания не обращал. Странно.
Галлахад осмотрел тело, обежал кабинет, проглядел книжные полки, после чего оказался в спальне. Вернувшись, встал посреди комнаты, обернулся несколько раз вокруг оси, прикидывая, каким образом было совершено убийство.
– Что вы обнаружили, коллега? – спросил Галлахад. «Коллега» был весьма язвительным.
– Не так много. Только некоторые детали, – ответил я.
Потом он задал вопрос, который я от него не ожидал.
– Нож не нашли?
– Как видите, нет.
Горацио Китс наконец отпустил руку покойника.
– Смерть наступила около часа назад, – сказал он. – Причина – проникающее ранение грудной клетки. Судя по всему, поврежден перикард с последующим рассечением миокардных мышц. Но вскрытие уточнит картину. Почему у покойника под ногтями краснота? Кровь?
– Это краска, – сказал я. – Карл был художником.
– Доктор, графа убили ножом?
Китс указал на топорик.
– Что бы это ни было, рана нанесена не этим предметом.
– Графиня сказала, что у них есть коллекция оружия, – отозвался я.
Шериф велел эльфу заняться этим, а также немедленно собрать в гостиной все слуг для допроса.
– Так что вы думаете? – спросил шериф, когда его помощник убежал выполнять поручение.
Я рассказал ему о своих соображениях. Но не упомянул о книгах. Слишком мало у меня было фактов насчет библиотеки.
Горацио вытер пот со лба.
– Следов борьбы нет, – заметил пухлый господин. – Но убийца, пронзивший грудь этому человеку, должен обладать немалой силой.
– И застать жертву врасплох. Орудие, скорее всего, либо кухонный нож, либо кинжал. – Шериф и доктор перевернули тело. – Выходного отверстия нет!
Я и сам это знал. Ремпсток сел на стул и положил ногу на ногу. Доктор продолжал свое обследование, после перешел за письменный стол, писать какую-то бумагу.
– Вы давно знакомы с убитым? – спросил шериф у меня. Глазки сверлящие, что твои буравчики.
– Выходит, что больше десяти лет. Учились в Фарандском университете.
– И вы приехали погостить?
– Да.
– Покойный не сообщал вам ничего такого, что могло бы натолкнуть на разгадку преступления?
Какой хитрый! Все-то ему расскажи…
– Нет. – Не объяснять же ему, что в письме Карл, пусть и туманно, намекал на нечто нехорошее, творящееся в этом доме. Мне и самому эти связи не были понятны на сегодняшний день.
– Значит, из списка подозреваемых мы исключим троих. Вас, Эрну и огра Тибальда. – Шериф разглагольствовал, глядя в потолок и поигрывая серебряным портсигаром. – Остаются все, кто был в поместье. Они…
– Восемнадцать слуг и пятеро Сэдлфортов, – сказал я.
Неподалеку от дома, возле деревьев, подстриженных на манер фигур животных, стояли двое, старик и более молодой тип. Кажется, человек и эльф. Они разговаривали. Эльф махал руками, старик качал головой. Первый наверняка садовник, а второй – Айкс.
– Ага. А мотив?
– Пока неизвестно.
Шериф вскочил, раскуривая сигарету от спички.
– Кого, по-вашему, можно исключить из списка подозреваемых уже сейчас? – спросил он.
– Заочно? Пожалуй, только поваренка, работающего на кухне. У него не достало бы сил совершить такое. Да и ума тоже. К тому же, есть слуги, которые никогда не поднимаются выше первого этажа. Как правило, это кухонные работники, прачки и кто-то в этом роде. Их появление в таком месте вызвало бы, как минимум, вопросы среди служанок. За исключением случаев, когда они живут наверху…
– Совершенно верно, – шериф прошелся туда-сюда по комнате. Брови сдвинуты, губы кривятся. Желваки ходят ходуном. – Доктор, это можно убрать?
Он указал на топорик.
– Да. – Горацио продолжал писать свидетельство о смерти.
Шериф вынул из заднего кармана брюк заранее заготовленную тряпицу и схватился за рукоять топорика. Оружие вышло не сразу, Ремпстоку пришлось приложить усилие, чтобы освободить его из плена ребер. Кровь из раны уже не текла. Теперь она стала почти черной.
Как я и думал, треугольное лезвие было сантиметров десять в длину. Теоретически им можно достать до сердца, но это не было бы результатом броска. Как правило, эльфы используют топорик для удара в голову. Штырь пробивает череп и проникает в мозг. Мелкую дичь пронзает этим трехгранных клювом насквозь.
– Рана низкая, вы правы, – заметил Галлахад. – Эту штуку мог бы использовать гном… Но, как видно, мы имеем дело с тем, кто хотел замести следы.
Горацио вынул из саквояжа нечто вроде линейки и принялся измерять длину раны.
– Лезвие сначала располагалось под углом примерно в тридцать градусов по отношению к межреберному пространству. Но раздвинуть ребра не удалось. Нож повернулся и тогда вошел между ними. И…
Доктор выпрямился, поглядел на линейку.
– Что? – спросил Ремпсток.
– Не уверен. Но с чем-то таким я сталкивался. Это не просто удар. Это… словом, на нож, кажется, давили всем телом, чтобы он вошел глубже.
Глаза шерифа полыхнули гневно-торжествующим пламенем.
– Значит, его убили прямо на кушетке!
– Скорее всего, да, – отозвался я. Старик и эльф к этому времени разошлись в разные стороны. Под окнами одна из служанок беседовала с кучером. Оба флиртовали. Интересно, кто еще не особенно опечалился гибелью молодого графа? – Только в таком положении убийца мог сделать то, что сделал. И, вероятно, он использовал вес своего тела, чтобы протолкнуть нож. У него заранее был топорик. И украл убийца его у кого-то из эльфов. Цель? Вероятно, подставить.
Шериф завернул топорик в тряпицу.
– Но это глупо, – сказал он. – Неужели убийца считал, что мы поверим такой, простите за каламбур, топорной работе?
– Мы имеем дело не с профессионалом, шериф.
– Женщина?
– Я бы не был столь категоричен.
Ремпсток наградил меня испытующим взглядом. Мол, я не полностью доверяю таким, как ты. Ты – непрофессионал.
Но сам с удовольствием пользуется моими находками. Хотя я не обязан делить с ним информацией.
Вернулся Вингилот. Несмотря на довольно анемичный вид меланхолика, передвигался он быстро.
– Оружейная коллекция находится в гостиной, но все предметы на месте, – доложил эльф. – Слуги соберутся там же через десять-пятнадцать минут.
– Что ж. Займемся рутиной. Придется выслушать множество рассказов о сегодняшнем дне. Шериф вынул часы на цепочке и мрачно хмыкнул.
Доктор тем временем обследовал ногу Сэдлфорта. На его немой вопрос я высказал ему версию, услышанную от Эрны. Горацио частично размотал повязку. Запах мази стал сильнее. Я подошел ближе и увидел то, чего никак не мог ожидать. Ремпсток заглянул доктору через плечо.
– Некроз, – сказал Китс, наклоняясь, чтобы понюхать рану. – Явная гангрена.
Он был прав. Мне и в голову не могло придти, что под повязкой там вовсе не то, о чем было сказано. Некроз налицо, но распространялся он довольно странно. От пятачка здоровой кожи во все стороны на участке примерно десяти квадратных сантиметров площади. Сам островок нетронутой кожи был странным. На нем имелось нечто, напоминающее старый шрам от ожога. Формой шрам напоминал крест с загнутыми в спиральки концами.
– Некроз не застарелый, но… довольно глубокий. – Горацио вооружился иглой и проткнул черно-коричневую ткань. Игла вошла в омертвелую плоть легко. Крови не появилось. – Вероятно, плоть прогнила до самой кости. Но вот этот островок со шрамом… Кажется, не затронут. Ничего не понимаю. С таким поражением покойный неминуемо испытывал бы сильнейшие боли. Да и заражение крови не сумел бы избежать.
Я отошел от трупа.
Мазь нужна была, чтобы заглушить запах гниения. Карл не хотел посылать за врачом, боясь, что обнаружится тайна. Какой в этом смысл? Откуда такая таинственность при явной угрозе жизни?
Я ощутил легкий бег мурашек по своим предплечьям и спине.
Нехорошие события в особняке…
Карл собирался посвятить меня в подробности, но не успел. Его убили. Может быть, для того, чтобы он ничего не рассказал.
– Сколько времени нужно, чтобы развился такой некроз? – спросил Ремпсток.
Доктор поднял на него глаза, растерянные.
– Не меньше недели. И это если не предпринимать никаких мер. Но я не знаю… Если бы граф был жив, ногу пришлось бы ампутировать.
– А почему здесь плоть не сгнила?
– Не знаю, – признался доктор. На его пухлых щеках расцвели две алые розы.
Я пытался вспомнить, видел ли я когда-нибудь этот крестообразный шрам у Карла на ноге, с внутренней стороны, выше лодыжки над костью? Кажется, нет. Но это не значит, что в десять лет назад его там не было.
Гангрена была слишком скоротечной. Карл разыграл падение с лошади, чтобы как-то оправдать повязку на ноге. Так он устранял ненужные вопросы. И судя по тому, что он не смог поехать на встречу со мной, рана доставляла ему беспокойство. Опухлости не было, Карл просто изобразил ее при помощи нескольких слоев бинта.
Болей он долго, все домашние бы знали о гангрене, и Карл не отвертелся бы от врачебного обследования. Значит, никто не был в курсе.
И все-таки шрам, скорее всего, от давнего ожога.
– Странная форма у него, – сказал шериф, склонившись над ногой мертвеца. Он словно читал мои мысли.
Готов спорить, нога стала такой только сегодня утром. Здесь нигде нет и намека на лекарства. Карл разжился мазью, еще толком не решив, что ему делать. Где он ее взял – вот что надо выяснить помимо всего прочего.
Эльф помогал доктору возиться с телом. Вдвоем они стащили с Карла второй сапог. Нога была здоровой. Тело в тех местах, какие поддавались осмотру в этих условиях, тоже оказалось чистым.
Шериф курил свои сигареты и рассуждал вслух, выдвигая различные гипотезы и задавая Китсу вопросы. Доктор подтверждал мои предположения. Причиной гангрены могла стать грязь, попавшая в рану, яд, проникший в организм через пищу или воду, отравленный укол.
– А что насчет магии? Чары? – спросил я.
– В этом деле я не советчик, – произнес Горацио. – Нужны источники, нужен консультант.
– Был меня один случай с проклятием, насланным ведьмой. Но там человека покрывала парша. Она быстро исчезла, как только злодей был изобличен. С человеком все было нормально.
– Может быть, и проклятье, – пропыхтел доктор. – Только более сильное. Одно могу сказать точно. Такое аномально быстрое развитие некроза в литературе не описано и не зафиксировано. Даже у Теодора Брисенвуда!
– Значит, домашние ничего не знали об этом, – заметил шериф. В общем, он шел в нужном направлении. – Убитый их обманул. Зачем? Ведь не простуду же он подхватил! Ему угрожала смертельная опасность!
Я пожал плечами. Мне расхотелось откровенничать с полицией. Пусть она занимается своим делом. Наши дорожки будут пересекаться, мне этого не избежать, но я постараюсь держаться на расстоянии. В любом случае, рассказывать Ремпстоку о письме я не собирался.
Шериф взглянул на часы и сказал, что намерен отправиться допрашивать слуг. Не сразу, но осведомился, желаю ли при этом присутствовать. Мы проявляли по отношению друг к другу холодную профессиональную вежливость. Меня это устраивало.
Я согласился принять участие в допросе.
Доктор же заявил, что намерен прямо сейчас вывести тело в Уффенвис на вскрытие. Чем быстрее это будет сделано, тем лучше. Я взял свой блокнот и быстро зарисовал крестообразный шрам на ноге Карла. Это тавро может быть причиной колдовского влияния. Некоторые виды проклятий накладываются именно так. Но для этого нужно большое умение и большая чародейская сила, потому что, как правило, эти проклятья долгоживущие. В некоторых случаях они сплетены таким образом, чтобы охватывать не одного человека, а несколько. Сам человек, носитель знака, становится как бы центром паутины, в которую попадают ничего не подозревающие ближние. Если предположить, что этот знак помогает злоумышленнику удерживать проклятие на Карле и его семье, значит, надо искать источник зла. Чародея. Ведьму. Или тех и других из породы нелюдей, обитающих в округе. Причиной колдовства может быть месть за нанесенную обиду, поруганную честь, зависть. Все, что угодно, по сути дела.
Хорошо, пока примем эту рабочую версию.
Но несмотря ни на что, умер Карл не от гангрены, а от ножа в сердце.
Вингилот позвал мажордома и велел ему мобилизовать двоих мужчин, чтобы они вынесли тело графа из комнаты и погрузили в экипаж, что стоял внизу. Мужчинами этим оказались два эльфа-конюха. Оба были бледны, словно извалялись в муке. Изумрудные глаза обоих блестели, словно от слез. Ратту плакал, это я заметил, а вот его старший брат?
Эльфы принесли большой отрез белой материи, чтобы завернуть труп. Получилось нечто вроде савана. Когда они поднимали тело Сэдлфорта с кушетки, руки обоих конюхов дрожали. Меня слегка передернуло. Слишком многое пронеслось у меня перед глазами в этот момент. Университетские проказы, авантюры, пирушки, ухлестывание за девицами – все это безвозвратно кануло в прошлое. Теперь, человек, составлявший когда-то значительную часть моей жизни, мертв.
Следуя указаниям шерифа, Айкс и Ратту завернули труп в материю. Сквозь нее на груди покойника проступило кровавое пятно. От меня не укрылось то, как эльфы посмотрели на пораженную некрозом ногу Карла. Такой взгляд бывает у тех, кто встречается неожиданно с чем-то знакомым.
Внутренний сыщик, сидящий в моей голове, приободрился. Он знал способ заставить меня шевелить мозгами. Я учуял след, и мне хотелось немедленно отправиться по нему и посмотреть, куда он меня приведет, но я не спешил. Всему свое время.
Мы вышли в коридор, я не забыл прихватить свои вещи. Комнату, где я мог остановиться, мне еще не показали. Всем было не до того.
Айкс и Ратту вынесли тело наружу, мы с шерифом присутствовали при том, как мертвого графа погрузили в экипаж. Галлахад перекинулся с доктором несколькими словами. Тот кивнул, потом попрощался со мной и исчез внутри кареты. Проводить тело пришли служанки и Элания Сэдлфорт. То ли остальным было все равно, то ли они не нашли в себе сил смотреть на мертвеца, обернутого в материю.
Эльфы стояли на том месте, откуда едва отъехал экипаж. Они не походили на заговорщиков, или убийц, но я был уверен, что они что-то знают. Символ, который мы нашли на ноге Карла, относился к эльфийской традиции. Здесь у меня сомнений не возникало. Айксу и Ратту этот завитой крестик был знаком. И здесь возникает вопрос – умеет ли кто-нибудь из них колдовать? Умеют ли колдовать другие нелюди, служащие в поместье?
Шериф развернулся ко мне на каблуках, игнорируя бледную Эланию, державшуюся от нас на приличной дистанции.
– Похоже, дело не такое сложное, как может показаться, – сказал полицейский.
Эльфы посмотрели в его сторону, не зная, что делать, но потом решили ретироваться в дом, помня о приказе собраться в гостиной.
Вингилот проследил за ними внимательным взглядом. Инспектор не так самонадеян и скор на выводы, как его начальник.
Я не выдал своего удивления таким выводом шерифа.
– Мотив убийства пока остается загадкой, – сказал он. – Но он вскроется в ходе допросов, я уверен. Уж поверьте моему опыту, господин частный детектив.
– Охотно верю, – отозвался я.
– Нам нужно найти истинное орудие убийства. А потом выяснить, как нож попал к нему и когда.
– А насчет гангрены?
– Возможно, в этом деле замешан еще кто-то. Не удивлюсь, что мы имеем дело с заговором. Кто-то отравил графа, намереваясь свести его в могилу при помощи какого-то яда, вызывающего гниение.
– Зачем же в таком случае нож?
Краем глаза я видел, что Элания очнулась от оцепенения и погнала служанок в дом. Слушались они ее беспрекословно.
– В этом все и дело, коллега! – блеснул глазками шериф.
Опять «коллега» получился не очень вежливым. Нечто вроде «болвана» или «дубины стоеросовой». Вот, значит, как, подумал я. Что ж, я не ступал на тропу войны. Поначалу я хотел объяснить шерифу, что он заблуждается, но теперь не буду этого делать. Пусть работает над своими версиями сам, исходя из опыта, которому я верю. Опять же – ему за это платят.
– У кого-то из убийц сдали нервы! Вероятно, в разговоре, который состоялся между ним и графом, Сэдлфорт вывел его на чистую воду. Это и стало его смертным приговором. Убийца повалил его на кушетку и вонзил нож в грудь.
Беру свои слова назад. Я слишком хорошо думал о шерифе. В первые мгновенья он произвел на меня приятное впечатление, невзирая на некоторую долю враждебности, однако теперь я осознал, что он не умеет видеть очевидного. Его скоропалительные вывод говорят о его неспособности правильно трактовать факты.
Хорошо было бы расследование, не окажись я здесь. Бэзил Хрофт, конечно, не гений сыска, однако он не ищу легких путей. Моя репутация основывается не на фантазиях, а на кропотливом труде по сбору и анализу информации.
Иными словами, в лице Ремпстока я увидел очередного полицейского, который, обладая несомненными талантами, не любит обременять свой ум, а потому ставит на том немногом, что у него есть в распоряжении, жирный крест.
– Вы поразительно догадливы, шериф, – сказал я.
– Так что, уважаемый, вам вряд ли стоит копаться в этом деле. Оно простое. Выясним, кто имел мотив убить графа. Дальше – дело техники, как говорят гномы.
С этими словами Галлахад зашагал в дом. Красноволосый эльф последовал за ним. Интересно, что думает Вингилот?
Я глянул на небо. С севера наползали тучи. Край их фронта уже был над домом. Свет померк, подул ветер, от которого у меня мурашки побежали по спине.
Некоторое время я стоял перед парадным входом один. Мне казалось, Ветряная Миля смотрит на меня злобным взглядом. Ей не нравилось, что я здесь.