Глава 1
Армия. Кто не служил, тот не в силах понять магии этого слова! Место, которое довольно жестко проверяет тебя на мужчину, и которое каленым железом вгрызается в душу на всю твою жизнь!
Вот уже неделю как я дома. Но по устоявшейся за два года и два месяца привычке просыпаюсь ровно в 7:10, несмотря на то, во сколько я уснул накануне – в десять ли вечера, или в четыре ночи.
Но, как оказалось, свобода, о которой так мечтал в армии – на самом деле оказалась не таким уж раем. По крайней мере, возникшее жуткое безделье ну просто неимоверно тяготило. Особенно после совсем еще недавней круглосуточной беготни в приграничной зоне нашей великой страны. И на работу устраиваться вроде не торопишься, но и делать-то на самом деле совершенно нечего. Ну, сходил к одним друзьям, ну встретился с другими. Ну и что дальше? Сидишь, воешь в пустой квартире – так как мать переехала жить к мужчине, оставив мне жилплощадь в полное и безраздельное владение.
Сегодня – очередной по счету тягостный день – суббота 11 апреля 1987 года, который на удивление выдался солнечным и теплым – снег в большинстве своем растаял и народ оделся почти по-летнему – в легкие куртки и плащи. Да и шапок почти уже не было видно. А ведь это все про Сибирь! Про Новосибирск!
В очередной раз в глубокой тоске перебрав варианты своего предстоящего времяпровождения, я решил съездить в гости к Сереге Дееву – однополчанину. Вместе служили, но правда на дембель он ушел месяца на четыре раньше меня – по армейскому закону и командир части и начштаба, каждый может задержать на месяц сверх срока, чем они и воспользовались – заменить меня тогда было некем.
Телефон у Деева отсутствовал и заранее договориться о встрече я никак не мог, так что будет он на месте или нет, мне было неведомо – впрочем все так жили.
Неторопливо собрался и в обед потопал к универмагу «Юбилейный». На первом этаже в грязной забегаловке, набитой озабоченными похмельем мужиками, купил бутылку водки «Русская» и вялой походкой закоренелого бездельника подошел к остановке автобусов, благо она располагалась у самого магазина.
С этого-то все и началось!
Как известно, девушки бывают разные. Но вот эта, случайно попавшаяся мне на глаза при вялом осмотре окрестностей, стоявшая у самого дальнего края остановки, непонятно чем сразу же привлекла мое внимание, приковала, заставив к глубокому моему удивлению почему-то меня заволноваться. Я искренне озадачился – почему? И чем? Вроде бы девушка как девушка. Ну, высокая. Ну, спина прямая. Ну, стоит гордо и независимо, равнодушно глядя поверх голов. Ну, яркая блондинка с короткой, по плечи, стрижкой. Пышные волнами волосы. Строгий длинный белый плащ плотно затянут пояском на тонкой талии. Высокие, до колен, и тоже белые сапожки с каблуками сантиметров шесть-восемь. Ну, судя по вырисовывающейся линии бедер и учитывая высоту каблуков – ноги у нее должны быть довольно длинные. Шейка повязана белым тонким шарфиком, более похожим на легкий поясок. И стоит совершенно-то неподвижно, не принимая каких-либо манерных поз, которые бы привлекали внимание мужчин. Таких девушек в Новосибирске очень много. Но и все же, я почему-то смотрю только на нее, хотя на остановке полным-полно симпатичных девчонок. Но, быть может, что-то все-таки скрывалось во всем ее облике? Какие-то нюансы? В том, как она избегала взглядов мужчин?
Не видя других вариантов время-провождения я сосредоточился на разгадке тайны ее привлекательности – все равно делать было нечего – внимательно, но не нагло, ее изучая. И в тщетных попытках решить данный ребус незаметно пролетело время. Тем более, что все подходившие автобусы (все – не «мои» номера) она пропускала, что существенно увеличивало шанс, что ей будет нужен точно такой же маршрут, как и мне.
И вот, наконец, подошел «мой» автобус – под номером 29. Я, глядя на нее, выждал пару секунд – на всякий случай. И точно, она решительно направилась к задней двери. Я – конечно же следом, стараясь держаться к ней как можно ближе, чтобы не потерять из виду. И даже собрался было подсадить ее, но вовремя себя одернул – что за пацанско-идиотские замашки!
Быстро организовалась вполне ожидаемая давка – почему-то мне еще ни разу не доводилось выезжать с нашей северной окраины в полупустых салонах. Толпа бурно, с матами, давила сзади, плотно, словно лепешку, прижимая меня к незнакомке.
Зашумели двери в попытке закрыться. Не получилось.
– Ну что, мне выйти, что ли? – послышался в микрофоне недовольный голос водителя.
– Народ! – закричали с подножки. – Ну еще на пол-человека!
Народ добросовестно постарался уплотниться, и этой волной меня в девушку вдавило так, что мне стало ее даже жалко. Но, впрочем, не я бы здесь стоял, так кто-нибудь другой.
Вторая попытка закрыть двери оказалась более удачной. Автобус дернулся, трогаясь с места, и вся масса резко качнулась назад. И на этот раз уже девушка с силой надавила на меня. Да так, что я очень хорошо ощутил сквозь нашу одежду остроту ее лопаток, ямку позвоночника между крепкими мышцами поясницы и плотность ее ягодиц. Честно говоря, мне стало немного не по себе – одно дело касаться незнакомой девушки плечом или коленкой, и совсем другое – такая вот сомнительная позиция. И я в три-четыре движения сменил положение своего тела, встав к ней полубоком.
На таком близком расстоянии оказалось, что она немного выше меня. Что, конечно же, расстроило. Но, здраво рассудив, я решил, что при ее каблуках против моих кроссовок мы, получаемся где-то одинакового роста, или возможно даже я ее слегка повыше. И это меня немного успокоило.
Так мы проехали остановки четыре. На подходе к «Учительской» часть пассажиров принялась энергично пробиваться к выходу и хаотичное броуновское движение (помню еще из физики!) разделило нас. Таинственная незнакомка оказалась у последнего сиденья, которое, впрочем, тут же и освободилось – причем, оба места сразу, и девушка села к окну. А рядом с ней – еще какая-то девица. Тоже, впрочем, симпатичная. Но, тем не менее, я уже не мог оторвать глаз от этой блондинки.
Стремительной волной входящих людей меня прибило к перегородке, отделяющей обеих девушек от стоявших пассажиров. Да еще и продавило вдоль нее, плотно прижав к окну. Так я оказался прямо напротив блондинки, буквально в метре от нее. К тому же сиденья располагались так, что она сидела лицом ко мне. Меня же прижало к окну животом. То есть я стоял к ней правым плечом. Наверное, я даже обрадовался этому – прямо смотреть ей в глаза, в лицо, я бы не осмелился – какая-то жутка робость вдруг навалилась на меня! Чего никогда не было ни в студенчестве, ни в армии! Но зато я прекрасно видел ее в оконном отражении и принялся откровенно рассматривать его – на это у меня смелости вполне хватило. Через несколько остановок она, разглядывая окрестности, вдруг скользнула по моему отражению взглядом. Напряглась. Отвернулась от окна, посмотрела прямо на меня – я замер, тупо глядя в окно. Тогда она повернулась к окну и снова посмотрела на меня, но уже через отражение. И я не стал отводить свой взгляд. Так мы какое-то время смотрели друг на друга через отражение в автобусном окне. Внутри меня все сжалось в какой-то странной панике. Ну все, подумал я, невольно смутившись, сейчас отбреет стальным взглядом. Но она первой отвела свой взгляд, сильнее выпрямив спинку и откинув голову назад. Я тоже отвернулся, чувствуя, что краснею, как дурак. Стал смотреть исключительно на пейзаж за окном. Но хватило меня ненадолго – уж больно тянула она меня! Не удержался и снова посмотрел на нее, но уже без всякого стекла, напрямую. Девушка даже не вздрогнула, продолжая упорно смотреть в окошко. И я вижу, что она видит, что я на нее смотрю, но почему-то не реагирует на это. Глазки только слегка бегают. Я тогда осмелел, расслабился, стал любоваться ею более откровенно, чувствуя, как бешено колотится мое сердце. Внимательно осмотрел ее всю. Черты лица – тонкие, губы – в сиреневой помаде, скулки – широкие, монгольского типа, носик маленький, острый, прямой, чуть курносый. Взгляд – прищуренный. Глаза – миндалевидные. Ресницы длинные, черные. Брови темные. Пальцы тонкие, но не изнеженные, не вялые, даже какие-то крепкие – такие, наверное, должны быть у скульпторов. Волнуется сидит. Пробежала глазами по низу сиденья – наверное просто устала пялиться в окно. Потом быстро взглянула на меня. Я напрягся, но выдержал ее взгляд, хотя от напряжения глаза ужасно заболели, и так же наверное сузились, как и у нее. Она медленно и как-то даже подчеркнуто равнодушно переключилась на пейзаж за окном. Сидела спокойно, руками не суетилась, головой не вертела. Застыла, словно Снежная королева на троне.
Тогда я продолжил свое разглядывание. Демонстративно посмотрел на ее правую руку – колец нет. Закрытая шарфиком шейка. Совсем маленькая родинка-точка с левой стороны носа, почти у ноздри. Два-три мелких прыщика. Девственница? – почему-то тут же подумалось мне.
Не выдержав моего наглого разглядывания, она еще сильнее прищурила свои глазки, и так строго посмотрела на меня, что мне тут же захотелось ее поцеловать. Я, конечно, поспешно отвернулся к окошку, украдкой облизывая свои сухие губы.
А автобус все ехал и ехал. Я не выхожу, потому что мне до конечной. Но и она не выходит. Автобус уже проехал почти через весь город и приблизился к южной окраине. И толпа существенно рассеялась – в салоне стало гораздо свободнее. На задней площадке я вообще остался совершенно один. И смотрел на нее уже в открытую, в упор. Она только еще раз взглянула на меня, и больше не стала. Устав смотреть, отвернулся, покривившись глупости всего происходящего. А что делать? Выйти вместе с ней на ее остановке и пойти следом, выклянчивая неизвестно что?
И тут – как ударило! Все очень просто – надо дождаться, когда уйдет соседка, занять ее место и заговорить – постараться познакомиться, назначить свидание, узнать ее адрес, и телефон обязательно – вдруг она не придет на свидание, где ее потом искать? А пока место занято – необходимо придумать, что и как ей сказать. А то сяду, начну бессвязно бормотать что-нибудь невразумительное – вообще ничего не получится. А еще будет смешно, если вообще слов не смогу найти, и так и промолчу рядом с ней всю дорогу!
И я принялся добросовестно придумывать свою первую фразу. А потом вдруг понял, что я напрасно жду, что только понапрасну теряю время – ведь все же в моих руках!
И я решительно – боясь что передумаю – обогнул перегородку и встав рядом с соседкой, облизнул пересохшие губы и наклонился к ее головке.
– Извините, пересядьте, пожалуйста, – заплетающимся от волнения языком выдавил я из себя.
Девушка быстро посмотрела на меня и, ничего не сказав – наверняка, давно уже обо всем догадывалась – так же быстро пересела на свободное сиденье. Но тут и блондинка, видя все происходящее, также поспешно приподнялась, но я быстро опустился на сиденье и даже успел обернуться к ней, и она, чуть заметно вздохнув в досаде и смущении, села обратно, демонстративно отвернувшись к окну.
– Извините, можно один вопрос? – произнес я заранее приготовленную фразу, не видя и не слыша ничего вокруг себя, и ничего не понимая – так бешено колотилось сердце, и пульсировала кровь в висках.
– Я сейчас выхожу, – торопливо проговорила блондинка, в смущении отводя в сторону глаза. Голос ее оказался хрипловатый, низкий. – Но у меня дома есть телефон.
От волнения фразу про телефон я как-то пропустил мимо ушей.
– Где вас лучше искать, там или здесь? – выдавил я из себя продолжение заранее заготовленной фразы.
И она вдруг улыбнулась.
– Там, – кивнула она в конец автобуса.
То есть у «Юбилейного», где я как раз и живу, – с огромным облегчением сообразил я – все ведь легче будет ее найти. Наверное, она или недавно переехала в наш район, или просто выросла за два года моего отсутствия.
– А здесь куда едете? – усиленно борясь с мандражом продолжил я свои расспросы, только чтобы не молчать и поддержать разговор, понимая в душе, что в теперешнем моем состоянии чтобы она мне ни сказала, я все равно этого не запомню.
– К подруге, – ответила она, как-то испуганно стрельнув на меня глазами и тут же отвернулась к окошку, постаравшись придать себе абсолютно безразличный, этакий равнодушно-бывалый вид.
– Вы извините, что я так себя повел, – сказал я, стараясь убрать у нее испуг. Мол, тебе, такому нахалу, я скажу все, и на все соглашусь, лишь бы побыстрее отвязался, подумалось мне. Надо все-таки постараться хоть как-то расположить ее в свою пользу… Ну хотя бы немного. – Это все армия, – продолжил объяснять я, постаравшись придать своей интонации хоть немного проникновенности. – За два года одичал. Еще не акклиматизировался.
Мне показалось, что упоминание про армию придаст мне солидности, а то уж больно молодо я выгляжу для своих двадцати шести лет. Но не стал уточнять, что служил старлеем-двухгодичником после военной кафедры НЭТИ – зачем девушке такие совершенно неинтересные подробности?
Она кивнула, принимая это к сведению, продолжая смотреть в окно и ничего мне не отвечая. Значит надо снова что-то говорить – разговор ведь надо как-то поддерживать, иначе и не стоило начинать!
– Вас как зовут? – снова спросил я.
– Ира, – ответила она почему-то снова смутившись. И это странно было в ней видеть – такая яркая девица, и вдруг – такое детское смущение! Наверное, имя только что придумала, печально решил я, вот и смутилась.
Автобус принялся притормаживать перед очередной остановкой и я невольно перевел взгляд с лица своей соседки на пейзаж за окном. Оказалась что уже конечная. И обычно такой долгий маршрут пролетел, фактически, незаметно. Автобус, резко дернувшись напоследок, замер, с шумом открыл двери. Народ дружненько потянулся к выходу. Привстала и Ирина.
– Я провожу вас, – поспешно произнес я, не желая так быстро прерывать нашу беседу – ведь я толком так ничего и не узнал и ничего не добился!
Встал, задержавшись в проходе, чтобы пропустить ее вперед. И тот час между нами вклинились выходящие женщины. И я поотстал, пропуская вперед и их, и выискивая глазами, в какую сторону от автобуса пойдет Ирина, чтобы не потерять ее из виду. И сердце радостно екнуло – выйдя на остановку, представляющую собой огромный земляной пустырь, Ирина притормозила. Ее лицо было холодно-равнодушным, без каких-либо эмоций. Она явно ждала меня, хотя на дверь автобуса даже не смотрела! Увидев, что я спускаюсь по автобусным ступенькам, она развернулась и медленно направилась через залитый ярким солнцем пустырь в сторону далекого МЖК (Молодежно Жилищный Комплекс). Я поспешно догнал ее, сунув пакет с водкой в просторный карман ветровки, чтобы не мозолил перед ее глазами.
– Куда вам? – спросил я, поравнявшись и идя с левой от нее стороны.
Девушка кивнула в сторону одной из групп девятиэтажек.
– И мне туда же, – естественно ответил я. – Там как-раз мой друг живет. Служили вместе. На границе.
И я, для пущей убедительности, чтобы она не подумала, что я просто так за ней увязался и все выдумываю, назвал адрес Сереги Деева.
– Лазурная, 14.
Она пожала плечами, ни о чем меня не спрашивая, и я вынужден был лихорадочно придумывать тему для разговора, в огромной панике понимая, что от волнения вообще ничего в голову не приходит!
– Дембель в январе. На работу вроде надо устраиваться, – принялся рассказывать я, цепко ухватившись за первую попавшуюся слабенькую мыслишку. – И не знаю, надо ли? Казалось бы, куда торопиться? Но, честно признаться, уж больно скучно сидеть дома, – откровенно признался я.
– А я уже неделю как работаю, – безразличным голосом произнесла она, глядя куда-то в сторону по-прежнему сжатыми в узкую щелку глазами. Может, на этот раз – от солнечных лучей?
– И где работаете? – поинтересовался я.
– Институт Топологии. А раньше – в горы ходила, геологом.
Поэтому и руки такие, догадался я.
– Телефон у вас есть? – наконец осмелился я на самый главный вопрос, так как сердцем понимал, что назначать свидание в данной ситуации по меньшей мере очень глупо – мы ведь совсем не знакомы!
– Да. 74-04-94, – все также сдержанно продиктовала она.
Номер показался очень уж простым. Но цифры почему-то сразу в памяти не отложились. И я, волнуясь, переспросил. Она повторила.
Где-то внутренне, в самой глубинке своей души, я чувствовал – есть какая-то простая закономерность в этих цифрах, почти рифма. Но к своему ужасу я осознал, что номер снова вылетел у меня из головы – от сильного волнения, наверное. Что делать? – запаниковал я. Снова спросить? Покажусь смешным. Но и не спросить – останусь без ее номера телефона.
И я набрался смелости, покраснел, и с трудом выдавил из себя.
– Тысяча извинений. Не запомнил я номер. От волнения, наверное. Вам не будет в тягость повторить его снова?
Она улыбнулась, глядя прямо перед собой. Повторила. И взял себя в руки и сосредоточился. А то уж больно смешно и глупо постоянно спрашивать ее телефон! На четвертый раз она точно умрет со смеха. Я осознал, что все заканчивается на четверки, так что осталось запомнить только первые цифры – 7,0,9. Но на всякий случай я также дополнительно представил себе этот номер перед своим внутренним взором, словно я смотрю на большие жирные цифры, прорисованные на большом плакате – так как точно знал, зрительная память гораздо сильнее. И на этот раз все сработало – номер лег куда-то на полочку и запомнился намертво.
– Вот, собираюсь вернуться в МСУ-70, – принялся сбивчиво рассказывать я, довольный первой своей удачей (хотя неприятная мыслишка также крутилась в голове – а номерок-то скорее всего также выдуманный, как и имя!). – Это за «Северным» магазином, на Дунаевского. Мы там компьютерами занимаемся.
– А что обозначают эти буквы? – вдруг поинтересовалась она и я очень обрадовался этому – ну хоть какой интерес!
– Монтажно-строительное управление, – расшифровал я.
– Что-то ничего общего с компьютерами, – серьезно усомнилась она.
Мне показалось, что про компьютеры она мне не поверила. Наверное думает, что я бойцом служил, а значит – сразу после школы, и здесь какие уже могут быть компьютеры!
– Вот из-за этого меня и забрали, – сказал я, придав некоторой таинственности своему голосу – все-таки намечалась большая тема для разговора и на какое-то время я буду освобожден от мучений по придумыванию разговорных тем.
– Как-так? – искренне удивилась она. Впрочем, я на это и надеялся.
И я обрадовался возможности тоже хоть что-то рассказать. Возможно даже – интересное.
– Так как работа нашего участка номер одиннадцать сильно отличалась от общей концепции управления, и из-за этого по работе было много проблем, – неторопливо начал я. – То мы решили перейти в организацию, которая занимается только компьютерами. А такая оказалась только в Москве. Начальник участка связался с ними и их директор согласился взять нас в качестве филиала. Но потом он вдруг умер, а новому начальнику это было уже безразлично и наш переход заморозился. Вот мы и решили слегка ускорить этот процесс – самые активные из нас накатали в Политбюро большое письмо, где пространно описали минусы текущего бытия и огромные плюсы от перехода к москвичам – нам же ведь всем хотелось активно работать, приносить огромную пользу!
Я невольно посмотрел на нее сбоку – интересно ли ей это? Почему-то подумалось вдруг, что для девушек подобная тема – полная тоска. Но откровенной скуки на ее лице я не заметил и решил продолжать – раз уж начал.
– И вот приехала комиссия из серьезных дядечек в черных костюмах и галстуках. Побеседовали с каждым из подписавшихся. После чего начальник участка и его замы уволились. Уволилось и еще несколько сотрудников, самых активных. А меня почему-то забрали в армию – несмотря на бронь – атомная промышленность все-таки!
Я посмотрел на Ирину. Ее лицо ничего не выражало.
– Правда почему-то накинули звездочку к военной кафедре, – уже более вяло закончил я. – Так что ушел старшим лейтенантом.
Она кивнула, принимая это к сведению и ни о чем не спрашивая.
– А я работаю уже целую неделю, – сказала Ирина в свою очередь. – А до этого гуляла три месяца.
– Я тоже хотел три месяца, – охотно поддержал я, так же как и она, глядя перед собой. – Да вот безделье уже успело замучить.
– А я бы и больше гуляла, да неудобно стало.
– Ну да, денег не хватает, – согласился я.
– Да нет, денег хватает, – отрицательно покачала она головой. – Просто совесть замучила.
И что она все про свой достаток? – недоуменно подумал я. – Зачем? Похвастаться, что богатая невеста?
– Ты, наверное, недавно переехала на четвертый участок? – спросил я, незаметно переходя на «ты».
Наш жилой район изначально назывался четвертым строительным участком, да так потом название и прижилось.
– Да нет, почему, давно уже, – пожала она плечами, по-прежнему глядя куда-то вдаль, словно внимательно разглядывая надвигающиеся девятиэтажки.
– Да?! – попытался изобразить я искреннее удивление – этакий тонкий комплимент! – И я всю жизнь там провел, уже как-то лица жителей примелькались. Но тебя я не встречал – запомнил бы.
– Может и встречал, да внимания не обращал, – снова пожала она плечами.
Мы вышли на узкую тропинку и я, естественно, пропустил ее вперед, и к своему ужасу понял, что говорить-то теперь не смогу, так как обращаться буду ей в спину, что и неловко, и нелепо! Для меня, по крайней мере. Она прошла вперед и я молча и несколько раздосадованно последовал за ней и, пользуясь сложившейся ситуацией, искренне любовался ее фигурой и походкой, которая, как и внешность, тоже привлекала к себе внимание – это была походка уверенной в себе женщины.
Мы молча прошли по пустырю. Молча вышли к лесенке, ведущей вниз, к асфальту возле трех девятиэтажек. И я вдруг осознал, что вот это вынужденное молчание явно отодвинуло меня от нее – но что я мог поделать?! Молча спустились друг за другом на асфальт. Притормозив, Ира вдруг обернулась ко мне.
– В этом доме живет твой друг, – произнесла она, указав рукой куда-то вдаль, в следующую группку девятиэтажек.
На меня она почему-то упорно не глядела.
– Да, – вынужден был согласиться я, понимая, что назревает окончание нашей встречи. А как создать ее продолжение? – Обратно во сколько поедешь? – наконец осмелился я, в надежде, что смогу хотя бы проводить ее домой и за это время точно уж договорюсь о свидании.
– Поздно, – пожала она плечами, по-прежнему глядя куда-то мимо меня, и мне было от этого ну совершенно непонятно – возник у нее ко мне хоть какой-то интерес, или она просто хочет побыстрее отделаться от меня?
И внутренний голос подсказал мне, что второй вариант более чем вероятен – судя по ее безразличному лицу. Но, по крайней мере, она все-таки стояла возле меня, не уходила!
– У «Юбилейного» где живешь? – вынужден был спросить я, иначе совсем ее потеряю – ведь свидание мне явно не светило!
Она промолчала и мне стало совсем грустно – видать я сегодня вытянул дохлый номер – и телефон липовый, и имя скорее всего не настоящее, и видеть она меня, наверняка, не хочет. Но ведь не уходит же! И почему?! Кто бы объяснил мне, что происходит? Эх, заглянуть бы ей в душу, прочитать мысли! Хотя вдруг от этого мне станет только хуже?
– Завтра что делаешь? – в отчаянии снова спросил я, изо всех сил затягивая паузу расставания, в тайной надежде – вдруг я все-таки ошибаюсь и она все же согласится на свидание?
– Занята весь день, – медленно покачала головой Ирина, по-прежнему глядя поверх моего плеча своими прищуренными (то ли от солнца, то ли еще от чего) глазами. – Да и в понедельник тоже, – безразличным тоном добавила она, отчего я тут же сделал неутешительный вывод – встречаться со мной она явно не собирается, и такими тактичными намеками дает об этом мне знать.
– А чем, если не секрет? – на всякий случай поинтересовался я, не собираясь так быстро сдаваться. Может я и ошибаюсь? Кто их поймет, женщин, что у них, на самом деле, на душе? Хотя где-то в глубине я все-же понимал – это только мои отговорки, попытки создать себе лазейки, и на самом деле все давно уже очевидно – моя карта бита, и причем – уже давно.
– В понедельник – переговоры, – вяло ответила она, все еще глядя в сторону. – Ждать буду с семи вечера.
(Междугородние звонки в эти времена нельзя еще было производить напрямую, с домашних телефонов. Необходимо было сначала заказать разговор, причем, без какого-то конкретного времени – когда на телефонной станции смогут, тогда и соединят).
Ясно, наконец-то мой разум победил мое сердце, убедив его, что девушка совсем не хочет встречаться со мной (я ей все-таки оказался неинтересен), и только из вежливости не говорит об этом прямо. Мысленно я глубоко вздохнул – на душе стало так паршиво! Но что поделаешь?… Ну и ладно…
Спросить ее про вторник? Вроде совсем уж глупо – не перечислять же все дни в году? Я усмехнулся этой мысли, больше не зная, о чем еще говорить. Молчала и она.
– Давай, я тебя еще немного провожу, – наконец, несмело предложил я.
– Ну хорошо, – чуть ли не вздохнула она и повернулась ко мне спиной, направляясь ко второй по счету девятиэтажке. – Но только – до угла.
Я поплелся за ней, с огромным сожалением разглядывая ее замечательную фигурку, и сердцем осознавая, что больше я ее никогда уже не увижу!
Но выхода никакого не было, это – жизнь. Хватать за руки и навязываться? Будет еще хуже – это я точно знаю – проходил как-то, и даже несколько раз.
Так как плестись сзади – некрасиво, я ускорил шаг и поравнялся с нею.
Молча мы дошли до начала искомого дома и она снова остановилась. Теперь уже точно для окончательного и бесповоротного прощания.
– Вон подруга уже с кухни смотрит, – вдруг сказала она, отвернувшись от дома и наконец-то посмотрев на меня каким-то странным взглядом. – Приду, сразу прикалывать начнут, – почему-то грустно добавила она.
Я остановился с нею рядом. Постарался улыбнуться как можно спокойнее – скрыть свое подавленное состояние.
– Ну чтож, – произнес я, – здесь мы расходимся. Значит – до вторника? – все же спросил я в тайной надежде.
Но она, снова ничего не ответив, развернулась и пошла вдоль дома.
– До свидания, – сказал я ей в спину, развернулся и ушел, подавленный.
И только пройдя метров сто я сообразил, что не посмотрел, в какой конкретно подъезд она зашла – все была бы хоть какая-то зацепка!
На всякий случай остановился и резко обернулся – ее уже нигде не было видно. Постоял так какое-то время, ловя на себе взгляды прохожих, мельком пробежался по окнам – нигде она с подружкой, или просто подружка, не выглядывает? А потом встрепенулся – да ладно, всякое в жизни бывает. Сейчас, значит – не судьба. А там, глядишь, когда-нибудь да повезет!
И я решительно направился в сторону дома Сереги Деева.
Сверяясь по бумажке, на которой был записан его адрес – он черкнул его при дембеле и я, естественно, ни разу у него еще не был – я поднялся на второй этаж. Нашел требуемую дверь. Позвонил. Какое-то время было тихо и я с огорчением уже подумал, что вот, и его нет дома, и опять мне будет нечем заняться… но тут послышались шаги. Открыла его жена Лана – она была с ним в армии.
– О, привет! – почему-то обрадовалась Лана.
И даже поцеловала меня в щечку и подставила свою для ответного поцелуя. Я несколько растерялся от таких вольностей и даже смутился, но после встречи с Ириной, быстро взял себя в руки и легко и непринужденно коснулся своими все еще сухими губами ее мягкой теплой щечки – чего никогда не делал будучи в армии. Мол, обычное явление, что чужие жены целуют тебя в щеку… да хоть бы и в губы! И эта мысль почему-то ускорила мое сердцебиение.
– Проходи! – радостно посторонилась она.
Я вошел внутрь, закрыл за собой дверь.
Откуда-то вынырнул Серега.
– О! Наконец-то тебя отпустили! – воскликнул он и странно улыбаясь, приветственно пожал мне руку, после чего забрал мою авоську с водкой и ушел на кухню.
Я разулся, все еще находясь под впечатлением от встречи с Ириной. Прошел на кухню. Сел на табуретку. Серега быстро расставил три рюмки, открыл мою бутылку водки, быстро разлил. Лана шустро подоставала из старенького холодильника «Бирюса» разные кастрюльки и судки, нарезала колбасу, сыр, выложила зимний салат. Мы с Серегой все это время молча наблюдали за ее действиями – несколько неудобного разговаривать, когда кто-то постоянно мельтешит перед тобой и наготавливает закуску к налитой в твоей рюмке водке.
Наконец Лана села, улыбаясь и непроизвольно поправляя короткую юбочку. И этот жест почему-то не укрылся от меня, привлек к себе внимание, что меня искренне озадачило – ведь за два года на Западной Украине я столько раз был у них в гостях, и ни разу я не заострял внимание на том, как она одергивает свою юбку. А она – юбка то есть – там, в Липовке, как мне помнится, была гораздо короче!
Серега взял свою стопку, быстро приподнял.
– За Липовку, – предложил он, блестя наглыми глазами.
Видать, он за четыре месяца гражданки гораздо сильнее прочувствовал влияние армии, чем я. Ностальгия в некотором роде.
С легким превосходством – я ведь совсем недавно оттуда! – я поднял свою рюмку. Непроизвольно вздохнул, молнией вспоминая первое КПП, асфальтовую аллею, проходящую через весь военный городок до самого КПП-2, свой дом под номером 16, магазинчики, почта, еще жилые дома, второе КПП, за ним – бассейн, потом – штаб, в котором я раз в месяц нес суточный наряд – помощником дежурного по части, – потом аллея еще с километр вела в гору, на самую ее вершину, где располагалось несколько пяти- и трех этажных зданий, и большая тарелка космической связи, а где-то в стороне стоял «Веер» – четыре стометровых мачты – в хорошую погоду их было видно даже изо Львова.
Засвербило под сердцем и, глядя на насмешливые глаза Деева – он явно понимал мое состояние, сам ведь прошел через это, – я только грустно кивнул – действительно, два года какой-то постоянной стремительной жизни – только задумался о программе преобразования МТК5 в МТК2 (на Фортране-4), как появляется Начштаба и коротко командует – Газы! И ты, как дурак, стремительно несешься к своему противогазу – а ты всегда должен знать, где он находиться – и, задержав дыхание и закрыв глаза – чтобы защититься от ядовитых газов, действующих через слизистую оболочку глаз, на ощупь быстро раскрываешь противогазную сумку, выдергиваешь шланг, также на ощупь привинчиваешь его к противогазной камере, выхватываешь маску, заученными движениями двух рук раздвигаешь ее и резко натягиваешь на голову (все еще с закрытыми глазами, и, естественно, не дыша), проверяешь плотность прилегания резины к лицу – чтобы нигде не осталось и щелочки. И только после этого делаешь резкий выдох – чтобы выкинуть из маски и шланга ядовитые вещества, которые проникли туда, пока ты все это одевал. После чего можно уже открыть глаза. И все на этом – начштаба останавливает свой секундомер. Все это ты должен проделать максимум за одиннадцать секунд. Я обычно укладывался за девять. Но были и такие, кому хватало и шести.
– Мы – на гражданке! – мягко толкнул меня в плечо Серега. – Очнись! Все давно уже в прошлом!
И он чекнулся своей рюмкой с моей. Чекнулась и Лана, тоже странно поглядывая на меня, словно она знала какую-то тайну. А может, последствия встречи с Ириной были так заметны на моем лице, и она все давно уже поняла – женщина все-таки!
Не зная, что им всем и сказать, я только молча кивнул и резко выпил. Все сто грамм. До дна. Поставил рюмку не морщась – в армии мы в основном пили только чистый спирт – нам его выдавали для чистки компьютерных разъемов и поверхностей болгарских дисков.
Резко выдохнул. Переждал какое-то время – водка, как и спирт, суеты не любит. Потом, не обращая внимания на странные взгляды Ланы и Сергея, потянулся за колбасой.
Они тоже выпили.
Какое-то время мы молча закусывали. Не знаю, как они, а я в это время ярко вспоминал армейский бассейн – буквально еще двух недель не прошло, как я в нем купался! И штаб – я там был в суточном наряде десять дней назад. И вообще – я все это помнил ярко и хорошо, словно никуда и не уезжал. В отличии от Сереги, который находился в Новосибирске уже как четыре месяца.
– Ну, как оно там? – наконец поинтересовался он. Дееву было явно интересно.
– На технику, вместо майора Поденежного назначили капитана Щеглова, – ответил я, вспоминая, что же конкретно изменилось с того момента, когда мы напились на проводах Сереги – жена еще раньше уехала в Новосибирске, так как училась в торговом институте – к мужу она приезжала только на каникулы.
Серега серьезно покачал головой.
– Ну надо же, – сказал он, беря листья салата. – А мне казалось, он так на этой должности до самой пенсии и дотянет.
Я кивнул, соглашаясь. За два года службы мне тоже так казалось – фигура Поденежного была неотрывно связана с группой ремонтников технического оборудования.
– А его куда?
– Под Каунас перевели.
– А сестры Пенкины? – перебила меня Лана. – Они как? – поинтересовалась она с живейшим интересом в глазах. – Ведь их папа-прапорщик, кажется, из твоего подразделения?
И мне тут же стало неловко – так как все свое время, в отсутствии жены, Серега проводил либо с этими близняшками (вместе или порознь), либо с их подружкой (которая являлась зам секретаря комсомольской организации Липовки). И судя по насмешливым взглядам, которые Лана бросала на мужа – ей это было хорошо известно – было кому рассказать, так как из Новосибирска с нами служило еще человек восемь, причем трое из них также были с женами. Я, повинуясь армейскому братству, напустил на себя безразличный вид и несколько меланхолично ответил.
– Они же ведь – мастера спорта по плаванию. Их вроде как забрали в сборную Украины по водному поло. Так что я их и не видел.
Лана понимающе кивнула, как-то многозначительно посмотрев на меня, словно это не ее муж, а я изменял ей с ними. И я невольно покраснел.
За разговором водка быстро закончилась и Серега принес поллитровую банку с чистым спиртом – армейские запасы. Стало еще веселее. Лана разбавляла себе один к трем. А я поймал себя на том, что в порыве восторга, во время убеждения ее по каким-то малозначительным вопросам клал руку на руку Ланы, а также и на коленку один-два раза. И мне все это ужасно нравилось! А их обоих, как мне показалось, это только забавляло.
А потом за окном стемнело и я стал прощаться, посчитав, что Ирина, скорее всего, из гостей пойдет где-то в это время – уж больно хотелось снова ее увидеть. Поэтому-то я раньше и не уходил!
При прощании Лана снова подставила щечку для поцелуя. И я, пользуясь предоставленным случаем, поцеловал ее три раза – гулять так гулять!
На улицу я вышел все такой же возбужденный. Состояние – любые трудности по плечу! Наверное, от этого и алкоголь меня не брал. Время 22:30. Темень голимая. На конечной остановке стояло человек пять. Тихо шептались. К сожалению Ирины среди них не оказалось – хотя втайне я очень надеялся на это. Поймал себя на том, что у меня после встречи с Ириной энергия перла через край! Хотелось с кем-нибудь поговорить! Не важно – о чем. И пока я оглядывался, прикидывая, к кому из одиноких девушек или девичьих групп я могу подойти, подъехал 29-й автобус. Явно – последний по расписанию. Мы все погрузились внутрь. Я не стал занимать свободные места, и встал по привычке в конце салона, не в силах сидеть на месте и мысленно, в чрезвычайном возбуждении, снова и снова переживая встречу с Ириной.
Впрочем, вспомнились и Деевы, и как я клал свою руку на коленки Ланы. И мне вдруг стало стыдно. Вот Деевы-то поди сейчас смеются надо мной!
Через две остановки заскочили две веселые девчонки – высокая, в очках, и маленькая, которая держала под мышкой бутылку водки, использованную на треть. Встали на пустой задней площадке – рядом со мной, и тут же продолжили свое веселье, шумно разговаривая о своем, девичьем. Редкие пассажиры, кто неодобрительно, кто с живейшим любопытством, косились в их сторону, но молчали.
Длинная в очках сделала пару глотков прямо из бутылки, а потом достала из пакета ароматную котлету и принялась с аппетитом ее поедать. А бутылку снова запихнула под мышку.
Наконец я не выдержал.
– Уронишь. Разобьется, – предостерег я. Водку было почему-то жалко.
– Да и ладно! – весело ответила маленькая, не оборачиваясь. – Там – вода.
Я улыбнулся.
– Вас как зовут?
– Света, – небрежно представилась маленькая.
– Лариса, – более серьезно ответила высокая.
– Учитесь? Работаете? – продолжал интересоваться я, видя, что девочки, в принципе, совсем не против поболтать, не то что Ирина.
– Учились вместе в кулинарном техникуме. А теперь работаем. Лариса – в «Золотой Ниве». Я – в «Руси».
– А живете где?
Лариса пожала плечами.
– Я – в общаге на «Школе».
– А я на Жданова.
Вроде как пришло время и о себе что-то сказать – некрасиво только и делать, что расспрашивать.
– А я на Объединения обитаю. Вот только из армии как неделю вернулся, – признался я. – На границе служил.
– Тебе двадцать три? – тут же поинтересовалась маленькая Светлана.
– Да, – зачем-то согласился я – привык к тому, что выгляжу моложе – и во Львове и в Дрогобыче водку покупал только по паспорту.
– Никогда бы не подумала, – улыбнулась Света.
– Что, много? – улыбнулся я в ответ.
– Нет, наоборот. Дала бы двадцать пять.
– Даже так? – на этот раз искренне удивился я.
Света, побултыхав бутылкой, плотно приложилась к горлышку и существенно отпила, звучно булькая. Со стороны это смотрелось довольно смело и привлекало к себе многочисленное внимание.
– Что завтра делаете? – задал я один из главных вопросов.
– О, уезжаем, в Алма-Ату! – дружно засмеялись они, загадочно переглядываясь между собой.
– А-а-а, знаю! Фрунзе, Иссык-Куль… Был там раз пять, – посмеялся и я.
Автобус перевалил Горбатый мост и остановился у «Дома Одежды».
– Пока, – беспечно произнесла Света и девушки весело направились к выходу.
И я тоже вдруг вышел в теплую, почти летнюю, ночь, повинуясь какому-то своему внутреннему возбуждению. Они посмотрели на меня, снова посмеялись и побежали через дорогу. Я – за ними.
Девушки замерли на остановке, явно ожидая автобуса номер 3, который здесь сворачивал в частный сектор на Кропоткинском жилмассиве. А какие там улицы! Осоавиахима, Пулеметная, Совнаркома, Третьей конной… Словно окунаешься в семнадцатый год!
Я совершенно не чувствовал с ними никакой скованности, смущения или робости.
– Я здесь лягу, – показала Света на лавку, улыбаясь. – Не пойду, если будешь провожать. Меня парень ждет. Будет скандал, если тебя увидит.
– Хорошо, – улыбнулся и я. – Доведу только до дома и обратно.
– Да что ты такой наглый?! – возмутилась она, впрочем, весело улыбаясь.
– Я? Разве? – нарочито удивленно поинтересовался я.
– Не женат?
Я продемонстрировал ей отсутствие кольца, подняв соответствующую руку и растопырив пальцы.
– Что? Пять раз? – снова засмеялась Светлана.
– Кольца нет, – объяснил я, тоже улыбаясь.
И вообще, на душе было как-то очень уж легко и свободно.
– Ну, много таких, что и не носят, – вставила более молчаливая Лариса, и мне показалось, что она как раз была бы не против, если бы я проводил ее одну.
– Я молодой еще, не опытный. Пока еще так не умею, – сокрушенно покачал я головой.
– Почему не женишься?
– Да девчонок нет. Как провожать, так такая же история, как и с вами, – отшутился я.
Девчонки засмеялись.
– Лицо у тебя такое знакомое. У 66-го не таскался? Не стоял? – вдруг спросила Света, глядя мне прямо в глаза, словно пытаясь что-то вспомнить.
Где это, я не знал, но на всякий случай многозначительно пожал плечами. Нет, мол, да и армия все-таки. Если 66 – это номер дома по Объединения, то там я в студенчестве встречался с одной девушкой. Правда, встречался всего раза три – не успел бы примелькаться.
– Что ты такой наглый? Вдруг – бандит? Вдруг – нож у тебя? – продолжила свои насмешки Светлана.
Посмеялся и я. А тут и автобус. Они сели. А я ногу на ступеньку поставил, интригуя – мол, сейчас как запрыгну в салон! – что делать будете?! И такая мысль на самом деле возникла у меня – для продолжения сегодняшних интересных приключений – но я быстро ее отбросил – все хорошо в меру, и не стоит перегибать палку – не хотят ведь этого девушки, устали уже об этом мне говорить.
Я только улыбнулся, убрал ногу и помахал им рукой.
– Пока! – весело помахали они мне в ответ и двери автобуса закрылись.
Уехали. Я посмотрел на часы – 23:50. Дошел пешком до «Олеко Дундича». И здесь пробежался к стоявшему на остановке трамваю. Оказался «14» – идет ко мне и тоже с МЖК. Я внимательно осмотрел салон – Ирины и здесь не оказалось. Приехал на конечную – «Сосновый бор». Прогулялся пешком через темный лес. Вышел на Объединения. Дошел до своего дома. Поднялся по ступенькам. Открыл дверь своей пустой квартиры. Зашел. Включил свет. Закрыл. Вот и все на этом – конец всем приключениям!
Всю ночь я ворочался, мысленно продолжая знакомство с Ириной – про Свету с Ларисой вообще не вспоминал! Все говорил и говорил с ней, придумывая первое и последующие свидания. Представлял, как приведу ее к себе домой, как очень медленно раздену… И все прочее… Дух захватывало! Но потом сам же и смеялся над своими мыслями: «Михаил, ты делишь шкуру не убитого медведя!». Представил, как суетясь и потея буду раздевать ее и сам судорожно стягивать с себя одежду, как останусь в дурацких трусах – ну до того гнусная получилась картина!..
А если телефон неверный? – также волновался я. – А если верный, но во вторник она просто меня отошьет? А если вдруг согласится на свидание, то что с ней делать? Куда вести? В ресторан? Кафе? Кино? К друзьям? Дурдом.
К тому же уж слишком быстро она дала и свой телефон и назвала свое имя, но промолчала на вопрос – где живешь и ничего конкретного не сказала о возможной встрече. И это меня все сильнее и сильнее убеждало, что больше я ее никогда не увижу. И от этих мыслей становилось совсем тоскливо! И я горько и зло смеялся в подушку.
В общем, спал просто отвратительно. Можно сказать, вообще не спал. И почему-то всю ночь потел.