© Тьере Рауш, 2017
ISBN 978-5-4483-8833-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Син – тот еще прохвост
Я познакомился с ним, когда купил дом. Обычный, ничем непримечательный особняк, на две спальни, с видом на нечто, отдаленно напоминающее лес. Кустарниковая роща, так точнее. Крыльцо просело под тяжестью времени, двери рассохлись, что уж говорить о сантехнике и состоянии полов. Скрипучие доски, выстилающие их, жалобно взвизгивают каждый раз, когда ступаешь по ним.
Дом продала пожилая супружеская пара, дети которой уговорили престарелых родителей избавиться от лачуги и перебраться в комфортные комнаты городских апартаментов.
А я что? Мне бы наоборот скрыться в глуши. В моем воображении, конечно же, новый уклад жизни выглядел немного иначе, но это лучше, чем ничего.
Первые дни пребывания в новом жилище показались мне настоящим адом. Складывалось впечатление, что бывшие жильцы нисколько не заботились о своем окружении и съехали, оставив весь хлам и грязь в подарок новому владельцу. Сначала я вычищал кухню, управился за два дня. Потом пришел черед гостиной, следом занялся ванной комнатой, прихожей и винтовой лестницей. На спальни мужества не хватило и я пока обосновался внизу, благо до холодильника ходить недалеко, если вдруг проголодаюсь среди ночи, да и шанс навернуться с шаткой лестницы сводился к нулю.
К слову, о лестнице. Крайне занятный предмет интерьера, помимо своих основных функций, владел еще и функцией «удиви-друзей-которые-поголовно-живут-в-студиях». И о да, они были удивлены. Одна из приятельниц, Анна, неспешно потягивая ледяную «маргариту» в вечер празднования новоселья, задумчиво разглядывала перила и ступени, а потом выдала:
– Ну и хрень. Красиво, конечно, но как ты шею еще не свернул?
Я пожал плечами:
– Все просто. Я наверх еще не перебрался и там только коробки с мои хламом, вперемешку со старохозяйским.
Анна хихикнула, подняла бокал и понимающе кивнула. Друзьям мужского пола мое новое жилище понравилось, нашли они нечто эдакое в полуотшельническом существовании в крохотном домике, стоящем на самом отшибе, близ океана и вдали от суеты портового городка. Они даже с восторгом ринулись исследовать лесок возле моей обители, правда, вернулись быстро, потому что темно и холодно, а ветер ну никак нельзя назвать теплым, особенно в середине октября. Дамы же недовольно морщили носы, разглядывая старые, потертые ящики для посуды на кухне, обшарпанный, хоть и по-прежнему добротный массивный стол, а еще кудахтали про то, что ездить ко мне далеко, зато ехидно добавили, что для Хэллоуина атмосфера замечательная и украшать ничего не нужно.
Каково же было мое удивление в тот момент, когда я добрался до спален. Поначалу я совершенно не обратил внимание на потайную лестницу, спрятанную в потолке одной из комнат, ведущую на чердак, который оказался достаточно маленьким под проведение задушевных вечерних встреч, но вполне вместительным для небольшой кровати – дополнительного места для припозднившихся и/или перебравших с алкоголем. Даже показалось, что на этом чердаке крайне уютно, поэтому первым делом я начал уборку там. И нашел немало занятных вещей, таких как:
1) Кости мелких животных и останки птиц;
2) Стеклянные шары (по размеру не больше шариков для пинг-понга, они еще издавали странный гул и немного мерцали в темноте);
3) Целую стопку ежедневников, как современных, так и вполне старинных, исписанных пусть и ровным, аккуратным, но абсолютно непонятным почерком (что почему-то напомнило мне о фильме «Семь» и тетрадках Джона Доу);
4) Достаточно много пар стоптанных ботинок, по которым можно отследить эволюцию моды мужской обуви от начала восемнадцатого века до наших дней;
5) Несколько коробок с засушенными цветами, выцветшими фотографиями, пожелтевшими письмами, марками и открытками;
6) Жестяные банки со старинными моментами, задорно громыхающими, когда эти самые банки передвигаешь.
Впрочем, это лишь малый перечень найденного. Получается, что с прежними хозяевами проживал еще кто-то.
Мне показалось, что здесь обитала крайне сентиментальная особа, которая тщательно документировала все интересные события, увлекалась фотографией, литературой (книг тоже нашлось предостаточно для внушительной домашней библиотеки), являлась нумизматом и в свободное от своих занятий время подстреливала птиц, расставляла силки на мелкую живность и поедала ее. Наверняка, с таким человеком есть о чем поболтать за чашкой чая.
От косточек я, понятное дело, избавился. А вот выбросить остальное рука не поднялась. Прикрутил полки, которые приобрел по бросовой цене в лавке столяра в городке, протер каждую коробку и банку, убрал пыль с книг и ежедневников, расставил все это по местам. Что делать с обувью не придумал, поэтому просто все свалил в один мешок и оставил в углу до лучших времен. Подмел пол, начистил до блеска скрипучие доски. Чердак нравился мне все больше и больше. Было что-то в нем такое, успокаивающее. Осталось соорудить здесь спальное место.
Когда я протирал круглое пыльное окошко – единственный источник света на чердаке, помимо принесенных мною двух настольных ламп – я увидел, что на заднем дворе, куда выходило окно, кто-то стоит. Но из-за разводов на стекле у меня не было возможности разглядеть пришедшего как следует. А когда с окном было покончено, след неизвестного гостя уже и простыл. Закрываю чердак, оставив лампы. Нужно еще раз протереть пол.
Пока я спускался вниз с ведрами, полными мутной воды, мешком с косточками и паутиной, услышал, как в гостиной зазвонил мобильный телефон.
– Привет, ма, – отвечаю на звонок, параллельно стряхивая со штанов комки пыли.
– Ну, – грозно донеслось из динамика, – и как тебе живется, совесть не проснулась? Мозги на место не встали?
Я стиснул зубы, пока матушка кляла меня на чем свет стоит. Нельзя было давать ей лишнего повода поорать подольше.
– Ну хватит уже, – бормочу в ответ и трубка буквально раскаляется от маменькиных криков.
– Ты подумал о том, что у отца больное сердце?! А я? А как же Стефани? Бедная девочка, места себе не находит, а тебе хоть бы что, тебе плевать на всех нас…
– Ма, прекрати, пожалуйста, – я прислонился лбом к дверному косяку.
– Как ты разговариваешь с матерью? Так нельзя! Что ты натворил, опозорил нас, теперь все шепчутся за нашими спинами, дня не проходит, чтобы тетушка Элоиза не позвонила…
Краем глаза, я увидел, что от прихожей к лестнице метнулась тень, будто кто-то быстро и бесшумно пробежал, лишь бы я не заметил. Мне стало не по себе. А в следующую секунду где-то наверху раздался страшный грохот. Я закусил нижнюю губу и осел на пол. Мама верещала, но ее возмущенные возгласы казались теперь комариным писком. Медленно встаю с пола, включаю свет в гостиной, коротко говорю маме, что перезвоню, бросаю трубку, осторожно выхожу в коридор, включаю свет там, добираюсь до кухни и после легкого щелчка выключателя свет озаряет старенькие шкафчики. Да, мама совсем не тот человек, разговор с которым мог бы меня спасти, если бы в дом кто-то пробрался.
Прислушался. Вроде тихо. Задумчиво потер подбородок, достаю из ящика с инструментами молоток и, собравшись с духом, подхожу к лестнице. Опасливо задираю голову и вижу потолок второго этажа в обрамлении перил.
На втором этаже никого. Заглядываю в одну из спален – никого. Теперь на очереди вторая. Захожу в нее и становится уже совсем неуютно. Потайная лестница спущена и наверху нет света. Что ж, особым умом я никогда не отличался, поэтому просто поднимаюсь по лестнице на чердак. Ну а какой смысл бояться и прятаться? Если в доме кто-то есть и с недобрым намерениями, то до меня доберутся.
Однако, я обнаружил лишь чудовищный бардак: крепления не выдержали и полки рухнули вниз, вместе со всем тем, что я на них расставил. Ничего необычного.
Правда, кое-что заставило меня замереть на месте от страха – из светильников были выкручены лампочки и аккуратно сложены рядом. У меня внутренности буквально сковало от ужаса. Вкручиваю лампочки обратно и на чердаке становится светло. Заниматься полками не было никакого желания, поэтому я просто аккуратно расставил коробки. Когда дело дошло до книг, на обложке одной из них любопытную картинку – лис с ветвистыми рогами, как у оленя, восседал на горе человеческих черепов. Нахмурившись, поднимаю книгу, читаю название. «Диковинные звери». Книжка старая, потрепанная, и иллюстрация на обложке пусть и занятная, но выцветшая. Книгу беру с собой, выключаю лампы, спускаюсь с чердака, закрываю его, иду в гостиную.
Там, с минуту поразмыслив, переодеваюсь, беру ключи от машины, еду в городок. Книжка по-прежнему со мной, лежит на пассажирском сиденье. Лис на обложке буквально гипнотизирует меня, мне хочется неотрывно разглядывать каждый элемент иллюстрации. Хвост у лиса тонкий и длинный, не как у лисиц, которых я видел на картинках в интернете и на прогулках в лесах. А на черепах я позже разглядел заостренные зубы. Под обложкой же таились пожелтевшие страницы, от которых неприятно пахло сыростью и плесенью, а где-то ближе к заднему форзацу я даже обнаружил кусок мохнатой зелени, облюбовавшей бумагу.
Паркуюсь у маленького кафе, где подают стейки, рыбу на гриле и – моя слабость – пропитанные вкусным соусом бургеры. Парочку таких я и заказываю, вдогонку беру большой капучино. Сажусь в уголке, пока жду заказ, рассматриваю книгу уже при лучшем освещении, чем в машине. Скажем так, картинка на обложке не самое странное, что довелось мне увидеть в тот вечер, иллюстрации к историям, записанным в книге, оказались куда неприятнее. Мрачные, жестокие, на каждой из них было изображено какое-то животное и оно обязательного поедало человекоподобных созданий. Людьми жертв я бы не назвал, некоторые характеристики, изображенные на картинках, людям несвойственны, вроде заостренных зубов, ног с выгнутыми назад коленями. Пролистал рассказы – ничего непонятно, как будто набор слов, записанных за плохо говорящим ребенком, выдумывающим всякие небылицы. Автор не указан, год издания, тираж – вообще пусто.
Телефон пополз по столу от вибрации. Смотрю на дисплей. Шартрез. Давно мы с ней не пересекались.
– Алло? – беру трубку, пододвигаю к себе бургеры, закрываю книжку.
– Привет, милый, – мурчащий голос Шартрез с французским акцентом, – как твои дела? Как поживаешь?
Не успеваю ответить, как мягкий голос меня опережает:
– Слышала, что вы расстались со Стефанией и не самым лучшим образом. Не хочешь увидеться, чего-нибудь выпить?
Мне неловко. Не потому, что про расставание с невестой знает уже даже бывшая коллега, с которой переспала половина офиса, я в том числе. А в том, как она ворковала со мной, уговаривая встретиться, утопить печаль в бутылке вина или чего покрепче. Голос все щебетал, обещая приятный вечер, бурную ночь и легкое утро – Шартрез пообещала даже не остаться на завтрак, быстро одеться и уехать на такси, ей ведь самой очень одиноко и грустно, особенно после расставания с очередным кавалером. Мы в офисе ласково называли ее Круассан. Не потому, что она была нежная, сладкая и оставляла приятное послевкусие, а потому что в ее рот это французское лакомство могло поместиться целиком.
Конец ознакомительного фрагмента.