Дизайн и методы социологического исследования. Раздел 1 Дизайн социологического исследования (Н. Н. Маликова, 2014)

Ключевые слова: эвристическая функция исследования, фундаментальное и прикладное знание, теоретическое и эмпирическое знание, методология науки, эпистемологический аспект методологии исследования, технологический аспект методологии, функция формирования и манипулирования общественным мнением, разведывательное исследование, описательное исследование, аналитическое исследование, базовое исследование, повторное исследование, панельное исследование.

Прикладная социология как официально признанная академическая дисциплина в отечественной системе социальных наук имеет уже многолетнюю историю. Несмотря на это, сегодня мы вынуждены констатировать, что методологическая культура прикладных исследований в отечественной социологии находится в стадии активного развития.

Происходит масштабная институализация прикладной социологии, практически оформилась и динамично развивается индустрия социологических исследований, расширяется профессиональный диалог между специалистами по технологиям социальных исследований в области определения возможностей и ограничений социологических методов для решения проблем, связанных с анализом, прогнозированием и управлением социальными процессами.

Эти изменения стимулируют развитие методологической культуры социологических исследований, приводят к более глубокому осмыслению их эвристических возможностей и технологических особенностей.

Так, например, крайне плодотворной получилась развернувшаяся в социологической литературе дискуссия о качественной и количественной исследовательских стратегиях в 90-е гг. Стремление провести между этими исследовательскими традициями демаркационную линию оказалось бесплодным, но немало способствовало осмыслению целого вороха методических проблем использования различных техник сбора социологической информации и перспектив их сочетания в рамках одного исследовательского проекта.

Постановка проблемы и исследовательских задач, выбор адекватной исследовательской методологии, стиль работы с полученными результатами зависят не только от масштабов и сложности изучаемой проблемы, но от понимания исследователем и заказчиком функций научного исследования. Ключевой функцией любого социального исследования является его эвристическая функция, то есть способность конструировать новое знание об изучаемом объекте.

Сложившиеся в современной социологии подходы позволяют понять, какие познавательные возможности и ограничения приписываются в рамках данной науки прикладному социологическому исследованию.

Если проследить историю развития социальных наук, то становится очевидным, что прикладные исследования вводятся в арсенал научных методов познания социальных процессов далеко не на первых этапах становления данной области знания. Потенциал эмпирической верификации дедуктивных абстракций становится востребованным, когда общество начинает требовать от социальных наук утилитарного эффекта, практической полезности результатов научного поиска.

Проникновению методологии эмпирического исследования в социальные науки способствовал и тот факт, что на рубеже ХIХ и ХХ вв. ряд социологов, поставив целью выявить опытным путем и доказать наличие устойчивых закономерностей в жизни общества, начали изучать социальные процессы и институты, используя методы наблюдения, опроса, эксперимента и т. д. Их попытки пошатнули существующее объяснение, базирующееся на институциональных теориях, согласно которым нормативно зафиксированная институциональная форма может адекватно описать и объяснить поведение людей и социальное процессы.

Многие западные и отечественные исследователи сегодня единодушны в своем заключении о дуальной природе предмета социальных наук4.

Разграничение знания, продуцируемого социологией, на фундаментальное и прикладное, с одной стороны, обусловлено всей исторической траекторией развития гуманитарных наук. С другой стороны, такое деление подкрепляется теми специфическими функциями, которые социологи приписывают данной науке. Правомерность такого подхода действительно можно подтвердить, проанализировав логику становления социологии как академической науки.

С одной стороны, все социальные науки имеют два условных уровня знания: теоретический и эмпирический, что обусловлено масштабностью, изменчивостью объектов исследований и относительно самостоятельной ценностью эмпирического знания и методов его получения. В этом смысле продуктивно рассматривать теоретическое знание как методологическую основу для верификации социальной проблемы в рамках прикладного исследования.

Рассуждая о дизайне научного эмпирического исследования, мы предполагаем, что соблюдаются два основных условия:

1. Наличие исходной теоретической модели, гипотетически объясняющей изучаемое явление.

2. Справедливость, истинность выводов, полученных в ходе верификации исходной гипотетической модели для всех явлений, аналогичных изучаемому.

С другой стороны, именно для социологии представляется принципиально важным точное понимание того смысла, который исследователи вкладывают в понятия фундаментальное – прикладное знание, поскольку именно в социологии столь очевидно востребована прагматическая ценность продуцируемого знания для разрешения актуальных проблемных ситуаций в жизни общества.

Получением такого знания занимается прикладная социология.

Корректно, на наш взгляд, было бы обозначить два основания для структурирования знания, конструируемого социальными науками.

1. По решаемым исследовательским задачам: фундаментальное – прикладное исследование;

2. По методологическому стилю: теоретическое – эмпирическое исследование.

Научная дисциплина – это не только предмет, который она изучает, но и те методы, процедуры, которые в рамках данной науки используются в познании ее предмета и проверке достоверности полученных знаний.

Обычно понятие «методология науки» трактуется в эпистемологическом и/или технологическом аспектах.

В эпистемологическом смысле методология рассматривается как логика процесса познания – «прикладная логика» по Гегелю, система принципов научного исследования, непосредственно связанных с выбранной исследователем теоретической парадигмой объяснения изучаемого феномена5. Выбор методологического подхода определяет способы описания, объяснения социального явления и арсенал методов для его исследования.

Так, например, при изучении взаимодействия институтов власти и гражданского населения исследователь строит свои объяснения исходя из нормативной и статусной природы этих взаимодействий, опираясь на структурно-функциональный подход. В этом случае в качестве исследовательских стратегий, скорее всего, будут выбраны описательные историко-сравнительные методы. Если же исследователь сосредоточится на анализе мотивации и механизмов взаимодействия политических субъектов, то в контексте бихейвиористского подхода ему «предписаны» эмпирическая проверка объяснительных теоретических моделей реального поведения людей методами наблюдения, опроса, эксперимента.

Можно обозначить несколько ключевых подходов, сложившихся в области социальных наук, которые задают методологические рамки конструирования нового знания.

Исходя из того, что социология развивается в русле общего семейства социальных дисциплин, она последовательно интегрировала в себя следующие ключевые парадигмы:

– институциональный подход, методологически ориентированный на позитивистские исследовательские традиции создания логических рациональных объяснительных моделей социальных систем и процессов. Основными методами исследований были исторический и компаративистский, направленные на сравнительное описание и анализ формально-правовых институтов. Сегодня данный методологический стиль реализуется в конституционных исследованиях, государственном и муниципальном управлении (public administration) и в новом институционализме6;

– бихейвиористский подход, аналитическая логика которого сконцентрирована на понимании мотивов и моделей поведения участников социальных процессов. Соответственно, основная ставка делается на разнообразные методы исследования поведения путем наблюдения с использованием количественных методов, анализа, моделирования. Представители этого подхода выступали за строгость и ценностную нейтральность исследовательских процедур в целях обеспечения научности полученных результатов, а также объективности процесса исследования. Наиболее яркими представителями бихейвиоризма были исследователи Чикагской и Мичиганской научных школ;

– интерпретативный подход, делающий ставку на герменевтические методы и этнографическое наблюдение, направленные на понимание и интерпретацию социально-культурного контекста действия7. В социологии этот методологический подход разработан в трудах П. Уинча, И. Гофмана Э. Гидденса и др. Центральным вопросом в рамках данной методологии является анализ лингвистического контекста общественных практик. Популярность дискурсивного подхода в анализе социальных процессов набирает сегодня популярность и в отечественной социологии, о чем свидетельствует целая серия публикаций, появившихся в последние годы в научной периодике8.

Характерно, что эти ключевые подходы к анализу социальных феноменов не являются методологической прерогативой только социологической науки. Теоретические подходы разной степени общности задают методологические рамки конструирования теоретической модели в любой области социального знания. Анализ существующей сегодня в социологии палитры теоретических подходов к объяснению социальной реальности, показывает их универсальный характер для всего семейства гуманитарных наук: политологии, культурологии, антропологии и т. д.

В технологическом аспекте методология трактуется как совокупность методов получения и подтверждения достоверности научного знания. В некоторых учебниках по политологии и социологии методология определяется как совокупность методов, процедур сбора и обработки данных в эмпирическом исследовании. «Прозрачность», внутренняя логичность самого исследовательского процесса получения знания – крайне важный аспект понимания методологии. В отличие от естественных наук, ассоциирующихся с экспериментальным методом, в социальных степень релевантности и валидности методов является одним из самых острых и болезненных вопросов9. Это связано с исключительной сложностью социальных объектов и ограниченными возможностями их эмпирической верификации.

Именно в рамках такого операционального подхода к методологии обсуждаются вопросы адекватности использования того или иного метода для проверки конкретной гипотетической модели. Так, намереваясь проверить гипотезу о влиянии семейных традиций на политические предпочтения избирателей, исследователь должен определить и обосновать выбор конкретных методов, техник решения поставленной исследовательской задачи. Иными словами, выбрав, например, технику массового стандартизированного опроса с последующим использованием количественного анализа полученных данных, исследователь «подписывается» под выполнением определенных формализованных правил (см. раздел 2, гл. 1), гарантирующих получение валидной информации о поведении переменных в проверяемой гипотезе. Эти формальные правила, стандарты называются методами, техниками, процедурой исследования.

Таким образом, совокупное развитие социальных наук в XX в. привело к формированию ряда междисциплинарных принципов, во многом определивших понимание эвристической функции и методов эмпирического научного подхода в каждой конкретной области социального знания:

1. Вся история научных революций показывает, что появление новых теоретических парадигм в социальных науках не отвергает, но дополняет существующие, обогащая методологические возможности конструирования знания о социальной реальности в традициях междисциплинарного подхода. Более плодотворным является не конфронтация исследовательских стратегий, но их сочетание10.

2. Знания, полученные в процессе исследования (научный дискурс), обусловлены социально-историческим контекстом, в пределах которого они релевантны.

3. Наука не может быть и никогда не была абсолютно нейтральной. Исследователь включен в социальный контекст исследования, социально активен. Следовательно, для понимания границ использования знания, необходимо иметь представление о главенствующих ценностях, мировоззренческих пределах, в контексте которых это знание конструировалось.

4. Выявление насущных социальных проблем должно предшествовать выбору теоретических моделей их объяснения и методологии исследования. Интересна в этом смысле позиция основателя первой университетской кафедры социологии в Чикагском университете (1892 г.) Альбиона Смолла, который утверждал, что решающий пункт социологической позиции состоит в искусстве рассматривать и оценивать любой частный аспект или фрагмент социальной жизни в прошлом, настоящем и будущем в его отношениях и взаимовлияниях с остальными проявлениями человеческой жизни в целом11.

Помимо ключевой эвристической функции, прикладное социологическое исследование выполняет еще целый ряд функций, связанных с его включенностью в социальные практики. Обладая статусом самостоятельного феномена, знание, полученное в процессе исследования, выполняет функцию формирования и манипуляции общественным мнением.

Реализуется данная функция в нескольких вариантах.

1. «Легитимация» социальных практик субъектов, наделенных властью (лиц, принимающих решение, в политике и бизнесе). Как уже отмечалось выше, результаты эмпирического исследования широко используются в разработке и реализации практических управленческих решений в различных областях жизни общества. Информация, полученная в ходе исследования, подтверждает или опровергает гипотетические пути решения изучаемой проблемы. В любом случае достоверное знание о социальном явлении позволяет заказчику принять обоснованные управленческие решения, обладающие, образно выражаясь, статусом «научной легитимности». Например, речь может идти о политических решениях, принимаемых на основе предварительного тестирования реакции населения. Кандидат в депутаты Государственной думы России от КПРФ в своей предвыборной агитации делает ставку на ностальгические настроения пожилого электората на основании полученных результатов исследований, согласно которым среди сторонников КПРФ преобладают избиратели преклонного возраста, ассоциирующие КПРФ со спокойной, стабильной жизнью в СССР.

2. Идеологический контроль массового сознания и информационной среды. Ярким примером реализации данной функции можно назвать исследования классика американской социологии Г. Лассуэла, посвященные анализу пропаганды, или знаменитые исследования Э. Ноэль-Ноймана, которые показали наличие так называемой «спирали молчания» в электоральном поведении12.

3. Манипуляция общественным мнением.

Различного рода манипуляции общественным мнением подразумевают использование данных социологических исследований в качестве доказательной базы в пользу определенной точки зрения, принимаемого решения, позиции в научной дискуссии и т. д. Показательны в этом смысле дискуссии, посвященные влиянию публикуемых результатов электоральных исследований на политический выбор избирателей13.

Эмпирические исследования в социальных науках могут быть направлены на решение познавательных задач разного масштаба и уровня сложности. В зависимости от характера исследовательских задач социологическое исследование может быть разведывательным (формулятивным), описательным или аналитическим (в том числе прогнозным).

1. Разведывательное исследование нацелено на решение эвристических задач, связанных с уточнением содержания изучаемой проблемы и предметной области исследования. Как правило, разведывательное исследование проводится в случае отсутствия исходного теоретического знания об изучаемой проблеме, невозможности построить исходную гипотетическую модель предмета исследования, неопределенности относительно возможных, компетентных источников информации и т. д.

Целью разведывательного исследования, соответственно, является четкая постановка проблемы и конструирование предметной области исследования.

В исследовательской стратегии предпочтительны следующие группы методов:

– методы, позволяющие получить представление о теоретических подходах к изучаемой проблеме (изучение, аннотирование, систематизация научной литературы);

– получение статистического и экспертного описания характеристик объекта исследования (анализ вторичных документальных источников, экспертные опросы, консультации со специалистами в области изучаемой проблематики);

– формирование «естественной картины», составленной на языке повседневных практик, имеющих отношение к изучаемому объекту (полевое наблюдение).

Итогом разведывательного исследования становится описание проблемы, разработка предметной области и моделирование параметров объекта исследования.

2. Описательное исследование своей целью имеет проверку структурных гипотез относительно состояния изучаемого объекта и его взаимодействия с окружающей средой.

Выбор данного вида исследовательской стратегии предполагает наличие достаточной теоретической обоснованности и эмпирической репрезентации разработанной гипотетической модели предметной области исследования.

В исследовательской стратегии предпочтительны следующие группы методов:

– методы, позволяющие проверить структурные гипотезы с определенной степенью точности измерения (опросные методы, анализ документов, наблюдение разной степени формализации процедуры);

– методы, позволяющие составить аналитическое описание изучаемого феномена с позиций его понимания исследователем и информантами (глубинные интервью, фокус-группы, этнографические методы и т. д.).

Результатом описательного исследования может быть качественно-количественное описание свойств изучаемого объекта в форме агрегированной статистической картины или в виде систематизированного текстового формата (аналитическое описание).

3. Аналитическое (прогнозное) исследование предполагает выявление причинно-следственных связей в рамках смоделированной предметной области исследования. Данный вид исследования возможен при условии детально разработанной теоретической и эмпирической модели, объясняющей функционирование и развитие исследуемого объекта. В аналитическом исследовании проверяются гипотезы о каузальных зависимостях между свойствами и поведенческими реакциями объекта, между наличным состоянием объекта и вероятном сценарии развития событий. Исследователь может разработать несколько конкурирующих (альтернативных) моделей объяснения (гипотез)14изучаемого явления и в процессе исследования проверить, какая из них окажется релевантной. В данной исследовательской стратегии предпочтительны следующие группы методов:

– методы, позволяющие проверить объяснительные гипотезы о причинно-следственных связях с определенной степенью точности измерений (опросные методы с высокой степенью формализации процедуры, полевой социальный эксперимент, экспертное оценивание);

– методы, позволяющие моделировать и проверять каузальные зависимости на основе данных, полученных из вторичных источников (баз данных по проведенным исследованиям, статистической информации и т. д.): методы моделирования, мысленный эксперимент.

Результатом аналитического исследованиям может быть количественное обоснование вероятной реакции объекта исследования на внешние воздействия, или изменения его внутренней структуры.

В зависимости от характера результатов социологические исследования можно разделить на:

1. Исследования, предполагающие разовый срез информации (at hoc). Выбирая такой вид исследования, необходимо отдавать себе отчет в том, что исследователь сможет получить данные только о состоянии изучаемого объекта в текущий момент времени. Разовые исследования имеет смысл проводить в том случае, когда гипотезы носят структурный характер. Например, мы хотим выяснить влияние современных цифровых гаджетов на медиаповедение современной российской молодежи. В данном случае исследовательские задачи и, соответственно, гипотезы ограничены изучением текущего состояния и не предполагают описание изменений изучаемых свойств во временной перспективе15.

Разовое исследование может рассматриваться как первый базовый этап последующих, как говорят практики «замеров», но по более скромному кругу задач. Такое исследование называется базовым и предполагает получение как можно более подробного описания структурных связей свойств изучаемого объекта. По результатам базового исследования выбираются наиболее значимые для решения изучаемой проблемы свойства, признаки объекта исследования, которые в дальнейшем исследуются в динамике.

Предположим, что в ходе базового исследования выявлена диспозиция в рейтинге основных конкурирующих телеканалов по размерам зрительской аудитории и определены основные факторы, влияющие на медиа предпочтения телезрителей. Исходя из посылки, что выявленная диспозиция носит стабильный характер, исследователь может сосредоточиться на более глубоком, детальном изучении динамики медиаповедения аудитории.

2. Повторные исследования. Данный вид исследований нацелен на получение информации о динамических характеристиках изучаемого явления. Предметной областью повторного исследования может быть описание/объяснение «истории» изучаемого объекта за определенный период времени. Такие исследования называются мониторингом. Мониторинг отличается от разового исследования тем, что дает возможность проследить изменения, происходящие со свойствами объекта во времени. Например, если мы хотим понять динамику протестных настроений в стране, изменение локализации и масштабов протестного движения, нам недостаточно провести разовое исследование. Для решения подобного рода задач нам понадобится мониторинговое исследование16. Особенность мониторингового исследования заключается в том, что оно проводится через определенные промежутки времени на эквивалентных выборках, сделанных из одной генеральной совокупности. При этом измеряемые свойства объекта могут оставаться неизменными (базовыми), а могут дополняться по мере изменения состояния объекта (дополнительные свойства). В итоге такая серия исследований дает достоверную картину динамики объекта во времени.

3. От мониторинговых исследований следует отличать панельные исследования, особенность которых заключается в изучении на протяжении длительного периода одних и тех же информантов (выборка респондентов, которые предоставляют информацию через определенные промежутки времени в течение длительного периода). Типичным примером такого исследования являются дневниковые панели, которые позволяют проследить индивидуальную историю изменений во времени, в отличие от мониторинга, который дает серию агрегированных картин, фиксирующих состояние объекта через определенные временные промежутки.

Например, дневниковая панель позволяет увидеть, как изменяется в течение недели медиаповедение одного и того же человека. При помощи панельного исследования можно определить, как изменится восприятие читательской аудиторией печатного издания, если оно изменит свою концепцию или формат.

Выбор методологического подхода, дизайн социологического исследования зависит от многих факторов, к числу которых можно отнести:

– степень теоретической разработанности изучаемой проблемы;

– выбор теоретической модели для описания/объяснения состояния и изменения объекта;

– сложившиеся исследовательские традиции и уровень технологической культуры исполнителя;

– ресурсные возможности проекта и т. д.

Несомненно одно, в череде этих факторов ключевое место занимает конструирование теоретической модели предметной области и дизайна исследования, о которых пойдет речь в главе 4.

1. В чем состоит влияние концептуального подхода к анализу социальных процессов на выбор методологии прикладного исследования?

2. Каковы основные функции эмпирического исследования в социальных науках? В чем заключается эвристическая функция, функция легитимации, идеологического контроля, прогностическая, манипулятивная.

3. Чем отличается разведывательное исследование от аналитического? Приведите примеры подобных исследований.

Батыгин Г. С. Лекции по методологии социологических исследований / Г. С. Батыгин. М.: Ун-т дружбы народов, 2008.

Гурко Е. Н. Эмпирическое и теоретическое в социологическом исследовании / Е. Н. Гурко. Минск: Университетское, 1984.

Девятко И. Ф. Методы социологического исследования: учеб. пособие для вузов / И. Ф. Девятко. 6-е изд. М.: КДУ, 2010.

Доган М. Фрагментация социальных наук и перераспределение специальностей вокруг социологии / М. Доган // Международ. журнал социальных наук. 1994. № 3 (6). С. 39–56.

Луман Н. «Что происходит» и «что за этим кроется? / Н. Луман // Теоретическая социология. Антология; под. ред. С. П. Баньковской. М.: Университет, книжный дом, 2002. С. 335.

Руткевич М. Н. О значении и структуре теоретического уровня социологических исследований / М. Н. Руткевич // Социологические исследования. 1984. № 2.

Тернер Д. Структура социологической теории / Д. Тернер. М.: Прогресс, 1985. Социология в России / под ред. В. А. Ядова. М.: ИС РАН, 1998.

Штейнберг И. Е. Профилактика «профессионального выгорания» в полевой работе социолога / И. Е. Штейнберг // Социология 4М. 2008. № 27. С. 188–203.

Ядов В. А. Стратегия социологического исследования: методология, программа, методы: учеб. пособие. 3-е изд. / В. А. Ядов. М.: Омега, 2007.

An Introduction to Applied Sociology / by P. Lazarsfeld and J. Reitz with the coll. оf A. Pasanella. N. Y., 1975. P. 44.

Ключевые слова: предметная область исследования, повседневная социальная практика, экспертное знание, научное знание, теоретическое моделирование, процедура (последовательность этапов) конструирования концептуальной модели исследования, гипотеза.

Разграничение уровней знания в прикладном социологическом исследовании является весьма условным. Его ценность ограничивается лишь задачей построения дизайна исследования.

Дизайн социологического исследования представляет собой методологические рамки и методическую стратегию для исследования конкретных социальных проблем.

Разработка дизайна социологического исследования в методологическом и технологическом отношении представляет собой процесс конструирования знания. В области исследований неизбежно сталкиваются знание, полученное в результате использования рациональных процедур, и метафоричная, ценностно ориентированная интерпретация событий агентами социальных практик.

Опыт повседневной социальной практики.

В нашей повседневной практике мы получаем знания разными способами. Например, читая некоторое время одни и те же газеты, мы довольно точно можем отличить тематику деловых изданий от тематики «развлекательного чтива». В этом случае знания строятся на субъективном практическом опыте и служат ориентиром в выборе предпочитаемой периодики, не претендуя на объективность.

Наши знания могут строиться на неформальном межличностном общении или быть результатом воздействия СМИ, социальных сетей и т. д. В качестве иллюстрации можно привести постоянно появляющиеся слухи о модных трендах в одежде, о приближающемся очередном кризисе, о коррумпированности того или иного государственного чиновника, которым мы верим как правдоподобным, потому что «так говорят все». Подобные знания составляют повседневный фон функционирования массового сознания и не требуют научной верификации. Эти знания можно обозначить как уровень индивидуального эмпирического опыта, результат наблюдения «естественной» картины повседневной жизни, в которую включены все акторы исследовательского процесса (см. более подробно гл. 3). Апелляция исследователя к предположениям собственного здравого смысла, так называемому рутинному знанию, вполне может служить исходной точкой построения предметной области исследования. В результате эмпирической проверки эти предположения могут быть существенно пересмотрены и преобразованы в валидные научные факты. В этом смысле представляет большой интерес утверждение К. Поппера о том, что «всякая наука и всякая философия есть просвещенный здравый смысл»17.

Экспертное знание субъектов, формулирующих социальный заказ на проведение исследования, без которого исследовательский процесс лишен утилитарной ценности, построено, как правило, на основе обобщения и систематизации опыта профессиональной практики. Это экспертное, прикладное по своей природе знание, продуцируемое в текущих социальных практиках и направленное на решение актуальных проблем различных сфер жизни социума, в том числе формирующее общественное мнение. Особенностью данного дискурса является его явная профессиональная, идеологическая и/или конъюнктурная интенциональность, законодательная или административная адекватность, прагматическая ориентированность. Практикующие компетентные специалисты, лица, принимающие решение, с одной стороны, нуждаются в валидных теоретических концепциях, подтверждающих правильность принимаемых ими практических решений, и поэтому выступают активными участниками исследований в роли заказчиков. С другой стороны, они стремятся влиять на формирование дизайна исследования, предметной области научного поиска в соответствии со своими профессиональными знаниями, идеологическими убеждениями, практическими соображениями, забывая об «объективности». Сегодня такая ситуация наиболее характерная для «модных» направлений исследований: электорального поведения, социально-политических реформ, маркетинговых исследований рынков и др.

Экспертное знание обладает и весьма полезными в точки зрения эвристических задач социологии свойствами. «Практикующие» эксперты вносят свой вклад в формирование теоретических моделей, подлежащих верификации. Знание, которым они обладают, позволяет исследователю соотносить теории и «семантическое поле» изучаемой проблемы. Экспертное, опытное знание заказчика может учитываться путем серии переговоров, направленных на согласование дизайна исследования – концептуальной модели и методической стратегии.

Пример. Исследователь, опирающийся на социально-психологическую модель электорального поведения, согласно которой голосование – это рациональный выбор, демонстрация избирателями устойчивых политических предпочтений различных политических партий»18, столкнется с серьезными трудностями при конструировании предметной области, если заказчик исследования (политик, политконсультант и т. д.) убежден в том, что политические партии (чаще регионального масштаба) неразличимы для избирателей по своим политическим программам, но одинаково стремятся продемонстрировать лояльность к ним федерального центра и лично президента, как гарантии своей привлекательности. Кроме того, заказчик уверен, что электоральный выбор есть ситуативный результат массированного манипулятивного воздействия на избирателя со стороны СМИ. В этом случае теоретическая модель объяснения ситуации выборов исследователя и экспертное знание «практикующего» политика вступят в противоречие, разрешение которого скажется на формировании предметной области исследования.

Кроме того, экспертное знание позволяет исследователю оценить и, что очень важно, контролировать возможность получения утилитарного, прикладного эффекта, столь значимого для заказчика. Поскольку исходные роли исследователя и заказчика социологического исследования различны по части включенности в исследовательский процесс, то эти ключевые участники по-разному видят возможность и смысл измерения тех или иных характеристик, включенных в предметное поле исследования. Так, потребность в получении научно обоснованной модели объяснения политического события, например, факторы, определяющие электоральные предпочтения избирателей, соседствует и неплохо уживается с вполне обывательским интересом заказчика к «раскладу цифр» в рейтингах политических лидеров и соблазном использовать процедуру исследования в рекламных целях в ходе избирательной кампании.

Совершенно иначе выглядит процесс конструирования и статус знаний в том случае, когда исследователь стремится получить достоверные и надежные доказательства, подтверждающие или опровергающие теоретические модели каких-либо социальных закономерностей. Например, если исследователь предполагает, что в переходном обществе именно интеллектуальные элиты являются генераторами альтернативных идей среди населения, что провоцирует кризис легитимности власти19, он должен подтвердить или опровергнуть наличие закономерной связи между составляющими разработанной им теоретической модели.

Знания, продуцируемые на этом уровне, в равной степени могут иметь ценность для развития фундаментального научного знания и для решения прикладных задач. Теоретические модели предопределяют логику научного исследования, т. е. методологию.

Содержание методологии – это и есть теоретическая система знания, которая не только описывает/объясняет некоторую предметную область, но является инструментом поиска нового знания20.

В любом случае конструирование предметной области исследования требует ее непротиворечивости исходной теоретической парадигме, выбор которой осуществляется исследователем из всех освоенных им теоретических ресурсов. Это своеобразная неизбежная в социальных науках в силу их теоретического плюрализма, конвенция. Как справедливо отмечал А. Ф. Филиппов: «Никакие школы и направления (в социальных науках. – Авт.) не исчезают, сколь бы интенсивна ни была направленная на них критика. Ни одно из вновь возникающих течений не рассматривается как универсальное. <…> Сегодня для исследователей типично усвоение элементов самых разных концепций, прагматичное использование всего, что “работает”. Это реально сложившаяся практика науки»21.

Проиллюстрировать ситуацию выбора теоретического дискурса в построении предметной области исследования можно на примере теоретических моделей электорального поведения, представленных в отечественной и западной литературе.

Электоральные исследования в США ведут свою историю с 30-х гг. (П. Лазарсфельд, Б. Берельсон, Г. Лассуэл).

В этот период складываются основные теоретические парадигмы:

1. Электоральное поведение – социальный институт, выполняющий определенные социальные функции. Поведение избирателей институционально регламентировано и рационально по своей природе.

Согласно этой теории выборы выполняют несколько демократических функций:

1) Позволяют гражданам избирать правительство, осуществляя тем самым воспроизводство и преемственность власти.

2) Заставляют власть вести себя так, чтобы иметь шанс быть переизбранной.

3) Обеспечивают связь общественных потребностей с государственной политикой.

4) Делают власть устойчивой и легитимной.

5) Создают поле для мирного разрешения конфликтов между политическими силами.

Избиратель реализует эти функции (цель – результат) актом голосования (средство), который регламентируется государством (условия).

Теории рационального электорального выбора соответствуют несколько моделей.

Для колумбийской модели (1940) понимания электорального поведения характерно его отождествление с поведением потребителя, который покупает товар (политика, партию). Поэтому исследование избирателей осуществляется по законам исследования спроса22. Основания для сегментации: социоэкономические: образование, доход, слой), место проживания (город, сельская местность). Предполагается, что поведение избирателей зависит от этих признаков и представляет собой рациональный выбор. В отечественных исследованиях сегодня этой модели придерживаются сторонники концепции политического маркетинга23.

Период систематических исследований электорального поведения в американской социологической традиции начинается с 50-х гг., когда в Мичиганском университете (Институт социальных исследований, сегодня – Центр политических исследований) A. Campbell, P. Converse, W. Miller разрабатывают социально-психологическую концептуальную модель электорального выбора. Исследование электорального поведения имеет вид воронки причинности (funnel of causality), поскольку факт выбора имеет многослойную природу24.

На входе (основание понятия модели): основные социологические характеристики – регион, раса, религия; социальный статус – образование, работа. Далее в структуре модели следуют характеристики, определяющие политическую идентичность: идентификация с партией, политической организацией. Предпочтения, убеждения и т. д. Третий уровень модели представлен ситуативными факторами, непосредственно характеризующими среду принятия электорального решения: влияние событий, инцидентов самой избирательной кампании (воздействие событий в политической и медиа среде. А также влияние ближайшего окружения – семья, друзья. Наконец, заключительный уровень модели – это собственно электоральный выбор как суммарный итог воздействия всех факторов (намерение голосовать, характер и устойчивость электорального выбора). Среди отечественных авторов этой теоретической модели придерживаются Б. И. Макаренко и А. Ю. Мельвиль, которые сделали интересную попытку адаптировать ее к изучению демократических транзитов25.

В 60–80-е гг. активно развивается рационально-инструментальная модель электорального поведения (Э. Даунс – М. Фиорина)26. Электоральное поведение, по мнению сторонников этого подхода, основано на иллюзиях, мифах, культивируемых средствами массовой коммуникации. Избиратель не принимает рациональных, ответственных решений, а его выбор есть результат манипулятивных воздействий медиа и политической среды. Гражданский долг участия в выборах – иллюзия ритуального поведения. Рациональный вариант – неучастие, поскольку затраты превышают эффекты личного участия в выборах. Отсюда делается акцент на социально-психологических механизмах формирования электорального выбора. И, наконец, модель Э. Ноэль-Нойман и П. Лазарсфельда, которую можно назвать «Гипотеза о Спирали молчания» или «Эффект попутчика» – «сдвиг последней минуты» или модель иррационального, ситуативного поведения электората.

Данная модель была эмпирически верифицирована в ходе социологического сопровождения выборов 1965 г. в Бундестаг: Э. Ноэль подтвердила гипотезу П. Лазарсфельда, который еще в 1940 г. назвал его эффектом оркестрового вагона. Она говорила, что за победителями в избирательной гонке пристраивается большинство неопределившихся. Э. Ноэль подробно описала тот сегмент электората, который больше подвержен этому эффекту: люди со слабым самосознанием, затрудняющиеся, остро ощущающие опасность изоляции и т. д.

В целом модели, объясняющие электоральное поведение, можно расположить в следующей системе координат (рис. 1):

Рис. 1. Модели электорального поведения

Все представленные теоретические дискурсы обладают объяснительной способностью и вполне могут быть выбраны исследователем в конструировании дизайна исследования. Моделирование предметной области, таким образом, представляет собой своеобразную логическую конвенцию в выборе исходных теоретических знаний, конкурентных теорий, которые представляются исследователю состоятельными. Эта логическая конвенция реализуется как процесс последовательной дедукции понятий и гипотетических связей между ними в рамках выбранной теории.

Предположим, что исследователь описывает («различает», «обозначает» в терминах «Логики различений» С. Брауна27) электоральное поведение в рамках социально-психологической модели. Приведем некоторую условную схему объяснения поведения избирателя согласно данной модели:

– для большинства избирателей характерно ощущение близости к какой-либо партии;

– главным агентом формирования партийной идентификации является семья, где формируется партийная лояльность;

– функция партийной идентификации состоит в том, чтобы помочь избирателю справиться с политической информацией и определиться, какую партию поддерживать;

– изменения в партийной идентификации связаны с географической и социальной мобильностью избирателей;

– электоральный выбор формируется под влиянием установок к трем аспектам: кандидатам, политическим курсам и социальным группам28.

Заданная таким образом теоретическая модель может подкрепляться или не подкрепляться соображениями здравого смысла, экспертными мнениями заказчика. Она претендует на объяснение электорального поведения избирателей, задает определенные познавательные рамки всего исследовательского процесса: дистанцирует «различает» от других конкурентных теорий электорального поведения, накладывает ограничения на методологические подходы и методическую стратегию исследования, т. е. определяет дизайн исследования.

Моделирование предметной области исследования подвержено влиянию целого ряда факторов (рис. 2).

Рис. 2. Факторы, определяющие предметную область исследования

Данная схема позволяет увидеть, что концептуальная модель предметной области исследования не может быть отнесена только к определенной теории, которую исследователь принимает за исходную логическую систему координат. Модель также не опирается исключительно на практический опыт, идеологические позиции и мировоззрение заказчика, технологические знания исследователя, хотя именно этот «грех» часто ставят в упрек эмпирическому уровню знания «теоретики» от социальных наук.

Весьма симптоматичен тот факт, что в учебниках по социологии в принципе не упоминается о влиянии естественного языка, отражающего повседневный опыт акторов исследовательского процесса на конструирование предметной области исследования. Фактически семантическое оформление концептуальной модели не может избежать воздействия со стороны естественного языка повседневного общения, поскольку исследовательский процесс – это пространство коммуникации, в котором, пользуясь словами Н. Лумана, общество наблюдает самое себя29. И исследователь, и заказчик, и привлеченные эксперты-практики в процессе постановки исследовательских задач и оформления их в понятийную модель используют речевые формы естественного языка, отражающие расхожие интерпретации, стереотипы массового сознания и т. д.

Влияние естественного языка на конструирование предметной области осуществляется и в процессе операционализации теоретической модели, когда исследователь стремится привести определения измеряемых признаков в соответствие с речевыми формами естественного языка источников информации – респондентов, документов и т. д.

Итак, модель изучаемой предметной области реализуется как система знаковых элементов, находящаяся в отношении подобия к объекту и воспроизводящая структурно-функциональные, причинно-следственные связи между его элементами.

Модель обладает следующими основными свойствами:

1. Модель и реальный объект находятся в известном исследователю объективном соответствии.

2. Модель воспроизводит объект в упрощенной форме и в определенном отношении.

3. Знания, полученные при помощи модели, могут быть перенесены на оригинал.

Специфика научных объяснений социальных феноменов, гарантирующая отличие научного знания от прочих форм знания, основывается на исходной посылке: любое научное объяснение носит принципиально фальсифицируемый характер. Оно верно лишь в определенных границах. Такими границами в социальных науках являются:

– теоретический дискурс, в котором смоделирована предметная область исследования;

– пространственно-временная определенность объекта исследования;

– методические алгоритмы сбора и анализа полученных в ходе исследования данных.

Необходимо учитывать, что реальная исследовательская практика может оказаться гораздо богаче формальной теоретической логики. Например, исследователь может столкнуться с ситуацией, когда наряду с результатами, подтверждающими выдвинутые гипотезы, значительная часть избирателей будет демонстрировать электоральное поведение, которое невозможно объяснить ресурсами исходной теоретической модели.

Речь идет о иррациональном поведении «неопределившихся», которые в зависимости от статуса выборов могут составлять более половины избирателей и в последний момент делать вывод под влиянием ситуативных факторов: удачных PR-акций, публикаций социологических рейтингов кандидатов и т. д. Такой феномен мы наблюдаем достаточно регулярно в небольших российских городах и сельской местности, где население мало информировано о политических баталиях в стране и плохо знает региональных политических лидеров.

В этом случае столкновение исследователя с данными, подтверждающими конкурентные теории, не означает абсолютной необходимости отказаться от исходной теории как несостоятельной. Такая довольно распространенная ситуация требует от исследователя выдвижения вторичных гипотез и развития теоретической модели по пути конвергенции (или генерализации) нескольких теоретических дискурсов.

Предложенная логика конструирования теоретической модели предмета исследования должна быть дополнена, на наш взгляд, весьма интересным соображением, которое присутствует в работах отечественных социологов И. Ф. Девятко и А. Ф. Филиппова30. Современному состоянию социальных наук свойственно многообразие теоретических парадигм, обладающих равными объясняющими возможностями. Отсутствие доминирующих теоретических моделей исключает директивность выбора теоретических ресурсов исследования. Логика рассуждения исследователя в такой ситуации может быть двоякой. С одной стороны, строго следуя принципу последовательной дедукции и внутренней непротиворечивой связи категорий в рамках объясняющей теоретической модели, исследователь рискует потерять, вывести за рамки предметной области богатство изучаемой реальности. С другой стороны, привлекая все доступные теоретические ресурсы, исследователь рискует впасть в эклектику31.

А. Ф. Филиппов в 90-е гг. предлагал ввести понятие «элементарной» социологической теории, которая интегрирует в себя элементы разных теоретических дискурсов и представляет собой некую «рабочую» теоретическую модель, ориентированную на отражение фундаментального единства социальности32. Подобная «эклектизация» концептуальной модели исследования не представляется эвристически целесообразной. Конструирование логически непротиворечивой объясняющей модели предмета исследования не отвергает, а дистанцирует от иных теоретических дискурсов, при этом предполагает их в форме конкурентных гипотез, также подлежащих верификации в ходе исследования.

Такая логика конструирования научного знания в социологическом исследовании представляется правомерной в силу причин, сформулированных в работе И. Ф. Девятко:

1. В области социальных наук сравнительно мало развитых формальных теорий, из которых можно было бы строгим образом вывести проверяемые гипотезы, а для каждой из таких гипотез уже в момент ее выдвижения можно найти множество контрпримеров.

2. В социальных науках возможности экспериментального метода заведомо ограничены, а имеющиеся данные о естественно случающихся событиях либо о результатах специальных опросов редко позволяют разделить главные и побочные эффекты.

3. В социальных науках одновременно существует несколько очень влиятельных исследовательских программ, например, бихейвиористская, интерпретативная, и структуралистская, каждая из которых обладает собственным набором методологических норм, излюбленных исследовательских техник и образцовых теоретических интерпретаций»33.

Итак, конструирование теории задает общую логику объяснения изучаемой проблемы и дизайн всего исследования как единства концептуальной модели и методической стратегии.

Прикладное социологическое исследование начинается с постановки исследовательских задач и поиска = конструирования наиболее удачного теоретического объяснения изучаемого феномена, представленного в имеющемся о нем многообразном знании.

Изучаемая совокупность признаков, релевантных проблеме исследования, называется предметной областью исследования, которая представляет собой некоторую модель отношений между свойствами, признаками объекта, составляющими область исследуемой проблемы. Фактически речь идет о гипотетической модели взаимосвязей, взаимодействия свойств, признаков объекта исследования, объясняющей изучаемое явление (во многом похожую логическую операцию предлагает В. А. Ядов в учебниках, посвященных стратегии социологического исследования)34.

Теоретическая модель предметной области позволяет решить несколько познавательных задач:

1. Локализовать область научного поиска, что крайне важно в силу сложности социальных объектов. Это означает, что социальный объект исследуется далеко не во всем многообразии его свойств и социальных функций. Исследователь фрагментирует объект, обозначает только те его свойства, признаки, которые имеют отношение к исследуемой проблеме.

2. Выразить изучаемую область через систему понятий, т. е. осуществить вербализацию предметной области в терминах теории. Исследователь конструирует некое пространство признаков35, смысловых кодов, которые обозначают содержание ключевых понятий, характеризующих предмет исследования, идентифицируют его с выбранным научным дискурсом. Эта процедура позволяет отказаться от смысловой многозначности терминов, обозначающих свойства, характеристики изучаемого объекта. «Многозначность слова, имеющая место в повседневном общении, теряется ради одного единственного смысла, который “застывает” в научном термине»36.

3. Упорядочить в единую непротиворечивую картину описания/объяснения гипотетические предположения относительно взаимосвязей, взаимодействия свойств, признаков объекта исследования. Исходная гипотетическая картина – это своеобразный сплав теоретического знания исследователя и жизненного опыта участников исследовательского процесса может в большей или меньшей степени подтверждаться в ходе эмпирической верификации только в том случае, если она развернута в форме системы гипотез исследования.

Такая логика развертывания процесса познания характерна не только для классической дедуктивной методологии, как утверждают большинство авторов отечественных учебников и научных монографий по методам социального исследования37, но имеет место, на наш взгляд, и в так называемой «качественной стратегии». Особенность последней заключается в преобладании в структуре гипотетической модели не научных, а экспертных знаний = предположений, домыслов иисследователя и заказчика, полученных в ходе практического опыта, так называемых гипотез существования38. Эти знания задают индуктивную методологию исследования и в случае подтверждения могут стать источником генерации новых теоретических парадигм или развития существующих.

Имеющееся у исследователя совокупное исходное знание позволяет ему сформулировать исходные гипотезы или гипотезы основания, которые задают направленность и логику исследовательского поиска.

Для оценки правдоподобности гипотез основания, они логически разворачиваются в систему гипотез следствий, которые являются результатом эмпирической интерпретации ключевых понятий теоретической модели исследования. Гипотезы следствия образуют эмпирическую модель предметной области исследования.

Схематически данные этапы конструирования дизайна исследования можно изобразить следующим образом (рис. 3).

Рис. 3. Этапы моделирования гипотез

Гипотезы социологического исследования должны удовлетворять ряду требований, соблюдение которых делает возможным их эмпирическую проверку. К числу основных требований следует отнести:

– гипотезы должны быть принципиально проверяемы, т. е. не должны содержать эмпирических признаков, которые не получили операциональных референтов или не доступны для процедур коммуникации с источником информации.

– гипотезы не должны противоречить исходной теоретической парадигме, в рамках которой сконструирована предметная область исследования. Прежде чем демонстрировать эмпирическое доказательство своих гипотез, исследователь должен обосновать, почему эти гипотезы могут быть истинными. Только эмпирического доказательства гипотезы не достаточно. Исследователь должен предложить логику, которой он руководствовался при формулировке каждой гипотезы. Гипотезы должны логически вытекать из исходной теории. Нарушение данного требования может привести исследователя к эклектичности полученных результатов, их несводимости в единую модель объяснения изучаемого феномена.

– гипотезы должны однозначно определять зависимую и независимую переменную и характер связи (структурной или функциональной) между ними (зависимая переменная – это свойство, признак объекта исследования который изменяется под воздействием другого признака, свойства – независимой переменной)39. Поскольку гипотеза – это предположение о наличии структурной или функциональной связи между некоторыми свойствами, характеристиками, то в формулировке гипотезы они обязательно должны быть явно обозначены. Например, предположение о наличии некоторой агрегированной оценки инвестиционной привлекательности города не имеет смысла без указания на то, как эта оценка соотносится с ее носителями: различными социальными группами.

Основным источником для формулировки гипотез исследования могут быть как опубликованные = вербализованные теоретические концепции, которых придерживается исследователь, так и многообразные дополнительные источники, содержащие более или менее правдоподобные объяснения исследуемой проблемы. К числу таких источников можно отнести профессиональную периодику, экспертные комментарии профессионалов в исследуемой области: политиков, экономистов, менеджеров, писателей и т. д.; даже случайные наблюдения в рамках повседневных практик самого исследователя и его референтной среды.

Систематизация и знание возможностей и ограничений различных источников исходной информации для постановки гипотез представляет большой интерес для исследователя.

Процедура построения эмпирической модели (гипотез следствий) представляет собой интерпретацию = редукцию понятий в терминах эмпирических признаков, доступных для наблюдения.

Пример*. Если исследователь предполагает, что имидж города, сложившийся в массовом сознании населения, разнится в зависимости от социально-профессионального и территориального (резидент/нерезидент статуса человека (гипотеза основания), то он должен определить и изучить такие характеристики объекта – носителя информации (гражданина), которые позволят ему проверить данное предположение.

К числу эмпирических показателей для проверки гипотезы следует отнести: тип территории проживания людей (резидент/не резидент), выступающих в качестве источника информации; профессиональный статус (область и род деятельности), степень информированности о истории города и городской среде.

Исследователь формулирует эмпирические показатели, которые отражают различные грани имиджа и могут быть проверены путем эмпирического наблюдения.

1. Известность города и его значимость в РФ (в том числе общая информированность резидентов и нерезидентов о городе; оценка места города среди других городов РФ; наиболее востребованная информация о городе и др.).

2. Географическая привлекательность города (в том числе оценка расположения города в РФ (достоинства и недостатки), оценка расположения города по отношению к областным центрам региона; природный потенциал города и др.).

3. Культурная привлекательность города (в том числе понимание города как культурного центра; информированность о культурных традициях города; наиболее «влиятельные» учреждения культуры; мнение о факторах, определяющих культурную привлекательность города; сферы культуры, в которых возможно наиболее эффективное формирование позитивного городского имиджа и др.).

4. Экономическая привлекательность города (в том числе оценка промышленного потенциала города, наиболее развитые сферы экономики; анализ людских трудовых ресурсов (характеристики занятости, безработицы, трудовые миграции), опыт инвестирования в городскую экономику; опыт работы предприятий города за пределами города, области, страны (в том числе внешняя экспансия); работа предприятий-нерезидентов на рынке города как опыт инкорпорации в экономику города и др.).

5. Уровни идентификации с городом (в том числе приверженность городу разных социальных групп, степень территориальной мобильности населения; отношение к иногородним; соотнесенность актуальных личностных проблем с городской средой; смысловые поля идентификации «человек-город» (восприятие города) в разных социальных группах; фокус идентификации как основа для выработки имиджа города).

6. Психосемантические составляющие образа города (в том числе тематическое поле образа города; лексикон, используемый при описании города; наиболее важные составляющие образа города; цветовая палитра города; городские слоганы, выработанные различными социальными группами; мнение о явлениях или вещах, способных стать символом сплочения жителей Екатеринбурга (общая идея)).

7. Психоэмоциональный фон города (в том числе общая оценка комфортности проживания в городе; мнение о наиболее комфортных сторонах проживания в городе (сравнение с другими городами); безопасность городской среды, социальная и правовая защищенность горожан и гостей города и др.).

8. Потенциал развития города (в том числе мнение о сферах городской жизни, которые могут в будущем получить наибольшее развитие; образ жизни населения города в будущем – оценка с позиции демографических и социально-экономических показателей; мнение о наиболее важных изменениях в политической жизни города (местное самоуправление, общественные организации, взаимодействие населения с администрацией города)).

В качестве гипотез следствия выступают предполагаемые конфигурации признаков, составляющих имидж города, в разных социальных группах населения (резидентов/нерезидентов, высокостатусных/не имеющих высокого статуса и т. д.)

Разработка эмпирической модели исследования сопряжена с рядом проблем:

1) Проблема смысловой адекватности эмпирического кодирования. Речь идет о том, сколько эмпирических признаков могут составлять релевантную теоретической эмпирическую модель измеряемого феномена.

В процессе эмпирической интерпретации исследователь может воспользоваться «удачно зарекомендовавшими» себя эмпирическими моделями, уже разработанными в других исследованиях для верификации аналогичных гипотез. В этом случае речь идет о стандартизации эмпирических показателей в социологическом исследовании40.

При отсутствии приемлемого опыта исследователь конструирует эмпирическую модель исходя из собственных представлений об эмпирических признаках измеряемых свойств, характеристик объекта или опирается на результаты предварительного формулятивного этапа исследования41.

2) Проблема адекватности измерительной процедуры (определение уровня измерения и методического приема). Конструирование эмпирической модели предметной области исследования представляет собой процедуру операционализации эмпирических признаков, что делает возможным их социальное измерение. Исследователь осуществляет процедуру соотнесения измеряемых признаков с формальной числовой моделью и выбирает оптимальный способ предъявления = коммуникации разработанного инструментария с источником информации, о чем речь пойдет в следующих главах.

1. В чем заключается роль социальных в понимании значения и принципов организации получения эмпирического знания о изучаемой проблеме?

2. Каковы требования к научно обоснованной теоретической модели предметной области исследования?

3. Чем отличается теоретическая модель предметной области исследования от эмпирической модели?

4. В чем заключаются логические, психологические, семантические проблемы взаимодействия научного языка и языка повседневности?

Батыгин Г. С. Лекции по методологии социологических исследований / Г. С. Батыгин. М.: Ун-т дружбы народов, 2008.

Ильин М. В. Десять лет академической политологии – новые масштабы научного знания / М. В. Ильин // Полис. 1999. № 6.

Левада Ю. Пирамида общественного мнения в электоральном зеркале / Ю. Левада // Мониторинг ВЦИОМ. 1996. № 1 (21).

Поппер К. Р. Объективное знание. Эволюционный подход / К. Р. Поппер; пер. с англ. Д. Г. Лахути. М.: Эдиториал УРСС, 2002.

Campbell А. The American Voter / А. Campbell, P. Converse, W. Miller, D. Stokes. N. Y., 1960.

Controversies in voting behavior / еd. by Richard G. Niemi, Herbert F. Weisberg. Congressional Quarterly Inc. Washington, 1993.

Ядов В. А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности / В. А. Ядов. М.: Добросвет, 1998.

Белановский С. А. Метод фокус-групп / С. А. Белановский. М.: Никколо, 2001.

Страусс А. Основы качественного исследования / А. Страусс, Дж. Корбин. М.: УРСС, 2001.

Римский В. Л. Российская власть в представлениях граждан / В. Л. Римский // Российский монитор: архив современной политики. 1995. Вып. 6.

Рогозин Д. М. Когнитивный анализ опросного инструмента / Д. М. Рогозин. М.: Фонд «Общественное мнение», 2002.

Готлиб А. С. Введение в социологическое исследование / А. С. Готлиб. Самара: Изд-во Самар. ун-т, 2002.

Филиппов А. Ф. Элементарная социология пространства / А. Ф. Филиппов // Социологический журнал. 1995. № 1.

Ключевые слова: когнитивное взаимодействие, социальные аспекты взаимодействия, субъекты исследовательского процесса, исследователь, исследовательские организации и центры, типы заказчиков (клиентов) эмпирического исследования, взаимодействие исследователя и клиента в рамках исследования, факторы, препятствующие его эффективности, этика исследователя.

Социологическое исследование можно представить и как процесс взаимодействия между различными социальными субъектами с целью обмена информацией.

Важность такого подхода к социальному исследованию впервые была актуализирована известнейшим американским исследователем, одним из основоположников концепции социального измерения – П. Лазарсфельдом. В своей работе «An Introduction to Applied Sociology», написанной в соавторстве с Дж. Рейтз, он конструирует схему исследования в контексте взаимодействия двух групп субъектов, вовлеченных в исследование и непосредственно заинтересованных его результатами. Он обозначает эти две группы субъектов: Профессиональный Социолог и Клиент. При этом автор схемы оговаривается, что речь в данном случае должна идти не об индивидуальных представителях, а о ролевых типах. Учитывая эвристичность и универсальность (приемлемость для любой отрасли социального знания) данной схемы, считаем целесообразным изложить на схеме ее основные элементы42(рис. 4).

Можно выделить различные типы Клиентов (позиция 3): промышленные корпорации, правительственные структуры разных уровней, общественные организации, партийные движения. Такая же вариация наблюдается и относительно ролей исследователя: это может быть профессор академического учреждения (научного или учебного), консультирующий по определенному поводу, независимая консалтинговая или исследовательская организация. Одни организации-клиенты приглашают социологов для решения конкретной проблемы, другие – имеют их в своем штате (позициях 3 и 4 схемы).

Но роли и типы еще достаточно формальные категории. Они должны быть наполнены конкретным содержанием. Клиент имеет множество проблем (позиция 5): он может стремиться разобраться в каком-либо уже свершившемся действии, он может хотеть найти правильное решение существующей проблемы или заложить основы своей будущей деятельности.

Исследователь, в свою очередь, располагает самыми разными ресурсами (позиция 6): он владеет базовым категориальным и концептуальным аппаратом, в его распоряжении находятся материалы, полученные в процессе других социологических исследований, он технологически оснащен для того, чтобы производить новые данные.

Такое взаимодействие является своеобразным видом обмена: клиент достигает своей выгоды, но довольно часто знание, полученное в процессе прикладного исследования, становится основой для дальнейшей научной теоретической разработки проблемы.

Схема имеет еще одну важную черту: двойная симметрия. Левая и правая стороны отделяют профессионала-социолога и клиента. Верх и низ разделяют соответственно субстанциальные, когнитивные аспекты исследовательского процесса от его более формальных социальных элементов.

Рис. 4. Проблемное поле взаимодействия исследователя и клиента.

По мнению П. Лазарсфельда, клиент чаще всего уже имеет определенное экспертное знание о проблеме и предположения о практическом решении, но он не уверен в его правильности и потому обращается за помощью к социологу. Социолог должен транслировать интересы клиента в исследовательские задачи и, опираясь на имеющиеся данные или материалы, полученные в процессе нового исследования, устранить пробел между знанием и действием клиента. Вот почему трансляция полученного знания в рекомендации рассматривается П. Лазарсфельдом как когнитивный (познавательный) аспект этого взаимодействия и отражена позицией 1 на схеме.

Познавательная проблема находится не в социальном вакууме. Проведение всего цикла прикладного исследования не является исключительно когнитивным процессом. На каждой его стадии оно сопровождается необходимостью решения проблем социального взаимодействия между клиентом и исследователем. Однако фокус на когнитивном измерении является ключевой проблемой даже тогда, когда рассмотрению подлежат сугубо социальные, организационные аспекты исследовательского процесса. Например, огромное значение имеет, кто формулирует практическую исследовательскую проблему, кто задумывает и планирует исследовательскую процедуру, кто разрабатывает рекомендации. Концепции возможных решений организации исследовательского процесса действительно могут быть весьма разнообразны. Связь между познавательным содержанием исследования и социальными аспектами взаимодействия социального исследователя и клиента или его представителя: конфликты, взаимопонимание, компромисс, а также вопросы эффективного разделения труда внутри исследовательского коллектива, – все эти аспекты социального действия отражены П. Лазарсфельдом в позиции 2 схемы43.

Следует отметить, однако, что, акцентируя внимание на взаимодействии исследователя (коммуникатора) и клиента (реципиента произведенной им информации), П. Лазарсфельд не включил в данную схему другой уровень коммуникации, осуществляемый в процессе социального исследования: взаимодействие исследователя и респондента (носителя индивидуального сознания, агрегированное выражение которых предстает как общественное мнение). Тогда как именно адекватность когнитивных и коммуникативных намерений исследователя и респондента определяет качество полученной информации.

Своеобразие сознания трех основных субъектов, взаимодействующих в процессе эмпирического исследования, проанализировано у Г. С. Батыгина, Д. М. Рогозина, О. В. Рыбаковой. Следовательно, эмпирическое исследование целесообразно рассматривать как своеобразную транспортировку знания: обыденное фрагментарное знание («Общественности») – теоретическое систематизированное знание (исследователя) – профессиональное экспертное фрагментарное знание (клиента, потребителя информации). Искусство, профессионализм исследователя проявляются именно в обеспечении корректности этих процедур.

Социологическое исследование – процесс коммуникации, своеобразный «семантический перекресток», на котором причудливо переплетаются и взаимодействуют несколько дискурсов: научный и инструментальный язык Исследователя, экспертный язык Заказчика, рутинный дискурс информанта44(рис. 5).

По каким правилам взаимодействуют дискурсы, как рождается метаязык исследования, приемлемый для всех участников?

В процессе социологического исследования (при формулировке проблемы, конструировании инструментария, разработке рекомендаций и др.) обозначенные проблемные зоны когнитивных и коммуникативных отношений разных групп субъектов трансформируются в конкретные проблемные ситуации методологического, методического, организационного характера. Содержание их, а также возможные способы решений будут рассмотрены нами в соответствующих главах.

Рис. 5. Семантический перекресток

Модель поведения заказчика (клиента, согласно терминологии, принятой в западной литературе) определяется комплексом факторов, каждый из которых имеет свой вес и векторность (направленность), способных как позитивно, так и негативно повлиять на исследовательский процесс.

Можно выделить следующие типы заказчика в зависимости от:

• Его социального и профессионального статуса:

– органы власти правительственные структуры (федеральные, областные, муниципальные как на уровне законодательной, так и на уровне исполнительной ветвей власти);

– политические партии, движения, общественные организации;

– отдельные политические и общественные лидеры;

– руководство предприятий и организаций;

– средства массовой информации.

• Уровня его компетентности:

– «сведующие», имеющие общее представление о сути социального исследования, его возможностях и ограничениях, структуре и технологиях;

– «несведующие», не имеющие опыта в такого рода деятельности.

• Характера постановки задач:

– четкость, определенность постановки задач исследования;

– расплывчатость, неопределенность понимания и постановки задач перед исследовательской группой.

• Содержания задач исследования, предлагаемых заказчиком:

– получение информации о состоянии социальных, политических и бизнес-процессов, институтов, диагностика общественного мнения;

– прогнозирование перспектив их развития;

– разработка собственной программы действий или оценка ее эффективности на разных этапах внедрения;

– получение информации о способах решения конкретной проблемы;

– желание оказать воздействие на определенные социальные, политические институты, общественное мнение.

Проблема эффективного коммуникативного и организационного взаимодействия исследователей и заказчиков действительно имеет важнейшее значение. Вместе с тем даже в США, несмотря на наличие богатых традиций взаимодействия ученых и практиков, многие из американских экспертов весьма скептически оценивают достижения, имеющиеся в этой области. Среди факторов, препятствующих эффективному взаимодействию исследователей и заказчиков, называют:

– Стремление лиц, принимающих решение, строить реальный управленческий процесс на сугубо рациональной основе. Они зачастую предпочитают руководствоваться не столько объективными данными и советами специалистов исследователей, сколько нормами законодательства, политической и рыночной конъюнктурой, расстановкой сил в высших эшелонах власти, идеологическими симпатиями и антипатиями.

– Нерасположенность заказчиков принимать во внимание социальные, идеологические, культурные, гуманитарные факторы при разработке тех или иных мер, более значимыми им представляются материальные, осязаемые аргументы (финансовые выгоды, экономические и политические последствия).

– В России проблема эффективного взаимодействия заказчика и исследователя усугубляется еще и недоверием к результатам социологических исследований. Такая позиция объясняется общей стереотипно низкой оценкой исследовательской культуры членов данного профессионального сообщества, наличием в нем большого числа дилетантов и реальных фактов полной или частичной фальсификации материалов эмпирических исследований.

– Следует учитывать также особую значимость для потребителя-заказчика в рамках социологического исследования проблем профессиональной этики исследователя-исполнителя. На рассмотрении этого аспекта их взаимодействия мы остановимся в конце данной главы, так как проблема исследовательской этики затрагивает интересы не только потребителя информации (клиента-заказчика), но и групп субъектов, выступающих информантами.

Какими материалами ни оперировал бы исследователь в процессе социологического исследования: официальными или неофициальными документами, результатами наблюдений, опросов – в любом случае он имеет дело с результатами вербального или невербального поведения людей, относящихся к разным социальным, профессиональным, демографическим, социокультурным группам. Вот почему «народ», «общественность» или ее представители (эксперты) являются неизменными участниками процесса коммуникации, свершаемой в ходе социологического исследования. Например, многие исследования не только финансируется политическими кругами, но и воспринимаются и анализируются по логике, свойственной референдуму, согласно которой «непогрешимый арбитр» дает «правильный» ответ, обусловливающий конкретное управленческое решение или политическое действие.

Однако еще Дюркгейм отмечал, что «общественная жизнь целиком состоит из представлений»45 и что объектом изучения для исследователя общественной сферы являются «способы видения, чувствования и действия»46, которые навязываются индивиду.

Прежде чем охарактеризовать состояние совокупного общественного мнения, его отношения к тем или иным изучаемым вопросам или персоналиям, необходимо убедиться в адекватности понимания и «прочтения» исследователями сигналов, которые могут быть посланы от общественности или групп экспертов к заказчикам через исследование и в отсутствии значимых искажений в этом процессе. Таким образом, когнитивный аспект коммуникативного взаимодействия в процессе эмпирического исследования при участии трех групп субъектов выглядит значительно сложнее, чем это представлено в схеме П. Лазарсфельда, и в самом общем виде имеет форму «восьмерки» (рис. 6).

Рис. 6. Субъекты коммуникативного взаимодействия в социологическом исследовании

Если на начальном (формулирование проблемы, цели, задач исследования) и завершающем (написание отчета, разработка рекомендаций, программ действий) этапах исследования наиболее значимой для исследователя является проблема адекватности его намерений ожиданиям и намерениям заказчика, то корректность всех дальнейших процедур обусловлена адекватностью «прочтения» исследователем «черного ящика» общественного или экспертного сознания, к которым он обращается в поисках искомой информации.

Причин же возможных искажений множество. Они могут возникнуть по вине исследователя, например, в случае неверного выбора им методической стратегии (процедур и техник сбора информации, ее обработки и анализа). В некоторых случаях совокупное общественное мнение подвергается искажениям из-за того, что значительная часть носителей общественного сознания оказалась недостаточно компетентна, информирована в заявленной проблеме. Наконец, огромную роль имеют социальные факторы, сопутствующие проведению исследования: отсутствие (или наличие) социальной и политической напряженности, фактов давления, оказываемого на людей, предоставляющих информацию, приемов манипулятивного воздействия на общественное и индивидуальное сознание посредством СМИ (или другими способами), полнота информации и свобода ее циркуляции в общественном пространстве. Кроме того, исследователи довольно часто недооценивают влияние самой процедуры и результатов социологического исследования на общественное мнение. Так, только постановка исследовательской проблемы уже является приемом ее актуализации в массовом сознании. Манипулятивное воздействие социологического исследования на «общественность» наиболее наглядно проявляется в так называемых «рейтинговых гипнозах». Рейтинги притупляют способность людей к самостоятельному осмыслению достоинств и недостатков объектов рейтинга, освобождают их от необходимости интересоваться деталями. Посредством рейтингов человек превращается в покупателя более или менее «раскрученного товара». Вступают в силу механизмы товарного фетишизма: становится важно, чтобы собственный выбор был подкреплен авторитетом массового спроса. С точки зрения, например, политического выбора высокая численность группы (например, избирателей поддерживающих того или иного политика) делает ее привлекательной для массового сознания47.

Таким образом, респондент (информант) – один из основных акторов исследовательского процесса, является носителем рутинного дискурса, и подвержен направленному коммуникативному воздействию со стороны исследователя. Эти обстоятельства обязательно должны учитываться при выборе методической стратегии исследования и организации сбора информации, чтобы избежать различного рода искажений и фальсификаций результатов.

Проведенный нами анализ исследования как коммуникации нескольких групп социальных субъектов показал, что многие аспекты профессиональной деятельности исследователя социальных процессов требуют своеобразных сделок между теми или иными ценностями и зависят от конкретной социальной, политической и исследовательской ситуации. Этические проблемы, возникающие в ходе проведения исследования, это всегда дилеммы и конфликты. И хотя жестких правил немного, общепринятые принципы все же существуют. Примером тому могут служить многочисленные этические кодексы, профессиональные стандарты, принятые в социологическом сообществе как в России, так и за рубежом48.

Личные моральные принципы исследователя являются наилучшей защитой против неэтичного поведения. До, во время и после проведения исследования он имеет возможность и должен анализировать свои действия и соотносить их с профессиональными стандартами. Большинство примеров неэтичного поведения обусловлено желанием сделать карьеру, быть опубликованным, известным, произвести впечатление на членов семьи и друзей, сохранить рабочее место и так далее. Этичное исследование требует больших временных затрат, стоит больше денег, оно сложнее в организации.

Более того, этические стандарты обычно представлены в форме неопределенных принципов. Социальные исследования – одна из сфер, где можно действовать неэтично, а угроза быть пойманным мала. Исследователь, работающий неэтично, если будет пойман, столкнется с общественным порицанием, и лишь в крайнем случае могут последовать какие-то санкции со стороны правоохранительных органов; но этичный исследователь обычно вообще не получает никакого поощрения. Обычно в соответствии с этическими нормами действуют те исследователи, которые ориентированы на профессиональную деятельность и дорожат репутацией собственной и профессионального сообщества.

Исследовательское сообщество и структуры, финансирующие исследования, выступают против неэтичного поведения, называемого ненаучным, которое включает в себя исследовательское мошенничество и плагиат:

– исследовательское мошенничество происходит тогда, когда исследователь не осуществляет надлежащий контроль над процедурой сбора информации, представляет данные, которые на самом деле не были собраны, отчет по исследованию, которое не было проведено. К данному типу исследовательского мошенничества порой прибегают, например, российские PR-консультанты в период избирательных компаний, тем самым дискредитируя саму практику проведения исследований электората.

– плагиат – тип мошенничества, когда исследователь крадет идеи, методику, инструментарий, иные документы у других или использует их без указания источника. Этот тип мошенничества также распространен в российском профессиональном сообществе исследователей общественного мнения, что обусловливает «закрытость» методик, баз данных и результатов для пользования другими исследователями.

Этические проблемы, касающиеся объектов изучения. Многие этические проблемы связаны с балансом между двумя ценностями: получением необходимого знания и правами объектов изучения. Предоставление исследовательским объектам прав на абсолютное невмешательство может сделать эмпирическое исследование невозможным. В то же время предоставление этих абсолютных прав исследователю может нарушить основные права человека и, прежде всего, право на конфиденциальность персональных данных информантов49. В условиях современного российского общества, характеризующегося повышенной криминогенностью среды (особенно в крупных городах), эта проблема приобретает особую актуальность при проведении массовых поселенческих поквартирных опросов. Исследователи обязаны обеспечить невмешательство в частную жизнь при помощи неразглашения имен участников проекта. Это принимает две формы, каждая из которых предполагает отделение личности индивида от его или ее ответов: анонимность и конфиденциальность. Анонимность означает, что не разглашаются имена испытуемых; объект нельзя идентифицировать, и он остается неузнанным или анонимным. Чтобы обеспечить анонимность, исследователи избавляются от имен и адресов участников, присваивая каждому определенный код. Если анонимность предполагает, что личность респондента не может быть идентифицирована, то конфиденциальность означает, что в конечном счете информацию можно соотнести с именами, однако исследователь сохраняет конфиденциальность, т. е. держит их в секрете от широкой общественности. Информация представляется только в агрегированном виде, что не позволяет связать конкретных индивидов с конкретными ответами. Конфиденциальность может защитить участников от нанесения им не только морального, но и физического урона, особенно при изучении острых социальных проблем насилия, наркомании, коррупции, девиантного поведения и т. д., причастность к которым социально неодобряема и может повлечь негативные санкции.

Этика и финансирование исследования. Особые этические проблемы возникают при проведении заказных социологических исследований, когда организация (или персона), заинтересованная в получении информации, оплачивает его. Исследователя могут попросить, чтобы он нарушил этические или профессиональные стандарты в качестве условия сотрудничества. В таком случае каждый устанавливает для себя этические границы, при выходе за пределы которых он откажется от услуг данного клиента:

– Достижение специфических результатов. Что следует делать исследователю, если заказчик прямо или косвенно говорит, к каким именно выводам необходимо прийти? Исследователь, придерживающийся профессиональной этики, откажется принимать участие в проекте, если он должен получить определенный результат в обмен на заказ. Лучше всего согласовать подобные этические моменты с заказчиком до заключения договора или контракта.

– Ограничения в проведении исследований. Заказчик может ограничивать исследование определением того, что может быть изучено, или ограничением используемых техник (например, экспертный опрос, а не фокус-группа) напрямую или косвенно при помощи ограничения финансирования Тем не менее исследователь должен придерживаться методов, адекватных целям исследования, давать реальную оценку того, что можно получить при помощи того или иного метода.

Конец ознакомительного фрагмента.