Глава 3
– Да чтоб она сквозь землю провалилась вместе со своими шкафами и вешалками!
Большая круглая ручка дернулась вниз и тяжелые двери распахнулись с силой и грохотом, свидетельствующими о том, что открыли их ударом ноги. За дверями, на фоне солнечного дня, дрожала и вибрировала гора квадратных и круглых коробок, которая, покачнувшись, медленно двинулась с места и вползла в дом, издавая изнутри невнятные бурчащие звуки.
– Вейга, не кипятись, – проскользнувшая между коробками и стеной Мэй Си положила на пол пару небольших свертков и принялась развязывать бечевку, не позволяющую бумажной горе рассыпаться на части. – Ты что взъелась-то так? По-моему, ничего обидного она тебе не сказала.
– С чего я взъелась?! – на месте выпавшей из общей кучи коробки возникла воинственно растрепанная рыжая шевелюра. – С чего я взъелась?! Уж не с того ли, что эта бледная войля за прилавком так на меня посмотрела…
– Ты, давай-ка, за языком последи, – Винга ткнула ногой в основание картонной горы, отчего вся еще не до конца разобранная куча опасно накренилась, а гневная тирада из ее глубины резко прервалась. – И не ори – не в лесу. Послушала бы лучше, что тебе говорят. Эта девочка в Аверде живет поболее твоего. Мэй Си вон вообще ничего не купила, а молчит.
Она сбросила туфли и снова окинула взглядом гору из коробок, упаковок и перевязанных лентами пакетов.
– Вопишь как резаная, что все тебе не так, а скупила половину лавки. Давай, подбирай свое добро, что кинула-то на пороге? В гардеробную тащи! Сейчас посмотрим, чего ты там навыбирала.
Выбравшись на воздух из своего упаковочного заточения, Вейга тоже разулась, посмотрела исподлобья на свои приобретения, а затем, вздохнув, поволокла их к ведущей наверх лестнице, недовольно бормоча под нос:
– «Мэй Си молчит…» Конечно, молчит, ее хоть в мешок заверни и веревкой подпояшь – мужики на улицах оборачиваться будут и с ног валиться. Такие-то всем по нраву. Что я попросила такого? Каблуки? Кружева? Ну и что?! Я, между прочим, всю жизнь то в фартуке, то в шубе. А я, между прочим, женщина… и красивая, между прочим! Может на всяких там санорра и не похожая, но уж, какая есть!
Презрительно хмыкнув, она скорчила гримасу и передразнила молодую продавщицу из лавки готового платья, которую они посетили только что:
– «Боюсь, ничего такого я вам предложить не могу. Наши швеи этого не шьют!»… Какого – «такого»?! Чего – «этого»?!
– Я же тебе говорю – прекращай бурчать как старая стогга! – Винга догнала ее на середине лестницы и протянула руку: – Давай лучше коробки свои, помогу занести.
– И мне, – предложила Мэй Си. – Не переживай, сейчас все распакуем и посмотрим, что можно придумать.
Старенький дом в Диверте, любезно предоставленный тарном Хенрилом, ценой многих усилий приведенный в порядок и ставший по-своему уютным и родным, оставлять было грустно. Но жить, есть, спать в паре небольших комнаток можно вдвоем, ну, максимум – втроем. А когда вас собирается семеро, то, скажем прямо, неудобств возникает постепенно столько, что ни о каком уюте говорить уже нельзя.
Поначалу планировалось всего лишь подновить старые деревянные стены, пристроить пару новых помещений, привести в порядок двор. Благо денег на это теперь хватало с избытком. Но постепенно в начальный проект вносилось столько изменений, что однажды Девирг сказал:
– Послушайте, а не проще ли будет просто купить новый дом? Тем более, что по сумме это выходит чуть ли не дешевле?
– И где же ты видел в Диверте дома на продажу? – поинтересовалась Вейга.
– А зачем в Диверте? – удивился Девирг. – А почему бы и не в Хейране? Или в Аверде? Не знаю как у вас, а у меня в этом городе ни должников, ни глубокой сердечной привязанности не имеется. Честное слово, за такие деньги можно было бы взять неплохой особняк в центре Аверда.
Он указал пальцем на разложенные чертежи и сметы перестройки дома.
– И, кроме того, – заметил он, – есть у меня там несколько знакомых, которые и дом хороший помогут купить, и с обстановкой помогут.
– Тебя-то, может, ничего и не держит, – возразила Винга, – а мы с Вейгой как бы на службе у Хенрила.
– Думаю, если мы сообщим гевлам, что вам нужна замена, она быстро найдется, – спокойно возразил Тэи Зи. – С Хенрилом я поговорю. Он согласится.
– Если ты поговоришь, он на что угодно согласится, – засмеялась Грейцель, – А что, мне идея нравится. Давайте попробуем.
Кин Зи пожал плечами:
– Да что тут пробовать – собираемся да переезжаем.
И как-то сразу легко все устроилось. Уже через два дня Вилхельм, бывший артельный старшина сестер, знал о том, что случилось, и еще через неделю в Диверт прямо из Хейрана прикатил уже знакомый сестрам Тровва в своей кожаной куртке и с неизменной улыбкой на лице.
– Так получается, девчонки, что я остаюсь тут вместо вас. Тарн-то как – не против?
– Нет… наверное, – пожала плечами Вейга.
– «Наверное»?
– Не против, – ответил Тэи Зи, который вышел встречать гостя вместе со всеми. – Идем, сходим к нему.
– Забавно, – прищурился Тровва, оглядывая троих санорра. – А пойдем! Интересно будет на это посмотреть.
Хенрил действительно не возражал. То есть, на его лице сначала появилось недоуменное выражение, когда они вошли в его кабинет, но едва Тэи Зи произнес первые слова, тарн сначала уставился на него, внимательно выслушивая многочисленные рекомендации, а когда представление было окончено словами: «Думаю, вы понимаете, что лучшего работника на это место вам не найти», он буквально подскочил со своего старого кресла и кинулся пожимать Тровве руки, уверяя, что он крайне рад его приезду, и что в Диверте его ожидает самый теплый прием. Санорра наблюдал за радушным хозяином без каких-либо эмоций на лице.
– А неплохой трюк, честное слово, – заметил Тровва, когда они вышли из здания Городского Совета под яркое солнце. – Слышал про такое, но вот вижу впервые.
– Не понимаю, о чем речь, – безразлично заметил Тэи Зи.
– Да брось! – расхохотался гедар. – Хенрила я всяким видал, но чтобы он вот так перед кем-то расшаркивался – отродясь такого не бывало. Ваши это штуки всякие, как пить дать. Скажи, за кого он меня теперь держит? За лучшего друга, или за сына родного?
– За ценного работника, – спокойно ответил Тэи Зи.
Затем он остановился, и, посмотрев на Тровву, добавил негромко:
– И ты будешь относиться к нему с ответным уважением. Будешь трудиться честно, стараясь исполнять свою работу быстро и хорошо. Ты не будешь пытаться обмануть его, или обокрасть, и никогда не позволишь себе даже в мыслях отозваться о нем с пренебрежением. Верно?
Тровва подавился смехом. Молча и внимательно выслушав то, что ему сказал санорра, он с серьезным выражением лица кивнул и произнес четко, словно читал по бумаге:
– Да, я понял. Я буду честен и почтителен с Хенрилом. Буду стараться, исполняя свою работу, и никогда не позволю себе обмануть тарна или горожан Диверта.
– Правильно.
На этом Тэи Зи снова отвернулся и не спеша зашагал по направлению к дому. Тровва протер глаза и тряхнул головой.
– Задремал я на ходу, что ли? Жара-то какая… О чем мы там говорили-то? Что-то из головы вылетело.
– Не важно.
– Ну и ладно.
В общем, все получилось в лучшем виде. Девирг же взял на себя поиски подходящего дома и переговоры с продавцами.
Вернувшись через неделю, он предложил отправляться в Аверд, чтобы осмотреть возможные варианты. Оставив дома Тэи Зи и сестер упаковывать по сундукам и коробкам нехитрые пожитки, остальные отправились в столицу.
Осмотрев выставленное на продажу жилье, остановились на небольшом двухэтажном особняке, расположенном недалеко от Храмовой площади практически на набережной канала.
Дом представлял собой небольшое двухэтажное здание из белого камня, с остроконечной крышей и небольшими башенками на фасаде. Как раз в этом месте улица уходила под уклон, поэтому угол участка возвышался над ней на каменном фундаменте, вместе с лужайкой образовывая тихий уголок с парой скамеек и столиком. Широкий задний двор вместо забора огораживала высокая живая изгородь. В общем – дом производил очень приятное впечатление.
Продавцом оказался пожилой носатый гельд с несколько суетливыми движениями, постоянно хитро прищуривающийся, отчего создавалось впечатление, что он без остановки ищет способ обдурить собеседника. Он явно уловил всеобщее благодушие и, суетливо рассадив покупателей на скамейки в тени деревьев, принялся расхваливать и дом, и квартал, и шумящий рядом прохладный канал, и весь Аверд в общем, назвав в конце такую сумму, что Девирг удивленно поднял бровь.
– Ты что, Закиль? Мы у тебя дом покупаем, а не Старый город с Храмом и площадью в придачу. Поводья-то натяни! Даю половину от того, что ты хочешь!
На лице торговца мгновенно появилось выражение глубочайшей печали. Прижав руки к груди, он сокрушенно замотал головой.
– Девирг, мальчик мой, ты разбиваешь мое больное старое сердце! Неужели я прожил такую долгую, полную невзгод жизнь, чтобы услышать, как на старости лет меня будет оскорблять юноша, к которому я всегда питал настоящие отеческие чувства? Нет-нет, отказываюсь тебя слушать! Половину! За такой дом!
– Да, половину.
– Ай, не хочу это слышать! – замахал руками носатый.
– Ну, не хочешь – как хочешь, не неволю, – пожал плечами Девирг. – Тем более, что это не единственный особняк у каналов на продажу. А справа от площади или слева, лично мне все равно, а вам?
Он посмотрел на остальных. Грейцель состроила равнодушную мину, а Кин Зи и Мэй Си пожав плечами, принялись с безразличным видом осматриваться по сторонам.
Гельд мгновенно уловил, куда подул ветер.
– Ну, ладно, может быть цена несколько высоковата, не спорю, – сдался он. – Но вы же посмотрите по сторонам! Вон там – Старый Город за стеной, а вон та крыша – это дворец эйцваса! Можно сказать – будете жить с ним по соседству. Ты на двор посмотри, на траву! Это же перина, а не трава – хоть спи на ней! А дом ты внутри посмотрел?! И все это я готов продать… да, какое там «продать» – подарить! Подарить тебе и твоим друзьям за жалкую кучку кеватров, от которых ни красоты, ни пользы!
– Подарить, значит?
– За такую цену – подарить!
– Ни красоты, ни пользы, говоришь?
– Мальчик мой, эти деньги не согреют тебя зимой и не насытят, если ты будешь бродить голодный по лесу без крыши над головой. И от чего тогда будет больше пользы – от бумажек с длинными цифрами, которые, как болтают там и сям, выписали тебе Ховскооды, или от теплого дома с двумя ванными и тремя большими каминами, около которых ты будешь греться холодной зимой и мучиться от раскаяния, что пожадничал и обидел старого Закиля?
Носатый повесил голову и смахнул с прищуренного глаза слезу.
– Ну, хорошо, – сокрушенно вздохнул он, так и не дождавшись ответа. – Только из моих к тебе и твоим друзьям отцовских чувств. Скину я тебе…
– Половину.
– Треть! И не монеты больше! Хочешь – иди к другим, держать не буду. Да только они тебе на дом цену снизят, а за обстановку втридорога заложат. Вот тогда ты и вспомнишь как горсть монет пожалел!
– А ты, значит, не заложишь втридорога?
– Да чтоб мне пусто было, если я когда-нибудь так поступлю! – возмутился гельд. – Будет вам обстановка! И садовники за мой счет, так уж и быть! Если ты прекратишь уже унижать старика… Ну что, минус треть – и договорились?
Он протянул руку.
Девирг покачал головой.
– Умеешь ты торговаться, старый. Ладно, уговорил!
Сделку скрепили рукопожатием. Гельд торжественно вручил ему связку ключей, напомнив еще раз, что все товары в его лавках в их полном распоряжении и с хорошей скидкой. После чего все отправились в городское хранилище, где, щурясь от удовольствия, носатый получил из рук в руки целую кучу тяжелых мешочков с кеватрами и тщательно пересчитал монеты («Не вздумайте себе воображать, что от недоверия! Исключительно для порядка» – повторял он при этом).
Закончив, он раскланялся с новыми хозяевами дома, отпустил несколько комплиментов всем присутствующим дамам и отправился домой в сопровождении Девирга и Кин Зи, взявших на себя роль носильщиков и охранников.
Через несколько дней на повозке прибыл весь оставшийся скарб из Диверта. Тэи Зи выбор дома одобрил, а сестры так вообще были в абсолютном восторге. И, честно сказать, было от чего.
Всем досталось по комнате, и каждый обставил ее по своему вкусу, не забыв о мягкой и удобной кровати.
– Что Грей, муки выбора? – ехидничал Девирг, когда Грейцель часами бродила по залу, рассматривая готовые кровати и не зная, на какой остановить взгляд. – Может, лучше пару креслиц? Так-то привычнее будет.
Порой разглагольствования выходили ему боком и за слова свои бывал он бит, хоть и без злобы, но, видимо, чувствительно, потому что хоть шуток и не прекращал, но какое-то время держался от девушки на безопасном расстоянии, потирая втихаря бок или затылок.
Были в доме и большие ванные комнаты, отделанные прохладным полированным камнем, с большими металлическими ванными и душем. Совместно было решено, что одна комната отдается в распоряжение девушек, а вторая достается мужчинам, но как-то так получилось, что в первый же вечер занятыми оказались обе, и в течении нескольких часов доступ в них был закрыт. Тэи Зи отнесся к этому абсолютно равнодушно, а Девирг и Кин Зи получили в ответ на свои претензии вопросительный и недоумевающий взгляд четырех пар глаз.
В зале на первом этаже было обустроено собрание трофеев, которых, как оказалось, уже успело накопиться немало. На подставках под специально заказанными прозрачными крышками лежали добытые в разное время и в разных местах редкости, среди которых нашлось место и небольшому куску креланита, в память о происшествии в Пещерах.
Была также оборудована библиотека, которая постепенно начала заполняться книгами разной толщины, различного содержания и на разных языках. Рядом с ней, в комнате, стены которой были отделаны деревянными панелями, обустроили гостиную. Здесь на больших окнах висели тяжелые, плотные портеры, которые даже в самый жаркий день могли создать прохладный полумрак. Пол в этой комнате застилал толстый ковер. Напротив камина стояли два удобных дивана. Вдобавок Мэй Си лично заказала большое количество мягких подушек разного размера, так что каждый мог устроиться с одинаковым комфортом как на диванах, так и на полу. Центром гостиной стал большой камин, у которого, как и в Диверте, каждый вечер собирались все обитатели дома.
Рядом с гостиной, в комнате с большими окнами, разместилась столовая. Массивный деревянный стол, установленный здесь изначально, было решено сменить на что-нибудь менее монументальное, более приспособленное для комфортного ужина, чем для многолюдных пиров. Поэтому неподъемный старожил был приговорен к обслуживанию пикников и переехал на лужайку заднего двора, а его место занял небольших размеров стол из светлого дерева, за пару дней сделанный собственноручно Вейгой и Вингой.
За обстановку кухни взялись Девирг и увлёкшаяся кулинарией после визита на Инцмир Мэй Си, объявившие, что на свою кухню они чужих не пустят. Большой котел и кастрюли переехали сюда из Диверта, а вот наборы тонко изготовленных столовых приборов, скатерти, подсвечники и прочие предметы сервировки и украшения закупили под руководством сестер у местных мастеров.
Впрочем, практически вся эта красота пока ожидала своего часа, лежа в коробках, поскольку обедать и ужинать все предпочитали по-прежнему просто, шумной компанией за одним столом, обсуждая новости и планы.
Зелень, окружающая дом, тоже требовала заботы. Понятно, что трава на лужайке, аккуратные кусты, живая изгородь, огораживающая задний двор, и кроны деревьев не сами за собой ухаживали: раз в несколько дней, рано утром, от Закиля приходили несколько работников, которые приводили всю растущую зелень в порядок. Работу свою они выполняли быстро и умело, и денег не брали, говоря, что «за все заплачено».
– Закиль, конечно, хитрый торгаш, и глазом моргнуть не успеешь – обдерет до исподнего. Но вот слово он свое всегда держит. Сказал – значит, все будет в лучшем виде, – заметил по этому поводу Девирг.
Возникали поначалу и неудобства. Сначала Грейцель несколько раз пригласили в Старый Город, где проницательные мужчины в белых плащах битый час задавали ей разные вопросы, явно пытаясь связать внезапное улучшение ее благосостояния с тем, что произошло прошлым летом в Пещерах. Вопросы были безукоризненно вежливыми, совершенно ненавязчивыми, но неприятными. Впрочем, когда Грейцель потребовала прямо объяснить ей, чего от нее собственно хотят и в чем обвиняют, бывшее начальство замахало руками, извиняясь и желая всех жизненных благ, с чем и отпустило ее восвояси.
Правда, вскоре некто в белом плаще посетил Инцмир и поинтересовался у Дикфрида – не известно ли ему, откуда у его дочки и ее друзей вдруг взялись дома в столице и долговые расписки с подписями Ховскоодов на много лет вперед. В архивы не попало, что ответил Дикфрид, который на дух не переносил, когда кто-то пытался лезть в жизнь его семьи, но более его также не беспокоили.
Случилось и еще кое-что, и было это куда как неприятнее всего прочего. Однажды утром работники, ухаживающие за зеленью, на некоторое время задержались, и Кин Зи заприметил на лужайке странные следы. Изучив их, он нахмурился и позвал Тэи Зи и Девирга: по всему выходило, что пара неизвестных бродила ночью около дома, всячески стараясь скрыть это от хозяев. Более того – окажись трава подстрижена вовремя, им бы это вполне удалось.
– Ваши предложения? – поинтересовался Кин Зи.
Девирг почесал подбородок:
– Странно. Давайте сделаем так: я поговорю кое с кем… из своих старых знакомых. А потом будем решать.
Вернулся со встречи он хмурый и, не ходя вокруг да около, объявил – на дом положили глаз. Знакомые обещали навести справки и выяснить подробности, но вот будет ли от этого польза, сами уверены не были.
– Времена такие, друг, – неторопливо говорили они, честно глядя в глаза. – Рыбешки мелкой много развелось, всю не соберешь. Законов не уважают, правил не знают, творят что хотят. Так что, сам понимаешь.
Вкратце объяснив, что теперь, кроме самих себя, им надеяться не на кого, Девирг добавил:
– Я немного знаком с местными… специалистами. Можете быть уверены – замки нам не помогут.
– Что теперь, посты на ночь выставлять? – поинтересовалась Вейга.
И тут произошло крайне редкое событие – Тэи Зи улыбнулся. Он поднялся с кресла, в котором устроился было с книгой, и размял пальцы.
– Не нужно никаких постов. Что-нибудь придумаем. Да, Мэис?
Он посмотрел на Мэй Си, и она ответила ему точно такой же улыбкой.
– Конечно, придумаем. Дайте нам полчаса и посмотрим, что получится. Никто же больше никуда сегодня из дома выходить не собирается?
– Вы что задумали? – забеспокоилась Грейцель. – Только-только Белые Плащи отвязались…
– Не волнуйся, – Тэи Зи, прищурившись, посмотрел в окно, освещенное лучами почти ушедшего солнца. – Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться. Ну что, Мэис, пойдем?
– Пойдем.
Этой ночью обитателей дома разбудили пронзительные крики, несущиеся со двора. Подскочив с кроватей кто в чем был, они бросились к окнам и увидели внизу феерическую картину: рядом с входной дверью на земле растянулся какой-то нежданный гость в черном. Тело его тихо подергивалось, объятое голубоватым мерцающим светом, в котором пробегали яркие искры.
Неизвестный явился в гости не один: двое его друзей, дико тараща в темноту глаза и вопя во весь голос, ползли на задах, вцепляясь в землю пальцами, вырывая с травой комья земли и швыряя их перед собой. В столь неудобных позах они добрались до края лужайки, и, вскочив на ноги, сломя голову устремились в разные стороны, оглашая окрестности громким криком, полным тоскливого ужаса.
В окнах соседних домов начал загораться свет. Похоже, неудачливые визитеры подняли на ноги всю окрестность.
– Тэи, что происходит? – испуганно спросила Грейцель у Тэи Зи, который, как оказалось, и не собирался ложиться спать, еще с вечера удобно разместившись в кресле у окна так, чтобы с улицы его в темной комнате было бы невозможно заметить.
Сейчас на его лице было написано абсолютное удовлетворение.
Девушка показала на лежащего у дверей:
– Вы что с ним сделали?
– Ничего мы с ним не делали, – ответил санорра таким тоном, будто бы речь шла о валяющемся на дороге камне. – Мэис дверной замок прикрыла посильнее, чем оконные, вот он и получил побольше остальных.
– Он жив, надеюсь?
– Да что с ним будет? Вон, смотри, шевелится.
Действительно, окутывающее беднягу голубоватое свечение заметно угасло. Он медленно перевернулся на бок и осторожно сел, мотая головой и опираясь руками о землю.
– Он тоже будет орать на весь город? – спросила Винга.
– Сейчас узнаем.
В этот момент сидящий резко обернулся, словно услышал что-то из темноты. Затем рывком отшатнулся в сторону, раскрыл рот и выпучил глаза.
– Да, будет, – сказал Тэи Зи.
Несчастный заорал так, что в доме зазвенели стекла. Он не стал ползать на ягодицах по лужайке, а, перекувыркнувшись, на четвереньках дополз до края парапета, рухнул вниз, на камни мостовой, подскочил на ноги и, не разбирая дороги, ринулся в темноту, вопя во все горло.
– Лужайке потребуется серьезный ремонт, – заметил Кин Зи, глядя на истоптанную, вывороченную из земли траву.
– Завтра садовники придут, приведут все в порядок… – начал Тэи Зи.
– Завтра к нам из Старого Города придут! – перебила его Грейцель. – И хорошо, если после такого нас не попросят из Аверда! Что вы устроили?!
– Да ничего мы особенного не устраивали, Грей, успокойся, – улыбнулась Мэй Си. – Пара легких ловушек и все. Никто же не пострадал.
– А почему они орали-то так? И бежали так, как будто за ними кто-то гонится?
– Потому что за ними гнались. И до утра будут гоняться.
– Кто?!
– Загонщики. И их псы. Те, что на Болотах у Диверта. – Тэи Зи поднялся с кресла. – Идемте спать. Больше ничего интересного не будет. Что с вами?
Грейцель, Девирг и сестры смотрели на него с широко раскрытыми глазами без кровинки в лицах.
– Да вы что, успокойтесь, – поспешила сказать Мэй Си. – Это же иллюзия, только видимость! Через несколько часов видения рассеются, и все с ними будет нормально. Ну, если не считать синяков и царапин. Зато сюда их точно после этого больше не потянет.
– Вы ненормальные! А если их патруль сейчас скрутит?! Что с ними в закрытой камере будет?!
– Не будет с ними там ничего, – махнул рукой Тэи Зи.
– Казармы Храмовой Стражи все обвешены мощными охранными знаками, поставленными посвященными со всего Дивероса, – пояснила Мэй Си. – Они сразу разрушат любое воздействие на разум.
– Так что успокоятся и лягут спать, – Тэи Зи бросил взгляд на висящие на стене часы. – И нам пора, не находите?
Более дом с нехорошими намерениями никто по ночам не посещал. Само происшествие, конечно, незамеченным не осталось – о нем ходило много сплетен и пересудов, от простых до самых невероятных. Еще некоторое время Белые Плащи опрашивали всех живущих на улице, но так как никто ничего путного рассказать им не мог, дело как-то затихло само собой и вскоре о нем даже подзабыли.