Мистер Мохаммед
Я и парочка моих подруг оказались на Шри-Ланке совершенно случайно. Как-то выпивая в баре и сетуя на нескончаемые и дорогие московские зимы, мы сдали свои квартиры и переехали в Коломбо.
На те деньги, что в Москве нам аккурат хватало на сосиски и бензин, на Шри-Ланке мы снимали двухэтажную виллу рядом с морем. А еще оставалось на шопинги, дискотеки и кто-быстрей-нажрется-party.
И даже на членство в закрытом клубе отеля «Хилтон».
Банановый остров – самое неподходящее место для поисков мужа, поэтому мы были безмятежны и счастливы.
Обычно мужчины скатываются мне под ноги яблочком-падалицей. Этот араб рухнул, как самый настоящий переспелый кокос. Прямо в тот же день. Точнее в ту же ночь, когда мы вошли в клуб отеля «Хилтон».
В отличие от тамильско-сингальского населения острова, в «Хилтоне» выпасались арабы, местный Jet Set. Причем, попадая в клуб, они нажирались так стремительно, будто единственное место, куда Аллаху забыли выписать клубную карту это «Hilton», Colombo.
С тех пор я уже нигде не появлялась без сопровождения моего нового друга.
На Новый год ко мне прилетела Ангелина. Черная от горя. Ее бросил испанский мачо-невротик. Три года он мучил ее ночными слово- и семяизвержениями по телефону. Закидывал гигабайтами собственных фотосессий. Вот он, стоя, сидя, лежа, в профиль, в фас и на мотоцикле. Он обещал сделать ее счастливой домохозяйкой, но был неуловим, как маринованный грибок на тарелке. И вдруг ни с того ни с сего женился на дочке своего босса.
Но судьбе и этого показалось мало. Она привела не совсем трезвую Ангелину на пляж при русском посольстве, где ей приглянулся огромный пузатый мужик в плавках «Алые паруса». Этакий «АнтиЛопес», понятно, кому назло. Он носил дикого цвета рубахи, трогательные сандалики, всех угощал дешевым пивом и казался добрым и очень-очень надежным.
Но на все вопросы о его профессии он молчал. Мы поспорили на вискарь. Я склонялась к мысли, что он наемный убийца. А наблюдательная Ангелина, что он медик.
– Видишь, как тщательно он моет руки. Это медик, – шептала мне украдкой подруга.
– С таким выражением лица он может быть только патологоанатом, – соглашалась я.
Вискарь я Ангелине проспорила. Это был стоматолог. Но не просто районный зубодер. Владелец собственной клиники на Кутузовском проспекте. Вот я бы к нему в кресло ни за что не села!
– И я, – затем Ангелина делала загадочное лицо и продолжала страшным шепотом, – поэтому он выходит к пациентам сразу в маске.
Не зная, что за подарочки судьбы дрянной нам предстоит вывезти с острова, мы с Ангелиной вовсю наслаждались нашими романами.
Моего нового друга все вокруг звали мистер Мохаммед, и меня это веселило страшно. Сам мистер Мохаммед был всего на пару лет меня постарше. Гладко выбрит со всех сторон. Он одевался по-европейски и разговаривал на таком богатом колониальном английском, что приходилось держать ухо востро. У него даже был свой автомобиль!
Серьезный бизнесмен мистер Мохаммед на парковке «Хилтона» имел длинное корыто без верха, затянутое каким-то стремным целлофаном, (чтобы голуби не срали), и передвигался исключительно на тук-туке. Мотивируя это тем, что, если он два раза заправит полный бак, на острове начнется неминуемый энергетический кризис.
Чем он занимался, даже после полугода тесного общения, оставалось для меня загадкой. Весь день он таскался с нами. Прерываясь только на молитву. А ночью нажирался в «Хилтоне». Единственным его объяснимым занятием была дневная послеобеденная прогулка по вонючей набережной. Там он раздавал монеты местным беспризорникам.
Когда он на пляже снял рубашку, я заметила, что все тело у него в мелкий рубчик. Как на костюмчике шестидесятых. Он весь, с головы до ног, был покрыт этими мелкими шрамами.
– Я вырос на улице, – объяснил мне он.
– Клянчил денежку на набережной?
– Нет, дрался за еду.
Потом, конечно, я расспросила его про всю семейную историю. Так, для сравнения. Из чистого женского любопытства.
Его папа жил в состоятельной семье и был правильным мальчиком. Пока не связался с неправильной тамильской девочкой. Ну, просто «монтеккикапулетти», арабский вариант. Тогда он женился на ней и, опасаясь родственного гнева, эмигрировал из приличной арабской страны на чумной остров. Чтобы там назло всем построить новую успешную жизнь.
Но успешно у них получалось только размножаться. Жить было негде, учиться не на что. Папа бродил по улицам в поисках работы. Мама в углу читала Коран. Многочисленные дети с утра до ночи паслись на улице. Без школ, без прививок и обязательного четырехразового питания. С одной парой обуви на троих.
Когда самый младший из них, Мохаммед, чуть подрос, он додумался, как заработать деньги, чтобы накормить сестру и братьев. Стал участвовать в уличных гладиаторских боях, где взрослые дядьки принимали ставки. А с победителем расплачивались крупой и бананами.
В этот момент весь мой сарказм куда-то делся, и я поняла, насколько мало знаю о жизни.
Поэтому мне стало понятно, почему за стойкой «Хилтона», принятый в этот закрытый круг, он чувствует себя властелином мира.