Преподобный Зосима Палестинский
Краткое сведение о преподобном Зосиме Палестинском
Древний латинский переводчик собеседований преподобного Зосимы такое предисловие предпосылает им: «Высоко ставлю и ценю собеседования сии, по причине ясно излагаемого в них истинного свойства аскетических подвигов, по причине обильного помазания духовного, коим они пропитаны, и сладчайшего благоухания святыни, ими издаваемого. Ничего так охотно я не списывал, ничего не переводил я с таким услаждением сердечным. Что и заставило меня исследовать, кто такой был автор их и в какое время процветал, так как то и другое не было определенно известно.
Собеседований всех не слишком много сохранилось. Их, как видно, записывал некий усердный слушатель, как принимал из уст преклонного летами старца, во время многолетнего своего пребывания в иночестве прошедшего все степени христианского совершенства и востекшего на самый верх святыни, доступной смертному человечеству, при помощи божественной благодати. Автор собеседований именуется блаженным аввою Зосимою. О записывателе намекается только, что он был один из всегдашних его слушателей, и вероятно брат той обители, в коей жил авва Зосима, при Иордане.
Но кто же сей блаженный авва Зосима? После долгого и старательного о сем изыскания, вот на чем наконец остановилось мое мнение, – что автор наших собеседований есть тот самый славный Зосима, который свыше избран был для услышания об образе жизни св. покаянницы Марии Египетской из уст ее самой и для напутствования и погребения сей преподобной матери».
Подтверждает он такое мнение свое тем, что некоторые обстоятельства жизни аввы Зосимы, изрекающего настоящие наставления, сходны с обстоятельствами жизни аввы Зосимы, видевшего св. Марию Египетскую и рассказавшего о ней.
1) В сказании о жизни св. Марии Египетской говорится, что авва Зосима, с юных лет поступив в некий монастырь, прожил в нем 53 года; потом, по особому внушению свыше, перешел в один из монастырей прииорданских; и оттуда уже исходя, видел св. Марию. И в настоящих собеседованиях поминается, что изрекавший их авва Зосима прежде жил в некоем монастыре в Тире (соб. 24); потом собеседования сии дают видеть его в Неаполе (в Самарии, соб. 14) проходом; и наконец в обители св. Герасима (соб. 2). Последние указания очевидно истолковывают первые.
2) В сказании о св. Марии об авве Зосиме говорится, что он был богат опытностию духовною и что потому к нему обращались за советом многие не только из своего монастыря, но и из других ближних и дальних (п. 2 – в Греч.). Видно, что он не любил писать, а только говорил. И о св. Марии сказание не написал он, а передал устно, как оно осталось среди братий, пока св. Софроний не предал его письмени. Что таков же был и изрекатель настоящих наставлений, доказывает самый образ изложения их: его спрашивали, и он говорил. Двадцать девятое собеседование его ведется в обители св. Герасима. Можно допустить, что и другие все слышаны тут же и записаны каким-либо из ближайших его учеников.
3) Авва Зосима, изрекатель наставлений, любящий приводить отеческие изречения, приводит все древнейших старцев, и притом так, что память о них тогда была еще свежа. Это указывает на конец четвертого и начало пятого века. Находят, что Мария Египетская почила около 430 года. Авва Зосима перешел в обитель прииорданскую, можно положить, лет семидесяти. В обители сей ему пришлось прожить лет 30; ибо он почил ста лет. Для того, кто жил в первой половине пятого века, изречения старцев века четвертого могли быть свежи.
Такие наведения, с коими следует согласиться, определяя автора собеседований, определяют и время их происхождения, и то, как они произошли. Авва говорил; любящий духовное назидание ученик записывал. Так все собеседования и начинаются: «говорил, или сказал, или рассказывал авва Зосима». Можно не сомневаться, что собеседований как было много держано, так много было и записано. Настоящие собеседования представляются отрывком, который виден был и читан Иоанном Мосхом, составителем Луга духовного (лимонара). Его сказание 211 взято из 30 собеседования; 212 – из 24; 216 – из 15; 218 – из 25; 219 – из 29.
Память преподобного Зосимы – четвертого апреля.
В Патрологии, изд. Migne собеседования сии помещены в 78 т. Есть они и в рукописном Патерике из обители св. Саввы Палестинского, и помещены в конце первой главы, в виде прибавления. В рукописи собеседования идут без всякого разделения. В печати их означено 14; но так, что в некоторых из сих отделений содержится не одна беседа. При переводе сочтено более целесообразным каждое наставление и каждое сказание означать особым пунктом. Это тем более нужно было сделать, что в печати не все беседы помещены, и некоторые из помещенных не вполне помещены. Вышло таким образом 31 отделение.
Блаженного аввы Зосимы собеседования
1) Положив крестное знамение на уста, блаженный Зосима начал говорить так: Бог – Слово, воплотившись, великую даровал благодать уверовавшим и верующим в Него. Можно и в наше время уверовать и начать это отныне, если желаем. Ибо если произволение наше возжелает и благодать повоздействует, то всякому желающему можно ни во что вменить весь мир.
Потом он взял, что попалось под руку, кажется, соломинку, или щепочку, или другое что ничтожное, и прибавил: кто из-за этого станет браниться или спорить, злопамятствовать или убиваться скорбию, кроме разве того, кто поистине потерял ум? Человек ли Божий, преуспевающий и в предняя простирающийся в жизни по Богу, не будет всего мира иметь наровне с этою соломинкою, хотя бы действительно он обладал всем? Ибо, как я всегда говорю, не иметь вредно, а иметь с пристрастием. Кто не знает, что из всего, что имеем, ничего нет дороже для нас тела? Итак, если когда время потребует, мы имеем повеление пренебречь даже телом, не тем ли паче тем, что есть у нас кроме него? Впрочем, не следует просто и как ни попало разбрасывать свои вещи, как не следует и самого себя без разбора бросать на смерть: ибо так действовать свойственно только потерявшему ум; но надобно ожидать, когда потребует того время, чтобы тогда быть готовыми на такое дело.
При сем припоминал он о брате, имевшем овощи, и говорил: не сеял ли он? не трудился ли? не возращал ли? не удобрял? Но не вырывал их без разбора и не бросал; а только имел их так, как бы не имел. Почему, когда пришел к нему один старец с намерением испытать его и начал истреблять их, он даже не показался ему, а спрятался; и когда уже оставался один корень, сказал ему: если желаешь, отче, оставь это, и сделаем из того угощение. Из сего старец святой узнал, что он есть истинный раб Божий, а не раб овощей, и говорит ему: Дух Божий почил в тебе, брате. – Если б он имел овощи с пристрастием, то тотчас и обнаружил бы сие скорбию и смущением; но он показал, что имел их так, как бы не имел.
И заключил авва Зосима: бесы замечают такие случаи; и если видят, что кто-нибудь бесстрастно относится к вещам, не тревожась потерею их, то уразумевают из сего, что он ходит по земле, но не имеет в себе мудрования земного.
2) В устремлениях произволений вся сила. Горячее произволение в один час может принести Богу более благоугодного Ему, нежели труды долгого времени без него. Произволение вялое и ленивое бездейственно.
3) Бесы боятся, если увидят, что кто-нибудь, будучи подвергаем оскорблению, бесчестию, ущербам и всяким другим неприятностям, скорбит не о том, что подвергся сему, но о том, что, подвергшись, не перенес того мужественно: ибо уразумевают из сего, что он вступил на истинный путь и имеет твердое желание ходить в совершенстве по Заповедям Божиим. – При сем авва Зосима вспомнил о св. Пахомии, как поступил он, когда старший брат его укорил его, говоря: перестань, увлекаясь тщеславием, расширять монастырь. Св. Пахомий делал это по данному свыше повелению. Почему, когда услышал это, то как за доброе дело стоя, почувствовал движение негодования; однако ж ничего не сказал брату против в то время. Когда же настала ночь и неприятное движение сердца улеглось, он, вошедши в малую молитвенницу свою, начал плакать и молиться, говоря: «О Боже! во мне все еще мудрование плотское, все еще живу я по плоти. Увы мне! Как таковой, умрети имам, по Писанию (Рим. 8, 13). После таких подвигов, после такого уготования сердца, опять гневом увлекаюсь, хоть и за добро.
Помилуй мя, Господи, да не погибну до конца! Ибо если Ты не утвердишь меня совершенно в добре, и враг найдет во мне свою часть, хоть самую малую, я буду пленником его: и иже бо весь закон соблюдет, согрешит же во едином, бысть всем повинен (Иак. 2. 10). Но верую, что если Ты, по великим щедротам Своим, поможешь мне, то я научусь наконец шествовать путем Святых Твоих, всегда в предняя простираясь (Флп. 3, 13), и посрамлю, как следует, самого врага. Иначе как же, Господи, буду я учить тех, кого призовешь Ты вместе со мною проводить жизнь сию, если сам прежде не побежду себя и врага?» В такой молитве пробыл он всю ночь, такие с плачем говорил слова, пока настал день; и от пота его под ногами его образовалось блато, потому что время было жатвенное, и место то очень знойно. – Удивляюсь сему, сказал блаженный Зосима: «его слезы не знали меры. Как же Бог не дарует такому горячему произволению всяких благ, у Него испрашиваемых, когда оно для всего мертво кроме сего?»
4) Говорил еще авва Зосима: когда кто, приведши на мысль оскорбившего его, или вред ему причинившего, или поносившего и оклеветавшего, или другое какое зло ему сделавшего, сплетает замыслы против него, то он сам на себя наветует подобно бесам; и тогда для навета на него достаточно его самого. И что я говорю: когда сплетает замыслы? – Если не воспоминает о нем, как о благодетеле и враче, то крайне неправо к нему относится. Ибо он вызывает наружу ту страсть, какою ты болишь, чтоб уврачевать ее; и ты должен потому воспоминать о нем, как о враче, посланном тебе от Христа. Ради Христа должно тебе перенести все, в благодарность Ему за такое благодеяние. Если же ты не воспользуешься сим как должно и не отстанешь от злой страсти своей, не Господь Бог виновен в этом. То самое, что ты страдаешь, есть признак, что душа твоя больна; если б ты не был болен, то и не страдал бы. Посему должен ты благодарен быть брату за то, что чрез него узнал ты ход болезни своей, и то, что ты от него потерпел, с любовию принять, как целительное врачевство, посланное от Самого Господа Иисуса. Если же ты не только не благодаришь, но оскорбляешься, восстаешь против, жалуешся и сплетаешь замыслы против него; то ты чрез то говоришь как бы Господу Иисусу: «не хочу быть уврачеван Тобою; не хочу принимать врачевства Твои; хочу изгнить в ранах моих, хочу быть послушен бесам. Не знаю Господа; и кто Он есть, чтоб мне послушаться гласа Его (Исх. 5, 2)? И что наконец сделает Господь?» – Господь, будучи благ к нашим худостям, дал нам заповеди к уврачеванию их, как прижигания и чистительные. Почему, кто хочет и ищет уврачеваться, тому необходимо перетерпевать, что налагает на него врач, с молчанием, хотя и болезненным. Ведь и больной телом не сладким почитает терпеть сечения и прижигания, или принимать чистительное; но убежден будучи, что без этого невозможно избавиться от болезни, отдает себя в руки врача, с уверенностию, что чрез эту малую предлежащую ему боль избавится от сильного внутреннего расстройства и долговременной болезни. Прижигатель же Иисус-Христов есть тот, кто причиняет обиды и вред.
5) Сказал он сверх того: уничтожь искушения и помыслы, – и не будет ни одного святого. Бегущий от искушения спасительного, бежит от вечной жизни. Некто из святых и говорит: «кто доставил св. мученикам венцы оные, если не мучители их? Кто даровал св. Стефану такую окружающую его, славу, если не те, кои побили его камнями?» – прилагая к сему изречение и другого святаго, который говорил: «я не виню поносящих меня, а напротив называю их и почитаю своими благодетелями; и не отреваю Врача душ, подающего тщеславной душе моей врачевство бесчестия, боясь, как бы Он некогда не сказал и моей душе: врачевахом Вавилона и не исцеле (Иер. 51, 9); и опять: колькраты восхотех собрати чада твоя, якоже кокош гнездо свое под крыле, и не восхотесте? се оставляется вам дом ваш пуст (Лк. 13, 34, 35).
6) Говорил еще: Евагрий боялся, чтобы Господь, укоряя его, не сказал ему: «ты болел тщеславием, и я навел на тебя врачевство бесчестия, чтоб ты чрез то очистился; но ты не уврачевался». – Да ведаем же, что никто не говорит о нас прямой истины, кроме того, кто укоряет нас. Господь, испытующий сердца и утробы, ведает, что хотя бы все люди хвалили и ублажали нас, наше все тем не менее достойно укора и студа оплеваний. Если скажут: ты то и то сделал; я отвечу: но что же из всего моего хорошо? – Никто не говорит о мне лжи, кроме хвалящих и ублажающих меня, и никто не говорит о мне истины, кроме укоряющих и уничижающих меня; и они не всю еще обо мне истину говорят. Если б пришлось им узнать не говорю все море моих злых дел, но часть некую, то они отвратились бы от смрада и зловония души моей. Если б все члены тел человеческих превратились в языки, чтоб укорять нас, я убежден, что и тогда не смогли бы они вполне выразить наше бесчестие. Всякий укоритель часть только некую укоряет, всего же знать он не может. Если Иов говорит: исполнен есмь безчестия (Иов. 10, 15), а что полно, то не вмещает уже ничего более; что скажем мы, бездною суще зол? Всяким грехом смирил нас диавол, – и мы должны быть благодарны тем, кои смиряют нас уничижением: ибо те, которые бывают благодарны за свое уничижение, стирают главу диавола. Святые же отцы сказали, что если смирение низведено будет до ада, оно вознесется до небес; и напротив, если гордость возвысится до небес, она низведена будет до ада. Кто заставит уничиженного сплетать помыслы против кого-либо, или хоть похулить кого, или возложить вину на другого? Ибо что бы ни потерпел смиренный или ни услышал, он берет от сего повод к тому, чтоб себя самого похулить и уничижить. При сем блаженный Зосима припомнил, как авва Моисей, когда клирики выслали его из алтаря, говоря: поди вон, эфиоп, начал себя самого уничижать, говоря: добре они с тобою поступили, чернокожий! Не будучи человеком, не ходи в среду людей. Хорошо они сделали.
7) Говорил также: что удобнее к исполнению того, что слышим от святого и деятельного наставника нашего аввы Аммона, который говорит: внимай тщательно себе, чего ради вышел ты из мира и зачем ты здесь, – и всячески старайся, когда кто скорбь какую причинит тебе, молчать и отнюдь ни одного слова не произносить, пока непрестанною молитвою не укротится сердце твое; и потом уже умоляй брата о прощении. Ибо кто любит истинный и прямой путь, тот, когда смутится чем, всегда сильно укоряет и обличает самого себя, говоря: что беснуешься, душа моя, и что мятешься, как помешанная? Этим самым показываешь, что ты больна. Ибо если б не была больна, то не страдала бы. Для чего же, оставя укорять саму себя, упрекаешь ты брата, который показал тебе болезнь твою? Делом и истиною научайся заповедям Христа Господа, Который укоряем противу не укоряше, стражда не прещаше (1 Пет. 2, 23). Слышишь, что говорит Он, и что делом показывает: плещи моя вдах на раны, и ланиты на заушение, лица же Моего не отвратих от студа заплеваний (Ис. 50, 6). Ты же, бедная душа, за малое похуление тебя и непочтение, за некое презрение и отвращение, осуждение и оклеветание, сидишь, сплетая бесчисленные неприязненные помыслы, чем наветуешь сама на себя, как демоны. Что сам демон может сделать такой душе больше того, что она сама себе делает? Крест Христов видим, о страданиях Его, какие претерпел Он ради нас, читаем каждый день; а сами ни одного оскорбления не переносим. Поистине мы уклонились от правого пути.
8) Еще сказал: если кто Мафусаловы проживет лета, а не будет шествовать тем прямым путем, каким шествовали все святые, – говорю о пути обесчесчевания и несправедливых уронов и мужественного их претерпевания, – тот не преуспеет ни много ни мало и не обретет сокрытого в заповедях сокровища, а только напрасно потратит все лета жизни своей. При сем прибавил он: когда был я у блаженной Дионисии, один брат просил у ней что-нибудь в благословение, и она дала ему что и сколько могла. Но как ему дано было не столько, сколько он ожидал, то он начал ее поносить и говорить на нее и на меня нелепые речи. Услышав это, она рассердилась и хотела отплатить ему чем-нибудь. Поняв это, я сказал ей: «что ты это делаешь? Этим ты наветуешь сама на себя и отъемлешь всю добродетель у души своей. И что по достоинству терпишь ты такого, что Христос потерпел ради тебя? Знаю, госпожа, что ты рассорила все имущество свое, как сор, но если не взыщешь кротости, то будешь то же, что кузнец, который бьет кусок железа, а нужной вещи не выделывает. Послушай, что говорит Игнатий Богоносец: взыщи кротости, коею разрушается вся сила князя века сего. Признак того, что мир совершенно оставлен, есть не встревоживаться ни из-за чего. Бывает, что иной, презрев многие сокровища, пристращается к игле, и сие пристрастие причиняет ему смущение и тревоги. Тогда игла заступает у него место сокровищ. Вот как бывает иной рабом иглы, или кукуля, или мантии, или книги, переставая уже быть рабом Божиим. Хорошо сказал некто из мудрых, что сколько страстей в душе, столько и господ. И Господь говорит: идеже сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Мф. 6, 21). И Апостол также: имже кто побежден бывает, сему иработен есть» (2Пет. 2, 19). Выслушав сие, она посмотрела на меня с удивлением и сказала: да обретешь ты Бога, Коего вожделеваешь.
9) Говорил также блаженный: душа желает спастись, но вожделевая благ суетных и об них заботясь, бегает трудов по делу спасения. Хотя поистине не заповеди тяжки, а злые пожелания наши. Бывает же, что мы иной раз, боясь утонуть в море или попасться в руки разбойников, все презираем и охотно бросаем вещи свои, когда видим, что спустя немного предлежит нам смерть. Но если для того, чтобы еще немного пожить на земле, мы все презираем и за счастье считаем, если, все потеряв, спасем самих себя от разбойников ли, или от моря, – причем незадолго пред сим бесновавшийся из-за овола[5] спешно бросает все, чтобы только сохранить привременную жизнь, то почему не держим мы такого рассчета и относительно Жизни Вечной? Почему не силен у нас столько страх Божий, сколько силен страх моря, как сказал некто из святых.
10) В подтверждение сего авва рассказал следующий случай, слышанный им от некиих. Некогда один торговец камнями сел на корабль с детьми своими, имея с собою множество драгоценных камней и маргаритов, которые надеялся выгодно продать в той стране, куда направлялся. Случилось ему по смотрению Божию особенно полюбить одного отрока, прислуживавшего ему на корабле; и он утешал его, как и сам утешался им, и давал ему есть то же, что сам ел. В один день слышит отрок сей, как корабельщики шепчутся между собою, и прислушавшись узнает, что они порешили торговца того бросить в море из-за камней его драгоценных. Это очень его опечалило. Когда потом с лицом печальным пришел он к тому торговцу камнями, чтобы по обычаю послужить ему, тот спросил его: чего ты ныне так печален? Ничего, ответил отрок, не смея сказать истину. Тот опять спросил: есть что-то у тебя, скажи мне по правде, что такое? Отрок зарыдал и сказал ему: так и так умыслили против тебя корабельщики. Точно так? спросил купец. Да, ответил отрок, – так они положили между собою. Тогда купец призвал детей своих и сказал: что ни скажу вам, сделайте то, не упираясь. Потом, разостлав полотно, сказал им: принесите сюда ящики. Они принесли. И он начал выкладать камни. Выложив же все, проговорил он: такова жизнь! Из-за этих вещей я подвергаюсь опасности быть брошенным в море и спустя немного умереть, ничего не взявши с собою. Затем приказал детям: выбросьте все это в море; и они вместе с словом его тотчас выбросили все в море. Изумились корабельщики, и разорился умысел их злой.
Конец ознакомительного фрагмента.