Глава X
Путешественники скакали галопом всю ночь и весь следующий день. Только к вечеру Ладимир решил, что они оставили город охотников далеко позади, и сделал привал.
Артес с удовольствием съел положенную ему часть мяса и хлеба, разложив на коленях салфетку, порядочно поистрепавшуюся во время пути. Он успел порядком проголодаться. Ладимир задумчиво жевал сухую корку и рассматривал лежащую перед ним карту. Артес тоже мельком глянул на неё, удивился и всмотрелся получше.
Это была тщательно прорисованная карта, но вовсе не карта Джоя. И надписи на ней, как показалось Артесу, были чересчур экзотичны даже для русского языка.
– Это не карта Джоя, – заметил Артес.
– Как ты догадался? – не сразу ответил Ладимир. – Карту Джоя с начала путешествия я вообще не доставал.
Артес пожал плечами. В конце концов, не всё ли равно, какими картами пользуется его проводник? Главное, чтобы он привёл его к цели.
Ладимир убрал карту за пазуху, бросил в кружку щепотку душицы и залил кипятком из котелка.
– А зачем тебе становиться магом? – спросил он.
Артес улыбнулся, вспомнив Мадлен.
– У меня есть свои причины. Как и у всех, впрочем. Хотя… если тебя это так уж интересует – у меня есть возлюбленная. Она маг клана Воздуха. Я смогу жениться на ней, только если сам стану магом, как ты, я думаю, знаешь.
Ладимир молчал, прихлёбывая душистый отвар из кружки и глядя в поле, слегка припорошенное снегом.
– Магом, значит, – сказал он внезапно, так что Артес вздрогнул. – Если я правильно тебя понял, чтобы жениться на своей… возлюбленной, тебе нужно стать магом. Воздуха, я полагаю?
– Да, – кивнул Артес. Его лицо разгладилось при воспоминании о любимой и стало казаться совсем юным.
– И именно поэтому ты едешь в Тибет? Чтобы стать магом… Воздуха?
Эта странная настойчивость вывела Артеса из сладких грёз.
– Конечно, – удивлённо ответил он. – В Тибете алтарь магов Воздуха, там нас встретит Джой, который должен будет провести обряд.
Ладимир повернулся к нему и посмотрел на него своими жёлтыми, сейчас без всякого выражения, глазами.
– И Джой дал тебе карту, где показан путь к алтарю… Воздуха?
– Ну конечно, Воздуха, – слегка раздражённо ответил Артес. – А что такого? Он маг и знаком с разными алтарями, хотя и не принадлежит к клану Воздуха.
Ладимир улыбнулся.
– Понятно… Значит, ты очень любишь эту свою… волшебницу?
– Очень, – кивнул Артес, и голос его смягчился, как смягчался всякий раз, когда он говорил о Мадлен.
Ладимир помолчал, глядя в землю.
– А она тебя?
– Разумеется, любит! – решительно сказал Артес – Нам суждено быть вместе, иначе я не пошёл бы в этот поход.
– А зачем тебе жениться?
Артес в полном недоумении уставился на собеседника, и тот сообразил, что до подобной свободы отношений его попутчик ещё не дошёл.
– Это я так, – небрежно сказал Ладимир. – Как, говоришь, зовут эту чародейку?
– Мадлен. Леди Мадлен Голд, – сказал Артес. Почему-то его настроение испортилось.
Ладимир задумался.
– Мадлен… Мадлен… А, знакомая штучка. Кажется, когда-то она была подружкой одного моего друга, который сам не чужд магии. Точнее, одной из его гарема.
По мёртвой тишине Ладимир понял, что опять сказал что-то не то. Он глянул на побелевшего Артеса, которого так душило негодование, что он даже не мог слова вымолвить.
Ладимир отвернулся и сощурился.
– А, впрочем, – безмятежно сказал он, – я, похоже, перепутал. Кажется, её звали не Мадлен, а Милдред. И была она не из клана Воздуха.
Артес выдохнул.
– Будь добр, – медленно произнёс он, – больше не делать таких ошибок.
Ладимир шутливо поклонился.
– Куда мы сейчас едем? – немного погодя спросил Артес. Он легко выходил из себя, когда тема задевала его за живое, но также быстро успокаивался, если не усматривал в поступках или словах обидевшего его человека прямого оскорбления или злого умысла. Порассуждав, он счёл, что Ладимир просто перепутал и продолжать злиться на него было бы неразумно и очень по-детски.
– К Белым Горам. Через два дня мы должны будем быть там.
– Уже? – слегка удивился Артес. —Я думал, до гор еще далеко.
– Не радуйся заранее. Нам придётся идти не по Тропе Тысячи Камней, как я хотел вначале, а Путём Горных Коз. Охотники выслали за нами погоню. Похоже, едут они за нами не след в след и пойдут в объезд к Пасмурному перевалу, от которого и начинается Тропа Тысячи Камней. Мы же поедем к Дикому Ущелью.
– Где начинается Путь Горных Коз?
Ладимир, прищурившись, покосился на Артеса.
– Это эвфемизм. Нет там никакого пути. Горным козам тропы не нужны.
– Для тебя, судя по всему, это не представляет проблемы, – криво усмехнулся Артес. – А вот как быть с конями?
– Бешеному всё равно. Как будет идти Гнедой, не знаю. Посмотрим.
Всё путешествие начинало казаться будущему магу какой-то чередой препятствий. В принципе, это отвечало его представлением о достижении истинной любви. Артеса воспитали в лучших традициях готических романов. Его родители встретились очень романтичным образом: мать Артеса ехала к своей подруге в Шотландию. Был декабрь, тёмный и мрачный. Экипаж еле двигался по узкому ущелью в горах, лошади с трудом передвигали ноги в глубоком снегу. Внезапно возница вскрикнул и упал с козел – его пронзила пуля. В экипаж попытались вломиться разбойники, караулившие случайных путешественников. Шотландцы не слишком жаловали кареты английских аристократов. Мать Артеса вытащила спрятанный под сиденьем нож, решив защитить себя и свою компаньонку, которая упала в обморок от ужаса, или покончить с собой, когда разбойник, который уже открывал обшитую бархатом дверцу, закричал и исчез в мокрой снежной мгле.
Несколько минут слышались только вскрики и ржание лошадей. Мать Артеса, едва живая, сидела в экипаже, судорожно сжимая тонкий кинжал в руке. Ветер завывал вокруг, и карета тронулась с места. Они миновали ущелье, выехали на просторную равнину. Тогда карета остановилась опять, дверца открылась, и будущая леди Редворд увидела прекрасного мужчину, одетого как лорд, который объяснил, что ему удалось справиться с разбойниками и что он будет счастлив сопроводить её к месту назначения. Через месяц родители Артеса сыграли свадьбу. Именно так и представлял себе своё знакомство с возлюбленной Артес. Он должен спасти её, вырвать из рук бандитов, помочь выбраться с тонущего корабля, вынести из горящей усадьбы, защитить. Теперь у него была такая возможность.
Ещё кое-что успокаивало молодого человека и помогало ему сохранить спокойствие в разговорах с его странным проводником: перед отъездом Джой рассказал ему, что в спасении матери Артеса он принял непосредственное участие. Лорд Редворд просто не смог бы справиться один с десятью вооружёнными до зубов бандитами. В ту ночь с ним был Джой, который обернулся пантерой. Артесу казалось символичным, что его отцу помог найти возлюбленную оборотень, как и ему самому.
Но чересчур уж странен был оборотень-рысь. Крупа закончилась, а вместе с ней и ненавистная Артесу гречневая каша, и Ладимир взялся за охоту. По всей видимости, охотился он до рассвета, потому что, когда Артес просыпался, Ладимир неизменно сидел у костра и жарил мясо. Артес не видел в охоте ничего плохого, если ей занимались только ради пропитания, но дело было в том, что чаще всего Ладимир выбирал крупных жертв. Ясно было, что целого лося или кабана двум путешественникам не по силам съесть целиком, и бо́льшая часть туши пропадала зря. Артес не понимал, к чему такая расточительность – вокруг было полно зайцев, куропаток, тетеревов и прочей съедобной живности с мягким, нежным мясом, которых было намного проще добыть, чем здоровенного старого тура, чьё мясо было жёстко и слегка горчило. В конце концов, Артес спросил об этом Ладимира. Согласно своим привычкам, Ладимир не ответил.
Зато на следующее утро, когда Артес пытался прожевать очередной жёсткий кусок, он вдруг увидел шагах в двадцати от стоянки остатки лосиной туши. Молодой человек едва скрыл гримасу отвращения и жалости и старался не смотреть в ту сторону. Однако посмотреть всё-таки пришлось, потому что минут через десять раздался хруст, как будто кто-то грыз кости. Артес поднял голову и увидел возле туши огромного тёмно-коричневого зверя с красноватым отливом. «Медведь?», – подумал про себя Артес, но животное было крупнее медведя и имело другие очертания. Оно подняло голову, по форме напоминающее тигриную, но более грубую, узкую и вытянутую. Клыки были настолько длинны, что не помещались в пасти.
– Махайрод, – небрежно сказал Ладимир, который сидел к зверю спиной и ни разу не оглянулся. – Мы идём по его земле. Убитый лось – плата за право идти здесь и охотиться. Лось был старый, с плохо сросшейся задней левой ногой, передвигаться ему было больно и трудно. Завтра его завалили бы волки. Поверь мне, лучше погибнуть от моих клыков, чем от волков, которые пожирают жертву, не дожидаясь, пока она умрёт.
Артес смотрел на пришельца из доисторических времён. Могучее животное, с едва различимым полосатым рисунком на шкуре и чёрным лохматым загривком, играючи разрывало тушу. Иногда оно поднимало клыкастую голову и добродушно поглядывало на путешественников маленькими зеленоватыми глазками.
– Подумать не мог, что когда-нибудь вживую увижу саблезубого тигра, – негромко произнёс Артес.
– Это дама, – сообщил Ладимир. – Думаю, скоро мы увидим и её суженого.
– Ты хочешь сказать, что здесь будет два махайрода?
– Угу. С двумя котятами-подростками.
Когда Артес вновь посмотрел в сторону лосиной туши, всё семейство было в полном сборе. Махайрод-самец, намного крупнее и мощнее самки, сразу отогнал супругу и детей от мяса. Тигрица отошла спокойно – она уже успела насытиться. Котята-подростки, как их назвал Ладимир, размерами почти догнали мать и, как многие молодые животные, выглядели долговязыми и неуклюжими. Они крутились возле матери и беспокойно принюхивались. Им очень хотелось есть, и они не были уверены, что на их долю что-нибудь останется.
Артес наблюдал за махайродами и вспоминал ещё один случай. Это произошло, когда они везли эльфийскую принцессу к дяде. Посреди ночи Артес проснулся от женского визга, вскочил и увидел, что Аталэйнт, глядя вперёд, лихорадочно нашаривает возле себя лук и издаёт тот жуткий визг, который его разбудил. Возле костра сидела волчья стая – шесть поджарых зверей, и они с осуждением смотрели на принцессу. Ладимира Артес заметил не сразу. Тот тоже сидел возле костра среди волков, и на лице его было точно такое же выражение, что и на волчьих мордах, как будто он был одним из них…