Часть 2. Поместье
Сладко потянувшись, я открыла глаза. Сквозь полуприкрытые ставни пробивался яркий утренний свет и в широких лучах плясали пылинки. Тело приятно тянуло после вчерашних спаррингов в пещере и долгого купания в тёплом подземном озере. Я вытянулась, поочерёдно напрягая и расслабляя мышцы.
Как же было здорово! Это озеро, которое нашёл Макс, исследуя пещеры побережья, было великолепно. В отличие от воды нашего маленького гейзера, которую ангалин упорно называл «мёртвой», в этом озере вода была «живая», то есть нормальная, чистая вода, пригодная для питья, только теплая.
Когда Макс привёл нас туда первый раз, то нашим восторгам не было края. Подземный водоём был очень глубоким и чем глубже, тем горячее, однако температура у поверхности не превышала температуру тела. Этакий теплый природный бассейн. За несколько дней парни натаскали туда факелов и свечей, чтобы эту купальню мы могли посещать регулярно. Путь до неё был неблизкий, по нескольким проходам в скалах, но после того как всё разметили, заблудиться было невозможно. Да и рядом со мной всегда был Бумер, который, обладая прекрасным нюхом, отлично ориентировался и мог вывести из любых катакомб.
За эти месяцы волчонок очень вырос. В холке он уже доходил мне почти до колена, у него сменились зубы и начала расти грива почти как у льва. Как объяснил Дайк, именно гривой и общими размерами самцы отличались от самок, так что к году он должен вырасти ещё больше. Однако по словам Дайка, стаю водит всегда самая умная самка, но на этом его знания о горных волках заканчивались.
Мои взаимоотношения с Бу достигли к этому времени какого-то фантастического уровня. Мы понимали друг друга почти без слов и жестов. Было достаточно просто посмотреть на него, как я понимала, что он хочет, точно так же и Бумер понимал меня с полувзгляда, я бы даже сказала, с полувздоха. Тан намекнул как-то, что это кровь. Моя кровь, которой я несколько раз накормила его, когда он был ещё слепым малышом, так подействовала. Я стала для него как родная мать, которую он не просто слушался и понимал, а чувствовал каждой клеткой своего тела.
Несмотря на то что Бумер хорошо воспринимал и Макса, и Дайка, я была для него высшим авторитетом. Короче говоря, волк у нас получался уникальный! Воспитанный среди людей и при непосредственном участии ангалина, Бумер очень быстро рос и учился всему, что бы мы ни пытались до него донести. Дайк сто раз уже пожалел, что когда-то хотел убить его.
Два самых холодных зимних месяца местное население сидело по домам, топя печи и камины, и без необходимости на улицу никто и носа не высовывал. И хотя слишком сильных морозов не было, по моим ощущениям ниже минус десяти температура никогда не опускалась, держась в среднем около нуля―минус пяти, но почти ураганный, ледяной ветер с моря, не стихал ни днём, ни ночью.
В нашем же распоряжении помимо дома и двора были пещеры, уже неплохо исследованные Максом, поэтому от отсутствия физической активности мы не страдали. На мой взгляд, её было даже слишком много. А когда в нашем распоряжении оказался ещё и этот прекрасный бассейн, то уровню комфорта, можно было только позавидовать.
Как же Жупан оказался прав в своём завещании! Он пожелал счастья в этом доме неизвестному наследнику, и это доброе, искреннее пожелание, можно сказать, сбылось. Тухлый дом стал настоящим, любимым домом, и не только для меня.
Отношения между Дайком и Максом наладились довольно быстро. Они общались, часто подшучивали друг над другом, смеялись, потому что спокойно смотреть на то, как хохочет ангалин совершенно невозможно. Долгими зимними вечерами, под дикие завывания ветра, мы то хохотали до коликов в животе, когда рассказывали всякие смешные истории, то увлечённо обсуждали особенности моего родного мира в сравнении с Окатаном. Я очень много рассказывала о Земле: об огромных городах с домами, которые упираются в облака, о крылатых машинах, летающих в небесах, об огромных кораблях, бороздящих океаны, о радио, телевидении, спутниковых системах, мобильной связи и так далее и так далее… Конечно, я всё упрощала и мои повествования более походили на чудесные сказки, чем на подробное описание того как всё делается и почему работает.
Были и моменты, которых я старалась избегать. Это темы современного земного оружия и войн, загрязнения планеты отходами человеческой деятельности, нищеты и бедности, преступности и терроризме, в общем, всего того ужаса, который несёт с собой прогресс. Рассказывала также и о себе: где родилась, как росла, в какой семье, про учёбу и работу, да и про своё неудачное замужество. А чего скрывать-то? Отношение ко мне бывшего мужа моих мальчиков поразило до глубины души и весьма неприятно. Хотя я не пыталась обливать его грязью или оскорблять, а просто рассказала, как всё происходило, только без самых неприятных подробностей. Дайк был просто в шоке, когда узнал, на что я согласилась ради своего бывшего, и что получилось в результате. А Макс жутко разозлился и прошипел, что если бы мог, то убил бы его без всяких сожалений. Когда Дайк спросил меня, почему я решила рассказать им о своей боли, то я ответила, что сделала это для того, чтобы они не считали меня какой-то святой, непогрешимой богиней, «звездой» и так далее, потому как я не являюсь таковой. И у меня, да как и у всех, есть свои «скелеты в шкафу». Над фразой про «скелеты» они долго смеялись.
Такие наши задушевные беседы тянулись иногда до глубокой ночи. Днём же, когда я занималась какими-либо делами на конюшне или в доме, Дайк с Максом проводили много времени в большой пещере, где устраивали бои с оружием или без. Макс учил Дайка ангалинской технике ведения боя и хоть и не сразу, но у парня начало что-то получаться. Карелл когда-то тоже учил его, но здесь ситуация была немного иная. Карелла учили люди, которые сохраняли эту технику много веков и, конечно, привнесли в неё свои человеческие изменения. Дайка же учил ангалин ― сын самого Рекса.
Когда я наблюдала за ними в пещере, то просто поражалась этой бешеной скорости, неуловимости движений и силе ударов, которые наносил ангалин. Макс гонял иногда Дайка так, что к вечеру тот просто падал, а потом спал до утра без задних ног. Но зато как мой Нянь был доволен! О таком учителе он не мог и мечтать.
Мои успехи также очень радовали. Тренировки с Таном давали прекрасные результаты. И хотя с мечом управляться мне было всё-таки довольно сложно, ну не женское это оружие, как ни крути, а вот метательное ― боевые топоры, копья, ножи, а также лук со стрелами слушались меня беспрекословно. Я попадала точно в то место куда метила и иногда с такой силой, что парни даже начали мне завидовать. Короче, Робин Гуд отдыхает! А всё потому, что на «сонных» тренировках мой профессор меня не жалел, а его спокойные и чёткие указания, искреннее желание научить и бесконечное терпение приводили к тому, что добровольно покидать зал я часто не хотела и иногда ему приходилось выпихивать меня силой.
Мои реальные парни, как ни странно, но как-то поняли это и стали ревновать. И если бы не вёдра с холодной водой, которые то Макс, то Дайк оставляли возле моей кровати, как напоминание, чтобы «в гостях» я долго не задерживалась, то они не видели бы меня сутками. Меня же это жутко забавляло! Как можно ревновать к тому, кто, по сути, часть меня, хотя и очень уж самостоятельная?!
И вот когда я проснулась (сама, кстати, этой ночью к Мозгу в гости я не заходила) и не обнаружила никого в комнате, то очень удивилась. А где все?! Но пропажи обнаружились быстро. Бумер лежал в кухне на своей козлиной шкуре, которая была ему уже маловата, и увлечённо грыз косточку, а парни сидели на пороге, подставив физиономии тёплым весенним лучам, и тихо разговаривали.
Я приложила палец к губам, показав этим волчонку не издавать никаких звуков, и тихонько, на цыпочках подобралась к ним поближе. Привычка подслушивать никуда не исчезла.
– Думаешь это возможно?― спросил Дайк и глянул на Макса.
– Не з-з-знаю… Но без «слёз-з-з богов» точно ничего не получитс-с-ся. Они нуж-ж-жны, чтобы… как это Кари говорит… А-а-а, запус-с-стить процесс…
– А ты ей говорил?
– Нет ещ-щ-щё. Боюс-с-сь…
Дайк хмыкнул и оскалился:
– Сын Ангалина Рекса боится?!
– Робею… Не з-з-знаю, как моя ш-ш-шаари отреагирует. Вот поэтому тебе и с-с-сказал. Я один не справлюс-с-сь, без-з-з ваш-ш-шей помощ-щ-щи. А наш-ш-ша девочка на Кифов нос-с-с собираетс-с-ся. И ес-с-сли я с-с-скажу, то наруш-ш-шу её планы, хотя даже думать о том, что она мож-ж-жет исчез-з-знуть, уйти в с-с-свой мир, не могу.
Дайк вздохнул и отмахнулся:
– У меня то же самое. Она первая девушка, с которой сложились такие удивительные отношения. Я так люблю её! А ведь уже весна… А вдруг Кари возьмёт нас с собой, если это, вообще, возможно?
– Тебе хорош-ш-шо говорить, ты выглядиш-ш-шь так же, как и муж-ж-жчины её мира. А я?! На её родине ангалинов нет! Вот поэтому и нуж-ж-жны «с-с-слёзы богов». Я хочу попробовать…
– Но ведь ты только что сказал, что из этого ничего хорошего никогда не получалось, и тех, принимал эти «слёзы» пришлось убить…
– Не получалос-с-сь… Но отец уверен, что мы просто чего-то недопонимаем, не улавливаем что-то, не з-з-знаем чего-то важ-ж-жного, поэтому и не выходит. Я чувс-с-ствую, что Кари поможет разобратьс-с-ся, она ведь с-с-столько всего з-з-знает и видит, и вос-с-спримает всё по-с-с-своему, иначе, чем мы! Её рассказы з-з-загадочны и непос-с-стижимы, но ведь они правда!
– Это верно. Одни лекари её мира чего стоят.
Стоя за углом, я даже перестала дышать: «Вот это поворот! Да они со мной собираются! "Слёзы богов"?! Что-то о них я уже слышала…».
Плавно и медленно ступая босыми ногами, я вернулась в спальню и села на кровать: «Дела-а-а… Значит, превращения ― это правда, и ангалин может стать человеком! Только пока у них почему-то ничего не выходит… Ой-ёй-ёй… Как же интересно! И как… страшно! И каким же он будет, если вдруг получится?!― у меня заколотилось сердце, когда я подумала, что сказка про принца-лягушку может стать реальностью.― А Макс болтун всё-таки! Выдал страшную священную тайну и даже не мне, а Дайку! Неужели он стал доверять ему или это просто мужская солидарность?! Хотя они, конечно, очень подружились за это время. Но ведь про свой визит к отцу Макс рассказал только в общих чертах, без каких-либо подробностей. Похоже, что Рекс в курсе его намерений, а, возможно, даже дал Максу на это дело "добро". А если ничего и не выйдет, то сыновей-то у него много, одним не жалко пожертвовать ради разгадки священной тайны. Как же удачно я проснулась! Ну-ну… Посмотрим, когда они сами мне про это расскажут…».
Когда мои парни заглянули в комнату, я сладко потягивалась, делая вид, что только проснулась. Они дружно бухнулись рядом с двух сторон. Дайк чмокнул в одну щёку, а Макс лизнул в другую. «Ах, пройдохи! Ах, хитрецы!»― я томно улыбалась, принимая их нежные утренние приветствия.
– Сегодня праздник… Ты помнишь?― Дайк обнял за плечи.
Я недовольно скривилась:
– Не хочу никаких праздников… Это в город нужно ехать, а мне и здесь хорошо.
Переглянувшись, они заулыбались.
– Балмаар очень просил. Я пообещал, что мы будем.
Я села на кровати:
– Понимаю, что вроде как надо, только…
– Что только?
– Мне нечего надеть! Наследница рода, местная достопримечательность, а буду выглядеть хуже всех. Оборванка!
Дайк прикрыл лицо ладонью, Макс начал трястись от смеха, а потом зашипел:
– А ты прос-с-сто надень лимм и ож-ж-жерелье…
А Нянь продолжил, начиная хохотать в голос:
– И больше ничего не надо! Представляешь! Да там все в обморок попадают!
Я спихнула Дайка с кровати, а Макса ущипнула за бок:
– Не-е-ет, мальчики! Если я появлюсь в таком виде, то ты, мой дорогой Нянь, устанешь всех выхаживать! Представляешь, сколько сразу пациентов появится! Так уж и быть, не буду травмировать людей ― пойду в том, что есть.
Когда стихали зимние ветра, в Латрасе отмечали праздник первой шхуны ― это было чем-то вроде начала нового года. А ещё через некоторое время, отмечался день первого каравана, и это событие уже являлось открытием нового транспортного сезона. Из-за того землетрясения в начале осени, многие караваны в Латрас так и не доехали, в том числе и мои караванщики, прибытия которых я очень ждала до самого начала зимних ветров, да и потом тоже. Надеялась, что всё-таки приедут, может морем доберутся. Но караван Олмана в Латрасе так и не появился. Я тешила себя надеждой, что с ними всё в порядке, и они где-то благополучно перезимовали.
Первая шхуна причалила в Латрасе вчера вечером. Это была широкая посудина с грузом руды из Перрикола. Дайк был в городе, ездил за продуктами, а также к кузнецу Малахану, который три недели назад умудрился сломать руку в кузнице и попутно получить несколько сильных ожогов, когда так неудачно упал. Кузнец был уже довольно стар и основную работу делали его сыновья, однако в тот день он решил им чем-то помочь, и закончилось всё достаточно плачевно.
Дайк вправил ему кости, наложил шины и потом иногда наведывался, проверяя, как заживают ожоги. Уж в чём, в чём, а в ожогах Дайк был спец. За зиму у моего друга пациентов было немного. Несколько раз за ним приезжали из близлежащих деревень вправлять вывихи и переломы, в городе случилось несколько отравлений испорченными продуктами, и один раз он принимал тяжёлые роды.
Искусство лекаря хорошо оплачивалось, по местным меркам, но к ним обращались только в тяжёлых случаях, когда не могли самостоятельно справиться. За всё время моего пребывания на Окатане, сложилось впечатление, что население в целом здоровое и крепкое. Я не видела каких-либо врождённых уродств и проявлений серьёзных генетических заболеваний. Однако когда перед лекарем вставала проблема кого спасать первым, мужчину или женщину, молодого или пожилого человека, делался выбор в сторону женщин и молодых. То есть, если нужно было решать к кому ехать сразу, то первое ― это девочка или женщина детородного возраста, второе ― мальчик или молодой мужчина, а уже потом более взрослые больные. Хотя, как Дайк рассказывал, в больших городах лекари к старикам никогда не ходят.
Мне это казалось жестоким и несправедливым, однако, лекарей было немного и, естественно, оказать помощь всем они не могли. Когда я спросила Дайка, а почему эта, если так можно выразиться, профессия не очень-то популярна, ведь платят за помощь хорошо, он ответил что, во-первых ― учиться нужно очень долго, не многим хватает терпения изучать травы, собирать их, потом правильно готовить отвары и настойки. Во-вторых ― научиться на ощупь составлять сломанные кости, вообще, сложная наука и для этого нужно иметь некоторую «чуйку», чтобы руками, точнее, пальцами, определить каким образом сломана кость.
Для меня подобное уменье представлялось чем-то запредельным, так как понять, как такое можно сделать без рентгена я никак не могла, о чём не раз Дайку и говорила. Нянь же, в свою очередь, не мог поверить, что существуют аппараты, которые помогают в буквальном смысле заглянуть внутрь человека, да ещё и картинку соответствующую выдают. Как я поняла из наших бесед, Дайк был очень хорошим лекарем и все нужные для этого дела «чуйки» у него имелись, поэтому Алцелан и взял его в ученики.
Быстро закончив утренние дела, мы собрались, запрягли своих коняшек, которые уже порядком застоялись за зиму и, оставив Макса на хозяйстве, а Бумера за сторожа, отбыли в Латрас. Но в городишке не было и намёка на какое-либо празднование, хотя погода стояла хорошая: наконец-то стих ветер, и ни дождя, ни мокрого снега не намечалось.
Свистнув знакомым парням, Дайк спешился и потопал к ним выяснить в чём дело. Вернулся он хмурым и резко вскочил на коня:
– Великий Террхан скончался… На рассвете прибыл пятый пархонт со свитой за ежегодным налогом, и парни сказали, что он потребовал в три раза больше обычного. Праздники запрещено проводить, пока новый терр не вступит на престол.
Конец ознакомительного фрагмента.