Знакомство
Человек должен искать то, что есть, а не то, что, по его мнению, должно быть.
Я был в медицинской резидентуре в университете Айовы, искал в библиотеке какую-то статью о раке. Необходимая мне статья была опубликована в одном из самых престижных в мире медицинских журналов Американской медицинской ассоциации (JAMA). Этот журнал выходит раз в неделю и представляет собой интересную сводку данных медицинской науки и исследований. У меня никогда не получается взять одно издание и просмотреть только одну статью. Так вышло и в тот день 1984 года, когда я сидел с выпуском JAMA № 244. Я стал листать журнал, пока не дошел до опровержения к статье «Уснуть и видеть сны, быть может», написанной Ричардом Блекером, доктором медицины из Университета Тафта в Бостоне1. Опровержением было письмо доктора Майкла Сэбома, озаглавленное просто – «Околосмертное переживание».
«Что такое „околосмертное переживание“?» – подумал я. Говоря медицинским языком, я знал, что перед смертью человек может впасть в бессознательное состояние. Разве не все умирающие люди находятся без сознания? Я заинтересовался. Разве сам термин бессознательное не подразумевает, что организованное сознательное переживание невозможно?
Склонившись над столом, я стал читать письмо, которое изменит мою жизнь.
Блекер преследовал Сэбома критикой, говоря, что околосмертные переживания ничего не сообщают нам о последней стадии самой смерти. Блекер продолжал настаивать, что неверного истолкования этого опыта можно избежать при более тщательном изучении феномена, что Сэбом и сделал. Ответ Сэбома на статью Блекера был полон негодования.
«Недавно я проводил систематическое исследование таких переживаний у 107 человек, которые пережили бессознательное состояние и близость смерти (т. е. остановку сердца и кому). С использованием стандартных техник интервью были определены социальные, религиозные и демографические данные о каждом человеке наряду с подробностями каждого медицинского криза и всеми возможными воспоминаниями о бессознательном периоде…
…У меня были пациенты, подробно описывавшие впечатления от пребывания „вне тела“ во время операций на открытом сердце. Во время этих операций пациенты отчетливо и во всех деталях наблюдали происходящее.
До того времени я не мог найти адекватного медицинского объяснения ОСП. Блекер предполагает, что эти переживания представляют собой „околосмертную галлюцинацию“ и являются проявлением гипоксии мозга, пытающегося разобраться со „страхами, спровоцированными медицинской процедурой и ее обсуждением“. Экспериментально установлено, что люди, подвергшиеся тяжелой гипоксии, часто имеют беспорядочные спутанные воспоминания с выраженным ухудшением восприятия, предшествующим потере сознания. Это отличается от чисто „зрительного“ восприятия происходящих физических явлений после потери сознания, какое бывает при ОСП. Более того, многие имевшие ОСП попали в окружение, весьма далекое от „страхов, спровоцированных медицинской процедурой и ее обсуждением“.
Блекер отмечает, что „доктора должны быть особенно осторожны и не относиться к религиозным убеждениям как к научным данным“. Я должен добавить, что нужно проявлять такую же осторожность, чтобы не принять научные убеждения за научные данные»2.
Прочтя отзыв Сэбома, я был потрясен. Даже при том, что Сэбом написал редактору только короткое письмо, это письмо обращало внимание на совершенно новый для меня аспект медицины. Околосмертные переживания! Мое медицинское образование не подготовило меня к дискуссии на эту тему. Как будто я пропустил важный учебный курс и теперь нашел материал, чтобы заполнить брешь в своем обучении.
Я спросил себя: почему этот феномен мало изучен? Я помню, как сидел в библиотеке, обдумывая только что прочитанное. Но звук захлопнутой книги вернул меня к действительности. Я учился на онколога-радиолога – врача, который лечит рак с помощью радиации, – и не мог позволить себе отвлекаться.
Я выбросил из головы тему околосмертных переживаний и продолжил свое медицинское обучение.
По крайней мере, я пытался сделать вид, что ничего не случилось! Однако после этого случайного знакомства с письмом Сэбома в JAMA мне стало казаться, что ОСП случаются повсюду. Я читал о них в журналах и газетах и видел по телевизору людей, рассказывающих поразительные истории о том, как они покинули тело и ушли в другой мир.
Я прочел классические работы об ОСП и нашел множество определений для этого переживания. Термин около-смертное переживание был введен доктором Рэймондом Моуди в его бестселлере «Жизнь после жизни»3, повествующем о первом широко известном исследовании ОСП. Доктор Моуди впервые ввел термин околосмертное переживание в 1977 году для обозначения «любых сознательных перцепционных переживаний, которые имели место во время… события, при котором человек легко мог умереть или быть убитым (и даже мог быть настолько близок к смерти, что его могли счесть и объявить клинически умершим), но, несмотря на это, выжил и продолжает физическое существование»4.
Более чем десятилетие спустя Моуди повторно определил околосмертное переживание как «глубокодуховное явление, с которым неожиданно сталкиваются некоторые люди в момент смерти»5.
Независимо от точного определения, в голове у меня засел вопрос: как могут люди, пережившие клиническую смерть или бывшие при смерти, иметь такие отчетливые переживания? Например, в книге Моуди «Свет вдали» у женщины останавливается сердце на операционном столе в результате аллергической реакции на введенный анестетик. Она не только знала о том, что происходило, хотя это не соответствует нашему представлению о смерти, но и сказала доктору Моуди, что была «расслабленной и спокойной». Затем с ней стали происходить весьма отчетливые события. Вот ее описание ОСП:
Я парила под потолком. И очень ясно видела всех стоявших вокруг моей кровати, видела даже собственное тело. Я думала: как странно, что они расстраиваются из-за моей смерти. Со мной было все в порядке, и я хотела, чтобы они знали об этом, но никак не могла им это сообщить. Как будто между мной и остальными присутствовавшими в комнате был экран.
Я узнала, что такое тоннель, если это можно так назвать. Он оказался длинным и темным, и я летела по нему. Я была озадачена, хотя и бодра. Из этого тоннеля я вышла в пространство нежной и искрящейся любви и света. Любовь была повсюду. Она окружала меня и будто бы просачивалась внутрь меня. В какой-то момент мне показали или я увидела события своей жизни. Они представляли своего рода огромную панораму. Все это просто невозможно описать. Там со мной были мои умершие близкие, окруженные светом, – подруга, умершая, еще будучи студенткой колледжа, дедушка, двоюродная бабушка и многие другие. Они были очень счастливы, они сияли.
Я не хотела возвращаться, но мужчина, окруженный светом, сказал мне, что придется. Мне сказали, что я не завершила то, что должна сделать в жизни.
Неожиданно качнувшись, я вернулась в свое тело6.
Это событие случилось с человеком, у которого остановилось сердце! Как такое возможно? Все-таки смерть определяется (в онлайновом словаре Merriam-Webster) просто как «долговременное прекращение всех жизненных функций – конец жизни». Хотя я читал десятки описаний конкретных случаев, в которых люди, чьи сердца остановились, пребывавшие в бессознательном состоянии, отчетливо помнили события, содержащие удивительно похожие элементы.
Удивительная история
Меня впечатлила работа Моуди и многих других ранних исследователей ОСП, но тем не менее я был очень удивлен отсутствием более широких исследований. В конце концов, человечество более всего интересует вопрос «Переживем ли мы смерть тела?». Я стал размышлять, не стоит ли мне самому включиться в изучение этих интригующих путешествий в так называемый мир иной.
Затем случилось нечто, что помогло мне принять решение. Мой друг студенческих времен приехал в Айову, и мы встретились, чтобы вместе пообедать, и он познакомил меня со своей новой женой. Вскоре его жена стала рассказывать о своей аллергии, разнообразной и очень серьезной – действительно такой серьезной, что в какой-то момент у нее развилась сильная аллергическая реакция под общей анестезией и она чуть не умерла на операционном столе.
Когда она рассказывала о том, как у нее остановилось сердце, в ее голосе не было волнения, а только удивление. Я решил слегка прозондировать этот вопрос.
«Странно, – сказал я. – Я слышал, как мои пациенты говорят о смерти, однако не таким тоном».
За столом установилось молчание. Было ясно, что это не просто так. Я осмотрелся и еле удержался, чтобы не задать вопрос, над которым размышлял.
«С вами произошло что-то необычное, когда вы умирали на операционном столе?» – спросил я.
Она немедленно и эмоционально ответила: «Ну конечно!» И тогда, очень холодным зимним вечером в Айова-Сити, в тускло освещенном ресторане я впервые услышал историю об околосмертном переживании.
Я всегда страдала множественными аллергиями7. Это было просто постоянным неудобством до того рокового дня, когда аллергия стала угрожать моей жизни. Я сказала о своей аллергии хирургу и анестезиологу. Мне предстояла плановая операция, а не срочная. Несмотря на то что медицинская бригада делала все возможное, во время операции у меня возникла тяжелая аллергическая реакция на лекарство. Это была такая тяжелая аллергия, что мое сердце остановилось.
Сразу же после остановки сердца я обнаружила, что вишу под потолком. Я видела электрокардиограф, к которому была подключена. Он показывал горизонтальную линию. Врачи и сестры изо всех сил старались вернуть меня к жизни. Обстановка внизу была близка к панике. А я, в контраст этому хаосу, испытывала чувство абсолютного покоя. Я освободилась от боли. Мое сознание выплыло из операционной и влетело в сестринскую. Я сразу поняла, что это сестринская на том этаже, где я лежала перед операцией. С выгодной позиции под потолком я видела сестер, энергично выполняющих свои повседневные обязанности.
Я немного понаблюдала за сестрами, и тут открылся тоннель. Меня потянуло к тоннелю. Затем я прошла через него и увидела яркий свет в конце. Я испытывала умиротворение. Пройдя сквозь тоннель, я оказалась в месте, наполненном прекрасным загадочным светом. Передо мной стояло несколько моих любимых родственников, уже умерших. Это была радостная встреча, мы обнялись.
Я увидела рядом неземное существо, полное огромной любви и сострадания. «Ты хочешь вернуться?» – спросило оно меня. Я ответила: «Не знаю», – так в тот момент решило мое прежнее неуверенное «я». После продолжения диалога я осознала, что сама решила вернуться в свое физическое тело. Это было самое трудное решение. Я находилась в пространстве, переполненном любовью, и знала, что это место – мой настоящий дом. Потом я вернулась в свое тело.
Через сутки я очнулась в отделении интенсивной терапии. Я была вся утыкана трубками и проводами и не могла рассказать об этом сильном переживании. Позже я вернулась на тот больничный этаж, где лежала до операции. Там была сестринская, которую я посетила во время ОСП. Наконец я набралась смелости и поделилась с одной из сестер тем, что видела во время ОСП. У сестры был пораженный и испуганный вид. Больница была католической. Неудивительно, что ко мне прислали монахиню для беседы. Я терпеливо рассказала ей обо всем, что со мной случилось. Монахиня все внимательно выслушала и заявила, что случившееся со мной «от лукавого». Вы можете понять, что после такого мне не хочется с кем-либо делиться.
Когда Шейла закончила рассказывать, за столом некоторое время было тихо. Я не помню, ел ли я что-нибудь. Но, помню, был так удивлен этой историей, что молчал весь вечер. То, что я услышал, было самой необыкновенной историей, которую мне кто-либо рассказывал. Моя интуиция, человеческая и врачебная, подсказывала мне, что это совершенно достоверная история. В те минуты мое восприятие мира кардинально изменилось. Помню, я тогда думал, что такие случаи могли бы изменить мои взгляды на жизнь, смерть, Бога и мир, в котором мы живем.
В тот вечер я покинул ресторан с намерением начать свое собственное исследование околосмертных переживаний. Позже я разработал амбициозный проект, как собрать сотни историй о внетелесном опыте и научно исследовать их, чтобы окончательно определить для себя, реальны ли ОСП или это просто иллюзии, порожденные мозгом.
До начала моих исследований пройдет еще десять лет.