Глава 3
Офелия стояла на противоположном конце бальной залы в обществе трех ближайших подруг… вернее – двух и еще одной девушки, втайне презиравшей ее, но не находившей в себе сил отдалиться от нее, перестать греться в лучах ее неоспоримого успеха. Каждая из троицы была по-своему привлекательной, хотя до Офелии им было далеко, да и знатностью ни одна ее не превосходила. Она родилась дочерью графа, а у остальных титулы были менее блестящими. Но Офелия по природе своей не могла допустить, чтобы кто-то из ближайшего окружения затмевал ее происхождением и красотой.
Надо сказать, Офелия не подозревала о неприязни Мейвис Ньюболт. Правда, временами ее задевали уколы и язвительные замечания Мейвис, но она никогда не относила их на счет зависти или антипатии. Да и как можно не любить ее, такую живую, веселую, ослепительную?
Она никогда не питала ни малейших сомнений относительно того, кто станет королевой нынешнего сезона и у чьих ног будут лежать самые завидные женихи столицы. Все они обожали ее. Но какой в этом смысл, если родители позволили маркизу Бирминдейлу соблазнить их чертовым титулом?!
Боже, как она ненавидела старого Невилла Теккерея за то, что вспомнил о ней! Ну почему этот человек выбрал именно Офелию для своего внука? Неужели лишь потому, что ее мать когда-то жила по соседству и была знакома с Невиллом? Лучше бы обратил взор на растрепу Сабрину, тем более что та по-прежнему обитала рядом! Но, разумеется, вполне понятно, почему Сабрину посчитали неподходящей партией для наследника Бирминдейлов! Офелия услышала историю семьи Ламберт от матери. Вероятно, все жители Йоркшира рано или поздно узнавали о позорном скандале, хотя произошел он давным-давно.
Ее родители настоящие идиоты! Офелия могла бы стать герцогиней! Такую внешность, как у нее, нечасто встретишь! Но они довольствовались простым маркизом! Ну уж нет, она не пойдет у них на поводу, во что бы то ни стало разорвет помолвку с наследником Бирминдейлов! Она выпутается из сетей этого брака! Господи милостивый, ведь ее жених даже не англичанин… то есть не чистокровный, разумеется. Неудивительно, что маркиз посчитал нужным лично выбрать невесту для внука – и это в то время, когда браки по договоренности стали вещью почти неслыханной. Его несчастный внук воспитывался среди варваров!
При одной мысли об этом Офелия вздрогнула. Что ж, если ей не удастся опозорить его и показать, что он может рассчитывать только на ее полнейшее пренебрежение, придется придумать другой способ избавиться от надоедливого болвана. Но Офелия готова биться об заклад, что к концу сезона у нее будет новый жених – куда богаче и знатнее!
Однако при виде новой подруги, как ни в чем не бывало болтающей с молодыми джентльменами, которых Офелия считала чем-то вроде своей собственности, ей стало не по себе. Вместо того чтобы увиваться вокруг Сабрины, им следовало бы молить о внимании ее, Офелию!
Она была так поражена, что не сдержалась и высказала свое отношение к происходящему, не опасаясь того, что это может не понравиться окружающим.
– Только взгляните! – прошипела Офелия, незаметно указывая на Сабрину и ее собеседников. – Интересно, о чем такая, как она, способна говорить с мужчинами, да еще и увлечь их до такой степени, что они не сводят с нее глаз?
– Она твоя гостья, Офелия, – напомнила Эдит Уорд, уловив нотки зависти в голосе подруги. За долгие годы дружбы она научилась смягчать приступы ревности хорошенькой дочери графа. Все девушки рано или поздно становились жертвами ехидного нрава Офелии. – Они, без всякого сомнения, хотят расспросить ее о тебе.
Офелия было утихомирилась, но тут Мейвис с притворной наивностью заметила:
– Похоже, она приобрела немало обожателей, но это и неудивительно. Никогда не видела таких необыкновенных глаз!
– Вряд ли эти странные глаза спасут положение, Мейвис, при такой заурядной физиономии и приземистой фигуре, – прошипела Офелия, немедленно, впрочем, пожалев об опрометчивом замечании, выдавшем ее истинные чувства. Поэтому она с вполне искренним, как ей казалось, вздохом добавила: – Впрочем, мне от души жаль бедняжку.
– Почему? Потому что она некрасива?
– Не только. В довершение ко всему в ее жилах течет дурная кровь. О господи, мне не следовало даже упоминать об этом! Умоляю, никому ни слова! Маму удар хватит! Что ни говори, а леди Хилари Ламберт – ее ближайшая подруга.
Поскольку всем было известно, как рассержена Офелия на мать, последнее замечание было по меньшей мере неуместным. Мейвис была готова побиться об заклад, что Офелия и глазом не моргнет, если мать свалится мертвой у ее ног. Просьба хранить молчание была тоже излишней, поскольку девушки, подражая собственным мамашам, только и жили пересудами. Разумеется, они перескажут всем знакомым слова Офелии. Сама Мейвис не выносила злословия, но оно являлось неотъемлемой частью жизни лондонского света, и ей приходилось с этим мириться.
– Дурная? – жадно подхватила Джейн Сандерсон. – Надеюсь, ты не имеешь в виду «изнанку одеяла»? [1]
Офелия сделала вид, что задумалась, но, должно быть, решила еще немного подержать подруг в неведении, потому что шепнула:
– Нет, куда хуже!
– Что может быть хуже? – удивились девушки.
– Все-все, я и так довольно наболтала, – без особого пыла отбивалась Офелия.
– Офелия! – укоризненно воскликнула Эдит, старшая из подруг. – Ты просто не имеешь права остановиться на половине пути.
– Ну, так и быть, – сдалась Офелия с таким видом, словно из нее клещами тянули правду, хотя в эту минуту ничто на свете уже не могло ее остановить. – Но это строго между нами. Я расскажу вам все только потому, что вы мои лучшие подруги. Надеюсь, вы будете немы как рыбы.
Дальнейший разговор велся шепотом. И если две простодушные приятельницы Офелии широко раскрывали глаза от удивления и громко ахали, то Мейвис, прекрасно изучившая Офелию, сильно сомневалась, стоит ли ей верить. Слишком часто Офелия лгала и готова была воспользоваться любыми средствами, чтобы получить желаемое. Очевидно, в эту минуту ей больше всего хотелось навеки погубить доброе имя Сабрины Ламберт и полностью уничтожить шансы этой девушки на удачное замужество.
Итак, эта красотка за один вечер ухитрилась очернить двух ни в чем не повинных людей. Мейвис искренне жалела обоих бедняг, ведь их вина заключалась лишь в том, что они имели несчастье возбудить неприязнь Офелии. Наследник Бирминдейла, вне всякого сомнения, выдержит и устоит против любого шторма. Ну станет он посмешищем общества из-за нападок Офелии, а ее сгорающие от стыда родители будут вынуждены разорвать помолвку, и что же? С его титулом и поместьями он быстро утешится и найдет новую невесту, ничем не хуже, если не лучше.
А вот несчастная мисс Ламберт… ее дело плохо. Дурная кровь – это дурная кровь, которая вполне может перейти к детям, а какой джентльмен захочет рисковать будущими наследниками? Жаль, очень жаль. Мейвис симпатизировала этой девушке, приятному, невинному милому существу, каких редко встретишь в Лондоне. Кроме того, стоило Сабрине перестать стесняться, как она делалась довольно остроумной и очень веселой. Нет, мисс Ламберт все же довольно мила. Мейвис чувствовала себя отчасти виноватой в выходке Офелии, поскольку именно она обратила внимание сплетницы на необычайно красивые глаза Сабрины.
Мейвис мысленно поморщилась. Придется, видно, искать новых приятельниц и собеседниц. Дружба с Офелией не приносит ей радости. Злобная тщеславная дрянь!
Мейвис от души надеялась, что Офелии все-таки придется выйти замуж за наследника Бирминдейла. И поделом ей, негоднице! Пусть получит мужа, которого сама же сделала посмешищем всего Лондона! Это послужит ей достойным уроком!