Операции, приемы и методы мышления
Познавательные действия с объектом
/34/Анализ познавательной деятельности, казалось бы, демонстрирует, что «структура (то есть состав и последовательность этапов) исследования не определяется однозначно выбором объекта…»[39]. Например, изучение самых различных объектов предполагает такие действия, как: 1) формулирование задачи (проблемы), включающей указание конечной цели, условий и ограничений исследования, перечень исходных данных и средств решения задачи; 2) сбор информации; 3) выдвижение предварительных гипотез; 4) постановка эксперимента; 5) сопоставление результатов эксперимента с теорией и т. д. При этом «один и тот же объект может рассматриваться и изучаться исследовательскими процедурами разной степени сложности, и, наоборот, одна и та же процедура или прием может применяться к объектам различной сложности, стоящим на разных ступенях качественной иерархии»[40].
/35/ На основе абсолютизации такого рода фактов складывается представление о полной независимости познавательной деятельности исследователя от природы изучаемого объекта. Действия (операции), осуществляемые исследователем, кажутся чем-то совершенно субъективным, полностью противопоставленным объекту. На этой основе многие позитивисты и прагматисты отождествляют познавательную деятельность с совокупностью субъективных манипуляций, операций, которые исследователь осуществляет с целью преобразования хаотического чувственного материала во что-то определенное и которые (манипуляции) чужды объекту и обусловлены только потребностями субъекта.
Такое решение вопроса об отношении познавательной деятельности к объекту является ошибочным. Подходя к познанию с позиций теории отражения, мы должны признать, что познавательные операции не могут быть совершенно независимыми от природы объекта. Поэтому истинные знания могут быть получены лишь в том случае, если исследователь строит свою деятельность так, как того «требуют»: 1) характеристики изучаемого объекта; 2) задачи исследования (и в первую очередь, необходимость адекватного отражения объекта); 3) условия, в которых оно протекает (возможность непосредственного изучения тех или других явлений, применения различных средств изучения объекта и т. п.).
/36/ Особенно наглядно зависимость познания от природы объекта обнаруживается при анализе познавательных действий с изучаемыми предметами и явлениями. Мы исходим из диалектико-материалистического понимания познания как отражения объекта, существующего вне и независимо от сознания субъекта. Из такого понимания следует, что в процессе познания приходится не только вводить те или иные термины, из одних терминов и высказываний образовывать другие, но вместе с тем осуществлять определенные познавательные действия по отношению к тем или иным реальным объектам. Эти действия носят различный характер и осуществляются по отношению к различным объектам. Исследователь выбирает какое-то явление в качестве предмета познания, т. е. ставит по отношению к нему определенные познавательные задачи; непосредственно изучает его (с помощью органов чувств, искусственно созданных приборов и т. д.); отвлекается от рассмотрения каких-то сторон и свойств предмета и т. д. Можно изучать, например, только внешние свойства предмета или его внутреннюю структуру; абстрагироваться от изучения его изменений или сделать их объектом специального анализа; рассматривать качественные и количественные характеристики какого-либо процесса, не учитывая до поры до времени их связь, или подвергнуть ее тщательному анализу и т. д. Познавательные действия было бы неправильно сводить только к непосредственному контакту с чувственно-воспринимаемыми объектами. Это могут быть и операции с уже полученными знаниями, /37/ на основе которых формируются другие знания. Все действия, осуществляемые в процессе познания по отношению к какому-либо объекту и состоящие в том, что данный объект «вовлекается» в познавательную деятельность или «исключается» из нее (путем создания в эксперименте или мысленного предположения таких условий, при которых объект отсутствует) можно назвать познавательными действиями с объектом. При характеристике каждого такого действия нужно указать: 1) по отношению к какому объекту оно осуществляется, 2) в чем именно состоит это действие.
Познавательные действия с объектом могут быть сложными или простыми. Сложные действия включают в себя более простые. Так, воспроизведение структуры предмета включает в себя получение знания об элементах этой структуры и отражение связей данных элементов, причем сначала осуществляется первое познавательное действие и лишь потом – второе. Отдельное познавательное действие (при отвлечении от его внутренней структуры) будем называть познавательной операцией, а совокупность (систему) операций, связанных между собой и осуществляемых в определенном порядке, – приемом мышления. В приведенном примере воспроизведение структуры предмета – это прием, включающий в себя две операции: воспроизведение элементов структуры и отражение связей этих элементов[41].
/38/ Различные познавательные операции (приемы) могут использоваться исследователем в качестве средства (способа) решения стоящих перед ним задач. В зависимости от характера решаемых задач подбираются соответствующие познавательные приемы. Так, при изучении изменяющихся и развивающихся объектов приходится прибегать к различным приемам, в частности воспроизводить историю объекта или отвлекаться от нее. Какая-либо познавательная операция или их совокупность (система), используемые для решения некоторой задачи, выступают в качестве метода познания.
Поскольку характер познавательных действий существенным образом зависит от «природы» изучаемого объекта, постольку при исследовании этих действий важную роль играет знание особенностей исследуемых явлений, получаемое в различных науках, в том числе (в логически обобщенном виде) в диалектике. Вот почему одна из задач диалектики при исследовании познания заключается в анализе различных познавательных действий и соответствующих операций, приемов и методов. Причем особенно важно учитывать особенности того объекта, по отношению к которому осуществляется познавательное действие. Типология таких объектов в логически обобщенном виде задается именно теорией диалектики. На ее основе можно классифицировать познавательные действия, операции, приемы и методы мышления. /39/ Весьма важно, например, отличать исследование развития предмета от познания его структуры, анализ свойств объекта от изучения его связей, фиксирование различий каких-то явлений от анализа их противоположности и противоречия, операцию отождествления и различения, качественные и количественные методы исследования и т. д.
Исследование познавательных операций имеет важное логико-методологическое значение, позволяя, в частности, объяснить существенные различия в мыслительной деятельности теоретиков той или иной эпохи. Сопоставляя, к примеру, способ мышления Маркса и буржуазных экономистов, легко заметить, что они применяли одинаковые (с точки зрения формальной логики) формы мышления. Но почему же в таком случае они приходили к разным результатам? Дело, очевидно, в том, что Маркс и буржуазные экономисты использовали различные познавательные приемы и методы. Система познавательных операций, разработанных Марксом, и позволяла ему дать диалектическое изображение исследуемого объекта. Эта система как раз и характеризует диалектически ориентированное мышление, в отличие от присущего буржуазным экономистам метафизического способа мышления.
Приемы и методы диалектического мышления представляют особый интерес для диалектической логики.
Приемы и методы диалектического мышления
/40/ Среди работ, в которых была сформулирована, всесторонне рассмотрена и обоснована задача анализа диалектического мышления в нашей литературе в первую очередь следует назвать диссертации Э. В. Ильенкова «Некоторые вопросы материалистической диалектики в работе К. Маркса «К критике политической экономии»» (М., 1953) и А. А. Зиновьева «Метод восхождения от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса)» (М., 1954), хотя, естественно, подходы к названной теме имели место и раньше. В частности, о приемах диалектического мышления упоминается еще в книге В. Ф. Асмуса «Диалектический материализм и логика», вышедшей в 1924 г.
Начиная с середины 50-х годов эти проблемы привлекают к себе все большее внимание советских философов и логиков. Именно они ныне занимают центральное место в философской литературе, посвященной диалектике как логике, теории познания и методологии науки. Существуют многочисленные труды, в которых специально обосновывается необходимость анализа приемов, форм и методов диалектического мышления при разработке диалектики в ее логико-методологической и гносеологической функциях. /41/ Так, Б. А. Грушин прямо говорит о том, что «логика исторического исследования», составляющая «часть» диалектической логики, изучает «приемы и способы воспроизведения в мышлении развития объекта»[42]. По мнению Е. К. Войшвилло, диалектическая логика должна рассматривать «законы развития мысли, приемы исследования предметов и явлений действительности, приемы воспроизведения в мысли процессов развития предметов и явлений…»[43]. Как отмечает Б. М. Кедров, материалистическая диалектика при разработке ее в качестве логики должна изучать «те познавательные способы и приемы, которые применяются при изучении того или иного предмета исследования»[44].
В настоящее время имеется значительное число работ, в которых эти приемы, формы и методы диалектического мышления подвергаются специальному анализу. Так, специфическая для диалектического мышления форма – метод восхождения от абстрактного к конкретному – специально анализируется в монографиях В. А. Вазюлина, Э. В. Ильенкова, М. М. Розенталя и др. Приемы и методы исследования изменений (развития) изучаемых объектов рассматриваются в работах Д. П. Горского, Б. А. Грушина, И. Г. Герасимова, И. С. Нарского, Г. А. Подкорытова, Н. П. Французовой и др.
/42/ К сожалению, в литературе недостаточно четко объясняется, что же следует понимать под «приемами», «формами» и «методами» диалектического мышления. В связи с этим возникает целый ряд вопросов, ответ на которые только и позволяет исключить произвол в толковании самого предмета диалектической логики. В частности, неясно, можно ли к «диалектическим приемам исследования» относить, наряду с логическим и историческим методами, анализом и синтезом, методом восхождения от абстрактного к конкретному, те формы мышления, которыми занимается формальная логика, и если да, то в каком аспекте они должны изучаться в диалектике в отличие от формальной логики. К тому же бурное развитие кибернетики, семиотики, математики вызвало в последнее время интенсивные исследования абстрактно-математических и кибернетических методов моделирования изменения и развития объекта. Особенно широко используются статистическое моделирование, теории марковских цепей, информации, алгоритмов, игр и динамического программирования[45]. Ведутся также поиски различного рода формальных методов системного исследования[46].
/43/ И опять-таки очень важно выяснить, в каком отношении к диалектическому мышлению находятся все эти способы и приемы исследования.
Так что существует настоятельная потребность в уточнении самого понятия «прием (метод) диалектического мышления» и в определении аспекта анализа таких приемов в теории диалектики.
Какой же смысл вкладывается в понятие «прием (метод)» диалектического мышления?
Некоторые авторы полагают, что речь следует вести просто-напросто об определенном виде содержания мысли. Именно таким образом приемы диалектического мышления истолковывал, к примеру, М. Н. Алексеев. По его мнению, основной задачей диалектической логики является изучение тех «диалектических приемов и способов, с помощью которых мышление воспроизводит диалектику предмета»[47].
Поскольку совокупность «диалектических приемов и способов исследования» образует диалектическое мышление, постольку диалектическая логика, отмечает М. Н. Алексеев, выступает как наука, изучающая диалектическое мышление во всех его формах, приемах, методах и операциях. Такими «формами, приемами, методами, операциями» (эти термины употребляются М. Н. Алексеевым фактически как равнозначные) диалектического мышления и являются восхождение от абстрактного к конкретному, единство логического и исторического, исследование явлений в чистом виде и др.[48]. Приемы, изучаемые диалектической логикой, подчеркивает М. Н. Алексеев, «есть формы совсем иного характера», чем понятия, суждения, умозаключения, которые рассматриваются в формальной логике. Диалектическое мышление, пишет он, отличается от недиалектического не особенностями этих форм (они общи для всех людей), «но содержанием, – тем, что в содержании мышления воспроизводится диалектика изучаемого предмета». Формы диалектического мышления есть просто «виды этого содержания»[49]. При таком подходе фактически получается, что диалектику как логику и методологию интересует лишь содержание, а не специфические формы, методы и закономерности познания. Такое понимание предмета диалектической логики вряд ли правомерно.
В работах В. И. Мальцева, В. И. Черкесова и некоторых других советских философов и логиков содержится несколько иной подход к проблеме: ими была сделана попытка показать, что диалектические приемы и формы мышления представляют собой особого рода «диалектические суждения, понятия и умозаключения», отличающиеся от суждений, понятий и умозаключений, изучаемых в формальной логике, якобы не только по содержанию, но и по форме[50]. /45/ Однако в пользу выделения особых «диалектических суждений, понятий и умозаключений» не было приведено достаточно убедительных аргументов, а сами эти формы мышления характеризовались весьма неопределенно. Не удивительно, что данная концепция была подвергнута справедливой критике в работах Б. М. Кедрова, П. В. Копнина, П. В. Таванца и др.
В некоторых работах понятия «прием», «форма» (диалектического) мышления вводятся с помощью понятия «абстракция»[51], хотя последнее, как правило, остается неопределяемым и понимается в самых различных смыслах.
Одним из немногих в этом отношении исключений является позиция, развитая А. А. Зиновьевым еще в его кандидатской диссертации. Он следующим образом вводит понятие «абстракция»: «Выделение в предмете какой-либо его стороны и фиксирование ее в речи есть абстракция. «Сторона» – все, что может быть отвлечено в предмете, начиная от чувственных свойств (черный цвет, например), и кончая целыми «отделами» жизни предмета (обращение капитала, например). /46/ При характеристике процесса абстракции необходимо указать: 1) задачу процесса, т. е. что в предмете отвлекается, или – результат процесса, который является реализованной задачей; 2) как, какими средствами осуществляется отвлечение; в частности – от чего приходится отвлекаться, какова судьба этих оставляемых без внимания явлений, обосновывается отвлечение или является следствием какого-то другого процесса и т. д.; 3) какие при этом возникают субъективные противоречия и в какой связи они разрешаются»[52]. Используя понятие «абстракция» как исходное, А. А. Зиновьев вводит и другое, производное от него, понятие – «прием (форма) мышления»: «Мысль есть обязательно связь абстракций. Тип этой связи и есть то, что мы будем называть типом, видом, формой или приемом мысли»[53]. Опираясь на работы Маркса, А. А. Зиновьев детально анализирует понимаемые таким образом приемы (формы) диалектического мышления.
Попытка А. А. Зиновьева представляется нам наиболее удачной. Необходимо, однако, отметить следующее. Само понятие «абстракция» уточняется им с помощью указания на две недостаточно четко характеризуемые и различаемые познавательные операции: выделение и отвлечение в предмете какой-либо его стороны. Фактически за каждой из них могут скрываться совершенно различные по содержанию операции. /47/ Причем их характеристика с помощью понятия «абстракция» вряд ли правомерна, ибо данное понятие имеет более узкий смысл.
Целесообразно поэтому, на наш взгляд, рассматривая приемы, методы и формы диалектического мышления, взять за основу введенное выше понятие «познавательные действия с объектом» и другие примыкающие к нему понятия, а также не смешивать различные познавательные операции.
Разъясним это положение. Чтобы избежать общих рассуждений, рассмотрим для примера логический и исторический методы. Анализ работ, посвященных этим методам, показывает, что все авторы фактически имеют в виду те или иные познавательные действия, применяемые при исследовании изменяющихся и развивающихся объектов как средство (способ) решения различных познавательных задач. Нельзя не заметить, однако, что разные авторы при определении логического и исторического методов имеют в виду различные познавательные операции. Именно поэтому в литературе встречается не одинаковое толкование названных методов.
Нередко исторический метод рассматривают как способ воспроизведения истории объекта в противоположность логическому методу, имеющему целью познание структуры объекта при отвлечении от его истории. С другой стороны, /48/ широко распространено их противопоставление как ориентирующих в одном случае на воспроизведение истории объекта в конкретно-хронологической форме, а в другом – на получение знаний об истории объекта в абстрактно-теоретической форме. В некоторых случаях различие логического и исторического методов связывают также с характером материала, подлежащего исследованию, с постановкой тех или иных познавательных задач и т. д.
В этом разнообразии определений не было бы ничего плохого, если бы четко различались и не отождествлялись те или иные познавательные приемы и операции, обозначаемые терминами «логический метод» и «исторический метод». Однако в большинстве работ мы встречаемся именно с таким недостатком.
Возьмем, к примеру, статью двух чешских философов – В. Черника и И. Карасека «К вопросу о единстве исторического и логического». Авторы статьи усматривают особенности интересующих нас методов в том, что первый из них (исторический) направлен на поиск законов исторического процесса, а второй – на анализ форм проявления этих законов[54]. Но в той же статье встречается совершенно иное толкование логического и исторического способов, когда их различие связывается с тем, что в одном случае воспроизводится история объекта, а в другом – происходит отвлечение от его истории (от времени)[55].
/49/ Подобное отождествление различных познавательных операций встречается даже в одной из лучших работ по анализируемой проблематике – в книге Б. А. Грушина «Очерки логики исторического исследования». В этой работе подробно проанализирована структура научного исследования развивающихся объектов. В частности, Б. А. Грушин обратил внимание на то, что при изучении таких объектов исследователь может использовать различный фактический материал: либо «синхронический (структурный) ряд», либо «полихронический (генетический) ряд», подлежащих анализу явлений; рассмотрена в работе Б. А. Грушина и зависимость этих двух рядов.
Однако и в данной книге неоднократно смешиваются различные познавательные операции, применяемые при исследовании развивающихся объектов.
Так, в ряде случаев различие логического и исторического методов (способов) Б. А. Грушин связывает с характером того «эмпирического материала», который обрабатывается исследователем. Если в качестве такого материала дано какое-то одно состояние развивающейся системы, «синхронический ряд целого», то имеет место логический способ исследования; если же изучается не одно состояние, а «генетические, полихронические ряды целого», то применяется исторический способ. В книге Б. А. Грушина, однако, можно встретить и иную трактовку этого различия, связанную с особенностями задач, решаемых ученым. /50/ В соответствии с этим логический способ необходим тогда, когда «непосредственной задачей» исследователя является воспроизведение «структурного состояния системы», рассмотрение его как «результата в развитии системы»; исторический же способ – когда в качестве главной стоит иная задача: «воспроизвести генетически данные составляющие системы» как определенный процесс развития. Можно встретить, наконец, и третью трактовку. При использовании исторического метода якобы «речь идет о воспроизведении эмпирической истории системы как внешней формы проявления процесса развития»; логический же метод, по мнению Б. А. Грушина, означает познание внутренних закономерностей процесса развития, а не внешней формы его проявления[56].
Итак, анализируя определенные познавательные операции (применяемые, в частности, для исследования развивающихся объектов), необходимо прежде всего четко отличать их от иных операций и не смешивать, не отождествлять одни с другими.
Мы будем называть историческим методом способ решения задач, возникающих при познании какого-либо объекта путем воспроизведения (т. е. получения знания о) его истории. Говоря об истории объекта, мы имеем в виду изменения, в ходе которых он возникает, переходит из одного состояния в другое и преобразуется в иной объект. /51/ Исторический метод образует, следовательно, определенную познавательную операцию (воспроизведение истории предмета), применяемую для решения некоторых задач. Когда экономист исследует историю капиталистического общества (процессы его возникновения, перехода из одного состояния в другое и преобразования в социализм), он пользуется историческим методом; то же самое делает биолог, изучая историю тех или иных живых организмов.
Логическим методом будем называть метод решения задач, возникающих в ходе познания объекта, путем воспроизведения таких его сторон, которые характеризуют относительную устойчивость, инвариантность, постоянство объекта при сознательном отвлечении от его истории[57].
При определении какого-либо приема (метода) диалектического мышления всегда приходится прибегать к некоторым абстракциям, упрощениям, отвлекаться от множества особенностей, присущих тем или иным случаям применения данного приема. С этим связан второй важный принцип исследования форм и способов диалектического мышления: необходимо четко различать операции, приемы и методы, взятые в «чистом» виде (на основе определенных абстракций), /52/ и многообразные формы их проявления. Обратимся опять к примеру логического и исторического методов.
Определяя их, мы сознательно отвлекались от тех специфических особенностей, которые присущи им на различных этапах исследования и в различных условиях. Поэтому всякое решение познавательных задач путем воспроизведения истории мы рассматриваем как исторический метод, отвлекаясь от того, какие изменения предмета (изменения структуры или ее элементов, прогрессивные или регрессивные изменения и т. д.) отражаются при этом. Мы абстрагируемся и от того, в какой форме и каким образом воспроизводится история объекта, на основании какого материала осуществляется ее изучение, применимы ли здесь эксперимент, моделирование, наблюдение и т. д.
Аналогичным образом при определении логического метода мы сознательно абстрагируемся от того, каким образом происходит отвлечение от истории объекта (реально – путем создания соответствующих экспериментальных условий – или мысленно), какие стороны объекта (элементы структуры, отдельные связи элементов, структура в целом и т. д.), характеризующие его относительную устойчивость, исследуются, в какой форме и каким образом они воспроизводятся, какой материал используется при этом и т. д.
/53/ Другими словами, первоначально логический и исторический методы берутся, так сказать, в «чистом» виде, а их определение предполагает некоторую упрощенную идеальную модель процесса познания изменяющихся и развивающихся объектов. В ходе дальнейшего анализа данная модель конкретизируется, т. е. изучаются те факторы, от которых отвлекались при ее построении. На основе такого изучения и выявляются разнообразные формы проявления логического и исторического методов, их связь и взаимодействие, их функционирование и развитие в реальном процессе познания. Рассмотрим некоторые из этих форм, не ставя своей задачей выявить все их многообразие.
В нашем определении исторического метода мы абстрагировались от того, что история объекта может изображаться по-разному. Если же отказаться от такого отвлечения, мы получим различные формы исторического метода.
Точное и полное отражение истории объекта, всякого исторического процесса вообще предполагает воспроизведение, во-первых, таких черт, особенностей и закономерностей процесса, которые характерны для него в любых условиях, поскольку они обусловлены внутренней структурой самого изменяющегося и развивающегося объекта; во-вторых, тех конкретных черт, особенностей, которые присущи данному процессу в каких-то определенных условиях и которые складываются в результате воздействия на него различных факторов. В первом случае речь идет об отражении изучаемого процесса в «чистом» виде, а во втором – о воспроизведении конкретных форм его проявления.
/54/ Так, исследование революционного преобразования капиталистического общества в социалистическое предполагает выяснение, с одной стороны, таких черт, особенностей и закономерностей данного процесса, которые являются общими для всех стран (захват власти пролетариатом, национализация орудий и средств производства и др.), а с другой – тех конкретных форм, в которых этот процесс осуществляется в той или иной стране, в различные периоды времени (формы организации власти пролетариата, особенности национализации).
В реальной практике научного исследования не всегда в равной степени анализируются обе указанные «стороны» (аспекты) истории объекта. Так, при рассмотрении образования капитала в первом томе «Капитала» Маркс выдвигает в качестве главной и непосредственной задачу изучить «в чистом виде явление образования капитала…»[58]. Поэтому, подчеркивает он, «создание стоимости и изменение стоимости рассматриваются сами по себе, т. е. в чистом виде…»[59]. И вообще, как известно, в «Капитале» Маркса исследуется развитие не того или иного капитализма, скажем английского, немецкого или французского, а капитализма вообще, внутренние черты, особенности и закономерности капитализма как такового.
/55/ Нередко в силу условий познания ученый лишен возможности воспроизводить исторический процесс во всех его деталях и подробностях, конкретных формах проявления. Довольно часто непосредственно изучить далекое прошлое нельзя, и тогда приходится восстанавливать его на основе аналогии с некоторыми явлениями, доступными для изучения в настоящее время. Наиболее ярким примером здесь может служить реконструкция филогенетического развития живых организмов на основе изучения эмбрионального развития. То же самое относится к геологии и другим наукам. В результате удается получить достоверные знания о недоступных непосредственному наблюдению процессах. При этом, как правило, изучаемое явление восстанавливается не во всех деталях и подробностях, а лишь в основных чертах.
Значит, возможно такое отражение исторического процесса, когда исследователь рассматривает его, так сказать, в «чистом» виде, выясняет прежде всего и главным образом его внутренние черты, особенности, закономерности, отвлекаясь при этом от тех конкретных форм, в которых данный процесс протекал в различных условиях, под влиянием различных факторов. Такой способ отражения истории предмета можно назвать абстрактно-теоретическим. Для него, по словам Энгельса, характерно отражение исторического процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме.
/56/ Возможна и противоположная ситуация, когда исследователя интересуют прежде всего и главным образом именно конкретные формы проявления истории объекта в определенных условиях: например, особенности перехода от социализма к коммунизму (или от капитализма к социализму и т. д.) в различных странах и в различных условиях; или формы процесса химической дифференциации, возникающие под влиянием характера климата, рельефа береговой зоны, особенностей морского дна и других условий. Напомним также, что Ленин в работе «Развитие капитализма в России» стремился выяснить в первую очередь специфические черты развития капитализма в России.
В этой связи можно сопоставить подход таких наук, как (гражданская) история и исторический материализм, к изучению общества. Для исторического материализма интерес представляют те закономерности, которые присущи развитию общества во всех странах и во все периоды времени. Историки же, напротив, стремятся выяснить конкретные формы и особенности развития общества в ту или иную эпоху, в той или иной стране и т. д.
Такой способ отражения процесса изменения и развития, когда воспроизводятся его конкретные черты, особенности и закономерности, характеризующие процесс в тех или иных условиях, когда, следовательно, рассматриваются неповторимые исторические события, «зигзаги» истории, можно назвать конкретно-хронологическим, в отличие от абстрактно-теоретического.
С указанными способами отражения истории предмета связано наличие соответствующих форм исторического метода. /57/ При их анализе важно иметь в виду следующее. Ошибочно полагать, что, когда исследователь прибегает к абстрактно-теоретическому способу отражения истории, он совершенно не должен учитывать конкретные особенности, присущие ей в тех или иных условиях. Если же исследователь поступает таким образом, то он неизбежно приходит к искажению содержания изучаемого объекта. Выяснив фактически лишь некоторые (внутренние) черты и закономерности его истории, он изобразит их как единственные, т. е. абсолютизирует. Чтобы не допустить такой ошибки, необходимо, изучая процесс в «чистом» виде и отвлекаясь от конкретных форм его проявления, четко осознавать смысл и границы проделываемой абстракции. А это предполагает известное «внимание» к конкретно-историческим особенностям развития исследуемых явлений. Конечно, нет нужды анализировать все многообразие этих особенностей. Достаточно указать на некоторые из них, подчеркнув неотделимость общих закономерностей от конкретных форм их проявления и привести соответствующие иллюстрации.
Именно таким образом поступил Маркс в «Капитале». Рассматривая формирование капиталистических отношений в «чистом» виде, он вместе с тем иногда прибегал к конкретно-историческим иллюстрациям.
Аналогичным образом и конкретно-хронологическое отражение исторического процесса не означает полного игнорирования его внутренних черт и закономерностей. /58/ Напротив, исследователь должен постоянно опираться на знания о законах исторического развития, чтобы понять, как они модифицируются и видоизменяются в тех или иных конкретных условиях. Он должен, следовательно, объяснить хронологическую последовательность явлений, «зигзаги» истории как специфическую форму действия исторических закономерностей. В противном случае неизбежно искаженное, извращенное представление об историческом процессе; последний изображается как простая, эмпирически наблюдаемая последовательность сменяющих друг друга во времени событий, не имеющих внутренней связи и ничем не обусловленных.
Но хотя анализ внутренних черт, особенностей и закономерностей исторического движения необходим и при конкретно-хронологическом способе его воспроизведения, здесь этот анализ играет лишь вспомогательную роль, выступая как средство понимания и объяснения непосредственно интересующих исследователя конкретных фактов и событий. Такую роль играли, например, открытые Марксом закономерности развития капитализма при исследовании Лениным становления капиталистических отношений в России.
Следовательно, воспроизведение внутренних закономерностей исторического процесса и изучение конкретных форм их проявления суть противоположные моменты теоретического отражения истории объекта, два противоположных познавательных действия, которые, как и всякие противоположности, предполагают друг друга. /59/ Оба эти момента (действия) характеризуют и абстрактно-теоретический и конкретно-хронологический способы. Однако в каждом из них они выполняют особую функцию, в силу чего приобретают некоторые специфические особенности.
Мы рассмотрели лишь две формы исторического метода, в которых он выступает в современной науке. Важно учитывать и другие его формы, связанные, например, с различием тех изменений, которые изучаются в ходе применения исторического метода, с различием тех задач, которые решаются при этом, с различием того «эмпирического материала», который используется исследователем[60].
Следующий шаг нашего анализа связан с тем, что выделение приемов и методов диалектического мышления предполагает исторический подход к пониманию научного мышления, учет эволюции различных познавательных операций, приемов и методов мышления.
Эволюция приемов и методов мышления
Применительно к задачам диалектической логики представляется совершенно бесспорной необходимость в специальном изучении эволюции форм я приемов мышления, /60/ в строгом различении методов диалектического мышления от исторически предшествующих способов теоретической деятельности. К сожалению, этот важнейший принцип нередко упускается из виду в логико-методологической и философской литературе.
Обратимся опять к историческому методу. И здесь особенно удивительно то, что в анализе этого метода иногда наличествует антиисторический подход. В литературе недостаточно исследуется та длительная и сложная эволюция, которую названный метод претерпел в истории научного познания. В лучшем случае обращают внимание лишь на некоторые изменения в понимании исторического метода.
Речь идет о том, что само понятие этого метода как отчетливо осознанного, методологически обоснованного приема мышления впервые появилось в трудах так называемых «исторических школ» в общественных науках – в правоведении, политэкономии, истории и т. д. Однако представители «исторических школ» применяли разрабатываемый ими способ мышления лишь к изучению прошлого, да и то чаще всего с целью его идеализации и оправдания. В противовес такому пониманию издавна зародилось и постепенно пробивало себе дорогу иное понимание исторического метода как средства воспроизведения истории предмета, его изменений и развития. Такой подход мы встречаем уже у Декарта, Гете, Гумбольдта, Канта и многих других. Например, Р. Декарт в «Рассуждении о методе» отмечал, /61/ что природу материальных вещей «гораздо легче познать, видя их постепенное возникновение, чем рассматривая их как совершенно готовые»[61]. Кант, впервые сделавший попытку применить исторический метод к изучению астрономических явлений, писал, что «знание естественных вещей – как они есть теперь – всегда заставляет желать еще и знания того, чем они были прежде, а также через какой ряд изменений они прошли, чтобы в каждом данном месте достигнуть своего настоящего состояния»[62]. Во всестороннем обосновании такого понимания исторического метода, а равным образом в попытках применить его к самым различным областям знания особенно велика заслуга Гегеля, хотя он допускал существенные ошибки, вытекающие из его исходной идеалистической позиция.
Выдающаяся роль в разработке и применении исторического метода на материалистической основе принадлежит Марксу, Энгельсу и Ленину. Обобщив достижения различных наук, опираясь на революционную практику самого передового класса современности – пролетариата, классики марксизма-ленинизма создали научную диалектику. Тем самым они придали принципу историзма недостававшую ему научность, сделали его господствующим в научном мышлении и превратили в строгий и стройный метод познания.
/62/ При анализе любого метода познания важно учитывать не только изменения в его понимании, но и эволюцию самого метода; В противном случае неизбежно ошибочное смешение (отождествление) подлинного содержания метода с теми исторически ограниченными формами, которые характеризуют его на различных этапах развития.
Если вновь обратиться к историческому методу, то его эволюция затрагивает самые различные стороны, аспекты метода, а именно: как, в какой форме воспроизводится история, какие изменения при этом рассматриваются, для каких целей применяется исторический метод, какова сфера его применения и т. д.
Можно отметить, в частности, тот факт, что первоначально воспроизведение исторического процесса сводилось к фиксации эмпирически наблюдаемой последовательности сменяющих друг друга во времени явлений, без вскрытия внутренних закономерностей процесса. В такой форме исторический метод выступал на первых порах и в общественных науках, и в биологии, в геологии и в такой форме только и осознавался теоретически. Этот подход как раз и характерен для представителей упомянутых выше «исторических школ». Применительно к общественным наукам он присущ и многим современным буржуазным историкам, особенно последователям неокантианской методологии. Так, широко распространены попытки изображения историко-философского процесса лишь как временной последовательности уникальных мыслей и идей, беспорядочной и непрерывной смены сугубо индивидуальных доктрин. /63/ Нет нужды подробно говорить, что подобные «теоретические» построения наглядно свидетельствуют о кризисе буржуазного историзма, что связано с социальными и культурными условиями эпохи империализма.
В работах классиков марксизма-ленинизма исторический метод впервые выступил как способ мышления, предполагающий воспроизведение истории в ее внутренних закономерностях и понимание наблюдаемых событий, «зигзагов» и перипетий как внешней формы проявления этих закономерностей в тех или иных конкретных условиях. Эмпирическое описание и подбор фактов, касающихся какого-либо исторического процесса, выступает в таком случае лишь как первоначальная стадия исследования.
Можно отметить и другие особенности эволюции исторического метода, характерные с точки зрения все большего проникновения диалектики в изображение истории. История воспроизводится не просто в ее постепенности и непрерывности, но как процесс резких, качественных преобразований, подготовленных предшествующими количественными изменениями. В качестве причин исторического развития на передний план выдвигаются не внешние факторы, а внутренние противоречия, свойственные изменяющемуся предмету. История объекта выступает не как движение по замкнутому кругу или «по прямой линии», а как сложный, диалектически противоречивый процесс. По выражению Ленина, он носит «спиралевидный характер», предполагающий временные отступления назад, /64/ отклонения от общей восходящей линии, повторение некоторых особенностей пройденных этапов, но не буквальное, а на качественно новой основе, и т. д.
Блестящие образцы применения диалектического историзма мы находим в «Капитале» Маркса, а также в других работах классиков марксизма-ленинизма. Все большее применение эта форма исторического метода находит и в современной науке.
Эволюция исторического метода происходит и по другим, не упомянутым выше направлениям. Расширяется, например, круг тех предметов и явлений, для познания которых он применяется, круг тех задач, для решения которых он используется, совершенствуются средства, приемы, с помощью которых он осуществляется. Причем по мере развития (а в настоящее время в различных отраслях науки и, кроме того, на разных этапах познания) исторический метод предполагает воспроизведение отличающихся друг от друга типов изменения.
Задержимся для иллюстрации на двух таких типах. Бывают изменения, приводящие к появлению таких предметов, которые в основных своих чертах и особенностях совпадают со свойствами предметов уже существующих; в другом случае появляются качественно новые предметы и явления. Изменения первого типа обычно называют функционированием, а также «повторяющимися изменениями»; /65/ изменения же второго типа – «историческими изменениями», развитием, эволюцией (в противоположность функционированию)[63].
Это различие можно иллюстрировать на таких примерах. Если, допустим, в речевой практике происходят изменения, вполне укладывающиеся в рамки существующих диалектов и типов языка, то имеет место функционирование языка. Если же возникают качественно новые формы, которых раньше никогда не встречалось, то имеет место историческое изменение. Подобным же образом, когда впервые был построен космический корабль, это было историческое изменение, поскольку появился совершенно новый, не встречавшийся ранее тип летательного аппарата. Создание же космического корабля в настоящее время является (в указанном отношении) примером повторяющегося изменения.
Для более детального понимания эволюции исторического метода в связи с указанными типами изменений необходимо отметить, что существуют два (в интересующем нас отношении) типа наук. Есть науки, (например, гражданская история, археология), в которых ученых интересуют не только классы, типы предметов, но и определенные индивидуальные явления (те или иные исторические личности, события и т. д.). В других науках (например, в физике, химии) внимание исследователя обращено, как правило, /66/ не на те или иные индивидуальные предметы сами по себе, а лишь на их общие, типические черты и особенности.
В науках первого рода исторический метод с самого начала выступал в форме воспроизведения не только функционирования, но и развития предметов. Однако первоначально здесь исследовалось развитие лишь индивидуальных предметов, рассматриваемых во всей их конкретности, неповторимости (по отношению же к качественно определенным типам явлений фиксировалось только их функционирование). Так, в исторических исследованиях в лучшем случае раскрывалась смена конкретных, индивидуальных исторических событий, явлений, личностей, но не изучалось появление новых типов экономического строя, форм государства и т. д. Лишь Маркс на основе анализа экономических общественных отношений и при помощи соответствующих понятий (общественно-экономическая формация, базис, надстройка и др.) существенно обогатил содержание исторического подхода к общественным явлениям. Как отмечал Ленин, «анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность подметить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основное понятие общественной формации. Только такое обобщение и дало возможность перейти от описания… общественных явлений к строго научному анализу их…»[64].
Конец ознакомительного фрагмента.