Нужно бороться с бюрократизмом
Вот, товарищи, как Владимир Ильич представлял себе наш аппарат. Если мы теперь спросим себя: «А как сейчас? Таков ли наш аппарат?» То мы должны будем ответить без всяких колебаний, что нет, он не таков. Верно, кое-что нами сделано. Если мы возьмем армию, то должны будем сказать, что, конечно, наша армия сейчас не похожа на старую армию. Несомненно, наша армия связана с рабочими массами. Старая армия, старая казарма не знала фабрики, и, наоборот, фабрика не знала армии. Они встречались только тогда, когда рабочие бастовали, и солдат пригоняли их усмирять. Теперь происходит другое: рабочие приходят в казармы, и красноармеец идет к рабочим. У нас еще нет возможности провести целиком то, что Владимир Ильич ставил как задачу, а именно: всенародное вооружение и уничтожение постоянной армии; поскольку мы окружены врагами, которые вооружены с ног до головы, мы для того, чтобы защитить наше пролетарское государство, вынуждены также держать постоянную армию, но наряду с постоянной армией у нас есть и милиционная система. Но если взять наш советский аппарат, нечего греха таить, надо прямо сказать, что он архибюрократический. Таким считал его Владимир Ильич, когда писал следующую характеристику:
«Наш госаппарат, за исключением Наркоминдела, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьезным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата. И вот, чтобы поискать способ действительно обновить его, надо обратиться, мне кажется, за опытом к нашей гражданской войне»[2].
И дальше.
«Дела с госаппаратом у нас до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны, что мы должны сначала подумать вплотную, каким образом бороться с недостатками его, памятуя, что эти недостатки коренятся в прошлом, которое хотя перевернуто, но не изжито, не отошло в стадию ушедшей уже в далекое прошлое культуры»[3].
Владимир Ильич, товарищи, очень часто касался вопроса о бюрократизме и всегда призывал к решительной борьбе с ним. Нет надобности цитировать дальше Владимира Ильича, товарищи сами его читали, сами помнят, и нечего вас здесь утомлять цитатами. Но можно поставить вопрос таким образом, что это Владимир Ильич писал в 1919, 1920, 1921 годах, а теперь уже 1926 год, что последнее им написано по этому поводу в 1922 году – «Лучше меньше, да лучше». Это все было тогда; тогда эта характеристика соответствовала действительности, а теперь конец 1926 года. Теперь не то. Но, к сожалению, на такой вопрос пришлось бы ответить, что ныне у нас по части бюрократизма советского аппарата не лучше, а может быть и хуже. А это сейчас гораздо более опасно, чем раньше. Теперь, когда активность всех слоев населения поднялась, наш аппарат, не умея идти с ними в ногу, пытается замкнуться в самом себе, старается действовать не через людей, а через бумагу. Бумага объявляется всеспасающим средством. И тут дело доходит до таких курьезов, что человек сам с собой переписывается. Вообще в отношении бумаги мы варварски немилосердны – пишем ее невероятное количество.
Возьмите наши отчетности, наши анкеты. Я думаю, что если просмотреть хорошенько наши анкеты, то 50% наших товарищей попадет в ЦКК. Анкеты наши настолько полны всякими вопросами, настолько они подробны, что нет никакой возможности их заполнять, не рискуя ошибиться, нет никакой гарантии, что в повторных заполнениях анкет не напутаешь. Где же человеку точно вспомнить, когда и что он делал за все время своей жизни. До чего это доходит, показывает анкетный лист детского диспансера Наркомздрава. Показательная профилактическая детская амбулатория, диспансер Наркомздрава. В опросном листе 127 вопросов. В числе этих 127 вопросов спрашивается: «Когда возвращаются родители со службы домой?» Как будто это абсолютно необходимо для малютки! (Смех.) Если взять эту бумажку и подумать хорошенько, то это – сплошное издевательство. Перечислено: «что ешь», «что было во время беременности», «после беременности», «какие были роды», «что родилось», «как», «какие зубы у ребенка», «чистит ли он зубы», «живет ли в светлой комнате, в солнечной», «моется ли до пояса» и т.д. Как будто бы тот, кто это писал, не знает, что 99% детей наших рабочих не бывают в этом диспансере и, конечно, живут не так, как указано в анкете. Для чего это пишут? Кому от нее польза? А бумагу-то надо заполнять, людей надо нанимать, собирать материалы и выборки делать, и на это идут громадные средства. Если бы я попросил т. Чернышеву: «Пожалуйста, проголосуйте, чьи дети из здесь присутствующих бывали в этом диспансере», наверно, не нашлось бы ни одного. А здесь расписано: когда родители возвращаются с работы, когда встают и что делают утром, моются ли до пояса и чистят ли зубы! (Смех.) Для кого это нужно? Ни для кого! Во всяком случае, для нашего рабочего класса лет на 20 еще не нужно, а после – посмотрим.
Конец ознакомительного фрагмента.