2 глава
Прошло несколько дней после знакомства с Инной. Она по-прежнему остаётся в моих глазах в самом лучшем свете, в каком предстала при знакомстве. Кажется, что у неё нет и просто не может быть недостатков. Или же она очень профессионально их скрывает. Инна – удивительно-творческий человек. Этому можно догадаться даже по её внешнему виду. Но она не похожа и не старается походить на тех чудаков-фриков, которые пытаются привлечь внимание, когда внутренний мир не блещет изобилием. В ней нечто большее. Я, конечно, не биоэнерготерапевт, но готова поспорить, что у этой девушки действительно сильная энергетика, которой она готова делиться с другими.
Инна старше меня на три года и, закончив школу с золотой медалью, она поступила в художественную академию. Неудивительно, что она одна из тех немногих людей, которые выбирая профессию, прежде всего хотят получать от неё удовольствие и превращают в неё своё хобби, особо не беспокоясь по поводу материального достатка.
Я всегда считала себя человеком, которому не очень-то нужно общение. Меня не пугало одиночество. Из него можно извлечь огромную выгоду. Одиночество помогает концентрироваться, собираться с мыслями и находить правильные решения. Но теперь, когда в моей жизни появилась Инна, я чувствую острую потребность в общении с ней. Мне хочется изливать ей душу, видеть в её глазах понимание и поддержку. Мне хочется выслушивать, узнавать все её секреты, завоевав доверие.
Я позвонила Инне и предложила прогуляться, но она ответила, что занята. Я очень расстроилась. Но сразу же отогнала мысли, что я её чем-то обидела, разочаровала или просто надоела Инне, и она не хочет меня видеть. Нет, я верила, что она действительно занята. Но мне так хотелось с ней поговорить. Тогда я достала свою тетрадку— вечную спасительницу – и решила записать раздумья, воспоминания, мысленно обращаясь к Инне:
«Я часто думаю о своём будущем. Теперь я чётко представляю в нём тебя. Мы станем взрослыми, но будем дружить как дети, даже лучше. Ведь наша дружба будет осознанной и особо ценной. И неважно, буду ли я успешной деловой женщиной, что мы будем вынуждены болтать в обеденный перерыв за чашкой офисного кофе, или я буду довольствоваться ролью жены, матери и хозяйки по дому, и ты будешь сидеть, пить налитый мною в спешке чай, а я буду болтать с тобой, пытаясь успокоить ребёнка на руках, уследить за вторым, ползающим на полу… Я буду бегать по дому в халате и с пучком из волос на голове то в поисках бутылочки, талька или слюнявчика, то по кухне в поисках нужной кастрюльки или чайного пакетика. А ты будешь сидеть рядом, такая же счастливая, как и я. Почему я считаю, что буду счастливой? Как же может быть иначе? Несчастны те, кто сами себя в этом убеждают. А мой отец с детства приучил меня к вере в лучшее, а главное подарил мне веру в себя. И я точно знаю, что всё самое лучшее я должна построить сама, причём неважно из чего. Пусть даже из пепла и пыли. Трудности? Конечно, они будут. Но как они меня привлекают! Ведь ничто не приносит такого удовлетворения, как их преодоление. И в этом моём убеждение тоже заслуга папы. Когда, ещё маленькой, по его наказу я пыталась делать ненавистные мне в прошлом отжимания, он поддерживал меня надеждами, что я буду рада от результатов. Тогда меня его слова не очень успокаивали. Я не понимала, зачем мне чего-то добиваться в отжиманиях, ведь я же девочка. Мне было тяжело, долго не появлялся этот обещающий много радости результат. Я смотрела на папины мега-мышцы и думала: ему-то легко говорить, но ведь и он когда-то был слабым, худощавым мальчуганом. Вскоре самое сложное время, когда кажется, что если не получается, то и не получится, прошло, и я поняла, о чём говорил папа. Действительно оказалось очень приятно устанавливать свои новые рекорды. Начинаешь ощущать силу сильнее, чем усталость и боль. Меня всегда удивляло, что папа никогда не заставлял меня делать больше отжиманий, никогда не повышал голос. Он предоставлял мне выбор: ещё раз выпрямить руки или упасть всем телом на пол. Если я выбирала первый вариант, он с одобрением и гордостью смотрел на меня, если второй – чуть цокал языком и досадно опускал глаза, но никогда не говорил ничего обидного. Но мне становилось стыдно и обидно, что я такая слабая, не такая, как папа. И поэтому старалась изо всех сил выпрямить свои дрожащие руки, чтобы папа мной гордился и никогда не опускал с досадой свои красивые ярко-синие глаза. Я пыталась доказать ему свою силу. Но однажды папа сказал мне, что не нужно никому ничего доказывать, только самой себе. Себя, в первую очередь, я должна убеждать в том, что сильная. В тот день я поняла: папа вовсе не старается сделать из меня дочь-бодибилгершу, не столь нужны мои сильные мышцы. Ему важно, чтобы я была сильная духом. Прекрасно ощущать, что ты с каждым днём становишься лучше, что ты совершенствуешься. И дело не только в спорте. Отец заложил во мне стальной стержень, который никогда не даст мне ни перед чем и ни перед кем преклониться. Теперь я понимаю, что делаю отжимания, потому что хочу так. А не только потому, что боюсь видеть в папиных глазах досаду. Хочу – и это значит, что руки выпрямятся, ноги поднимут, мозг заработает. И с такой верой, силой, со стальным стержнем разве я могу позволить себе быть несчастной? Разве могу ошибиться в выборе пути? Даже если ошибусь в выборе пути, я всегда смогу ступить на другой путь или поменять направление. Не придётся мне разрываться на части, ведь я смогу всё объять. Всё, что захочу, на это хватит сил. Папа должен мной гордиться. Никогда я не должна видеть разочарование в его глазах. Этого я боюсь невероятно. Всё таки есть один человек, которому я обязана кое-что доказать. И это то, что я достойна быть его дочерью.»
Мысли, подчинённые вдохновению, могут так закрутиться, что ты еле поспеваешь записывать их. Как давно я этого не ощущала. Всё-таки, что бы мы не говорили про величие и красоту природы, больше всего людей вдохновляют люди. И мы должны быть друг другу за это благодарны.