«Спиртовый поход»
Саперы со щупами «на два колена», худая облезлая овчарка, мост и развороченная взрывом цистерна. На саперах бронежилеты и пластиковые щитки, закрывающие лицо. Они якобы должны были предохранять от взрыва фугасов... Вот такой снимок. Сделал я его трясущимися от перепоя руками неподалеку от въезда в Кундуз. Было такое гиблое местечко на окраине – скотный двор. Дня не проходило без обстрелов, засад, подрывов техники на «духовских» минах. Я хорошо помню, как и в каком состоянии оказался в это утро в районе скотного двора.
Редакции и типографии положен спирт. Да, тот самый, этиловый. Предполагалось, что его нужно употреблять для протирки селеновых фотопластин многократного действия, на чистку оптики, контактов и т. д. В связи с особенностями жаркого сухого климата и высокой запыленностью норма увеличивалась вдвое и больше. В месяц получалось около литра. А если шесть месяцев не брать? Это же двенадцать литров водки. А поллитровка контрабандной стоила между тем 20 чеков, минимум шестьдесят рублей. О чеках и ценах еще поговорим. Это особая тема. А вот спирт резко понадобился Коле Бурбыге, поскольку пора было делать отвальную, то есть прощальный обед по поводу окончания службы в Афганистане.
Здесь необходимо пояснение. В 40-й армии к весне 1981 года наладилась система ротации офицерских кадров, именуемая «заменой». Прежде чем отпустить того или иного командира или политработника из Афгана в Союз, ему загодя подыскивали «сменщика» во внутренних округах, убеждались, что он не имеет партийных и иных грехов, обеспечивали по возможности жильем, каким ни есть, заставляли отгулять отпуск, а затем направляли в Афганистан. Новоиспеченный воин-офицер-интернационалист и прапорщик тоже принимал дела и должность, и только потом офицер, подлежащий замене, убывал в Союз.
Время замены – подлое время. Сколько ребят, прошедших через «огонь-воду-трубы-зубы» в Афгане, погибали именно в эти считаные дни замены по самому глупому поводу. Командиры частей попросту запрещали «заменщикам» выезжать за боевое охранение. Но пули и мины словно искали именно эту категорию. «Заменщик» – этим сказано все. Сиди в части и не дразни Судьбу.
Коля в этом смысле «заменщиком» вроде не был, но Афган покидал, а его должность прочили мне в качестве и. о. Редактор в армии – птица редкая. Не напасешься. Товар был штучный.
Вот Бурбыга мудро и по-доброму рассудил, что ехать за спиртом мне, поскольку ему и как убывающему не стоит, и как начальнику неудобно. А спирт – шесть литров – пополам. Три мне, три ему. Коля особо-то не пил, а спирт решил отдать политотдельцам вместо отвальной, поскольку денег на товарищеский обед не было, да и не хотелось этих натянутых застолий.
Я доложил редактору об инциденте на дежурстве, отдал в набор очерк о сержанте Барабанове и, спустившись к КПП, на попутном бронетранспортере уехал в Кундуз-Северный. Здесь, в пустыне, в двадцати километрах от Кундуза, стояли наш артполк, саперный батальон и моя цель – склады ГСМ, где хранился спирт. Все было рассчитано. В одиннадцать часов утра я был в Кундузе-Северном. В двенадцать опухший от перепоя прапорщик, расплескивая живую, парящую влагу на песок, заполнил мою аккуратную канистру, на которой была метка «6 лит.». На самом деле в нее влезало около семи литров. Раздули. В тринадцать часов, опять же на попутном «КамАЗе», я подъезжал к мосту перед Кундузом. И тут затрещало, загрохотало невесть откуда. Поперек дороги выкатилась БМП и начала методически сажать из своей пушчонки по окрестным холмам. Пришлось покинуть «КамАЗ» и залечь на обочине. Правда, мелькнула дурацкая мысль: если все так плохо, то почему не увести колонну с дороги? Да и в «КамАЗе» ящики не с помидорами явно. Чего-то на посту не домыслили либо замудрили. Постепенно стрельба начала удаляться в сторону Кундуза. По машинам, внимательно заглядывая в кузова, прошел рослый сержант-армянин. Потом, заметив меня, оставил досмотр и подошел с вопросом:
– Товарищ старший лейтенант? А вы что здесь делаете? Сегодня колонна через Кундуз не пойдет. Там на скотном дворе опять «духи» полезли.
– А что же делать? Я ведь не из Северного.
– А вы кто?
Через полчаса я был определен на ночлег в землянку к командиру взвода, охраняющего мост. Каша, полстакана водки, чай. Тут я «вспомнил», что у меня в канистре спирт, а хозяева – что у них утром афганский баран покончил жизнь самоубийством на минном поле. Пока тушилось мясо, «зарезали» пару банок с гречневой кашей из сухого пайка. Сначала я сам, а потом какой-то лейтенант-артиллерист отливали из канистры спирт в солдатскую фляжку, а разбавляли, доливая воду в стаканы и кружки.
Снаружи что-то внушительно ухнуло. Потом застучал крупнокалиберный пулемет, затрещал автомат. Я было потянулся к своему «АКМ», но командир взвода положил мне на плечо тяжелую смуглую руку:
– Там без нас разберутся. Давай лучше за детей. У меня в Союзе двое. Близнецы.
В конце землянки было видно, как по небу гуляют красные точки трассирующих пуль. Кто-то приходил, уходил, наливал, закусывал, чему-то смеялись. В углу у радиостанции сыпал в эфир цифрами сержант. А в целом было на все наплевать. Заснул я на той же кровати, на которой и сидел за столом...
Утро было мерзким. Во рту привкус «голимого» спирта. В членах – дрожь. О том, что и сколько осталось в канистре, лучше было не думать.
Дорога на Кундуз была свободна. Правда, вчера вечером, пока мы «уговаривали» спирт, за мостом, ближе к Кундузу, подорвался и сгорел бензовоз. Водитель и прапорщик погибли. Но саперы уже проверили дорогу. Чисто.
В редакции я всем сердцем оценил сожалеющий взгляд Бурбыги. В канистре оставалось чуть более трех литров спирта. Вот это «чуть более» и досталось мне по праву экспедитора. Остальное в трехлитровой банке редактор отнес в политотдел. А я, выхлебав чайник жиденького чая, свалился на койку. И еще сутки во мне гулял этот чертов спирт. В Афгане похмелье – тяжелая штука! Ах, как хотелось там иногда просто холодной чистой газировки, минералки какой... Но для этого нужны были деньги. Афгани – «афошки» или чеки Внешпосылторга. А вот этого попросту не было.
Так завершился «спиртовый поход».