Глава 3
Инспектор полиции Садык Олиб сразу понял, что спокойная жизнь на этой неделе ему не грозит. А он так хорошо распланировал предстоящие выходные. Жена давно просилась свозить ее в Стамбул. А еще он очень хотел сводить сынишек в новый аквапарк. Но у Аллаха на этот счет, видать, были другие планы.
Вообще, инспектор считал, что в этой жизни ему очень-очень повезло. Его родители были не то, что богаты, скорее нет, но зато имели счастье состоять в родстве с одним влиятельным чиновником в Анкаре. Дядюшка Осман, не слишком осыпал милостью своих многочисленных родственников, но к семье Олиба почему-то благоволил. Когда Садык окончил Стамбульский университет, и как-то долго не мог найти подходящую работу, дядюшка пристроил его в департамент полиции в Стамбуле. И хотя Садык не очень горел желанием всю жизнь посвятить ловле карманных воришек, дядюшка, посмеиваясь, потрепал его по плечу и сказал, что, мол, ты еще слишком юн, чтобы судить о том, чего ты хочешь или не хочешь, так что, слушайся старших. И Садык внял совету.
Два года он исправно тянул лямку, ездил на выезды, разбирал жалобы, составлял отчеты, получал нагоняи от начальства, пока в один прекрасный день его не перевели сюда, в этот милый спокойный курортный городок, сплошь состоящий из отелей, растянувшихся вдоль побережья.
Все в городке было подчинено туристическому бизнесу. Вскоре Садык в полной мере осознал все преимущества своей новой работы и неустанно благодарил прозорливого родственника при каждом удобном случае. Работа была не то чтобы легкая, а даже очень приятная. Страшных преступлений в городке сроду не случалось, ну, если только какой не в меру подвыпивший турист, попадал в дорожную аварию. Нет, происшествий со смертельным исходом, конечно, хватало, но были это все какие-то нелепые смерти: то утонет кто-то, то вот убьется на машине, один умудрился на водных лыжах шею свернуть. В основном инспектору приходилось расследовать мелкие, очень мелкие преступления, вроде украденных кошельков и чемоданов.
Люди на отдыхе, как правило, были беспечны, но Садык и не думал осуждать их за это. Благодаря их беспечности, он мог теперь совсем не беспокоиться о своем будущем. Всех карманников и мошенников инспектор за восемь лет своей неустанной работы прекрасно знал в лицо. А уж они-то как его знали! Если туристу очень-очень хотелось вернуть утерянное имущество, то оно находилось, как по волшебству, а туристы со слезами изумления благодарили полицейских. Нельзя, правда, сказать, что данная благодарность оседала в одних только Садыковых карманах, но и того, что оставалось, с лихвой хватало на содержание просторного уютного домика, тихой улыбчивой жены и двоих темноглазых, кудрявых мальчишек, и в последнее время Садык всерьез задумывался еще и о маленькой пухленькой девочке.
Инспектор прибыл в отель через двадцать минут после телефонного звонка. Жена, конечно, проснулась и побежала провожать. «Ах, – сказала она, щуря сонные глаза, – как же много пьют эти русские, даже женщины». Садык тоже почему-то был уверен, что дело очень простое.
В холле его встретил перепуганный управляющий. Немец. И на его лице явно читалось беспокойство – престижу отеля мог быть нанесен непоправимый урон: будь его воля, он бы заселял только соотечественников, но, увы! Приток русских туристов приносил немалый доход.
Инспектор посмотрел на бледное хмурое лицо управляющего, понял все его нехитрые размышления, усмехнулся и попросил проводить на место происшествия. Первым делом он распорядился отогнать зевак и только потом быстрым цепким взглядом охватил всю картину. На топчане, свесив руку, лежала молодая женщина в легком сарафане. Она казалась спящей, настолько спокойна была ее поза. Если бы не доктор, маявшийся рядом со своим саквояжем, Садык бы так и подумал. Рядом, отвернув голову в сторону, сидел мужчина. Инспектор видел только темные волосы на затылке да сгорбленную спину. Невдалеке маячила еще одна фигура – женщина в чем-то светлом, с пакетом в руках. Она топталась у края бассейна, словно решая уйти или остаться.
Садык подошел и нагнулся над мертвым телом. Он все понял сразу, у него было университетское образование и стаж работы в полиции десять лет и карманники, которых он знал в лицо и еще интуиция, подсказавшая, что выходные пропали – напрасно Хайрим выбирала себе наряд. Для вида он еще переговорил с врачом, но и так все было ясно. Мужчина вдруг резко встал и повернулся к нему, высокий, крепкий, плечистый. Сосредоточенное лицо, немного удивленное. И еще он непрестанно курил. И руки у него ничуть не дрожали, когда он доставал из пачки очередную сигарету. Что это, хорошие нервы или его не очень взволновала смерть жены? То, что это жена ему рассказал управляющий. И еще добавил: «Очень, очень, солидный клиент, не первый раз в нашем отеле, и герр Дедрих с ним дружбу водит. А герр Дедрих наш очень, очень важный клиент…»
Красивая женщина, почему-то подумал Садык, с сожалением. Очень красивая. Он не представлял, кто мог поднять руку на такую красоту. Или в этом все и дело? Красивая женщина, ревность… Значит, муж? Или кто-то из ее любовников? В том, что у убитой был не только муж, Садык не усомнился ни на секунду. Он работал в полиции уже десять лет. С чем только он не сталкивался за это время… Очень, очень плохо. Завтра по отелю поползут слухи, потом по городку, потом… потом хозяин отеля позвонит начальству, и Садыка вызовут на ковер. Пропали выходные!
***
Когда Маша все же добралась до номера, состояние у нее было не то чтобы истерическое, но близкое к тому. Пакет со сметаной так и болтался на руке. Ночь кончалась, день вползал в окно ярким сиянием, встающего где-то на краю моря солнца. Люди в своих номерах уже начали просыпаться, ворочаться в постелях, с удовольствием осознавая, что это, нет, не дом, а то самое райское место, где нет будильников, начальников и понедельников. И только бедная Яна уже не проснется.
В голове у Маши не укладывалось, как такое могло произойти? Кто мог ее убить так… жестоко? Павел Сергеевич? Этот вариант Маша отмела сразу. А кто? Что она делала с двенадцати дня до двенадцати ночи, куда убежала, где находилась? Кто смог так близко подойти к этой красивой ухоженной избалованной женщине, так близко, что она даже не испугалась, когда сильные руки сомкнулись на хрупком горле? Павел Сергеевич мог бы, но он этого не делал. Или он? Эта версия, похоже, устраивает всех, и полицию в первую очередь. Но какие у них доказательства? Маша не знала. Только видела, как Павел в сопровождении полицейских пошел в свой номер. Маша, конечно, побежала следом, только внутрь ее не пустили. А через какое-то время Павла Сергеевича вывели уже в наручниках. Уже на улице он, казалось, очнулся, покрутил головой, углядел мнущуюся в стороне Машу, удивился вроде, потом кивнул ей и крикнул: «Дозвонитесь до Красовского!» Маша тоже головой закивала, а потом долго еще стояла, глядя вслед удаляющимся огням полицейской кавалькады. Она позвонит, конечно, Красовскому. Только чем сможет помочь юрисконсульт? Он если чего в составлении договоров и шарит, то в уголовных делах-то вряд ли. К тому же это не Россия… Да еще обгоревшие плечи не давали покоя. Маша решительно скинула надоевшую одежду, посмотрела на пластиковую банку сметаны, не сметаны, но чего-то явно молочного, и решительно сорвала целлулоидную крышечку.
Она набирала номер с упорством маньяка, снова и снова. Потом, подумав, отправила Красовскому сообщение, с просьбой перезвонить. Потом, подумав еще немного, набрала другой номер. Тут ей повезло больше, абонент почти сразу отозвался веселым: «Привет! Как дела, малыш?» Она разговаривала долго, очень обстоятельно, пока телефон не подал сигнал, что звонят по другой линии. Звонил Красовский. Был он бодр и по обыкновению отвесил Маше пару сомнительных комплиментов. Маша скривилась, но промолчала и сразу вывалила на беззаботного юриста арест шефа по обвинению в убийстве жены. Веселость того, конечно, сразу сняло, как рукой. Он ошеломленно выслушал Машины объяснения и пообещал перезвонить позднее, как только что-нибудь выяснит. Вот так. Маша немного перевела дух и оглядела себя в зеркале – сметану уже, пожалуй, можно смывать. Просьбу шефа она выполнила, а остальное ее не касается. Павел Сергеевич большой мальчик – справится. У него деньги, связи, Красовский, опять же. Справится, как пить дать. Утешив себя, таким образом, немного, она пошла в душ, и вскоре забылась неглубоким беспокойным сном.
***
Павел тупо смотрел в потолок, пытаясь как-то упорядочить хаотично прыгающие мысли. Арест если и удивил его, то совсем не выбил из колеи – что-то в этом роде он и предполагал. Как только нагнулся над телом жены. Он слишком часто в прежней жизни видел смерть, чтобы не почувствовать ее присутствие сразу. Для вида он еще, конечно, пощупал пульс на холодной безвольной руке, но… А потом нагнулся ближе и в слабом отсвете иллюминации разглядел темные пятна на бледной шее, и тут уже неотвратимость происшедшего накрыла сразу, с головой, как морская коварная волна беспечного купальщика. Он захлебнулся немым криком, рванул ворот футболки, быстро и коротко подышал, восстанавливая дыхание. Кто? Зная, Яну он мог предположить все что угодно – от банальной интрижки, до… Но кто? Кого она могла довести до такого состояния, что?.. Кого угодно, ответил он сам себе. Например, его.
Пока ожидался приезд полиции, Павел прокручивал в голове различные варианты, но по всему выходило, что убийство не было запланировано. Не могло быть. Яна здесь впервые, и никого не знает. За те три дня, что они были здесь, никто из знакомых ей не попался. Или попался, но она об этом Павлу не сказала? Значит, случайная жертва? Местный маньяк, одуревший от сексуального воздержания и обилия обнаженной женской плоти? Если так, то у полиции два выхода: искать маньяка, переполошив весь курортный городок или свалить все на первого встречного, дабы успокоить общественность. Желательно, чтобы этот первый встречный, был таким же туристом, иначе люди станут бояться приезжать в этот райский уголок. Черт! Кажется, он попал. Он совсем упустил из виду – это не маньяк: никаких следов насилия он не разглядел, одежда в порядке, никаких синяков на теле, кроме тех, что на горле. И это не банальное ограбление – все ценные вещи на месте, и золото и сумочка с деньгами и кредитками. Все, кроме телефона, но его нашел парень-служащий, в кустах. Если не врет, конечно.
Да, телефон заслуживает особого внимания. Как он там оказался? Невозможно представить, чтобы Янка в своем льняном сарафанчике, на каблучищах, лазила по кустам. Значит…Значит, его там потерял убийца. Зачем ему забирать телефон? Если только там не было чего-то такого, что могло выдать его. Значит, Яна знала своего убийцу. Знала и, скорей всего, звонила ему.
Павел шумно выдохнул. Жалко он не сразу это сообразил. И не проверил Янин телефон. А потом, когда полиция стала настаивать на осмотре номера, Павел и вовсе впал в ступор, и было отчего. На журнальном столике, веером лежала пачка ярких глянцевых фотографий. И на них… Яна обнимает незнакомого Павлу мужчину, Яна целуется с кем-то, явно не с ним, Павлом, и все в таком духе. Фотографий пять или шесть. Павел изумленно таращился на снимки, а полицейский с такими черными ухоженными усами, явно главный в этой компании, скептически хмурился и понимающе глядел Павлу прямо в глаза.
Потом из ванны вытащили футболку с кровавыми пятнами, и все стало еще хуже. Полицейский не очень хорошо говорил по-русски, а Павел не знал английского, так пару слов где-то когда-то запомнил. Зато он отлично знал немецкий, но этого языка полицейский и вовсе не знал. В результате на него нацепили наручники, и отправили в тюрьму. Павел даже особо не возмущался. Он и не из таких передряг выбирался когда-то. Хотя нет, из таких, пожалуй, не выбирался. Ладно, он все равно сейчас ничего не сможет изменить. Теперь, если эта дурища-секретарша (кой ляд принес ее в этот отель?) сможет сообщить Сашке Красовскому обо всем, то в дело вступят адвокаты и прочая тяжелая артиллерия, а если нет, то придется как-то выпутываться самому. Ну и ладно, он выпутается. Наверное. Янку только жалко, непутевую, взбалмошную, яркую, непредсказуемую девчонку, ворвавшуюся пару лет назад в его жизнь в снежном вихре на Альпийском склоне. С этими горькими мыслями Павел уснул, заложив руки за голову на жесткой койке маленькой камеры отделения полиции, небольшого турецкого города Сиде.
***
Маша шла по узкой улице вытянутого вдоль побережья городка, всматриваясь в названия магазинов, попутно улыбаясь многочисленным зазывалам, наперебой расхваливавшим свой товар. Но ей нужен был только один конкретный магазин. Наконец она увидела искомую надпись и бодро вошла внутрь. Звякнул колокольчик на двери, на звук высунулся продавец, степенный, смуглый, улыбчивый. Маша помнила его с прошлого года. И он тоже узнал ее.
Машу всегда поражала этот феномен – даже купив какую-то ерундовину, а иногда и ничего не купив, каким-то непостижимым образом ты надолго оставался в цепкой памяти турецкого продавца. Особенности национальной торговли? Мужчина улыбался ей так, как будто и дел у него никаких больше в этой жизни не было, только сидеть и ждать, когда Маша придет покупать его восточные сувениры. Но в этот раз Маше не нужны были сувениры, ей нужна была всего-навсего лупа, обыкновенная лупа. Правда, в Турции не могло быть никакой такой обыкновенной лупы. Это была не лупа – а настоящее произведение искусства: деревянная ручка щедро изукрашена резным узором, так же, как и латунный ободок, держащий линзу. Маша вздохнула, поторговалась для приличия, выпила предложенный чай, выслушала массу комплиментов, расплатилась, еще раз послушала, какая она, вся такая-расстакая и бодро двинулась в направлении одного очень уютного ресторанчика.
Там они в прошлом году отмечали родительский юбилей – тридцать лет совместной жизни. Какая-то там свадьба. То ли золотая, то ли серебряная. Родители и сами запутались. «Видишь ли, малыш, мы с мамой знакомы дольше, чем женаты. И по секрету тебе скажу – ты у нас, вообще-то, незаконнорожденная. Тебе было года полтора, когда мы с мамой все же наскребли денег на белое платье и шампанское» Мама смеялась и обзывала папу соблазнителем невинных студенток. На столе высились горы толстых отборных креветок, журчал фонтан, негромко играла напевная восточная музыка, пенилось пиво в высоких запотевших бокалах. «Юбилей с шампанским это так банально? Да, дорогой?»
Маша пристроилась в уголке, заказала неизменный кофе, салат, рыбу и выложила на стол лупу. Сейчас она чувствовала себя по меньшей мере Шерлоком Холмсом. Ей в руки попала загадка и она, Маша, должна ее разгадать, во что бы то ни стало. Ха! Сейчас ее просто распирало от гордости.
Сегодня утром, проспав до полудня, Маша с радостью обнаружила, что краснота спала, не совсем, конечно, но лицо уже не светилось малиновым цветом. Она умылась, причесалась и тут вспомнила события минувшей ночи. И как она не уговаривала себя, что все это не имеет к ней ни малейшего отношения, мысли то и дело возвращались к Павлу. Павлу Сергеевичу. Как он там, на нарах? Почему-то турецкая тюрьма представлялась ей исключительно в виде казематов замка Иф, где с потолка капает вода, под ногами мечутся огромные жирные крысы, а в миску с вонючей тюремной баландой так и норовит свалиться какой-нибудь местный, отвратительный таракан. Ой, мама! На пляже ей сегодня было делать нечего и ноги сами принесли ее на место вчерашнего происшествия. Странно, люди купались в бассейне как ни в чем не бывало. Она подошла ближе. Вчера лежак, где нашли Яну, был повернут спинкой к бассейну. Если бы не рука, свесившаяся вниз, может быть, ее и нашли бы только утром. Какая-нибудь мамочка с малышом наткнулась бы утром на бездыханное тело, вот было бы переполоху! А так ничего, купаются себе, и ведать не ведают, какая трагедия здесь развернулась. За что же арестовали Павла?
– Вы не знаете, где найти Салима? – спросила Маша, подходя к барной стойке.
– Салима? – переспросил бармен.
Маша достала из кармана юбки купюру, помахала у него перед носом и положила на столешницу, знаком показав на кофейный аппарат.
Официант кивнул, слизнул бумажку едва заметным движением, поставил чашку под сопло и нажал кнопку, думая, как все же несправедлива жизнь – какой-то Салим, мальчишка совсем, а вот, поди, ж ты, охмурил такую славную светленькую туристочку. Совсем свеженькую, а вот ему, скорей всего придется сегодня ублажать толстую потную Эльзу.
Маша уже почти допила кофе, когда за стеклянной дверью мелькнула унылая фигура Салима. Маша кивнула ему издали и неторопливо направилась в сторону пляжа. Она чувствовала себя радисткой Кэт на задании. Салим понуро плелся следом. Он все еще ждал неприятностей от вчерашних событий. Маша присела на край невысокого парапета и кивком подозвала Салима.
Салим, украдкой огляделся вокруг. Он отнюдь не разделял оптимизма Керима, который сообщил, что русская девица ищет его для чего-то такого этакого… Ну так и есть, снова разговоры про вчерашнее. Хотя русская обещала отблагодарить за информацию. Ну, ладно, может, и обойдется, а пара лишних баксов никогда не помешает. Салим приободрился, и охотно рассказал все, что успел услышать от полицейских, а также из разговоров управляющего с дежурным администратором. Те-то очень боялись, что поползут слухи, потому и Салима не отпустили, хотя его смена давно закончилась. Велели никуда не отлучаться, ну и не болтать, разумеется, лишнего. Вот он и рассказал любопытной русской, про фотографии, да про кровь на футболке. Та как услышала, так и завертелась, и стала такое предлагать, что Салим четко понял, почему его дядя, называет их «эти чокнутые русские». А дядя знает, что говорит, у него магазинчик на углу, туда Салим, кстати, за йогуртом для нее бегал. Вот зачем ей среди ночи йогурт понадобился? Вот она-то как раз чокнутая. Если он согласится, его с работы точно попрут, как пить дать. Но деньги так заманчиво хрустели в ее руках, совсем новенькие, будто только-только из банка. И Салим не устоял.
И вот теперь Маша, склонившись над столом, старательно изучала изображение через увеличительное стекло. Она и сама не поняла, с чего ей пришло в голову пробраться в номер Павла. Скорей всего интуиция – папа мог бы гордо сейчас добавить что-нибудь про наследственность. Когда Салим, отчаянно труся, открыл ей номер, она опять почувствовала себя уже не радисткой, а Дашей Васильевой – следствие ведет дилетант. Хотя какой же она дилетант? Она – Ниро Вульф и Арчи Гудвин в одном лице. Маша совсем не представляла, что она будет искать, но раз уж пришла, надо хоть, что-то сделать. Она заглянула в шкаф, осмотрела ряд баночек и флакончиков на тумбочке у зеркала. Заглянула под подушки. Нет, никаких тебе кровавых надписей или записок с угрозами, ни потерянной зажигалки с инициалами убийцы. Ниро с Арчи растерялись. И вот уже когда Маша совсем сникла, тут-то она и обнаружила фотографию под кроватью. То ли полиция в спешке выронила, то ли сам Павел уронил, когда обнаружил фотоснимки. Так, стоп. А когда он их обнаружил? Этого Маша не знала. Салим сказал, что Павел удивился, увидев снимки, оторопел даже. И было отчего.
На том снимке, который достался Маше, Яна нежно прильнула к груди статного красавца. У красавца были смуглые скулы, густые темные кудри, выразительные губы и фигура атлета. Красота! И что это значит? Все что угодно. Павел мог увидеть это, рассвирепеть и… а потом ломать комедию, где моя жена, ах, ах… Тогда вопрос, откуда взялись эти пресловутые фотографии? Кто-то же их принес. Кто? И когда? Вот если она это узнает, она и убийцу найдет. Так Маша это поняла. Судя по тому, с какой легкостью Салим согласился открыть ей дверь в номер, это особого труда ни для кого не представляет. Он, конечно, поломался для приличия, боюсь, мол, но Машу не особо убедил. И действительно, вскоре прибежал с ключом. Где взял? Сказал, у горничной. Спер, стащил просто. Молодец. А Маша долго потом у себя в номере снимок разглядывала, вертела и так и этак. А потом, кажется, поняла, в чем дело, но для верности решила все же проверить наверняка. Потому и пошла в жару, в самое, можно сказать, пекло, искать пресловутую лупу. Одеться пришлось основательно: в длинную юбку, кофту с рукавом, а еще шляпу с полями нацепить – немилосердное солнце нещадно терзало опаленные давеча щеки и нос.
Маша удовлетворенно отложила лупу и снимок и с аппетитом съела заказанные блюда. Все же она не Даша, а Шерлок. Ну, на худой конец, Ватсон. Это же элементарно! Она повеселела и бодро зашагала дальше. Можно, конечно, было такси взять, но если судить по карте, это не так далеко, а прогулка после обеда не помешает.
***
Инспектор Олиб, сидел за своим столом, подставлял спину прохладе вентилятора и бодро писал отчет. Получалось на удивление связно и быстро. Начальство, буде захочет поинтересоваться, останется довольно. Все получилось очень даже толково и рационально. И, главное, логично. Муж, жена, любовник – обычный треугольник. Что и требовалось доказать. Да, были моменты, которые смущали инспектора, но он предпочел положиться на волю Аллаха. Если русский невиновен, пусть в этом разбираются другие инстанции. Он, Садык Олиб, свою функцию выполнил. И в выходные повезет Хайрим в Стамбул. Мальчишек отведут к сестре жены и устроят себе небольшой праздник: посетят Ай-Софию, побродят по узким улочкам старого города, на Золотом базаре Садык обязательно купит что-нибудь своей милой Хайрим. Она будет смущаться, и просить не делать ей таких дорогих подарков, а он все равно купит и будет чувствовать себя богачом хотя бы на короткий миг. Хотя почему нет? Он богач – у него чудные дети, хороший уютный дом, жена – сокровище.
Конец ознакомительного фрагмента.