1 января!!!
Терпения все меньше и меньше. Снова не получилось уснуть. Сначала снова стало страшно в темноте и тишине, из-за чего я включил свет, тихо-тихо запустил плеер на ноутбуке с какой-то классической мелодией, закрыл глаза футболкой и лег на спину. Поначалу работала схема неплохо, даже казалось, что сон близко, что вот-вот усну, но нет – это было всего лишь временное утешение. Мусор, кстати, вновь убрали. Только теперь совсем не так страшно, как до этого, все-таки пока логика берет верх.
Совершенно невозможно ни на чем сосредоточится. Окружающая статичность так сильно раздражает, что хочется начать ломать все вокруг. Правда, стоит ударить стену или пол, то не почувствуешь ничего, я тебе об этом рассказывал. Наверно, тебе, неодушевленному, сложно понять мои чувства, но ты постарайся уж как-нибудь. Сейчас больше всего на свете не хватает ответного слова.
Сейчас со всей мочи завою с тоски – никто не услышит. Знаешь эту песню? Даже если нет – не важно, потому что главное – не сама песня, а именно эти слова. Не представляешь, чем я только что занимался. Сначала запел, потом закричал, как будто потерялся в лесу. Красная шапочка, которая хочет встретиться с Серым волком, зовет его изо всех сил, а он не слышит. А бабушка тем более – все-таки в ее возрасте уже слух далеко не тот. Разбил всю посуду: три тарелки, три кружки, три блюдца. Съел почти все, что не нужно готовить: два яблока, помидор, большой йогурт, кучу сосисок и почти всю копченую колбасу. Порой даже давился, но продолжал есть. Остальное нещадно бил об стены и пол: две банки разного варенья, картошка, замороженная курица. На кухне сейчас такое жуткое месиво, как будто на месте преступления. А убийца, вопреки логике, не аккуратный садовник или осторожный дворецкий, а совсем слетевший с катушек маньяк с бензопилой. От полного отчаяния я пытался сломать шкаф, который над плитой, но он не поддался. Стулья отказывались разламываться об стол, плита вообще оказалась сделанной из чего-то вроде вибраниума – любой удар отскакивал назад, не оставляя царапин. Даже не получилось повалить холодильник. В итоге пострадала только еда и посуда, остальное совершенно без следов насилия. Злоба кипела во мне со страшной силой, я пошел в ванну. Но не для того, чтобы помыться. В итоге теперь там разбитое мыльницей зеркало. Осколки поцарапали руку, пришлось промывать, но порезы оказались не очень глубокими. Сейчас можно сказать, что я – почти Есенин. Ты поймешь, если не забыл мои слова. Может быть стоит начать ставить скобки? Вряд ли, ведь моей единственной аудиторией является средство общения. Похоже на диалог с собственным языком. Так вот, дневник, прости, я отвлекся. Никогда еще не испытывал такой отчаянной злобы, как в эти минуты погрома. С душевой кабиной сделать ничего не удалось, в ванной комнате пострадало только зеркало, гель для душа, шампунь, мыла и мыльница, а также зубная паста и три зубные щетки. Кухонный маньяк переквалифицировался, изменив своих жертв. Желание ломать привело меня назад, в спальню, но здесь, кроме кровати и камина, предметов нет, а часы упали и не вернулись назад. Пришлось срывать занавески, топтать их, бить ими о кровать, а после запихнуть в камин и постараться поджечь. Только вот я не нашел спичек, которые куда-то пропали сами собой. Ноутбук трогать не стал, потому что в нем слишком много пользы. В поле зрения попал книжный шкаф, но тут рука дрогнула. «Все-таки книги кто-то писал, издавал, а я тут буду их рвать», – подумал я тот момент, стараясь разорвать какой-то небольшой том на части. Выдирая по страниц десять, получилось полностью рассеять продукт душевного труда писателя по всей спальне. И тут я рухнул, задыхаясь, на кровать.
Силы полностью покинули меня, я лежал и хотел продолжать ломать предметы в полном отчаянии, но тело держало в лежачем положении. Через несколько минут отдышки я полностью успокоился, улыбнулся жуткому хаосу в этом доме и отчаялся окончательно. Проект «Разгром» ждало полное фиаско. Сначала исчезло желание двигаться в принципе, а уже чуть позднее перестало мешать желание существовать. Интересная вещь: порезаться случайно об осколки зеркала мне удалось, а вот нож или вилка не нанесли ни царапины. Только сейчас я сижу в таком состоянии, что даже такая фантастическая реалия совершенно ни тревожит, ни удивляет. Чувство тревоги сменилось полной апатией.
Говорят, что надежда умирает последней. Так вот теперь кажется, что мне удалось ее пережить Стены бессердечно наблюдают за тем, как какой-то жалкий человек бесится, а потом отчаивается окончательно. Если бы у меня был Интернет, я бы обязательно написал об этом в Твиттер. Причем чувства едва ли поместятся в 140 символов, так кратко обо всем не скажешь. Может, ты расскажешь, как у тебя дела, дневник? Развлеки меня. Если у тебя все хорошо, то я, может быть, порадуюсь. А если все плохо – постараюсь посочувствовать. Обращусь-ка напрямую к надежде.
Надежда, ты меня похоронила, проводила долгим взглядом, нарвала ты мне рябины, и легла послушно рядом. Пережила, значит. Уснуть – невозможно, в темноте – страшно. Что делать? Тут даже Чернышевский не знает, смею доложить. Интересно, как бы придерживались стоики своей философии, попав в мою ситуацию? Продолжали бы говорить о силе воли?
Говорят, есть пять стадий принятия горя. Я сейчас на четвертой, пропуская стадию торгов, потому что совершенно не понятно, с кем и чем торговаться. С дневником? Было бы странно. И так веду с ним диалог, что уже тянет на отдельную заметку в медицинской карте или даже на отдельную карту. Хотя, это еще не край. Все-таки не страшно вести диалог с воображаемыми людьми. Страшно, когда тебе начинают отвечать. Зато есть оправдание – это место действительно сводит с ума. Невозможно поверить, что это происходит на самом деле, плюс еще и из-за того, что я просто-напросто загадал желание на Новый год. Может быть сейчас из-под кровати вылезет веселый мужчина и покажет, где расположены камеры? Нет, это не будет, потому что в мире вряд ли так много маньяков, которым бы понравилось наблюдать, как кто-то в отчаянии громит дом, да еще и пытается порезать руку вилкой. Да еще и неудачно. Просто не хочется верить, что такие маньяки вообще есть, но, смотря телевизор, начинаешь верить не в такое. Что в итоге? Один вопрос: что я наделал?
А ведь дома было хорошо. Да, в те дни погода не особо радовала, перед Новым годом мороз разбушевался, но все-таки было хорошо. Конечно, до тошноты мерзко порой, но лучше, чем сейчас. Все, признаю: ты победил. Кто бы ты ни был, ты победил, заперев меня сюда и мучая тишиной, давая понять, что находишься где-то поблизости (убрал же мусор для этого), но при это не общаясь, прячась где-нибудь на чердаке и наблюдая, как мне плохо. Ты даже создал этот кошмарный дом и дал мне ноутбук, чтобы я записывал все, что чувствую, что потом можно было тебе все это изучить, посмотреть все стадии моего отчаяния и ухмыльнуться собственной находчивости и таланту. Так вот: если ты прочтешь это, то знай – победа твоя. Все, я сдаюсь. Оставлю ноутбук открытым, а сам отвернусь. Надеюсь, ты придешь. Все-таки цель достигнута, других целей я просто не вижу. Пока.