Вверх ногами, без сознания и с желтыми глазами
Джордж Лукас проводил прослушивания на «Звездные войны» в одном из офисных зданий Голливуда. Это было одно из псевдоиспанских бежевых зданий тридцатых годов с темно-красными черепичными крышами и окнами с потертыми металлическими рамами, вдоль этих зданий идут тротуары, а вдоль тротуаров растут деревья – кажется, сосны, которые щедро усыпают землю своими иголками, – и пролегают высохшие газоны, которые когда-то были зелеными.
Все вокруг выглядело каким-то потертым и изношенным, но в этих зданиях происходили чудеса. Люди вели активную жизнь, компании процветали, а деловые мужчины ходили на собрания – собрания, полные надежд, на которых строились грандиозные планы и выдвигались идеи. Но из всех собраний, которые когда-либо проходили в этих офисах, ни одно не могло сравниться по мировому значению с кастингом на фильм «Звездные войны».
Снаружи здания можно было бы повесить табличку, которая гласит: «Здесь проходили прослушивания на фильм «Звездные войны». Актеры без конца входили и выходили из этого здания, пока их не осталось только трое. Эти трое впоследствии сыграли роли Хана, Люка и Леи».
Я рассказывала о своем прослушивании на роль Леи много раз: в интервью, верхом на лошади, в кардиологическом отделении больницы – так что если вы уже слышали мой рассказ, то я прошу прощения, что отниму у вас немножко терпения. Я знаю, как многие из нас берегут те толики терпения, которые нам удается сберечь за всю жизнь, и очень ценю вашу готовность потратить немножко и на меня.
Джордж казался мне меньше, чем на самом деле, потому что говорил он нечасто. Впервые я ощутила его молчаливое присутствие на тех прослушиваниях, первое из которых он проводил вместе с режиссером Брайаном де Пальмой. Брайан проводил кастинг на свой фильм ужасов «Кэрри», и им обоим нужна была актриса в возрасте от восемнадцати до двадцати двух. У меня был подходящий возраст в нужный момент, поэтому я прослушивалась и у Джорджа, и у Брайана.
Джордж на тот момент снял два полнометражных фильма, «Галактика ТНХ-1138» с Робертом Дюваллом в главной роли и «Американские граффити» с Роном Ховардом и Синди Уильямс. В этот самый первый день я проходила прослушивание на роль Леи в «Звездных войнах» и на роль Кэрри в фильме «Кэрри». Я подумала, что будет забавно, если я получу вторую. Кэрри в роли Кэрри в фильме «Кэрри». Не думаю, что именно из-за имени на второе прослушивание меня уже не позвали, но такой каламбур действительно выглядел бы нелепо на афише серьезного фильма ужасов.
Я села напротив двух режиссеров, которые расположились за своими представительными столами. Мистер Лукас не проронил ни слова. Он только кивнул, когда я вошла в комнату, и с этого момента всем занимался господин де Пальма. Он был большим человеком, и не потому, что больше разговаривал – или вообще разговаривал. Был, и все. Брайан сидел слева, а Джордж справа, оба бородатые. Как будто нужно было просто выбрать размер режиссера. Только у меня не было выбора – выбирали они.
Брайан прокашлялся своим крупным кашлем и сказал:
– Вижу, вы играли в фильме «Шампунь»?
Я знала, что ему это и так известно, поэтому просто кивнула и улыбнулась своей самой широкой улыбкой. Может, они зададут мне какой-то вопрос, чтобы в ответ на него можно было не просто кивнуть?
– Вам понравилось работать с Уорреном?
– Да!
Пока все просто! Мне правда понравилось с ним работать, но взгляд Брайана говорил, что этого ответа недостаточно.
– Он был…
Он был что? Они хотят знать!
– Он помогал мне в работе… очень. Я имею в виду, он и другой сценарист… они работали со мной.
О боже, все плохо.
Господин де Пальма ждал продолжения и, не дождавшись, попытался мне помочь:
– Как они с вами работали?
А, вот что они хотят знать!
– Они снимали меня дубль за дублем в сцене с едой. В одной сцене есть еда. Я предлагаю Уоррену печеное яблоко, а потом спрашиваю его, занимается ли он этим с моей мамой, в смысле, спит ли он с ней.
Джордж почти улыбнулся, а Брайан улыбнулся.
– Да, я знаю, что значит «занимается этим».
Я покраснела. Мне хотелось закончить прослушивание. Но я стойко продолжала:
– Нет, нет, это диалог из фильма. «Ты занимешься этим с моей мамой?» – спрашиваю я его, потому что ненавижу свою мать. Не в реальной жизни, я ненавижу свою мать в фильме, отчасти потому, что она спит с Уорреном, парикмахером. Мою маму играет Ли Грант, но у меня даже нет с ней сцен, и очень жаль, потому что она замечательная актриса. И Уоррен – отличный актер, а еще он сам работал над сценарием, вместе с Робертом Тауном, поэтому они оба работали со мной. В сцене с едой. Получается гораздо более естественно, когда разговариваешь с едой во рту. Но не все так делают в фильмах. Может быть, в фильме ужасов – да, но я не знаю, как обстоят дела с едой в космосе.
Мне показалось, что все пошло хорошо.
– Чем вы занимались после «Шампуня»? – спросил Джордж.
Я подавила желание рассказать, что написала три симфонии и научилась оперировать обезьян, и вместо этого сказала правду:
– Я училась в колледже в Англии. В школе драмы. Я ходила в Центральную школу драмы и ораторского искусства. – Я так тараторила, что не успевала перевести дыхание. – В смысле, не ходила, а все еще там учусь. А сейчас я приехала домой на Рождество.
Вдруг я вообще перестала дышать. Брайан кивал, и его брови поднялись вверх, как будто от удивления. Он вежливо спросил меня об актерской деятельности в колледже, и я вежливо отвечала, а Джордж спокойно наблюдал. (Потом оказалось, что выражение лица Джорджа не было ни в какой степени безразличным. Скорее застенчивым и проницательным, а еще умным, внимательным и «милым», что ли. Только не с этим словом, потому что оно слишком мелкое и какое-то женское, а что еще важнее, Джорджу бы оно не понравилось.)
– Что вы будете делать, если получите одну из этих двух ролей? – продолжил Брайан.
– Ну это зависит от роли, но… Думаю, я брошу колледж. Да, точно брошу. Ну, то есть…
– Я понял, – прервал меня Брайан.
Прослушивание продолжалось, но меня словно там и не было – я была уверена, что все испортила, когда показала себя такой плохой студенткой. Бросить учебу на полпути ради первой же роли?
Вскоре мы закончили. Я пожала им руки и направилась к выходу, который вел меня в неизвестность. У Джорджа была твердая и холодная рука.
Я вышла из офиса, прекрасно зная, что вернусь в колледж.
– Мисс Фишер, – окликнул меня помощник по кастингу. Я оцепенела, или, точнее, чуть не оцепенела, потому что мы находились в солнечном Лос-Анджелесе. – Вот ваши реплики. Вторая дверь вниз. Вы прочитаете их на камеру.
Мое сердце билось во всех частях тела, где только есть пульс.
Сцена из «Кэрри» была с матерью (которую потрясающе исполнит Пайпер Лори). Темная сцена, где с людьми не все в порядке. Но сцена из «Звездных войн»… Там не было никаких матерей! В ней нужно было быть уверенной и властной и командовать на странном языке. Это вообще про меня? Надеюсь, Джордж думает, что да, и я тоже могу притвориться, что да. Да, я могу притвориться принцессой, чья жизнь переходит из хаоса в кризис и которой даже некогда взглянуть на себя в перерыве между двумя хаосами, чтобы с облегчением обнаружить, что она не порвала платье.
Сейчас я вообще не помню, что чувствовала, когда читала эти две сцены. Я могу только предположить, что мучилась долго и громко. Я им понравилась? Может, я слишком толстая? Вдруг они смотрят на меня, как на миску овсянки с набором характеристик? Четыре маленькие темные точки на одном большом плоском бледном лице («Я бледнолицый, а ты – Тонто»). Достаточно ли я красивая? Считаю ли я себя достаточно привлекательной, чтобы перестать об этом думать? Не в этой жизни. Потому что а) в моей жизни не было периода, когда бы я перестала об этом думать, и б) когда ты в шоу-бизнесе, об этом нельзя перестать думать ни на минуту.
Но, видимо, Джордж считает, что я достаточно хороша, потому что позвал меня еще раз. Они прислали мне сценарий «Звездных войн», чтобы я потренировалась перед последним прослушиванием. Я помню, как открывала конверт из манильской бумаги, очень осторожно разрезая края по очереди, чтобы достать таинственное содержимое. Сценарий ничем не отличался от других – обложка из картона, а внутри обычная бумага, по которой, словно муравьи, бегут строчки слов. Не знаю почему, но мне хотелось читать этот сценарий вслух.
В этот момент появляется Мигель Феррер. Мигель тоже еще не решил, хочет ли стать актером, прямо как я. Но нам обоим было настолько интересно, что мы решили попробовать. Как и у меня, у него уже был опыт в шоу-бизнесе. Его отец – актер Хосе Феррер, а мать – певица и актриса Розмари Клуни. Мы дружили, поэтому я позвонила ему и попросила порепетировать со мной. Он приехал в новый маленький домик моей матери – маленький, потому что у нее опять были трудности с деньгами из-за второго развода, – и мы поднялись в мою спальню на втором этаже.
Как любой юноша, который хочет стать актером в Голливуде, он заранее прочитал сценарий, и мы оба знали, что нас ждет. Мы уселись на кровать и начали читать. С самой первой страницы, где было написано «Звездные войны: космическая фантастика», картинки и персонажи начали оживать. Не только в нашем воображении, но и на стульях и на другой мебели в комнате. Я преувеличиваю (немножко), но они могли бы выпрыгнуть прямо в комнату, съесть всю мебель и выпить кровь какого-нибудь англичанина, потому что история такая же эпическая, как и любая английская сказка про людоедов.
Мы смотрели в космическое пространство, и мимо нас неслись звезды и планеты. Лею – персонажа, за которого я читала, – похитил злой Дарт Вейдер и подвесил вверх ногами, а космический контрабандист Хан Соло (за которого читал Мигель) и его обезьяноподобный напарник Чубакка спасли меня. По сценарию я висела вверх ногами без сознания с желтыми глазами. Никогда не забуду этот образ. Кому бы ни досталась роль принцессы Леи, ей бы пришлось это сыграть. Может быть, придется мне! Может быть, если повезет, меня спасут Хан и Чубакка (Чуи!), выведут из пещеры, где меня пытали, и Чуи понесет меня на плече, пробираясь в воде глубиной по пояс.
К сожалению, ни одну из этих сцен так и не сняли из-за высокой стоимости реализации и того факта, что Питер Мейхью, который играет Чубакку, не смог бы выполнить этот трюк из-за роста 221 сантиметр. Он не мог быстро вставать и сохранять равновесие, а еще поднимать любой вес. А мой вес, как помнит весь Лукасленд, был и остается по определению «любым».
Но я могу с уверенностью сказать, что у любой девушки, которая получила бы роль Леи, тоже был бы «любой» вес, потому что, как только Питера утвердили на роль, стало ясно, что он не будет никого носить на плече по затопленной водой пещере. А еще я помню, что затопленные водой пещеры довольно дорого построить, а фильм был малобюджетный, поэтому их в фильме тоже нет – остается Лея без сознания с желтыми глазами. Большинство из нас знает, насколько недорого можно изобразить бессознательное состояние, так что это не вопрос бюджета, а только вопрос уместности. Но даже если закрыть глаза на то, что Питер не сможет нести ни одну вздорную принцессу на плече, но принять во внимание, что пещеры с водой не вписываются в рамки бюджета, становится совсем не важно, как ты сыграешь обморок, – все равно этой сцены не будет.
Я обрела Силу (нехирургическим путем), читая сценарий с Мигелем в тот самый день, и с тех пор она всегда пребывает со мной. На прослушивании я читала сценарий с новым актером, которого я никогда раньше не видела, а он ни разу не видел меня. Держу пари, он жалеет о том дне, когда мы вместе пришли на прослушивание, – если человек с такими сильными руками вообще может о чем-то жалеть, – а если кто-то и умеет раскаиваться или добиваться расположения, то это Харрисон Форд. Мы читали сценарий в одном из помещений в том же здании, где я познакомилась с Джорджем и Брайаном де Пальмой. Я так нервничала из-за прослушивания, что почти не помню Харрисона в тот день, а учитывая, как сильно я нервничала из-за самого Харрисона, мне было и вовсе страшно.
На следующей неделе мне позвонил мой агент Уилт Мелник, который раньше был агентом моей мамы.
– Кэрри? – спросил он.
Я знаю свое имя. Так что я дала ему понять, что знаю.
– Да, – сказала я очень «своим» голосом. Своим, но в то же время отстраненным, потому что у меня в животе все опустилось.
– Они звонили, – сказал он.
Отлично, потому что это все, что я хотела знать. Если они звонили, то важно только то, что они звонили, а не то, что они сказали.
– Тебя утвердили, – договорил он.
Молчание.
– Правда? То есть серьезно?
Он засмеялся, потом я засмеялась, уронила телефон и выбежала во двор, а оттуда на улицу. Шел дождь. В Лос-Анджелесе никогда не было дождя. А сейчас в Лос-Анджелесе дождь, а я принцесса Лея. Раньше я никогда не была принцессой Леей, а теперь останусь ею навсегда. Не могло случиться так, чтобы я не стала принцессой Леей. Я тогда понятия не имела, насколько это верно и что значит «навсегда».
Они мне ничего не заплатят и купят мне билеты в экономкласс, и моей маме это не будет давать покоя еще несколько месяцев, но я – принцесса Лея, и только это важно. Я – Лея и могу жить хоть на дереве, но этого у меня не отнять.
Я никогда не думала, что может настать такой день, когда я, может быть, буду надеяться, чтобы у меня это отняли.
Харрисон Форд болтает с Кэрри Фишер в перерыве на съемках специального выпуска передачи «Выходные со «Звездными войнами» на Си-би-эс.
Фото предоставлено «APImages»/Джорджем Бричем.