Глава 6
На следующий день в кабинете Давыдова состоялся неприятный для Николая разговор.
– Полученные документы очень важны, и расследованием этого дела будет заниматься специально созданная следственная группа, – сказал полковник. – Материалами заинтересовался заместитель руководителя контрразведки генерал Нефедов, и он лично будет курировать его. Ты, Коля, должен написать подробный отчет о том, где и при каких обстоятельствах вышел на контакт с Ральфом и как и где будешь с ним вновь встречаться.
И вот тут Бугров серьезно забеспокоился за жизнь своего сексота.
«Если высокое начальство начинает выискивать агента, чего никогда не бывало, значит, они хотят заниматься чем угодно, но только не расследованием дела Тарасова. Раскручивать его никто не намерен, а хотят найти стукача и заткнуть ему рот. Чтобы больше никаких документов не посылал и никаких компроматов не собирал».
С самого рождения НКВД, КГБ, а позднее и ФСБ каждый опер имел право вербовать секретные источники информации по делам, которыми занимался. Эта практика приветствуется и сегодня в ФСБ, в МВД и МУРе, и без работы с представителями криминальных кругов невозможно раскрытие ни одного уголовного дела.
Николай имел троих постоянно действующих сексотов и на каждого из них, по указанию руководства, завел досье. Они хранились в архиве контрразведки и были строго засекречены. Но в годы перестройки и развала КГБ случилось так, что эти досье попадали в руки главарей преступных групп и сексотам пришел конец. Бугров некоторым образом чувствовал и свою косвенную вину за их провал и гибель и решил впредь давать о них минимум информации.
Теперь от Николая требовали завести дело на секретного информатора Ральфа, но он, страхуя агента, пытался всеми доступными ему способами этого не делать. Но шеф настаивал, и Бугрову пришлось раскрыть карты.
В отчете о своем секретном источнике информации он написал следующее:
«Некто, назвавшийся Ральфом, позвонил мне домой и предложил сотрудничество. Он попросил меня забрать из камеры хранения на Курском вокзале посылку, что я и сделал. В посылке был компьютерный диск, а на нем информация, касающаяся финансовой деятельности банкира Тарасова. Ральф предложил мне передать эту информацию в контрразведку, что я и сделал. Через несколько дней в газетах появились статьи, написанные по материалам с этого диска. Видимо, он сам передал их туда. Кто такой Ральф и откуда он звонил, мне неизвестно».
Донесение Бугрова не удовлетворило генерала Нефедова, и он приказал подробно описать каждую минуту разговора и все его нюансы, все, что касается Ральфа, вплоть до личных ощущений от общения с ним. Он также попросил подробно описать все действия Николая при изъятии книги из камеры хранения. Саму книгу забрали в лабораторию, полностью ее распотрошили и провели детальное исследование.
Бугров и Толмачев сидели в своем кабинете и обсуждали предпринятые их руководством меры по розыску Ральфа.
– Хотели найти дарственную подпись автора или абонемент в библиотеку, принадлежавший Ральфу, – подтрунивал Николай.
– Отпечатки пальцев ищут, волосы, слюну, кровь, мочу и кал, – смеялся Толмачев.
– Не такой дурак этот Ральф, чтобы прислать улики.
Тем временем скандал по поводу Тарасова в прессе утих, будто его и не было, а банкир по-прежнему баллотировался в Думу и как ни в чем не бывало выступал по телевидению со своей программой развития России.
– Мафия, несокрушимая, царственная, властвующая мафия, – сожалел Николай, глядя на это выступление.
– Ральф не звонил? – вдруг спросил Толмачев.
– Нет, молчит.
– Твой сотовый и домашний телефоны, наверное, на прослушке.
– Заметил, в трубке какие-то щелчки и постоянный «хвост», – покачал головой Николай.
– Удивительно, почему не разрабатывают Тарасова, а охотятся за твоим агентом.
– Наверное, хотят убедиться в подлинности полученных фактов. Это может быть и липой. Ну, про махинации в сфере предпринимательства давно известно, каждый бизнесмен не гнушается обойти закон и получить прибыль побольше. Но то, чтобы Тарасов заказал депутата Госдумы с целью занять его место… Это, я тебе скажу, может быть и уткой, поклепом, устроенным ему перед выборами его противниками.
– Но ведь депутат Петр Остапов погиб.
– Да, погиб в автомобильной катастрофе. Заметь, его не пристрелили, как Зуева, не взорвали, как Дорохова, а устроили аварию.
– А может, он сам разбился на машине, – усмехнулся Алексей. – Мчался сломя голову к себе на дачу в Малаховку, они все носятся, водитель не вписался в поворот и улетел в канаву. На пути полета столб дорогу перебегал, и «Вольво» угодила в него. Пассажиры всмятку, и дело в архив – автомобильная катастрофа.
– Но могло быть и по-другому, – парировал Николай. – Хороший специалист мог поковыряться в машине и вывести из строя тормоза. Это просто делается, если умеешь. И тогда в нужный момент они выходят из строя, и машина летит в кювет. А это уже не авария, а убийство.
– Но доказательств этому все равно нет.
– Нет, поэтому наше руководство и ищет Ральфа, чтобы у него спросить, выдумал он все это или подглядел и подслушал.
Через несколько дней, ровно в двадцать три ноль-ноль, в квартире Николая раздался телефонный звонок, и это был Ральф. Бугров уже лег в постель, прочитал вечернюю газету и хотел выключать свет и погрузиться в царство Морфея, но писк аппарата вывел его из уютного оцепенения.
– Да, – сонно ответил он.
– Доброй ночи, – послышался знакомый голос. Бугров сразу заволновался, и сон его как ветром сдуло. Николай не мог предупредить агента, что его телефон на круглосуточном контроле – этим он поставил бы крест на своей карьере, но Ральф оказался умным дядькой и произнес:
– Я знаю все, ничего не говорите, а только слушайте. От дня нашего контакта отнимите пять – и получится день нового контакта. От времени отнимите три – и получится время нового контакта, а место – то, куда вы звонили в первый раз, – только и сказал он и опустил трубку.
Николай понял, что разговор состоится через телефонный аппарат в кафе спортивного комплекса «Олимпийский», на который он первый раз звонил Ральфу. А вот день и час ему предстояло вычислить. Бугров лег на подушку, закрыл глаза и задумался: «Теперь я должен буду приехать к телефону в «Олимпийский» пятнадцатого августа в восемнадцать ноль-ноль».
На следующий день, как только он явился на службу, его пригласил к себе в кабинет полковник Давыдов и начал пространный разговор:
– Капитан Бугров, выяснилось, что вы скрыли от руководства информацию о том, что месяц назад у вас с Ральфом был контакт. Теперь он вам звонит и в зашифрованной форме сообщает, что телефонный разговор состоится вновь в только вам двоим известном месте.
– Я сообщил о телефонном разговоре с агентом, – парировал Николай, – все написал в отчете, и вы не должны меня упрекать в сокрытии информации.
– Вы сообщили, что он вам позвонил домой, а не вы ему, – уперся полковник.
– Сначала позвонила какая-то женщина и сказала номер телефона, по которому я должен буду позвонить, чтобы связаться с желающим сотрудничать с ФСБ человеком. Я не мог упустить шанса завербовать сексота и перезвонил сам.
– Куда вы звонили, где у вас будет назначен новый контакт?
И тут Николай понял, что если сейчас он скажет, что телефонный аппарат находится в кафе Олимпийского комплекса, то в назначенное время там будет спецгруппа, они запеленгуют номер, с которого будет звонить Ральф, и впоследствии возьмут его. Но если Ральф предугадает эту возможность, то сможет подстраховаться и позвонить с чужого мобильного телефона либо из городской телефонной будки. Если разговор будет недолгим, то он успеет уйти от группы захвата.
Капитан Бугров встал перед выбором – или предать агента, или навлечь на себя гнев руководителя. И то и другое было чревато, хотя в первом случае он ставил человека под неминуемый удар и, возможно, смерть, а во втором рисковал получить выговор, понижение по службе или увольнение из ФСБ. И Бугров решил понадеяться на прозорливость Ральфа и рассказать Давыдову все.
– Я должен буду прибыть в кафе спортивного комплекса «Олимпийский» и ждать звонка у расположенного в баре аппарата, – сказал он.
– Когда это должно случиться?
– Пятнадцатого августа в восемнадцать ноль-ноль.
– Прекрасно. Мы дадим вам аппаратуру прослушивания, и вы запишете ваш разговор, – сказал Давыдов.
– Только у меня к вам просьба, – начал Бугров, – не вешать мне «хвост» и не надо разыскивать Ральфа. Если он поймет, что вместо того, чтобы расследовать указанные в донесении факты, спецслужба разыскивает его, он прекратит всякие контакты и мы потеряем важный источник информации.
– Естественно, он не должен ничего заподозрить, – улыбнулся шеф. – Мы доверяем тебе и возлагаем разработку агента на тебя.
– А зачем тогда писать наш разговор? Я узнаю, куда он положил новый блок информации, заберу его и передам вам.
– Нет, ты запишешь ваш разговор и пленку отдашь нам, – настаивал шеф. – Ральф будет звонить с сотового телефона или из будки, и, сличив голоса, мы в конце концов сможем его найти.
– А зачем его искать? – взвился Николай. – Человек с нами добровольно сотрудничает, делает нашу работу – заметьте, бесплатно, и мы должны быть ему благодарны за это. А мы, разыскивая его, планомерно подставляем его под удар Тарасова. Ведь если факты с убийствами депутата и предпринимателей подтвердятся, то, значит, у Тарасова есть киллеры, способные уничтожить и Ральфа. Банкир ведь его в порошок сотрет.
– Не сотрет, мы не позволим, – парировал полковник. – Пригласим представителей службы защиты свидетелей, вручим им агента, и до суда они его будут скрывать. А потом, когда Ральф даст показания против Тарасова и того посадят, он получит новые документы, сделает пластическую операцию и станет жить нормальной жизнью.
– А если он не хочет так жить, – напирал Бугров. – Может, он женат, у него есть дети и он не хочет навлекать на них беду? Работать под прикрытием всегда лучше, чем «засветиться» и потом всю жизнь скрываться, вздрагивать от каждой проезжающей мимо дома машины, от каждого звонка в дверь, от каждого пристально всматривающегося в тебя прохожего на улице.
– Я с тобой полностью согласен, Коля, и мы постараемся не провалить агента, но мы должны знать, с кем сотрудничаем. Одной информации мало, нужно письменное согласие Ральфа на дачу свидетельских показаний в суде. Только тогда мы посадим Тарасова.
– Вы правы, Дмитрий Сергеевич, но я бы пока повременил с раскрытием агента.
– Сейчас в самый раз, надо внести его в картотеку секретных информаторов ФСБ.
– Зачем? Помните, что случилось с троими моими сексотами после того, как я сдал в архив их полное досье? Люди пропали, а потом нашли их трупы с порванными глотками и отрезанными языками. Так преступные группировки мстят осведомителям. Из-за чего погибли эти парни? – Бугров зло посмотрел на полковника. – Из-за того, что какой-то чиновник в архиве ФСБ получил от криминального авторитета деньги и продал ему досье агентов. Тех убили, а предателя в наших рядах так и не нашли. Где гарантия, что с Ральфом не случится то же самое?
– Гарантии нет, как нет гарантии, что нас с тобой не убьют во время задержания или слежки. Служба такая, и обижаться не надо. Или ты мне не доверяешь, подозреваешь меня или Нефедова? – полковник побагровел.
– Нет, Дмитрий Сергеевич, я вам доверяю и генералу тоже, но информация проходит не только через вас, – буркнул Бугров и решил больше с шефом полемики не разводить.
Разговор получился тяжелый, но плодотворный – от Николая отстали с расспросами и отчетами, но контроль за ним усилили вдвое. Это он почувствовал сразу. Руководство знало, что ему предстоит телефонный разговор с агентом, и хотело во что бы то ни стало не пропустить информацию мимо своих «ушей». Николай догадывался о том, что его теперь будут «пасти в сто глаз», и основательно приготовился.
В среду, пятнадцатого августа, Бугров приехал на работу как обычно – на своей «Волге». Он занимался служебными делами, но в уме держал, что в восемнадцать ноль-ноль ему надо быть у телефонного аппарата в кафе Олимпийского комплекса. Николай уже неделю чувствовал за собой слежку, но вел себя спокойно и не делал попыток избавиться от нее. Надо сказать, что и преследователи особенно не маскировались. Они следили что называется в «открытую» – нагло и бесцеремонно. Двое парней на машине, и дежурили они сутками. Куда бы Николай ни шел или ни ехал, они всегда следовали за ним. Бугров этих служак знал в лицо и даже здоровался, когда сталкивался с ними нос к носу в подъезде или на улице. Парни из службы собственной безопасности ФСБ кивали в ответ и смущенно отводили глаза. Они понимали, что и сами могут оказаться на месте капитана.
И вот до телефонного разговора с агентом осталось три часа, и Бугров решил действовать:
– Я съезжу домой пообедаю, – сказал он Алексею Толмачеву, – а потом в автосервис, зажигание что-то барахлит, надо отрегулировать.
Тот кивнул в ответ и уставился в компьютер. Он осваивал компьютерную программу, придуманную талантливым хакером для вскрытия чужих банковских счетов.
Когда Николай вышел на улицу, было три часа дня и солнце палило нещадно.
«Нормальные люди в это время лежат на пляже где-нибудь в Турции или на крайний случай в Рублево и забот не знают», – думал он, садясь в свою машину. Как только отъехал от управления, ему в «хвост» сразу пристроилась знакомая черная «Волга» службы безопасности.
Подъехав к «Детскому миру», Бугров поставил машину напротив и пошел в магазин. Купил себе белые просторные летние брюки, красивую цветастую рубаху, легкие летние ботинки, мужские трусы, носки, носовой платок, ремень для брюк, темные очки и дешевые электронные часы. Все это сложил в целлофановый пакет и вернулся к автомобилю. Во время его похода по магазину за ним неотступно следовали двое агентов, но они даже не подозревали, какой сюрприз им готовит капитан.
До встречи с Ральфом оставалось полтора часа, а Бугрову еще предстояло оторваться от «топтал» и прибыть в «Олимпийский». Поэтому он поспешил в центр, остановился на набережной напротив Кремля и стал спешно переодеваться. Машина с сопровождающими припарковалась в двадцати метрах сзади него, парни вышли на теплый летний ветерок и закурили. Посматривали на «Волгу» Бугрова и соображали, почему тот стоит на месте и никуда не едет.
А Николай снял с себя все, включая и трусы, и оделся в только что купленную одежду. Он сменил ремень в брюках, ботинки, часы и даже солнцезащитные очки. Даже носовой платок был новым, свежим и чистым. Старую одежду капитан аккуратно сложил в пакет, а его кинул на заднее сиденье автомобиля.
Все эти манипуляции он проделал для того, чтобы на сто процентов уберечься от слежки. Он был уверен, что его одежда нашпигована миниатюрными маяками, и, не избавившись от них, он никогда не избавится от «колпака».
Всю эту уникальную технику Николай сам часто использовал в слежке за опасными преступниками и знал, как она работает. Теперь же он сам страховался от нее.
– Что он там возится? – наконец спросил белобрысый парень в светлой рубахе и бросил бычок в воду Москвы-реки. Его полный напарник сделал последнюю затяжку, выпустил струю сизого дыма, впихнул окурок в щель между каменными глыбами парапета и ответил:
– Он переоделся во все новое.
– В то, что в магазине купил?
– Да.
– Зачем?
– Может, решил гардеробчик обновить, а может…
– Думаешь, засек наши фишки и решил «хвост» обрубить?
– Возможно.
– Свяжись с шефом и сообщи, что клиент мудрит, видимо, готовит отрыв.
– От нас не уйдет. – Полный взял рацию, связался с начальником, доложил обстановку и получил приказ топтать дальше.
Тем временем Николай завел мотор и поехал к метро. Уходить от преследователей на автомобиле было бесполезным занятием. В это время суток на дорогах море машин и разогнаться негде. К тому же Бугров подозревал, что машина тоже была «с начинкой».
В данной ситуации капитан действовал профессионально и правильно, потому что агенты технического отдела оснастили его машину, одежду, квартиру радиомаяками и микрофонами, и он постоянно находился под их контролем. Подслушивание и подглядывание его жизни велось денно и нощно.
Бугров ехал по Садовому кольцу в сторону метро «Курская», а его преследователи держались сзади, на расстоянии двадцати метров. Загорелся красный глаз светофора, и урчащий моторами и воняющий выхлопными газами железный поток остановились на перекрестке. Бугров взглянул в зеркало заднего вида на «Волгу» топтал, резко нажал на газ и рванулся вперед. Пронесся перед бамперами переезжающих перекресток машин, лихо вырулил на встречную полосу, быстро повернул вправо и помчался мимо здания вокзала ко входу в метро «Курская кольцевая». Там резко затормозил, заехал на тротуар, припарковал машину у административного корпуса, вышел и включил сигнализацию. Быстро пошел к дверям, вошел в холл, прошел турникет и устремился к эскалаторам.
Агенты видели рывок капитана, но сдвинуться с места не смогли – справа, слева и спереди их подпирали машины. Белобрысый включил сирену, но никто его пропускать не хотел, да и не мог – была пробка. Тогда полный выскочил из «Волги» и начал кричать шоферам, чтобы те освободили дорогу, но никто даже ухом не повел. Так продолжалось до тех пор, пока не включился зеленый свет и железная река не сдвинулась с места. Комитетчик на ходу вскочил в машину, и она на большой скорости понеслась к метро, остановилась возле него, парни выскочили и кинулись к дверям. Забежали в холл, осмотрелись и направились к турникетам. Лихо перепрыгнули через них, рванули к эскалаторам, вбежали в вестибюль и остановились в нерешительности. Пути вели в разные стороны, но было еще два выхода на улицу – со станции метро радиальная и с кольцевой. К тому же Николай при желании мог направиться по переходу на вокзал, к пригородным электропоездам.
– Куда? – рявкнул запыхавшийся белобрысый.
– Черт его знает, давай вниз к поездам, а я здесь посмотрю и тебя догоню.
Полный достал небольшой приборчик, вставил в ухо микрофон и начал ловить волну. – Чисто. Он, гад, одежду с маяками оставил в машине, – сказал он после нескольких секунд поиска. – А без пеленга мы его в этой толпе не найдем.
– Упустили, – раздосадованно махнул рукой белобрысый.
– Давай попробуем ногами, – подбодрил его полный и побежал к эскалаторам.
А в это время Николай зашел в вагон и поехал в сторону «Октябрьской».
Напрасно фээсбэшники рыскали по эскалаторам, станциям, платформам и переходам «Курской» – «объект» они потеряли. После десяти минут поисков они вернулись к машине и доложили начальству о случившемся.
В «Олимпийский» Бугров прибыл после часового путешествия по московскому метро. Он несколько раз пересаживался из поезда в поезд, менял направление движения и юлил по переходам. Опасался, что к нему было приставлено не двое, а больше агентов и кого-то он не заметил.
Чтобы окончательно успокоиться, он проделал один интересный и надежный в плане отрыва от слежки финт. На очередной станции Николай вошел в поезд, подождал, пока двери начнут закрываться, и в самый последний момент придержал их руками и выскочил на платформу. После этого быстро перешел на противоположную сторону, сел в другой поезд и был таков.
Капитан в пижонских белых брюках, модной цветастой рубахе и в темных очках вошел в кафе спортивного комплекса за пять минут до назначенного срока и осмотрелся. Как и обещал полковник, возле аппарата за ним никто не следил, но Бугров не был уверен в этом на все сто процентов. Техники могли напичкать таксофоны жучками, и тогда голос Ральфа стал бы достоянием контрразведчиков. А записав голос, можно было найти его владельца.
Убедившись, что никто его не «пасет», Николай подошел к барной стойке и сел на высокий стул возле телефонного аппарата.
Вдруг у стоящего рядом телефона загудел зуммер, и капитан снял трубку:
– Да.
– Кто это? – раздался голос.
– Николай.
– А это Ральф, – пробасил агент.
Коля подумал, что сексот может наблюдать за ним из любой точки большого кафе. В нем было много людей, они сновали туда-сюда, и многие из них разговаривали по сотовым.
– Слежки нет? – спросил Ральф.
– Я от нее ушел.
– Значит, была?
– Да, приставили. Вы их очень интересуете, поэтому они на поиски сил не жалеют.
– А они собираются расследованием заниматься?
– Сначала хотят с вами познакомиться и выяснить, сможете ли вы быть свидетелем на суде и обвинить Тарасова в тех преступлениях, о которых нас информируете.
Ральф помолчал, посопел в трубку, а потом сказал:
– Наверно, смогу, если доживу, но пока об этом говорить рано. Я для вас приготовил новые материалы, и вы с ними сделайте то же самое, что и в первый раз. Этот гад наизнанку вывернулся, чтобы скандал погасить, но от второго компромата его инфаркт хватит. И к лучшему.
– Как договоримся о передаче? – спросил Николай. Он хотел побыстрее закончить разговор.
– Савеловский вокзал, ячейка под номером… – Ральф замолчал. – Отнимите сто двадцать пять от номера прошлой ячейки и получится номер этой. А код, – он снова замолк, – три пять, а дальше те цифры, что были в первом коде, но в обратном порядке. Заберите диск, почитайте его и поступите с ним по вашему усмотрению.
– Хорошо, спасибо. Теперь о связи, – забеспокоился Бугров. – Я «засвечен»…
– Это плохо, но теперь уже не важно. Нам контактировать осталось недолго, может, раз, а может, и того меньше, и меня вычислят. Этот тип не дурак, и он в конце концов догадается, от кого идет утечка информации. Тогда мне крышка. Я не буду дожидаться, пока меня зажарят на углях, и свалю раньше. Вам, Коля, я посоветую остерегаться этого человека и его друзей, они очень опасные люди.
– Я знаю.
– А связь такая, как в первый раз.
Николай догадался, что на диске будет указано место и время новой заочной встречи.
– Я вас понял, – ответил Бугров и уже был готов положить трубку, но Ральф добавил:
– Вместе с документами я прислал гостинец. Не удивляйтесь этому пустяку, он лично вам. Удачи, – сказал агент и отключился.
«Гостинец лично мне?» – удивился капитан и повесил трубку. Отошел от аппарата, осмотрелся и направился к выходу. Походил возле «Олимпийского», понаблюдал за малочисленными прохожими и двинулся к метро. В поезде еще раз применил трюк с дверями, потом поколесил по станциям и наконец приехал на Савеловский.
«Что там за гостинец положил этот Ральф, – беспокоился Бугров, – не бомба ли? Хотя если человек хочет кого-то угробить, он ему об этом заранее не сообщает».
Николай некоторое время походил по камере хранения, осмотрелся и, удостоверившись, что слежки нет, подошел к нужной ячейке и открыл ее. Внутри увидел увесистый сверток размером с коробку из-под обуви, быстро вынул его, положил в целлофановый пакет и направился в вокзальный туалет.
Когда заперся в кабинке чистого, ароматно пахнущего платного туалета и развернул посылку, то увидел в ней аккуратно перевязанные бумажной лентой доллары.
Николай с изумлением смотрел на десятитысячные пачки новеньких стодолларовых купюр, называемых в народе головастиками, и не понимал, зачем Ральф ему их послал. На приложенной к пачкам бумажке была надпись:»Сто тысяч».
– Сто штук. Ну и Ральф, – покачал головой Бугров.
Он не стал раскрывать упаковки, а сложил все в пакет и вышел из уборной. Пошел к выходу, по пути соображая, как бы получше употребить эти деньги. Его подмывало вытащить тысчонку и купить жене и детям подарки, но он пересилил себя – отнес пакет в камеру хранения, сунул в одну из пустых ячеек и набрал код. Везти деньги домой он не хотел, а чтобы положить их в депозитную ячейку какого-нибудь банка, ему надо было ждать, когда они откроются. Ведь было восемь часов вечера.