4
Охотник уже опускал палку. Я тявкнула в тревоге, и Хайки мгновенно развернулся и нырнул за груду камней. Бесшерстный замер, его передние лапы вытянулись, он полностью сосредоточился на Хайки.
– Растай! – крикнула я, заставляя свое сердце замедлить биение. – Сделай себя невидимым!
Я сама уже умела делать это быстро, задержав дыхание и успокоив мысли.
«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым… Что было костью, сгибается; что было мехом, стало воздухом».
Я чувствовала, как плыву, исчезаю из поля зрения, и прижалась спиной к камню, позволяя своему телу слиться с его изломанной серой поверхностью.
Сердце тихо билось: каа-тамп, каа-тамп…
Я бросила сонный взор в сторону Хайки и увидела, как серый лис карабкается на каменную стену. Он что, сошел с ума? Хочет, чтобы его убили?
– Растай!
То, что я рявкнула на Хайки, нарушило мою собственную сосредоточенность, пришлось изо всех сил сдерживать дыхание.
– Я не умею! – проскулил Хайки, а бесшерстный уже направил на него свою дубинку.
Я метнула взгляд на крутой спуск к озеру. И ринулась к утесу. Спрыгнуть тут было невозможно, мы бы просто не уцелели при падении. Тут я заметила темный провал под скальным выступом. Это могло ничего не значить, может, просто ямка… Я вытянула шею. Внизу торчал небольшой камень. Достаточно ли он велик, чтобы приземлиться на него?
Мне удалось подползти к обрыву на животе, чтобы рассмотреть расщелину получше. Она уходила в каменную стену.
Я обернулась к Хайки:
– Сюда! Скорее!
В одно мгновение он очутился рядом со мной. Я услышала треск палки и свист, когда огонь проревел над нашими головами. Я подкралась к самому краю. И с глубоким вздохом спрыгнула, растопырив лапы, чтобы удержаться на маленьком выступе. Я со стуком упала на него, и камень вздрогнул подо мной. Задние лапы почти повисли над озером. С яростным визгом я дернулась вперед и оказалась прямо перед той щелью, которую видела сверху. Она прорезала скалу. Я забралась в нее в тот момент, когда из дубинки вырвался еще один жуткий гром. Успел ли Хайки спастись?..
Я съежилась, мои уши дрожали. Возле своих лап я увидела лужицу дождевой воды и с жадностью стала пить. Неужели смертельный огонь попал в Хайки? Я обернула вокруг себя хвост и стала ждать.
Палка снова рявкнула, прокатилось эхо. Я вытянула шею, выглядывая из щели, и тут на выступ свалился Хайки. Он, как и я, приземлился очень неловко, его задние лапы соскользнули вниз. Камень покачнулся. Хайки отчаянно заскреб лапами, приподнялся и прыгнул к щели. И как только он упал рядом со мной, камень дрогнул, с треском отломился от скалы и полетел в озеро. Я слышала свист и громкий далекий всплеск, когда он погрузился в воду.
Мы оба тяжело дышали, но палка уже не грозила нам. И бесшерстного не было видно, да он и не смог бы забраться к нам под козырек скалы. Далеко внизу в озере поблескивала вода, освещенная оранжевым солнцем с фиолетовым хвостом. Там мелькали какие-то белые птицы, с высоты они казались просто маленькими пятнышками. Что ж, по крайней мере, мы спаслись от бесшерстного.
– Он на меня и не смотрел, – сказала я наконец.
Хайки испустил протяжный вздох:
– Ему нужна была моя шкура. Бесшерстные постоянно охотятся за ней.
Я с облегчением поняла, что хорошо его слышу сквозь жужжание в ушах, и нахмурилась, оглядывая шкуру Хайки. В Большой Путанице бесшерстные делали с лисами ужасные вещи. Я помнила манглер, в котором разъезжали похитители лисиц: они окружали их, ловили и увозили, чтобы убивать. Но мне никогда не рассказывали об охотниках, которые пользовались бы палками с огнем. Вероятно, им нужны шкуры потому, что у них нет собственного меха? Я посмотрела на свои передние лапы, на задние, где черная шерсть переходила в темно-рыжую. Может быть, именно серая шуба Хайки представляла особую ценность для бесшерстных?
Хайки с пыхтением поднялся и подошел к краю щели. Попив немного из лужицы, он высунул голову, чтобы посмотреть на озеро. Глянул и вверх, на каменный козырек над нами, а потом повернулся ко мне:
– Нам не выбраться отсюда прежним путем. И мы не можем идти вперед.
Я уставилась в темноту щели, которая, казалось, уводила в толщу скалы. Но как далеко этот лаз тянулся на самом деле? А если он упирается в тупик? Тогда мы окажемся запертыми здесь и просто умрем от голода. Я вздрогнула, поднялась на лапы и осторожно направилась в темноту. Хайки последовал за мной.
Выбора у нас не оставалось. И больше идти было просто некуда.
Проход был узким. Очень скоро свет померк. Стены постепенно почернели, а потом растаяли. Я шагала осторожно, прислушиваясь к незнакомым звукам, слыша позади мягкие шаги Хайки. Похоже, он старался держаться как можно ближе ко мне, как будто боялся темноты.
– Поверить не могу, что тебе знакомо лисье искусство, – сказал наконец Хайки. Его голос гулко прозвучал под сводами. – Там, откуда я родом, только редкие лисицы его знают, и они немолоды. Ты научилась истаивать в Серых землях?
– Да.
Это было правдой, хотя и неполной, – я переняла этот навык у Сиффрина, лиса из Диких земель. Но моего брата Пайри никто не учил исчезать: он инстинктивно овладел этим умением.
– Я и караккить могу, – добавила я.
Мне стало немного легче. Я ведь научилась подражать голосам других живых существ совершенно самостоятельно.
– Изумительно, – вздохнул Хайки. – А я вот лисьим искусством не владею… Мама всегда говорила: «Если попадешь в ловушку, пользуйся хитростью, а не силой!» – Он снова восторженно вздохнул. – Лисицы умнее других сыновей и дочерей Канисты, но они не сильны. А потому и незачем с кем-то ссориться.
Я помнила, как Хайки обманул собак. Но истаивать он не умел и оттого оказался беспомощным перед бесшерстным. За бодрой болтовней Хайки скрывалась слабость.
Тут мои уши сами повернулись вперед, и усы тоже. Я оглянулась. Свет еле брезжил за спиной Хайки, и только его глаза поблескивали в темноте. Я на мгновение сбилась с шага. У Хайки был пушистый мех, и серебристый отсвет, проникающий через щель, очерчивал его силуэт светлой линией, из-за чего лис казался крупнее, чем на самом деле. А вдруг он гораздо хитрее, нежели можно подумать?..
– Это пещера. – Мой голос эхом отдавался от каменных сводов, уши снова вздрогнули.
– Но где она кончается? – пробормотал Хайки. – Ты ведь меня здесь не бросишь, Айла?
Он говорил сипло, должно быть от тревоги. У меня вдруг появилось странное желание защитить его. Я сдержала дыхание, сосредоточившись на непроницаемой тьме. Нет, нельзя бросать серого лиса, по крайней мере сейчас. Прежде нужно выбраться на открытую местность.
Щель уходила все дальше в скалу. Мы шли уже долго. Я заметила, что мы некоторое время поднимались в гору, потом начался уклон вниз. А если впереди обрыв?
– Здесь довольно тесно, – сказал Хайки. – Мне не нравятся такие узкие щели. А тебе?
– Не слишком, – коротко ответила я.
Мне хотелось полностью сосредоточиться на своих ощущениях. Мои лапы и усы сообщали мне об обстановке. Хвост дергался из стороны в сторону, задевая стены. Как будто воздух стал реже? Ага, впереди поворот. Вроде бы послышался далекий шум воды. Я облизнула губы, чувствуя жажду, и остановилась, насторожив уши.
Хайки налетел на меня.
– Что случилось? – протявкал он.
– Все в порядке, – успокоила его я. – Кажется, где-то плещется вода.
Мы оба замерли в темноте. Тишина будто растянулась во все стороны. Может быть, я ошиблась?
Я осторожно стала спускаться дальше. Хайки шел совсем близко, пару раз я задела его хвостом. Больше всего меня беспокоило расстояние между стенами. Проход сужался. Воздух пах сыростью. Его не хватало, несмотря на глубокое дыхание. По холке полз холодок страха, неведомое приближалось с каждым шагом. Голова слегка кружилась. Сердце забилось быстрее. Мне вдруг захотелось развернуться и бежать, царапать стены, искать путь к свободе…
В моей голове вдруг зазвучал голос бабушки: «Страх – твой друг, но никогда не позволяй ему становиться твоим хозяином. Иначе он подхлестнет тебя, как бесшерстные хлещут своих собак, и потащит навстречу мрачной судьбе».
Волоски на хвосте встали дыбом. Не припомню, чтобы бабушка говорила что-нибудь в таком роде. Но я буквально слышала ее сейчас… даже ощущала рядом. Мои усы встопорщились, рот раскрылся от изумления.
– Где ты? – прошептала я.
Но ответил мне голос Хайки:
– Прямо за твоей спиной.
– Мне показалось…
Я с силой моргнула, вглядываясь во тьму. От недостатка воздуха у меня путались мысли. Я заставила себя дышать медленно. И прислушалась.
– Ты это слышишь?
Бульканье, бормотание… как будто капли дождя.
– Вода! – выдохнул Хайки.
Каменный пол под лапами выровнялся. Шум бегущей воды становился все громче. Это был не дождь – впереди журчал поток. Я в волнении прибавила шагу и тут же налетела мордой на стену. И снова по хребту прокатилась волна страха: пути нет, мы в западне!
Опять прозвучал голос бабушки: «…никогда не позволяй ему становиться твоим хозяином…»
– Что случилось? – прошипел сзади Хайки.
Я облизнула ушибленный нос, прислушалась к шуму воды. Она была где-то недалеко, прямо за стеной. Я вытянула переднюю лапу, ощупывая твердый камень, и обнаружила узкий пролом. Сунула в него голову – и заморгала от бликов света. Между камнями бежал ручеек. Оттуда тянуло свежестью и прохладой.
Я завиляла хвостом. Потом попятилась и обернулась к Хайки:
– Там, впереди, камни расступаются. Думаю, это выход наружу.
– Правда?
Хайки прыгнул вперед, от волнения прижав меня к стене. И тоже сунул голову в пролом.
– Ох, отлично, Айла!
Он отошел в сторону, позволяя мне первой проскользнуть в щель и выбраться наружу. Я глубоко вдохнула чистый воздух. После мрака даже тусклый сумеречный свет причинил боль моим глазам.
Позади раздалось ворчание. Хайки пытался пролезть в узкую щель.
– Почти получилось, – пробормотал он.
И наконец вывалился наружу с победоносным визгом.
Мы перебрались через неглубокий поток и выскочили на каменную плиту на краю озера. Между камнями по земле вилась узкая сырая тропинка.
Должно быть, мы много времени провели в пещере. Над спокойной водой повисли сумерки. Ледяной ручей очистил наши шкуры, и я встряхнулась как следует. Я смотрела на озеро, но на самом деле не видела его… Мной овладели воспоминания о детстве в Большой Путанице. Когда день встречался с ночью, мы с братом выбирались из норы, чтобы изучать мир…
Я вспоминала тот давний вечер, когда Пайри охотился на жуков. Он полз в траве, его хвост прыгал вверх-вниз, появляясь и тут же пропадая.
– Нашел одного! – взвизгнул он.
Я помчалась к нему, облизываясь. Пайри прижал лапой огромного жука, а тот, стараясь заползти под деревяшку, вырвался, но я хлопнула его как следует… и он покатился по траве. Мы наблюдали за тем, как жук беспомощно барахтался на спинке, не в силах перевернуться.
Я шагнула к добыче и заявила:
– Отнесу жука маме и папе!
– Это я его нашел! – Пайри загородил мне дорогу. – Я сам его отнесу!
Над травой разнесся голос мамы:
– Айла! Пайри! Дождь начинается! Возвращайтесь в нору!
А я и не заметила, что небо нахмурилось. Но теперь посмотрела вверх, и мне на нос упала капля. Я оскалилась на слоистые тучи. Они всегда означали, что мы должны сидеть в норе. Ну почему бы дождю не оставить нас в покое?
Жук все еще вертелся и дергался. Потом наконец сумел перевернуться на лапки и пополз в траву. Я прыгнула к нему, но Пайри меня опередил. Я налетела на брата и попыталась дотянуться до жука, но тот уже скрылся из виду.
– Это ты его упустил! – сердито рявкнула я.
Пайри прижал уши:
– Ты была ближе!
– Айла! Пайри!
Я повернула к норе. Теперь нам нечего было показать маме и папе. Дождь полил сильнее, падая на траву и скользя по коре деревьев – бульк-шлеп…
Бульк-шлеп…
На поверхность озера выскочила рыбина, разогнав мои воспоминания. На мгновение я даже увидела ее глаза, лишенные век, но она тут же снова исчезла в темной глубине. По воде разбежались бесчисленные круги.
Я вздохнула и невольно обернула себя хвостом. От воспоминаний о ссоре с Пайри мне стало грустно. Зачем я не позволила ему схватить того жука? Брат был прав: ведь это он его нашел.
– Прости… – пробормотала я. Мои усы шевельнулись, когда я мысленно потянулась вдаль, надеясь обнаружить присутствие брата. – Ты там?
– Что ты сказала? – раздался сзади голос Хайки, который сидел неподалеку. – Здесь очень тихо, правда? Напоминает то время, когда я был детенышем…
– Нет, ничего…
Я подобралась ближе к озеру. Не стоит объяснять Хайки, что я пыталась дотянуться до брата с помощью джерра-шарм, – это его совершенно не касалось. Я глубоко вздохнула. Мысленно нарисовала пеструю шкуру Пайри, золотисто-коричневую с огненными пятнами. Кремовую шерстку в ушах, черные кисточки на их кончиках…
Вода в озере стала тихой-тихой.
«Айла? Со мной что-то происходит… Я не чувствую того, что чувствуешь ты».
Я задержала дыхание. Голос брата в моей голове был еле слышным, как шепот. Мир вокруг потемнел. Силуэты деревьев мешали мне видеть.
«Там были ветви и тени. И горькая пыль наполняла воздух. Она заползала в нос, оседала у меня в горле».
Я шумно вздохнула – и картина исчезла. Но чувство страха осталось.
– Пайри, где ты?
«Не знаю… начинаю забывать…»
Голос брата смешивался со странным шорохом, как будто ветер шелестел в сухой листве. У меня закружилась голова от путаницы красок и обрывков мыслей. Пайри свободно бежит по диким просторам… Пайри один в темных краях…
– Что ты забываешь? – пробормотала я.
«Всё».
Мои уши дернулись. Я не понимала.
«Думаю, пора и тебе забыть. Отпусти меня и живи своей жизнью. Вернись обратно. Не ищи меня. Это небезопасно».
– Я никогда тебя не забуду! – взвизгнула я.
– Айла? Что ты там говоришь?
Я резко моргнула. Краски растаяли, мои мысли успокоились. Вода лениво плескала о каменистый берег. Хайки стоял рядом со мной, на его морде застыло удивленное выражение. Он мягко подтолкнул меня носом:
– Ты сама с собой разговаривала.
Я облизнулась. Интересно, что же он слышал… Поднявшись, я сказала ему:
– Давай в эту сторону.
Хайки побежал следом за мной.
Тропинка извивалась, уводя нас от озера, и мы молча трусили по ней. В животе у меня урчало. Я пообещала себе, что обязательно поймаю мышь, когда доберусь до луга.
Некоторое время тропка шла между камнями, но наконец впереди открылась небольшая долина у подножия горы. Я остановилась, чтобы обнюхать землю. Под моими лапами был перегной. Дальше виднелись деревья. Над валунами пронесся порыв ветра, швырнув в мою сторону сухие листья и веточки.
В долине не было зелени.
Сухая пожелтевшая трава росла редкими пучками, как будто сожженная враждебным солнцем, хотя почва была влажной, а ветер – прохладным. Кое-где из земли торчали странные, длинные, точно лозы, засохшие растения, похожие на голые крысиные хвосты.
Последние отблески заката угасали над горизонтом. До меня долетел слабый запах гниющей коры и иссохших листьев, и мой живот откликнулся громким урчанием. Какое разочарование! Я даже представить не могла, чтобы здесь жила какая-нибудь мышь: чем ей тут питаться?
– Не нравится мне, как выглядит это место… – Хайки смотрел вперед, едва не касаясь меня мордой.
Я окинула долину взглядом и предложила:
– Давай побыстрее пробежим через нее. Кажется, вон там растут деревья. Может, это кромка леса.
Я уже проходила через леса на границе Серых земель. Мне было отлично известно, что среди деревьев обитают разные мелкие существа. Белки устраивают в дуплах свои гнезда. В ветвях чирикают птицы. А в земле водятся жирные червяки и жуки, которыми можно перекусить. Я облизнулась.
Мы двинулись через долину. Мертвые стебли оседали под моими лапами. Запах разложения становился сильнее, от него щипало в носу. Мы крадучись прошли мимо небольших горок чего-то гниющего. Возле одной из них я заметила кусок коры и скрученные листья. И крошечный скелетик, полузасыпанный землей, – останки мыши или полевки. К косточкам прилип слизень. Он был первым живым существом, которого я увидела в этой долине. Я приостановилась, шевеля усами, чтобы обнюхать горку. Пахло чем-то едким.
Я поспешила к далеким деревьям.
Потом между согнутыми стеблями травы мелькнул маленький желтый шар. Я уже видела такой, только не помнила, где именно. Приблизившись, я обнаружила целое семейство желтых грибов с пурпурными крапинками, они пробивались сквозь влажную землю. Я подошла к одному, принюхиваясь.
– Не подходи к ним! – рявкнул Хайки.
Я в удивлении отшатнулась – ни разу не слышала, чтобы серый лис говорил таким тоном.
– А почему?
Хайки застыл на месте.
– Их нельзя есть. От них заболеешь.
Он вскинул голову, моргнул, всматриваясь в деревья, на которые еще падал последний слабый отсвет закатившегося солнца. Светлые мясистые грибы резко выделялись на темной почве.
– Думаю, нам не следует здесь оставаться.
Я видела выражение глаз Хайки, чуяла его запах. От его шкуры веяло страхом.
– Но когда мы дойдем до деревьев…
– Нам нужно сейчас же уходить, чтобы найти другую дорогу.
Шерсть Хайки встала дыбом на спине. Хвост прижался к боку.
Я дернула усами. Хайки пугал меня.
– А в чем дело?
Хайки уже начал пятиться, прижимаясь к земле.
– Ты разве этого не слышишь?
– Не слышу чего? – Я напрягла уши.
Воздух был тих, если не считать легкого шуршания ветерка в камнях у подножия горы.
– Вот именно, – прошипел Хайки. – Абсолютно тихо.
Я склонила голову набок. Хайки был прав – мы ведь находились в Диких землях… Почему не жужжат насекомые? Не щебечут птицы?
Я осмотрела долину, ища хоть один зеленый росток, хоть какую-то искру жизни. Но деревья даже издали выглядели согнутыми и больными. И по их веткам явно не прыгали птицы.
Пока я изучала древесные стволы, оттуда, из полутьмы, появилась некая фигура. А рядом – вторая, третья…
Они крались в строгом порядке. Их остроконечные уши были повернуты вперед, толстые лохматые хвосты вытянулись. Мне понадобилось лишь мгновение для того, чтобы понять: это лисицы. Но в том, как они двигались, опустив головы и выгнув спины, было напряжение, граничившее с безумием.
Хайки, должно быть, тоже это почувствовал.
– Кто это такие? – прошептал он. Его голос дрогнул.
Я пыталась разглядеть метки на их передних лапах или уловить запах пепла, въевшийся в их шкуры. С такого расстояния морды чужих лисиц было не рассмотреть. Но мрачный инстинкт подсказал мне, что у них пустые глаза с красным ободком.
– Это Зачарованные, – выдохнула я, когда они двинулись к нам через гниющую долину.