Дикие. След Первого Енота. Часть II. Лжецы, мошенники и дядюшки (Александр Лондон, 2015)

Небо заливали сумерки, тени опускали темную завесу над дневным миром, когда Кит добрался до Вывихнутого переулка. Он натянул кепочку поглубже на уши и поднял воротничок курточки. Ему казалось, что так он выглядит крутым парнем, таким, с кем роющиеся-в-отбросах-лживые-мерзавцы побоятся связываться, попадись они ему на пути.

Хотя бежал он день и ночь и еще целый день, пахло от него по-прежнему мхом, землей и корой. Запахами Большого Неба. Не горожанин, сразу видно, и он опасливо принюхивался к вечерним ароматам.

Ему здесь не место.

Здания по обеим сторонам переулка вырезали над головой узкую ленту, загораживая луну и звезды. Отсюда и Рассеченное Небо. А Кит пришел снаружи, оттуда, где небо было большое, насколько хватало глаз, и он никогда прежде не заходил ни в один город. Чувства его обострились.

Он уселся на задние лапы, обернув их полосатым хвостом, и принялся изучать зажатый в лапе кусочек бересты. Почерк напомнил ему о писавшем, и Кит шмыгнул носом. Он нащупал мешочек с зернами в переднем кармане и убедился, что его сбережения на месте. След Азбана он тоже переложил в кошель, чтобы не потерять. Загадочный предмет так и тянул кошель вниз, и Киту очень хотелось отдать камень дяде и выяснить, что он означает и почему Безблохие из-за него напали на родителей. Какое им вообще дело до Следа Азбана? Это енотий исторический артефакт вроде тех, что всегда собирали его мама и папа. Почему именно этот так важен?

Он нес этот странный камень сюда через все леса и людские предместья, через огромный зеленый мост, по которому неслись, бибикая, гигантские металлические машины, а сидевшие в них Люди даже не смотрели в его сторону. Не следи он за каждым шагом, его могли бы и переехать.

Люди думали, что считается только их цивилизация, и не особенно замечали происходящее в укромных уголках мира. Они не обращали внимания на шныряющих у них под ногами пушистых существ, если только не превращали их в домашних питомцев.

В старых историях Люди и звери были одной цивилизацией. Они говорили на языке друг друга и знали, кто как живет. И зрелище енота, топающего по мосту в кепке и куртке, не показалось бы странным, но теперь все друг друга забыли, и человеческая речь представлялась Киту просто смесью блеяния, хрюканья и ворчания, а их беготня ничего для него не значила.

Он высматривал таких же зверей, как он сам.

Неподвижный, как камень, он стоял возле старого металлического забора, отгораживавшего спуск возле туннеля вниз, к металлическим полосам, по которым денно и нощно с ревом проносились подземные поезда Людей.

Кит отошел от забора, не уверенный, в какую сторону податься. В земле рядом с ним имелась решетка, и под ней, где-то в темноте, журчала вода, какая-то подземная река. Запах сказал Киту, что реку заполняли стоки всего города, а под этими запахами таились другие – запахи страха и смерти. Он отодвинулся от решетки и споткнулся о ворчливого крота в каске и темных сварочных очках.

– С дороги, ты! – гаркнул крот. – В коллектор захотел?

– Я… не… я… – залепетал Кит, и тут бурый кролик в потрепанном коричневом костюме запрыгнул ему прямо на спину, отпихнув его в сторону.

– Шевелись, парень! – бросил он, не останавливаясь.

Вывихнутый переулок просыпался, начиналась ночная жизнь, и никто не стоял на месте.

В Вывихнутом переулке находили приют самые разные существа. Главное, чтобы им больше некуда было податься. Оказавшиеся на мели лисы ютились в норах рядом с полубезумными кроликами и курами-пенсионерками, а те, в свою очередь, жили над благочестивыми церковными мышами и крысами-сиротками. Ящерицы сдавали жилье, поссумы торговали бакалеей, а среди всего этого слонялись еноты в поисках легкой наживы, как поступали они со времен Азбана, Первого Енота.

Церковные мыши в сутанах раздавали брошюры, кроты спешили на длинную смену под землей – копать и чинить, а бездомные твари с нехорошими глазами высматривали неприятности или возможность таковые учинить.

Пока Кит таращился по сторонам, поссум Ансель открыл на ночь свою пекарню «Сладость в радость», заполнив переулок ароматами подслащенных желудевых галет, печенья на рыбьих костях и жареных пирожков с хрящиками. К поссуму уже выстроилась очередь, загибавшаяся за угол. Все пожирали глазами лакомый товар.

Лоснящийся удав, украшенный мозаикой из коричневых и белых чешуек, проскользнул к двери пекарни. Поссум напрягся, а остальные твари отвели глаза.

– Сссрок взноссса, Ансссель, – прошипел удав. – За безопасссность. Не хочетссся, чтобы у твоего бизнессса возникли неприятноссссти.

Поссум нахмурился, но выдал змею мешочек семян. Большой удав проглотил мешочек целиком, а затем двинулся к следующей двери, в салон «Стильная шкурка» к парикмахеру и стилисту Энрике Гало. Энрике, отставной бойцовый петух, завесил окна своей цирюльни плакатами из старых добрых деньков карьеры на ринге. Он тоже заплатил змею, а затем перевернул табличку и открыл заведение на ночь. Посмотрел, как змей уползает прочь трясти деньги из предпринимателей дальше по улице, покачал головой и молча потрусил внутрь.

Ни змея, ни поссум, ни петух не обращали на Кита внимания. Его вообще никто не замечал… никто, кроме братьев Чернохвостов, мгновенно учуявших молодого енота.

Будучи енотами сами, Шин и Флинн Чернохвосты обладали тонким нюхом и сразу замечали появление в переулке своих соплеменников.

– Этот явно из-под Большого Неба, – заметил брату Шин.

– Не знает, куда податься под нашим осколком неба с его проулками и мостовыми, – отозвался Флинн.

– Привык к лесам и травам бескрайних просторов, готов спорить.

– Тут спорить не о чем, братец. Полностью с тобой согласен.

– А согласен ли ты полностью, что новичку, нашему товарищу по лапе, могут понадобиться друзья?

– Безусловно, – кивнул Флинн. – Именно друзья этому парню и нужны, и мы вполне можем ими стать.

– Лучшими друзьями.

– Да-да, лучшими, – согласился Флинн. – В конце концов, друг познается в беде.

Братья Чернохвосты были скорлупочники – один орех, три скорлупки, а игроки стараются угадать, под которой из скорлупок спрятан орех. Угадаешь – орех твой. Не угадаешь – это обойдется тебе в орех, или семечко, или что там еще завалялось у тебя в карманах.

Многие путешественники, равно крысы и еноты, птицы и кролики, вывернули свои карманы дочиста в лапах этих братьев Чернохвостов, в чьем исполнении слово «друг» означало на самом деле «олух».

Подмигнув, Флинн Чернохвост велел брату начинать рекламу, зазывную речовку для привлечения публики, хотя старые игроки их не интересовали.

Нет, они не отрывали глаз от молодого енота – тот и впрямь выглядел настоящим «другом».

– Кому-то сегодня привалит удача! – выкрикнул Шин Чернохвост.

– Дашь пять – станет десять, простая задача! – тут же отозвался Флинн Чернохвост.

Слова они произносили громко и четко, так громко, что слышал весь переулок, но предназначались эти слова только Киту.

– Кому изобилье, богатство кому! – выпевал Шин. – Простая ставка, два к одному!

– Эй, ты, там! Славный парень! – прокричал Флинн. – Чего не подходишь? Давай!

Юный енот поглядел налево и направо, уверенный, что эти говорливые ребята на углу никак не могут обращаться к нему. Он в этом переулке никого не знал. Взглянул на зажатую в кулаке полоску бересты. Содрогнулся от воспоминания, как кинулись собаки на маму, когда он бежал, затем утер одинокую слезу и велел памяти заткнуться.

Он решил, что не будет вреда, если попросить соплеменников-енотов указать ему дорогу к дяде. Вид у них был вполне дружелюбный.

Кит вразвалочку подошел к близнецам и уселся на задние лапы, чтобы поприветствовать их сложенной из пальцев буквой А. Они ответили на приветствие, и ему было приятно узнать, что и под Рассеченным Небом еноты приветствуют друг друга так же, как у него дома. По крайней мере, хоть что-то знакомое.

Братья Чернохвосты ухмылялись уголками губ. Шин стряхнул пыль со своих щегольских брюк в полоску, а Флинн закатал рукава открытой черной рубахи.

– Как тебя звать, парень? – спросил Флинн.

– Кит, – ответил тот.

– Славное имечко, Кит, – сказал Шин Чернохвост. – Впервые под Рассеченным Небом, да, Кит?

– Ага.

– Тяжко, наверное, когда ни шкуры в городе не знаешь? – спросил Флинн.

– У меня тут дядя, – объяснил Кит. – Вроде живет где-то рядом. Я пытаюсь его отыскать.

Он протянул полоску бересты, Флинн небрежно взял ее и не глядя передал брату. Шин положил ее на свою сторону стола, придавив когтем ровно настолько, чтобы Кит не мог ее забрать.

– Ой, на дядюшек да на адреса времени хватит, – сказал Флинн. – Как насчет дружеской игры в честь твоего появления здесь?

– Некогда мне играть, – возразил Кит. – Мне правда нужно разыскать дядю.

– Но мы же практически родственники, – не отступал Шин. – Братья по лапе, все одной шерсти и так далее. Все еноты друг другу кузены да племянники. А где кузены, там и до дядюшек недалеко. Вывихнутый переулок просто кишит дядюшками.

– И вшами тоже кишит, – добавил Флинн.

– Вывихнутый? – переспросил Кит.

– Ты в нем стоишь, юный Кит! – расхохотался Шин. – В Вывихнутом переулке.

– Юный Кит не знает, где находится, – задумчиво произнес Флинн. – Поневоле задумаешься, откуда ему знать, куда он направляется.

– Нельзя, чтобы парнишка вроде Кита бродил по Вывихнутому, не зная, куда идет, – подхватил Шин.

– Его может занести куда угодно.

– Он может вообще пропасть! – воскликнул Шин.

– И впрямь, пропасть, а то и впасть, – поддакнул Флинн.

– Однако сейчас он здесь, – сказал Шин.

– И пока он здесь, мы не можем позволить ему пропасть, – согласился Флинн.

– Это было бы неправильно, – заключил Шин.

– Не по-дружески, – поправил Флинн.

– Не… безопасно, – объявил Шин.

Братья-еноты имели обыкновение тараторить так быстро, что у Кита голова кругом пошла, но он зацепился за последнее слово и перебил их бойкую трепотню встревоженным вопросом:

– Безопасно?

– Ну, – Флинн покачал головой и втянул воздух сквозь зубы, – Вывихнутый переулок небезопасен для тех, кто не знает, куда идет.

– Получил свое название от вывихивающих лапы ловушек, которые расставляют тут Люди. – Слово «Люди» Шин произнес словно грязное ругательство.

– Люди, – повторил Кит, тоже выплюнув слово будто ругательное, отчего братья Чернохвосты рассмеялись.

– Новые ловушки появляются все время, – продолжал Шин. – Люди ставят их, пока мы спим, переставляют их под покровом дня. А на следующий день, разумеется, посылают своих питомцев полакомиться тем, кто попался, да так и остался.

– Полакомиться? – Кит сглотнул.

– Сожрать! – рассмеялся Флинн. – Безблохие слопали бы нас всех, будь у них такая возможность. Разумеется, в переулке достаточно легко жить, когда есть друзья, которые, если что, прикроют.

– Которые следят, чтобы тебя не обидели, – добавил Шин.

– И мы, выдающиеся представители Бешеных Шельм, – заключил Флинн, – не хотим, чтобы тебя обидели.

Кит окончательно запутался:

– Бешеных кого?

Шин покачал головой:

– Он не знает Бешеных Шельм.

Флинн сочувственно закивал.

– Бешеные Шельмы – это соседский дозор, – объяснил он. – Мы представляем собой когорту, если угодно, существ, посвятивших себя охране безопасности и благополучия всех обитателей Вывихнутого переулка.

– Когорту?

Кит почесал в затылке. Что-то тут не так. Он знал, что слово «когорта» означает группу, но ему уже становилось не по себе от того, как братья Чернохвосты произносили это слово – будто имели в виду больше, чем говорили.

– Ну, – пожал плечами Шин, – кто-то назовет нас бандой. Но мы наезжаем только на тех, кто не ценит нашу защиту. На тех, кто угрожает безопасности нашего района.

– И его благополучию, – добавил Флинн.

– Разумеется, – продолжал Шин, – мы крайне преданы идее благополучия, как благу, так и получию.

– О да, благополучию больше всего, – подхватил Флинн. – И в интересах твоего благополучия, Кит, я предлагаю тебе держаться нас и сыграть разок-другой-третий. Готов поклясться последней крошкой, что этот твой дядя разыщет тебя еще до того, как солнце вновь поднимется над Вывихнутым переулком.

– По-моему, мне не следует… играть в азартные игры, – сказал Кит.

– Только пока дядя не подойдет, – сказал Шин. – Старая добрая игра в скорлупки притягивает дядь, как арахис церковных мышей.

Оба енота оглянулись на другую сторону переулка, где трое мышей заняли узкий проход между Анселевой пекарней-кондитерской и кучкой кур, собравшихся на вечерние посиделки со сплетнями возле петушиной цирюльни. Прохожие всех видов и мастей старались обойти мышей, но эта мелкота заступала дорогу равно коту и крысе.

– Верите ли вы, что мир возможен? – требовательно вопрошал серьезный мыш нетвердо держащегося на ногах скунса, пихая ему под нос берестяную брошюру. – Верите ли вы, что Дикие и Безблохие могут жить в гармонии? Мы верим! Нам ведом путь к миру и процветанию!

Скунс отмахнулся от проповедника, шатаясь, обогнул его и быстро исчез в темном дверном проеме под вывеской «Ларканон», где у двери дремал шелудивый пес.

– С утречком, Рокс, – сказал скунс и бросил собаке несколько зернышек. Пес, не поднимая головы, убрал их в карман и буркнул в ответ.

Мыш с брошюрой в лапках печально проводил скунса взглядом, вздохнул и занялся выкликанием других прохожих.

– Все семейства меха и пера, лапы и когтя, хищник и добыча, все могут жить в ладу! Нам не надо платить Шельмам за охрану! Нам не надо бояться Безблохих! Судьба дятла не наша судьба! Когда найдется Кость Согласия, до мира останется лапой подать!

– Эй, заткни свою сырорезку! – заорал Флинн на мыша, сверкнув клыками.

Мыш не обратил на него ни малейшего внимания.

– Что за Кость Согласия? – удивился Кит.

– Ай, забей на байки церковных мышей, Кит. – Флинн снова завладел его вниманием, расточая улыбки. – Ты знаешь игру в скорлупки?

– Я… э-э-э… – выдавил Кит.

– Найдется в кармашке твоей очаровательной курточки пара зерен?

– Ну… у меня есть зерна, но я правда не должен… я бы не хотел…

– Если бы мы все руководствовались в жизни только «должен – не должен», мы бы никогда ничего стоящего не добились! – осадил его Шин. – Зерна существуют, чтобы их тратить. А не для того, чтобы долженствовать в карманах!

Кит все еще пытался представить, как можно «долженствовать в карманах», но Флинн продолжал тараторить, заглушая его мысли:

– Положим орех за четыре зерна, годится? Более щедрых условий ты не найдешь ни в одном переулке по эту сторону Рассеченного Неба. Ну, как тебе ставка?

– Ну… – Кит нервно поежился. – Честно говоря, я вообще не понимаю, про что речь. Все это очень странно.

– Отлично сказано, юноша! – рассмеялся Флинн и похлопал его по спине. – Отлично сказано! Мы засыпали тебя странными ставками и странными сказками. Что толку в словах, когда ставки такие странные, правда? Дело говорит само за себя! Начинай, братец. Нашему юному Киту странные сказки не нужны. Но по части ставок – наше ему слово!

– Мне… что? – обалдел Кит, но Шин аккуратно подцепил ловким черным пальцем небольшой орешек и поместил его на обрывок старой картонки, положенной поверх двух пустых красных жестянок из-под газировки. Затем выложил три скорлупки от грецких орехов и накрыл орешек одной из них. Лапы его запорхали над столом, перемешивая скорлупки.

Под мелькание ловких Шиновых лап заговорил Флинн, и речь его больше напоминала песню. Он выпевал:

Шиновы лапы мельтешили, скорлупки перемещались все быстрее и быстрее. Киту то казалось, что он знает, где орех, то он начинал сомневаться. Глаза не могли уследить за движением лап, но уши встали торчком. Даже сквозь весь грохот Вывихнутого переулка он слышал тихое постукивание. Это орех бился о стенку скорлупы. Если следить за звуком, можно найти орех. Вот зачем Флинн пел… чтобы отвлечь уши игроков!

Кит изо всех сил старался не отвлекаться на песню и слушал орех.

Шин перестал двигать скорлупки и вскинул лапы ладонями вверх. Когда он остановился, Китовы уши уловили стук ореха под самой дальней скорлупкой. Тот находился не там, где казалось Киту прежде, но ушам своим он доверял больше, чем глазам.

– Он там! – торжествующе ткнул пальцем Кит. – Под той скорлупкой.

– Ты уверен? – спросил Флинн.

Кит кивнул Флинну, а тот кивнул Шину, и Шин перевернул скорлупку, открыв орех ровно там, где сказал Кит.

– Вот везунчик, как на грех! Получай, малыш, орех! – выкрикнул Шин, и Кит ощутил прилив возбуждения.

Толпа вокруг приветственно загомонила. Он и не заметил, как она собралась.

– Неплохо, друг по лапе, – сказал Флинн. – У тебя талант к этой игре, как и у всего нашего племени. – Он катнул орешек к Киту, но остановил его кончиком пальца, как только Кит к нему потянулся. – Как насчет дать другу, родичу вроде меня, шанс отыграться?

– Не знаю, – отозвался Кит.

Ему казалось, что лучше всего бросить, пока он в выигрыше. Он поставил четыре зерна и выиграл лесной орех, который стоил гораздо больше четырех зерен. Лучше бы ему прямо сейчас отправиться на поиски дяди, вернуться к своей задаче. Он проделал такой долгий путь не для того, чтобы играть в азартные игры. У него есть цель. Только надо заполучить обратно кусок бересты.

– Предлагаю двойную ставку, – бойко протараторил Флинн. – Тройную сверх того. Выиграй пять орехов по цене одного, ты же можешь.

Шин ахнул.

– Видишь? – продолжал Флинн. – Мой брат не хочет, чтобы я так ставил, но ночь еще молода, так же как и ты, Кит. Давай продолжать игру! Это ж отличная забава, верно?

Толпа подалась вперед в ожидании ответа Кита. Деловитые кроты оставили свою деловитость и столпились у новичка за спиной посмотреть на работу братьев Чернохвостов. Горностай в сером плаще перегнулся через Китово плечо, а целая стая голубей взирала на него с темных проводов наверху. Шелудивый пес у дверей «Ларканона» открыл один глаз, а из дверей высунул голову скунс, не желая пропустить развлечение.

– Братья Чернохвосты нашли легкую добычу, а? – выкрикнул он. – Берегись, парень. Они заберут у тебя и курточку, и все остальное!

– Давай, малыш, – подначивал Кита горностай в плаще, снова напоминая об игре. – К рассвету разбогатеешь!

– «Из енотов в богачи!» – раздался голос сверху. Над игровым полем порхал воробей Китова возраста, на голове у него красовался козырек с надписью «НОВОСТИ». Еще пара молодых воробьев присоединились к первому, выкрикивая собственные версии заголовка:

– «Разоряй Чернохвостов и богатей!»

– «Орехи новичку!»

Хор давил: «Давай!», «Прославишься!», «Вперед!», «Они у тебя в кармане!».

Кит ухмыльнулся, представив, как круто было бы явиться к дядюшке богатым енотом. Похоже, в Вывихнутом переулке возможно все.

– Ладно, – сказал Кит. – Я принимаю ставку.

Разумеется, потом он об этом пожалел.

Как только Кит согласился сыграть снова, Флинн сунул лесной орех под скорлупку и обменялся с братом улыбкой. Снова пошел речитатив, но на сей раз Киту оказалось куда труднее следить за происходящим. Шиновы лапы и язык Флинна двигались гораздо быстрее.

Флинн перестал распевать, и Кит снова уловил чуть слышный стук ореха по краю скорлупки.

Толпа придвинулась еще ближе и ждала, затаив дыхание. Он указал.

– Ты таки уверен? – уточнил Флинн.

Кит кивнул.

– Точно?

– Точно, – отозвался Кит, и у него тут же мелькнула мысль: а вдруг Флинн хочет, чтобы он передумал?

– По-моему, у тебя есть сомнения, – надавил Флинн.

– Нет, – ответил Кит. Улыбка старшего енота вдруг показалась ему вовсе не такой уж дружелюбной. – Я уверен.

Шин почесал за ушами. Вместо того чтобы перевернуть скорлупку, он обратился к брату:

– Я не думаю, что юный Кит так уж уверен. Он хочет передумать.

– Не хочу! – возразил Кит. – Я уверен! Это там! Орех под этой скорлупкой.

– Что ж, если ты так уверен, давай поднимем ставку, – предложил Флинн. – Все наши орехи против всех твоих зерен.

– Что? – У Кита засосало под ложечкой. – Нет… я не могу ставить все свои зерна…

– Говорил же я, что он не уверен, – встрял Шин. – Кит не такой игрок, как мы думали. Просто щенячий пушок в лоснящейся тужурке.

– Нет! – выкрикнул Кит. – Я принимаю ставку. Вот увидите!

– Ставки сделаны, – объявил Флинн так, чтобы вся толпа слышала. – Юный Кит все-таки игрок!

Толпа снова разразилась приветственными воплями, потому что ничто они так не любили, как игру с высокими ставками. Если Кит выиграет, он действительно разбогатеет. Если проиграет… ну, об этом слишком страшно думать.

Не говоря больше ни слова, Шин ухмыльнулся. Отодвинул две другие скорлупки в сторону и велел Киту перевернуть выбранную.

Кит протянул лапу, поднял скорлупку и увидел… пустоту. Ореха не было.

– Проиграл! Проиграл! Все веселье обломал! – завопил один из воробьев.

– А, полетели отсюда, Неваляшка, – закатил глаза другой репортер. – Это не новости. Просто очередной молокосос неудачно сыграл. Каждый день бывает.

Стайка воробьев улетела искать происшествия поинтереснее, оставив растерянного Кита перед игорным столом.

– Но… я же был уверен, – произнес он.

– Никогда не будь ни в чем уверен здесь, в Вывихнутом переулке, юный Кит, – сказал ему Флинн. – Азартная игра самая ненадежная вещь на свете. А теперь все твои зерна, пожалуйста.

– Я… Я… – залепетал Кит.

– Или мы можем предоставить тебе заем, – предложил Флинн. – Кредит. Ты мог бы отыграться и выплатить его нам из своего выигрыша – и всем хорошо.

– Давай, малыш, – повторил горностай в плаще, словно заученную реплику. – На сей раз ты их достанешь.

Кит заметил, как горностай и Флинн перемигнулись, словно работали вместе. Горностай даже подтолкнул Кита вперед, ближе к игорному столу.

Толпа вокруг подначивала Кита, побуждала его занять у братьев Чернохвостов, сыграть снова, удвоить ставку зернами, которых у него не было. Он оглянулся через плечо в поисках другой енотьей физиономии – дяди, которого он никогда не видел, любого друга, – но все морды, которые он видел, принадлежали другим зверям, других видов. Им было все равно, что с ним станется, они просто развлекались. Зачем мама послала его сюда? Почему она решила, что ему здесь будет безопаснее, чем в лесах под Большим Небом? Он не мог выбраться из окружившей его толпы незнакомых тварей. Их было слишком много, ему было слишком тесно, не хватало неба. Он почувствовал себя в ловушке!

– Плати или играй, юный Кит, – улыбнулся Флинн Чернохвост. – Ты должен играть, чтобы остаться. Или заплатить то, что должен, и тогда можешь идти.

– Я… Я… – Кит полез за мешочком зерен в кармане, всеми деньгами, какие у него вообще были. Выбора-то не осталось. Придется выложить. Он проиграл. Но мешочка в кармане он не нащупал. Все его зерна и орехи… все его сбережения исчезли. Хуже того, камень тоже пропал… След Азбана!

– Мой кошелек! – вскричал он. – Он… он… пропал!

Улыбки у Флинна как не бывало. Верхняя губа приподнялась, обнажив зубы, из горла вырвался острый, как нож, рык. Толпа подалась назад, почуяв опасность.

– Ты сказал, что у тебя есть зерна, чтобы поставить, – прорычал Флинн. – Ты же не пытаешься надуть своих родичей, а, Кит?

Пока Флинн говорил, Шин пошел вокруг стола, вскинув передние лапы с когтями. Стоя на задних лапах, он был выше маленького Кита почти вдвое.

– Мы тут жуликов не любим, – сказал Шин. – Ставка есть ставка, от воя до щелчка, и из честной ставки выхода нет.

– Он прав, ты же знаешь, – согласился горностай.

– Ставка есть ставка, – пробормотал крот из толпы. – От воя до щелчка.

– От воя до?..

Кит не понимал, что они говорят. Он шарил по карманам. Кошеля с зернами нигде не было. Его ограбили, он был в этом уверен.

– Ты не должен был играть, если у тебя нет зерен, – нелюбезно добавила белка в рваном котелке.

– Ты нам задолжал, – сказал Флинн, обходя стол с другой стороны. – Плати!

– Но мне нечем вам заплатить… – взмолился Кит, пытаясь отступить перед братьями Чернохвостами, и обнаружил, что толпа его не пускает. – У меня украли кошелек, клянусь, украли. Я должен его найти!

В просвете в толпе он увидел промелькнувшую белую тень, крысу-альбиноса, удирающую прочь по извилистому проулку с зажатым в передней лапе Китовым кошельком.

– Вон она! – крикнул он, протягивая лапу. – Та крыса! Та крыса украла мои зерна!

Все головы повернулись вслед крысе. Кит протолкался сквозь толпу, лавируя между лап и ног, перепрыгивая через зевак и отпихивая их, и понесся во всю прыть следом за ограбившей его белой крысой.

– Вернись, юный Кит! – вопил ему вслед Флинн Чернохвост. – Ты нам должен! Никто не грабит Бешеных Шельм!

– Стой! – крикнул Кит крысе, но та перепрыгнула через пса по имени Рокс и исчезла в широкой норе рядом с «Ларканоном».

– Берегись! – проворчал Рокс, не потрудившись шевельнуться.

У Кита не оставалось выбора, кроме как проглотить свой страх и самому перепрыгнуть через пса. Он даже не думал ни об оставшейся позади разъяренной толпе, ни о клочке бересты, на котором мать нацарапала адрес дяди в надежде, что Кит его найдет.

Ему надо было догнать вороватую крысу и вернуть свой кошель. Дело было не только в зернах. Мама сказала, что старый камень со Следом Азбана на нем способен предотвратить войну. Она умерла, защищая его. Если Кит позволит какой-то белобрысой крысе его украсть, значит родители его погибли ни за что.

Он не мог этого допустить.

Кит нырнул в темный провал и втиснулся в узкий туннель. Проход оказался тесен, но из него енот выскочил в обширную подземную пещеру. Он покатился по гладкому полу и врезался в кучу битого кирпича. Подхватив кепку с пола, Кит отряхнул ее от грязи и пыли и напялил обратно, надвинув низко на глаза, одновременно обшаривая взглядом темноту в поисках коварной белой крысы.

В закоулках и складках пещеры устроили себе жилье самые разные существа. Две старые белки сидели на корточках под масляной лампой и играли в карты, а третья спала, накрывшись дырявой циновкой. Напротив них рыжая мама-лиса свернулась вокруг своих детенышей, из-под ее пушистого хвоста торчали их крохотные рыжие головки. Прочие белки выглядывали из дупел наверху, охраняя свои орехи от непрошеных гостей. В маленьких открытых лавочках торговались за клочки ткани или объедки поссумы и кроты. Здесь был даже – Кита аж передернуло – магазин, где пупырчатый жаб в пальто с меховой оторочкой продавал острые как бритва искусственные когти, сделанные из собранного наверху металлического мусора.

– Эй, ты! – окликнул его жаб из дверей магазинчика. – Отличная у тебя курточка.

Кит не стал отвечать.

Крысы нигде не было видно. Просить о помощи кого-либо из тех, кто попадался ему на глаза, Кит не смел. Он быстро усвоил то, что большинство здешних обитателей всосали с молоком матерей: первое правило Вывихнутого переулка – не доверяй никому, даже своим соплеменникам.

– Я сказал, эй, ты! Полосатый хвост! – снова окликнул его жаб. – Ты ж не здешний, а?

Кит упорно не обращал на него внимания.

– Тебе нужна какая-то защита, помимо зубов и когтей, думается мне, – не унимался торговец.

Киту эта жабья замануха не нравилась, он хотел, чтобы его оставили в покое и найти крысу. Он сообразил, что есть один верный путь избавиться от настырного лавочника.

– У меня нет денег, – сказал он.

Этого оказалось достаточно – жаб всплеснул языком, отвернулся и запрыгал обратно в магазин поджидать более удачного клиента.

– Пест.

Шепот заставил Кита обернуться. Но он ничего не увидел.

– Пест, – раздалось снова.

Кит опустил глаза и увидел крохотного серого церковного мыша в белой сутане. В лапках он, как и прочие виденные им церковные мыши, держал пачку брошюр.

– Заблудился?

– Ничего я не заблудился, – буркнул Кит.

– Заблудиться не стыдно, – отозвался мыш. – Все мы порой заблуждаемся.

Грызун протянул ему брошюру, которую Кит взял просто из вежливости. На обложке была нарисована комната в доме, где за столом друг против друга сидели два существа. Один был енот в длинном и роскошном плаще, расшитом разноцветными перьями, ленточками и бусинами. Другой был пес в аккуратном ошейнике и кроваво-красном жилете. На столе перед ними лежала большая кость, кость животного куда более крупного, чем оба зверя за столом. Кость покрывали крохотные отметины. Там же стояла мышь в точно такой же сутане, как у Китова собеседника. Мышь на картинке держала в лапках писчее перо с себя размером, возле нее была таких же габаритов чернильница. В окно комнаты заглядывали всевозможные существа, мохнатые и пернатые, Безблохие и Дикие.

Когда Кит открыл брошюрку, он увидел ту же картинку, но на сей раз енот и пес держали лапы знаком А – енотьим знаком взаимного уважения, – улыбались, а мышь гордо сияла, глядя на лежащую перед ней кость, подписанную отпечатками лапы каждого из зверей. Снаружи за окном, похоже, разразился великий праздник. Кошки плясали с собаками, лисы с курами, мыши, и крысы, и птицы танцевали все вместе с кружками сырного эля в лапах.

– Ты веришь, что Кость существует? – спросил мыш.

– Гм. – Кит понятия не имел, что такое эта Кость. Он как раз собирался поинтересоваться, но мыш продолжал, не дожидаясь ответа, как часто делают церковные мыши.

– Мы, мыши, знаем правду, – говорил зверек. – Мы присутствовали при подписании. Семьсот семь сезонов назад мы видели, как было дано обещание мира. До предательства Брута. Мы, мыши, несем истину всему мышиному племени.

– Я не мышь. – Кит попытался вернуть брошюру, но мыш ее не взял.

– Мы все мыши в глазах истории, – сказал он. – Все мы одного когтя, если хорошенько поскрести. Вот почему историю должно помнить! Вот во что верят мыши. Только история показывает нам путь в будущее!

– Ладно. Хорошо. Гм… мне надо идти. – Кит поспешил дальше, прочь от странного проповедника и его странных заявлений.

– Сын Азбана! – окликнул мыш. – Ты должен знать, что Кость существует! Только Кость принесет нам мир!

Кит постарался убраться подальше от безумного грызуна. Здесь так странно разговаривали. У Кита закралось подозрение, что в Вывихнутом переулке все сумасшедшие. Интересно, а дядюшка тоже окажется психом? Если, конечно, он вообще найдется.

Вдруг по пещере разнесся резкий щелчок. За ним последовал пронзительный крик.

– Ой! Ай! Помогите! Я попалась! Помогите!

– Что это? – пробормотала одна из старых белок, не поднимая глаз от карт в лапе.

– Похоже, крыса в мышеловке, – отозвалась другая.

– Жалко, – сказала первая.

– Так оно и бывает, а? – вздохнула вторая. – От воя до щелчка.

– От воя до щелчка, – согласилась первая.

Ни одна из них не шевельнулась, хотя крик продолжался:

– Помогите! Ой! Кто-нибудь, помогите!

Мама-лиса не отвлеклась от своих малышей, жаб-лавочник не выглянул посмотреть, что за шум. Никто не обращал ни малейшего внимания на вопли несчастного создания. Кит насторожил уши в сторону криков и пошел на звук вдоль изгиба стены, который привел его в очередную пещеру и новый туннель, снова идущий к свету.

Мама всегда учила его, что хуже вранья и мошенничества только услышать, что кто-то в беде, и не попытаться ему помочь. Как ему хотелось, чтобы мама была рядом и помогла ему. В конце концов, он сам в беде. Заблудившийся и ограбленный и совершенно один в месте, где полно обманщиков, жуликов и психов.

Но свои беды не оправдание.

Дорогу он выбирал очень тщательно, напрягая слух, пока не обнаружил маленький закуток слева от очередного входа в туннель. Это оказалась заброшенная лавка с потускневшей вывеской:

ЛОМБАРД ВОРЧУНА

МЫ ПОКУПАЕМ И ПРОДАЕМ

У ПРИКАЗЧИКА НЕТ КЛЮЧА ОТ СЕЙФА С ЗЕРНАМИ И ОРЕХАМИ

Вид был такой, словно кто-то большой и разъяренный учинил тут погром, разнеся лавочку в щепки. Стойка была перевернута и разломана. Все полки сбиты на пол. Даже поперек вывески тянулись следы когтей. Киту потребовалась пара секунд, чтоб отметины сложились в слова:

ЗАКРЫТО БЕЗБЛОХИМИ

На полу за разбитой стойкой Кит увидел основание ловушки, большую металлическую штуковину с плоской нажимной пластинкой и пружиной, которая защелкивала дужку, когда кто-то наступал на пластину.

– Помогите! Помогите! – вопили в ловушке.

Кит обошел стойку и увидел, что капкан защелкнулся на хвосте белой крысы, все еще сжимавшей в лапках Китов кошелек с зернами и плачущей от боли. Крыса была молодая, примерно его возраста, одетая в замасленный коричневый жилет с какой-то нашивкой. Нашивка настолько вытерлась и потускнела, что почти полностью сливалась с тканью. Сам жилет выглядел так, словно чистым не был никогда.

– Ой! Больно-то как! Помогите кто-нибудь! – верещала крыса, извиваясь в капкане.

При виде Кита она перестала завывать и посмотрела на него снизу вверх. Тон ее мгновенно изменился. Она больше не кричала.

– Хорошо, это ты, – сказала она. – Вытащи меня из этой штуки. Ты не поверишь, как больно.

– Ты меня обокрала! – заорал Кит на застрявшую в капкане крысу. – Ты сперла все мои деньги!

– Ради твоего же блага, – отозвалась крыса. Она попробовала вывернуться и поморщилась, Кит это заметил. Как ни пытайся скрыть, видно же, что больно.

– Погоди, – вздохнул Кит. – Перестань дергаться.

Он нагнулся к пружине и внимательно ее изучил. Черная маска вокруг глаз наморщилась, Кит думал. Обеими лапами ощупав ловушку на предмет слабых мест, он отогнул одну часть и разогнул другую. Одновременно енот вытянул заднюю лапу и подцепил немножко грязи. Грязь он засунул в механизм, раздвинув витки пружины как раз достаточно, чтобы крыса могла вытащить хвост.

В мгновение ока она освободилась и замерла на задних лапках, опасливо поглядывая на Кита.

– Зачем ты это сделал? – требовательно спросила она.

– Что сделал? – не понял он.

– Вытащил меня из ловушки так быстро?

– Ты сказала, тебе нужна помощь, – пожал плечами Кит. – Вот я и помог.

– Но почему ты сначала не забрал кошелек? – Она подняла Китов кошелек с зернами повыше. – Я бы точняк никуда не делась, а ты меня выпустил прежде, чем получить то, за чем шел.

– И что? – отозвался Кит. – Я по-прежнему хочу получить обратно свой кошелек. Ты его украла.

– Я знаю, что украла, честный ты мой! – Крыса покачала головой. – Суть в том, что ты мог отобрать его у меня, пока я была в ловушке.

– Это было бы неправильно, – ответил ей Кит. – Даже если ты мелкая воровка и жулик, это не значит, что и я должен быть таким.

Крыса вздохнула и снова покачала головой.

– С такими взглядами в Вывихнутом переулке долго не протянешь. – Она взвесила кошель на ладони. – Тяжелый. Что у тебя там?

– Это мое дело, – ответил Кит.

– Сдается мне, твое дело лежит у меня на ладони. – Она принялась подбрасывать и ловить мешочек.

Кит представил, как трескается, бултыхаясь внутри, След Азбана, и напрягся.

Конец ознакомительного фрагмента.