Глава 2
Хорошо это или плохо – в сорок пять лет быть контр-адмиралом? Если бы спросили Никиту Корсакова, ответ зависел бы от многих параметров, перечислять которые – и то замаешься. Хотя, если быть откровенным, большую часть времени ему нравилось и сравнительно недавно полученное звание, и командование «Александровской» эскадрой Четвертого крыла экспедиционного флота, и, если уж на то пошло, возможность иногда выступить в роли Золотой Рыбки. Махнул хвостом – ну, не хвостом, ну рукой, какая разница? – и кто-то получает то, что ему необходимо. Неважно, что именно: отпуск ли; замену вполне еще исправных реакторов на новые, да с такими параметрами, что закачаешься (как же он ругался в Адмиралтействе!); или просто жизнь. Впрочем, он отдавал себе отчет в том, что спасти капитана Гамильтон от явно надуманного обвинения (Устав – Уставом, но надо же и совесть иметь, господа хорошие!) было бы для него делом чести, даже не будь он контр-адмиралом. Хотя, конечно, контр-адмиралу проще. Объявил гостьей адмиральских апартаментов – и хоть разорвитесь вы все там, внизу.
Но иногда контр-адмиралом быть не так уж здорово. Даже в увольнение не у кого попроситься, чтобы разыскать на планете умную сильную женщину и поинтересоваться ее дальнейшими планами. Ведь должны же они у нее быть, ну хоть какие-нибудь. А имеющиеся планы можно ведь и слегка подкорректировать. Хотя что он может ей предложить? Нет, не так: что он готов предложить этой гордячке, заявившей ему, что Бельтайн имеет на нее все права, а он, Никита Корсаков – никаких?
Устроившись за столом в кабинете Моргана, Мэри первым делом закурила. Только человек, который хоть раз в жизни пробовал курить сигару в душевой, поймет, какое это наслаждение – просторная прохладная комната, уютное кресло и никакой избыточной влажности. Следовало составить план действий. Для начала ей был необходим транспорт. Связавшись с Шоном, она поинтересовалась, не сможет ли одолжить на время один из полицейских каров. В ответ майор О’Брайен предложил ей воспользоваться машиной Келли – мало того что тот не возражал бы, так еще и по завещанию все его имущество отошло ей, что старший брат и подтверждает как один из свидетелей подписания документа. «А я составила завещание на его имя…» – жалобно промямлила Мэри, и Шон, судя по интонации хмыканья, сочувственно улыбнулся. Они договорились, что он оставит ключ-карту у дежурного в Департаменте планетарной полиции. Теперь, когда вопрос с транспортом был улажен, следовало позаботиться о снаряжении. Мэри не без оснований полагала, что ее размеры несколько изменились за пятнадцать лет, прошедшие со времени последнего подводного погружения, поэтому, даже если Келли и сохранил ее комбинезон в целости и сохранности, толку от этого было не слишком много. Привлекать к себе внимание покупкой она очень не хотела. Звание ап Бельтайн, почетное и уникальное, сейчас работало против нее: где бы она ни появилась, ее тотчас узнали бы, а менять внешность не было ни сил, ни желания. Кроме того, чтобы изменить внешность, ей опять-таки требовалось оказаться в соответствующей лавке. И продемонстрировать как минимум продавцу – а, стало быть, и всем его знакомым, и знакомым знакомых, и так далее – как будет выглядеть мисс Мэри Александра Гамильтон с помощью переодевания и парика. Оставалось… ну да, конечно. Снова идти на поклон к Корсакову. Правду сказать, Мэри понятия не имела, каким именно снаряжением комплектуются штурмовые подразделения русского Экспедиционного корпуса. Но исходя из размеров Империи и того, сколь неожиданные – и разнообразные! – вещи внезапно оказывались в сфере ее интересов… Короче, следовало попробовать. Мэри подняла глаза на настенный хронометр: семь утра. Интересно, на Бельтайне ли Никита? И если да, то по какому времени он живет – по корабельному или по планетарному? Сутки на Бельтайне продолжались двадцать восемь стандартных часов, существенно отличаясь, таким образом, от принятых за эталон двадцатичетырехчасовых суток старой Земли. И если русский командующий, что вполне возможно, пользуется корабельным временем, во всех флотах традиционно настроенным на стандарт, то который в данный момент с его точки зрения час? Ладно, риск – дело благородное… как утверждают те, кто ни разу в жизни не рисковал. Решив, что сегодняшняя просьба не такая уж срочная, Мэри отправила стандартный вызов со стационарного коммуникатора, и была приятно удивлена, когда Корсаков отозвался сразу же.
– Доброе утро, Мэри. Решила озаботиться моим режимом дня? – ни следа давешней официальности в голосе не осталось.
– Доброе утро. Ты можешь выйти на визуальную связь?
– Никаких проблем! – и большой экран перед ней осветился. Должно быть, Корсаков тоже недавно принимал душ: коротко остриженные волосы торчали во все стороны темными от влаги иголочками, из одежды присутствовали только легкие тренировочные штаны, стянутые на талии шнуром, только что выбритый подбородок как будто светился. Мэри недовольно поджала губы: душ душем, но на ней была сейчас все та же куртка Моргана, слишком широкая в плечах и с подвернутыми рукавами. Майор Гамильтон в принципе не терпела выглядеть распустехой, а уж перед этим конкретным мужиком… невыносимо! Так, похоже, снадобье, присланное русским медиком, еще не подействовало. Иначе она вряд ли стала бы выделять Корсакова… Впрочем, что-то исправить во внешности она сможет не раньше, чем доберется до своих немногочисленных штатских вещей. Следовательно, нет никакого смысла переживать по этому поводу. По крайней мере, сейчас.
– Никита, я рискую показаться тебе меркантильной, но я опять беспокою тебя по делу, – она слегка пожала плечами и виновато улыбнулась, увидев, как мгновенно подобрался собеседник.
– Доктор Тищенко не смог тебе помочь?
– Смог. Он сделал даже больше, чем я рассчитывала. Вопрос в другом. Скажи, на «Александре» найдется комбинезон для подводного плавания? Такой, чтобы я могла надеть?
– Разумеется, – не задумываясь ни на секунду, ответил Никита. – Ты хочешь поплавать? Прекрасная мысль, хоть отдохнешь…
– Речь не об отдыхе, – усмехнулась Мэри. – Мне надо кое-что проверить, а объект проверки на изрядной глубине. Вот я и подумала – если у твоих подчиненных такое снаряжение имеется, то оно наверняка профессиональное и уж точно надежнее того, которое я смогла бы приобрести здесь. Кроме того, я не хочу светиться в магазинах. Я ведь теперь что-то вроде местной достопримечательности, – она досадливо поморщилась. – Позавчера в аптеке – уж на что час был ранний! – и то толпа собралась…
– Разумно. Снаряжение ты получишь в любое время, начиная с трех часов от текущего момента. А меня с собой возьмешь? За компанию? – лукавая улыбка сделала его лицо почти мальчишеским. Мэри, не привыкшая к тому, что кто-то может – и хочет – решать ее проблемы, с облегчением рассмеялась:
– С удовольствием. Ты сейчас где? – обстановка комнаты за спиной Никиты казалась ей смутно знакомой, она что-то напоминала, что-то очень приятное…
– В отеле «Спрингфилд». Это…
– Я знаю, где это, – перебила его Мэри, мысленно обзывая себя тупицей. Да что это с ней такое, как можно было не узнать номер «Спрингфилда»? Нет, точно пора в отставку. – Мне случалось жить в этом отеле. Правда, это было давно. Договорились, я за тобой заеду. Через три часа?
– Можно и раньше. Если ты скажешь мне, где именно тебе понадобится снаряжение, его доставят прямо туда. Ты же не в городской черте собираешься погружаться?
– Нет, конечно. Туда лететь… ммм… часа два, наверное. Ну, полтора, сейчас вряд ли будут забиты коридоры.
– А есть на чем лететь? Я могу вызвать катер…
Мэри замялась, прикидывая плюсы и минусы подобного решения, потом покачала головой:
– Знаешь, машина у меня есть, то есть вот-вот будет, и мне бы пока не хотелось афишировать свой интерес и твое участие… Я ведь не на увеселительную прогулку собралась…
Корсаков понимающе кивнул:
– В таком случае, давай мне координаты того места, куда мы направляемся, и забирай меня отсюда, скажем, через полтора часа. Годится?
– Вполне!
Вызванное Мэри такси появилось в мгновение ока и домчало ее до Департамента планетарной полиции удивительно быстро, несмотря на довольно интенсивное движение. Нью-Дублин постепенно оживал, и жители его, от природы бесстрашные и скорые на дружбу и вражду, возвращались к привычной жизни. Зеленщики раскладывали свой товар на уличных прилавках, языкастые кумушки отчаянно торговались, где-то меняли вылетевшие во время бомбежки стекла, с полдюжины угрюмых мальчишек подметали дорожки возле церкви под руководством молодого энергичного священника. Совсем крохотная девчушка вылетела из переулка на площадь, задавшись, очевидно, целью обогнать здоровенного волкодава. Волкодав явно поддавался, ухитряясь одновременно с игрой держаться между маленькой хозяйкой и уже довольно многочисленными прохожими. Мэри поймала себя на том, что любит этот город, этих людей, эту планету. Любит, но с недавних пор предпочла бы делать это издалека. Смерть Келли О’Брайена сделала эту землю чужой. Да, здесь было немало тех, с кем ей было приятно работать и общаться, но, похоже, именно Келли делал Бельтайн тем местом, куда ей хотелось однажды вернуться… Мэри решительно встряхнулась, велела таксисту подождать и направилась в хорошо знакомое здание.
В холле было почти пусто. До официального начала рабочего дня оставалось около часа, но, похоже, дело было не только в этом. По дороге в Департамент Мэри прослушала полицейскую сводку, и эта самая сводка ей совсем не понравилась. Мародерство. Грабежи. Разбойные нападения. Недавняя встряска прорвала плотину и теперь на поверх-ности кружилась мутная, вонючая пена. Ничего, ребята справятся. В конце концов, можно будет привлечь к патрулированию улиц резервные части планетарного развертывания. Да и прибыва-ющие в увольнение члены команд имперских крейсеров способствовали поддержанию порядка. По крайней мере, там, где гуляли русские, ничего экстраординарного не происходило, дураков связываться не было. Что же касается сельских районов, то не завидует она тем, кто сунется к Мозесу Рафферти или тому же Тому Бейкеру на предмет слегка пограбить. А если она хорошо сделает свою работу, то судебный процесс прогремит на всю планету и слегка остудит накал разгулявшихся страстей. Кроме того, сейчас просто жизненно необходимо показать, что полиция Бельтайна в состоянии разобраться не только с обнаглевшими уличными бандами. Потому что помимо чистой уголовщины появились и явные признаки кастового противостояния. Во всяком случае, еще пару недель назад невозможно было даже представить себе надпись на стене Центрального госпиталя, проклинающую Линии. Собственно, к этому давно шло. Подспудные противоречия постепенно накапливались, в последние годы быстрее, чем во времена ее юности. И Мэри не исключала, что каплей, переполнившей чашу терпения нелинейных жителей планеты, стал тот факт, что на «Сент-Патрик» загрузили только кадетов Звездного Корпуса. И кому какая разница, что времени на организацию эвакуации не оставалось. Что транспорт был один-единственный. Что одно дело посадить на него компактную группу дисциплинированных по определению детей и подростков и совсем другое – пытаться собрать и призвать к порядку тех, кто само слово «дисциплина» если и слышал, то воспринимал как надоевшую присказку зануды-учителя. Что, наконец, далеко не все дети Линий получили место на этом самом транспорте. Похоже, после орбитальной бомбардировки Бельтайну предстояли социальные потрясения, сопоставимые с ней по разрушениям и жертвам. Ей надо торопиться, и вопрос отнюдь не только в необходимости проявить пунктуальность при встрече, назначенной командующему союзников.
Получив от осунувшегося, мрачного дежурного две ключ-карты – от дома и от машины – и адрес Келли, о котором она до сих пор не имела ни малейшего представления, Мэри вернулась к ожидающему такси. По счастью, дом, половину которого занимал Келли, уцелел. Она прошла по посыпанной гравием дорожке, отперла дверь и впервые в жизни очутилась в жилище своего бывшего напарника. Типичная холостяцкая берлога пришлась ей по душе. Похоже, ее друг не слишком стремился к изысканности, предпочитая сдержанный комфорт. Спальня с широкой, тщательно застеленной кроватью… Гостиная, поражающая навороченностью музыкальной установки… Скромная ванная комната и гардеробная рядом… Ощущая какое-то болезненное любопытство, она заглянула в гардеробную. И с удивлением обнаружила там, помимо вещей хозяина, одежду, которую использовала во время вылазок в Пространство Лордан и на пикники, в ходе которых Келли учил выросшую на орбитальной станции девушку ездить верхом, нырять и разводить огонь. Наличие штатских вещей пришлось весьма кстати, и Мэри с удовольствием переоделась. Конечно, рубашки были тесноваты в плечах и груди, но одна из них, когда-то слишком большая, сейчас оказалась почти как раз. Размер ноги так и вовсе не изменился с тех пор, как ей было восемнадцать. Так что теперь она могла снять форменные ботинки и надеть другие, легкие и больше подходящие для вылазки на Западный архипелаг. Напоследок она заглянула в кухню – просторную и неожиданно аккуратную. Только на разделочной доске стоял забытый, должно быть, в спешке стакан с остатками высохшего сока на стенках. Мэри узнала его: именно этот стакан, тяжелый, золотисто-коричневый с прозрачными разводами, она подарила Келли по завершении контракта в Венецианской Республике… Мэри вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Почему-то именно сейчас, при виде стакана, который Келли не успел вымыть, а теперь уже никогда не вымоет, она окончательно поняла, что его больше нет. Стакан есть, внушительная коллекция шейных платков тоже, гель для бритья в ванной… А Келли нет. Совсем. И не будет уже никогда.
Очнулась она в машине. Должно быть, она сидела так уже какое-то время, потому что сухонькая старушка, грустно потряхивающая седыми кудряшками, явно не в первый раз спрашивала, не может ли она чем-нибудь помочь молодой леди. Может быть, воды? Или послать за доктором? Он, конечно, очень занят сейчас, столько работы, мисс, вы же понимаете, но для подруги мистера О’Брайена… Неожиданно для самой себя Мэри поняла, что рассказывает незнакомке о том, что когда-то служила вместе с Келли, а та соболезнующе кивает и приглашает ее к себе, выпить чаю с булочками… Тесто уже подошло, осталось только испечь, много времени это не займет… При слове «время» Мэри подскочила на сиденье, бросила взгляд на хронометр и оглянулась на багажный отсек: все необходимое было на месте, хотя она совершенно не помнила, как загружала ранец с двигателем и камеру для подводной съемки. Торопливо распрощавшись со словоохотливой старой дамой, укоризненно покачавшей головой вслед взбалмошной девице, она захлопнула фонарь кабины и рванула в сторону «Спрингфилда», нарушая все мыслимые и немыслимые правила передвижения в городской черте. Еще совсем чуть-чуть, и она опоздает.
Когда Никита вышел на крыльцо отеля, в котором Совет Бельтайна снял апартаменты для высоких гостей, Мэри уже ждала его. Пожалуй, не сообщи она цвет и номер машины, он прошел бы мимо, потому что на водительском месте сидела… ох, и слова-то другого не подберешь – оторва. Ноги были затянуты в черные штаны, заправленные в высокие, не более чем на ладонь не доходящие до колен, ботинки, и непринужденно покоились на панели приборов. Черная майка плотно облегала вполне заслуживающий внимания торс, пронзительно-голубая, как крыло зимородка, распахнутая рубаха использовалась в качестве легкой куртки. Того же цвета бандана и огромные, в пол-лица, непроницаемо-черные очки дополняли картину. Плавным, неуловимым движением ноги стекли с приборной панели. Рука приветственно взмахнула, указывая на соседнее сиденье, поляризаторы на секунду посветлели, продемонстрировав слегка покрасневшие глаза. Никита восхищенно покрутил головой, уселся рядом с Мэри, пристегнулся, и машина легко тронулась с места.
Взлетев, Мэри, глядя перед собой и ловко встраиваясь в несущийся над узкой улицей поток машин, поинтересовалась:
– Ты завтракал? Я предлагаю заскочить за сандвичами, нам еще далеко лететь.
– Полностью полагаюсь на тебя, – усмехнулся Никита. – Я не только не знаю о цели нашего путешествия ничего, кроме координат, я еще и понятия не имею, где что следует покупать в этом городе.
– А, ну это просто. Выпечку берут у Хопкинса, колбасы у Эшби, а лучший сыр продает тетушка Абигайль, – протараторила Мэри, косясь на своего спутника. Очки она сдвинула на лоб, как только машина взлетела, и Корсаков ясно видел, что над ним подсмеиваются, впрочем, вполне добродушно. Не поддержать игру было грех, поэтому он нахмурил брови и с деланой озабоченностью осведомился:
– Надеюсь, эти достойные господа торгуют поблизости друг от друга?
– Не беспокойтесь, господин контр-адмирал, – льстиво пропела Мэри, – мы не потеряем ни одной лишней минуты.
И действительно, не прошло и получаса, как весьма объемистая корзина заняла свое место за пассажирскими сиденьями, а Мэри, поднявшая машину до скоростного горизонта, принялась вводить координаты в автопилот.
– Кстати, Никита, а ты своих предупредил, куда направляешься? Потеряют еще командующего, шуму будет…
– Предупредил. И координаты дал.
– Знаешь, что… Давай-ка ты на всякий случай дашь и автоматический позывной этой птички. Я ее, правда, планирую отправить полетать сразу же, как только доберемся до места, но пусть последят. И им поспокойнее, и меня совесть угрызать не будет, а то я ведь тебя, считай, похитила.
Никита ухмыльнулся, но мысль признал дельной и связался с «Александром». Минуту спустя рубка подтвердила прием позывного и включение объекта в список отслеживаемых. Потом они минут сорок летели, наслаждаясь видом на океан и острова и болтая о пустяках. Однако Никиту по-прежнему беспокоили покрасневшие глаза Мэри и ее странное, постоянно меняющееся настроение, поэтому он решил все-таки попробовать расспросить свою спутницу, тем более что лететь было еще далеко.
– Эээээ… Мэри, послушай, возможно, это не мое дело, но… ты сегодня не выспалась или плакала?
Мэри развернулась в кресле так, чтобы видеть собеседника и криво усмехнулась:
– Сначала не выспалась, потом плакала. Знаешь, это ведь машина Келли. Он все свое имущество завещал мне, представляешь? Впрочем, я тоже все завещала ему, теперь вот менять надо… Муторное это дело, скажу я тебе – завещание составлять. Да, ну так вот… Пришла я забрать машину и дернул меня черт зайти в дом. С одной стороны, здорово: оказалось, что Келли сохранил мою одежду еще с тех пор, как таскал меня, девчонку, на пикники. Иначе мне пришлось бы отправляться на эту прогулку в рубахе и штанах дядюшки Генри. А с другой… Похоже, я только сегодня до конца осознала, что мой друг ушел навсегда, – она вздохнула и предостерегающе подняла руку: – Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Любила ли я Келли? Нет. По крайней мере, не так, как это показывают в сериалах, которые клепает Pax Mexicana. Но останься он в живых и предложи мне стать его любовницей – я не колебалась бы ни секунды. Видишь ли, он каким-то образом ухитрялся находить применение тем сторонам моей натуры, которые не были востребованы ни флотом, ни монастырем, ни полицией. Я нравилась ему такая, какая я есть. Он уважал мои достижения, но они не то чтобы не имели никакого веса в его глазах, просто я устраивала его и без орденов и успешно выполненных контрактов. Понимаешь, Келли было глубоко безразлично, какой я пилот или полицейский, ему просто нравилось видеть меня счастливой. Он, думаю, любил меня – именно меня, а не капитана Гамильтон. Кажется, он был один такой. Может быть, еще полковник Морган, да и то… Дядюшка, сдается мне, видит во мне дочь, которой у него никогда не было, а это, согласись, совсем другое дело.
– Гм… А могу я быть нескромным до конца? – Никита дождался утвердительного кивка и продолжил: – Ты сказала, что стала бы его любовницей. А женой? Если бы он предложил тебе выйти за него замуж?
– Замуж? Нет, Никита, – усмехнулась Мэри, – замуж за Келли я бы не вышла. Мы слишком похожи и максимум через месяц совместной жизни началось бы подспудное выяснение, кто в доме хозяин. Для друзей неважно, что женщина старше по званию, а вот для супругов… для такого гордеца, как Келли… И потом, я ведь больше трети жизни командую людьми. Принимаю решения для них и за них. Впрочем, подчиняться командованию я тоже умею. Как любой офицер. Но очень не люблю. Как любой первый пилот. А Келли когда-то, лет пятнадцать назад, был моим напарником, но он никогда не был моим командиром. Поженись мы – и ему пришлось бы каждый день доказывать свое право командовать мной даже в таких вопросах, как количество яиц, из которых предполагается делать омлет на завтрак. Может быть, ему это удалось бы. Но, зная Келли О’Брайена, я могу с полной уверенностью утверждать, что ему очень быстро осточертело бы такое положение вещей. И это справедливо, поскольку дом должен быть надежным тылом, а не полем битвы. Как ты думаешь, почему первые пилоты практически не выходят замуж и даже в сколько-нибудь длительные неформальные партнерства вступают редко? Подчиненных нам и на службе хватает, а потенциальный командир в качестве супруга… две альфы под одной крышей… кошмар! Мы хорошие приятельницы, но плохие жены, Никита. – Мэри замолчала, снова повернулась лицом по курсу, что-то тронула на приборной панели. Корсаков понял, что разговор окончен.
Машина сделала круг над крохотным остров-ком и приземлилась на небольшом каменистом пляже, окруженном изрядно выветренными скалами, поросшими какими-то невзрачными лиловыми цветочками. От пляжа в море уходил потрепанный временем и волнами, но все еще довольно крепкий временный пирс. Сунув Никите корзину с припасами, Мэри выгрузила из багажного отсека ранец и камеру и ткнула клавишу ввода второй части программы автопилота. Дождавшись отлета машины, она повернулась к Корсакову, наткнулась на насмешливый взгляд и мысленно пожала плечами. Что бы ни показалось забавным ее спутнику, сейчас ее интересовало главным образом обещанное снаряжение. Верно поняв значение демонстративного взгляда на хронометр в сочетании с приподнятой бровью, Никита что-то пробормотал по-русски в коммуникатор, выслушал ответ и торжественно заверил ее, что все, что требуется мисс Гамильтон, будет доставлено через полчаса. В действительности прошло не более двадцати минут. Во всяком случае, все, что они успели – это распаковать на пирсе корзину и съесть по паре сандвичей. Никита как раз протянул руку к третьему, когда низкий вибрирующий гул накрыл островок. Мэри подняла голову и осторожно отставила в сторону пластиковую флягу с соком. На пляж величественно опускался десантный катер. Пробормотав что-то не слишком почтительное по поводу основательности службы доставки в Экспедиционном флоте Российской империи, Мэри вслед за Никитой поднялась на ноги и направилась к катеру. Мощная машина, разметав в разные стороны груды мелких камешков, утвердилась, наконец, на опорах. Люк открылся, и она невольно замедлила шаг. Потому что навстречу им по трапу спустились полтора десятка таких громил, что даже Мэри, привыкшая к обществу Рори О’Нила, несколько растерялась. Каждый из десантников нес на плече объемистый тюк. Идущий впереди командир подразделения тащил сразу два. Шагах в десяти от вышедшего вперед Никиты он опустил свою ношу на землю и дальше пошел налегке. Его подчиненные тоже разгрузились, часть их вернулась в катер и поволокла оттуда наружу что-то длинное, толстое и явно тяжелое. Тем временем Никита принял доклад, обменялся с командиром, нет-нет, да и косящимся на спутницу контр-адмирала, несколькими фразами по-русски и повернулся к Мэри. На лице его читалось желание полюбоваться ее реакцией на происходящее, и она предоставила ему такую возможность. Голова склонилась к правому плечу, губы искривила насмешливая улыбка и неж-нейший голос – Никите почему-то представилась бархатная перчатка на стальном кулаке – ласково поинтересовался на унике:
– Что это, господин Корсаков?
– Ваше снаряжение, мисс Гамильтон. Вы же не думали, что я отпущу вас… хм… «кое-что проверить»… в одиночку? – он примирительно улыбнулся и добавил: – Я знаю, что вы сейчас хотите мне сказать…
– Не знаете, сэр, – непочтительно перебила его спутница. – Отпрыскам благородных фамилий такие слова знать не полагается, – фыркнула она, а командир десантников поперхнулся, изо всех сил удерживая на лице серьезное выражение. Мэри повернулась к нему: – Сэр?
– Лейтенант Терехов, госпожа майор! – так же на унике отозвался тот.
– Если ваши подчиненные забрали из катера все необходимое, я хотела бы переодеться в нем. Это возможно?
– Так точно, мэм, прошу вас, – с этим словами он направился к оставленным тюкам, а Мэри, подойдя к Никите вплотную и привстав на цыпочки, выдохнула ему в ухо: «Спасибо!» с таким чувством, что он тут же забыл, чем собирался ответить на ее реплику. Улыбнувшись и изобразив поцелуй не столько даже губами, сколько выражением глаз, она направилась к терпеливо дожидавшемуся лейтенанту, приняла у него из рук один из тюков, оказавшийся весьма увесистым, и скрылась в катере. Когда четверть часа спустя она спустилась по трапу, уже облаченная в костюм для погружения, со шлемом и ластами в руках, она обнаружила, что десяток десантников, включая командира, одеты так же, как она, а остальные ведут к воде платформу, приводимую в движение, судя по всему, компактным антигравом. Выданный ей комбинезон оказался чудо как хорош: ее босые ноги отделяла от острых камней пляжа лишь тонкая упругая ткань, но она не ощущала никаких неудобств. Костюм облегал ее как вторая кожа, но при этом не мешал двигаться и дышать полной грудью. С таким снаряжением она до сих пор не сталкивалась – впрочем, откуда бы последним разработкам имперских химиков, технологов и материаловедов взяться в бельтайнских магазинах? В целом она чувствовала себя замечательно, да и восхищение на лицах русских пловцов согревало кровь, отодвигая в сторону смутное предчувствие крупных неприятностей. Это предчувствие не оставляло ее с того момента, как она раскурила сигару в кабинете Моргана. Разговаривавший с лейтенантом Никита обернулся и широко улыбнулся ей, невысокой и изящной в сравнении с людьми Терехова. Впрочем, к тому моменту, когда она приблизилась, улыбка уступила место строгому, отстраненному выражению.
– Господин лейтенант, вы и ваши люди поступаете в распоряжение майора Гамильтон вплоть до получения от меня других указаний.
– Так точно, господин контр-адмирал! – вытянулся тот. Больше он не сказал ни слова, даже не обернулся, но столпившиеся за его спиной пловцы молниеносно построились и застыли, глядя на Мэри. Она окинула взглядом своих новых подчиненных, скомандовала: «Вольно, господа!», выставила перед собой ладони поднятых рук, а потом плавно опустила их. Повинуясь этому жесту, исполненному уверенной силы, десантники уселись на землю и приготовились слушать. Мэри кашлянула, собираясь с мыслями, и неторопливо, обстоятельно начала инструктаж.
– Господа! Я оказалась в весьма незавидной ситуации: еще полчаса назад я понятия не имела о том, что мне придется ставить задачу подразделению, возможности которого известны мне весьма приблизительно. Поскольку вам мои способности командира не известны вообще, да и странно было бы пилоту командовать десантниками, – она скупо улыбнулась в ответ на появившиеся на лицах мужчин одобрительные ухмылки, – мы находимся в примерно равном положении. И нам ничего не остается, как попробовать достичь взаимопонимания, без которого вся эта затея обречена на провал. – Казалось, она просила. Но в голосе не было ни единой просительной нотки, ни одно неуверенное движение не нарушало горделивого спокойствия осанки. – Для начала – краткий исторический экскурс. Около десяти лет назад на Бельтайн прибыла исследовательская группа. Результатом ее работы стала категорическая рекомендация установить на планете сейсмические стабилизаторы, которые позволили бы нейтрализовать последствия избыточной сейсмической активности и гасить порожденные этой активностью волны. Практика установки такого оборудования давно извест-на и общеупотребительна, никаких вопросов ни у кого не возникло. Был проведен тендер, выигранный компанией «Трансплэнет Эквипмент», представившей великолепные рекомендации. Оборудование доставили и установили, впоследствии та же компания осуществляла техническое обслуживание. В ходе орбитальной бомбардировки, которой на днях подвергся Бельтайн, все, подчеркиваю, все сейсмостабилизаторы были разрушены. Поскольку я, как и положено женщине, – еще одна скупая улыбка, – весьма любопытна, меня заинтересовала такая странная избирательность. Я терпеть не могу, складывая два и два, получать пять. Поэтому мною было предпринято небольшое частное расследование, результаты которого оказались весьма своеобразными. Имена людей, прибывших в составе исследовательской группы, широко известны в области сейсмологии и вулканологии. Но, к сожалению, во время работы упомянутой группы на моей планете все они находились совершенно в других местах, чему есть масса свидетелей. Фирма, якобы приславшая группу, возникла из небытия перед прибытием так называемых «исследователей» на Бельтайн и растворилась в воздухе сразу по завершении работ. Компания «Трансплэнет Эквипмент» попросту не существует, есть, точнее – были, номера счетов и это все. Так что я даже предположительно не могу вам сказать, какого рода оборудование было установлено там, внизу. Повторяю, я понятия не имею, что это такое и кусается ли оно, но твердо намерена это выяснить. Я не верю в совпадения, особенно когда они сопровождаются орбитальной бомбардировкой, – голос бельтайн-ки был суше самого изысканного брюта. – И я просто обязана предупредить вас: если вы совершите погружение вместе со мной, это будет в самом прямом смысле поговорки влезание в воду, не зная брода. – Мэри замолчала, переводя пытливый взгляд с одного лица на другое. – Место для погружения было выбрано мной по принципу наименьшей удаленности от береговой линии и наименьшей глубины. Ведь в тот момент, когда мне пришла в голову мысль, – губы ее скривились в саркастической усмешке, – немного развеяться путем подводной охоты, я не могла даже предположить, какое роскошное сопровождение у меня будет. Однако, поскольку глубина действительно невелика, существует ненулевая вероятность того, что оборудование – каким бы оно ни было – сильно пострадало. Возможно также, что оно полностью уничтожено. Я, разумеется, надеюсь на лучшее, но… – она пожала плечами. – Вопросы, господа?
– Вопросов нет, госпожа майор, – поднялся на ноги Терехов. – Я предлагаю отправиться немедленно. Вы позволите проверить подгонку снаряжения?
– Действуйте, лейтенант, – кивнула Мэри, и Никита, который, стоя в сторонке и наблюдая за процессом, невольно сжал кулаки. Умом он понимал, что командир десантников просто делает свою работу. Но сильные руки, деловито подтягивающие комбинезон на талии и плечах, ему хотелось оторвать. Терехов, не подозревающий о грозящей ему опасности, сопровождал свои действия краткими пояснениями по поводу управления двигателем, которые Мэри повторяла за ним слово в слово. Наконец все было готово. Коммуникатор Мэри заменили стандартным флотским, и вскоре Корсаков стоял на берегу, глядя на быстро удаляющуюся платформу и задумчиво подбрасывая на ладони остывающую клипсу, которую она вынула из уха. Двое десантников из тех, кто не стал переодеваться, остались с ним, еще трое отправились на платформе в качестве группы обеспечения. Отойдя от бродящих по берегу парней, Корсаков подумал, не послать ли конфиденциальный вызов Терехову. Ну просто так, напомнить, что за майора, которой его переподчинили, лейтенант отвечает всеми выступающими частями тела. Нет, так дело не пойдет. Надо по возможности спокойно сидеть, ждать докладов и надеяться, что десяток десантников уж как-нибудь да смогут уберечь одну женщину.
Платформа дошла до указанных Мэри координат быстро. Расстояние от берега было едва ли три мили, но глубина уже была довольно значительной. Наблюдавший за эхолотом сержант поднял голову:
– Есть!
Мэри и Терехов, до того сидевшие у борта платформы и перекидывавшиеся короткими байками – одна неоднократно прикрывала высадку десанта, другой участвовал в таких высадках под прикрытием – поднялись на ноги и подошли к развернутому в воздухе виртуальному дисплею. За их спинами сгрудились, вытягивая шеи, остальные.
– М-да… – протянула Мэри, переглянулась с командиром десантников и снова уставилась на поворачивающуюся на дисплее модель. – Дрянь дело. Хотя… Как вас зовут, лейтенант?
– Даниил, госпожа майор.
– Без чинов, Дан. Меня зовут Мэри. Смотрите, похоже, юго-восточный сектор пострадал не так сильно. Ну-ка, парень, – кивнула она сержанту, – дай мне максимальное приближение.
Юго-восточный сектор находящегося под ними сооружения занял весь дисплей.
– Угу. Можно попытаться зайти вот отсюда, – она обозначила место затянутым в перчатку пальцем. – Ваше мнение, Дан?
– Согласен с вами, Мэри. Только… – русский десантник замялся.
– Слушаю вас.
– Я не знаю, как должен выглядеть сейсмический стабилизатор, но это больше всего похоже на развалины жилого купола.
– Вот именно, – взгляд Мэри стал жестким. – В отличие от вас, я знаю, как выглядит сейсмостабилизатор, и под нами точно не он. Ну что, пошли?
Терехов помог ей приладить шлем, лично запустил систему подачи и регенерации воздуха и показал, как включить мощный фонарь и камеру панорамной записи. Да, что ни говори, такое снаряжение она не купила бы ни за какие деньги. Теперь она знала, что так развеселило Никиту на пирсе: по сравнению с этим великолепием ранец и камера, прихваченные ею в доме Келли, выглядели попросту жалко. Мэри закрепила ласты, подмигнула Даниилу через прозрачное до полной невидимости стекло шлема, махнула рукой – «Делай, как я!» – и, перевалившись через борт платформы, канула в воду.
Если у лейтенанта Терехова и были какие-то сомнения относительно уровня подготовки майора Гамильтон, они исчезли почти сразу. Разумеется, профессиональным пловцом и ныряльщиком она не была, но снаряжение для подводного плавания явно надела не впервые. Движения ее были отточенно-экономны, она уверенно опускалась по пологой дуге, умело корректируя направление и скорость погружения. Терехов поймал себя на мысли, что прикрывать ее не составит большого труда. Вскоре они достигли наименее пострадавшей части подводного комплекса. Вездесущие водоросли покрывали разрушенное строение, наплевав, должно быть, на абсолютную гладкость металлопластовых стен. Мэри без возражений позволила огромным десантникам вежливо оттеснить ее в сторону. Общаясь между собой в основном знаками, они за несколько минут расчистили лаз в верхней части изрядно покосившейся стены. Двое двинулись внутрь, следом скользнул Терехов, и только потом в проход, оказавшийся отверстием в переборке полузаваленного коридора, разрешили проплыть Мэри, спину которой защищали еще двое парней. Остальные получили указание «приглядывать вокруг».
Двинуться налево мешали груды обломков, пришлось плыть направо. Первая находка обнаружилась метрах в пяти за поворотом коридора. Совсем молодая женщина с широко открытыми глазами защитным жестом прижимала мертвые руки к огромному животу. Мэри коснулась плеча Терехова, и тот перешел с циркулярной связи на личную:
– Слушаю вас, госпожа майор, – забыв, должно быть, при виде утопленницы распоряжение об общении без чинов.
– Дан, мы сможем ее поднять? – она пыталась контролировать голос, но предательская дрожь прорывалась через всю собранную в кулак выдержку. – Я… я не хочу оставлять ее здесь. И потом – Господи, прости меня! – это улика. Вещественное, будь оно все проклято, доказательство!
– Поднимем, Мэри, – спокойная деловитость опомнившегося лейтенанта помогла ей собраться. – Возвращаемся или дальше?
– Дальше.
– Тогда заберем ее на обратном пути, – несколько скупых жестов, сопровождающие кивнули, и, сохраняя прежний порядок передвижения, все шестеро поплыли дальше. Мэри боролась с почти непреодолимым желанием обернуться – ей казалось, что покойница укоризненно смотрит ей вслед. Некоторое время спустя им попались еще два трупа, на этот раз мужчин, одетых в хирургические робы. Частично разрушенное оборудование в просторных комнатах ничего не говорило Мэри – такую технику она видела впервые, хотя и могла с некоторой долей уверенности отнести ее к медицинской епархии. И теперь она только безостановочно водила головой из стороны в сторону, чтобы в поле зрения камеры с гарантией попало все. О том, что камера панорамная, она попросту забыла. Потом, все потом. Анализ, консультации специалистов, скрупулезная покадровая разборка заснятого… Вдруг самый первый из пловцов, за-глянувший через приоткрытые перекошенные дверные створки внутрь одного из боковых помещений, отпрянул так резко, что его даже закрутило на месте. Следующим к дверям подоспел Терехов. Бросил взгляд, развернулся спиной к щели между створками и решительно выставил руку ладонью вперед.
– Вам не стоит смотреть на это, Мэри, – зазвучал в ее ушах сдавленный голос. – Честное слово, не стоит.
Мэри, которая уже порядком устала от ненавязчивой, но постоянной опеки, только поджала губы и повела рукой. Мрачный лейтенант уступил ей место, и секунду спустя она пожалела о своей настойчивости. Резкий свет фонаря выхватил из мрака две койки и их хозяев. Хозяевам было лет по пять, не больше. Слабые бледные тела и непропорционально большие головы делали зрелище еще более жутким. Не говоря ни слова, Мэри попыталась разжать дверные створки. Терехов так же молча отстранил ее, махнул рукой десантникам и те принялись растаскивать заклиненные панели.
– Забираем? – спросил лейтенант, когда щель стала достаточно широкой для того, чтобы внутрь смог пробраться человек.
– На обратном пути, – зло процедила сквозь стиснутые зубы Мэри и двинулась вперед, не дожидаясь сопровождения. Впрочем, над ее головой тут же мелькнули две гибкие тени. Вскоре коридор уперся в еще один завал, на этот раз не доходящий до потолка. Однако проем между рухнувшими блоками и перекрытием был совсем нешироким. Блоки, как мельком отметила Мэри, были куда массивнее и тяжелее тех, с которыми маленькому отряду приходилось сталкиваться до сих пор. Немалый интерес вызывала и видневшаяся за ними искореженная дверь изрядной толщины, похоже, сейфовая. Что бы ни было там, за этим завалом, оно, должно быть, представляло собой ценность куда большую, нежели люди. Мэри всплыла к проему, осветила комнату, вгляделась…
– Дан, – повернулась она к Терехову, – мне надо туда.
– Исключено, Мэри, – резко бросил тот. – Ни один из нас туда не протиснется, а за вашу безопасность я отвечаю в прямом смысле слова головой, которой мне как пить дать не сносить, если с вами что-нибудь случится.
– Дан, взгляните, – она слегка посторонилась, – видите контейнер, вон там? Его необходимо достать. Эту штуку охраняли тщательнее, чем что бы то ни было в этом поганом местечке, во всяком случае, из того, что до сих пор попалось нам на глаза. Я должна его добыть, понимаете, должна! Дан, пожалуйста, я не так широка в плечах, как вы и ваши люди, я смогу туда пробраться…
Терехов произнес по-русски короткую фразу, которую Мэри интерпретировала как ругательство, и снова перешел на уник:
– Хорошо. Будь по-вашему.
На ее поясе защелкнулся карабин страховочного троса, и Мэри буквально ввинтилась в узкое отверстие. Не более чем через минуту ее руки вытолкнули наружу прозрачный контейнер, с трудом прошедший сквозь проем. Терехов принял его, передал одному из своих подчиненных и осторожно, как морковку из грядки, за руки вытянул бельтайн-ку из комнаты в коридор. Стукаясь шлемами, все склонили головы над находкой, которую Мэри тут же забрала у сопровождающего. Герметичный пластиковый короб, подключенный, судя по всему, к портативной системе искусственного жизнеобеспечения, содержал в себе человеческий мозг, покрытый, на взгляд Терехова, тончайшей металлической сеткой.
– Что это такое? – хрипло прошептал лейтенант, и Мэри ответила, неестественно звонко:
– Точно я вам не скажу, Дан, но если вы вскроете мой череп, то увидите практически то же самое. Это тарисситовая имплантация. Правда, тариссит, судя по всему, искусственный, но сути дела это не меняет. Видите овал? Это интерфейс, через него такие, как я, подключаются к корабельному компьютеру. Кажется, я догадываюсь… И если моя догадка верна, то сам Дьявол, наверное, будет в большом затруднении, когда душа создателя этого кошмара попадет наконец в его руки. Давайте возвращаться, иначе еще немного, и я… – она не договорила, развернулась и, прижимая к груди контейнер, медленно поплыла в направлении того отверстия, через которое они проникли в коридор. Терехов отдал приказ своим людям и присоединился к ней. Когда они добрались до выхода, остававшиеся снаружи десантники уже собрались около проема в перекрытии. Сначала наверх передали тело беременной женщины, потом детские тела, потом выплыла Мэри, так и не выпустившая из рук свой жутковатый трофей. Ее немедленно окружили со всех сторон хмурые мужчины, и теперь ее прикрывал мощный живой щит, тут же, впрочем, раскрывшийся.
Один из тех, кто не участвовал в осмотре внутренней части разрушенной базы, подплыл к ней и со словами:
– Вот, госпожа майор… нашел в чем-то вроде холодильника… – протянул ей штатив с большими пробирками, надежно сидящими в снабженных уплотнителями гнездах. – Вам это интересно?
Безжалостный свет фонаря не оставлял никакого простора для воображения. Мэри могла только предполагать, что именно находится в пробирках, но вплетенные в лист клевера круги, один со стрелкой, другой с крестом – знак Генетической Службы Бельтайна – говорили сами за себя.
– Интересно? Да, пожалуй. Ин-те-рес-но… – то ли задумчиво, то ли злобно пробормотала она, разглядывая штатив. Потом, все еще не поднимая головы, она негромко спросила: – Процесс обнаружения заснят?
– Так точно, мэм. С нескольких точек.
– То есть никто не сможет обвинить нас в фальсификации? – въедливо уточнила она.
– Это исключено, мэм. Блоки видеофиксаторов наших шлемов невозможно вскрыть, а запись не поддается редактированию. Суды Российской империи и Pax Mexicana принимают записи таких блоков в качестве вещественных доказательств.
Мэри, наконец, взглянула на держащего штатив десантника. На ее лице застыла настолько странная улыбка, что тот невольно сделал движение назад.
– Что ты хочешь за это, парень?
– Мэм? – он неуверенно покосился на держащегося поблизости Терехова.
– На Бельтайне нет орденов. У нас тут вообще слабовато с наградами. Я, конечно, переговорю с господином контр-адмиралом, но это будет поощрение от твоего командования. А что тебе могу дать я? Кортик хочешь? Наш, бельтайнский? Мой кортик, тот, что мне вместе с первыми погонами вручили?
– Я… мне ничего не нужно, госпожа майор! – не будь его руки заняты штативом, он уж точно замахал бы ими.
– Не нужно? Ну-ну… Ладно, я что-нибудь придумаю.
Путь к поверхности Мэри запомнила смутно. Он показался ей очень долгим, но все когда-нибудь заканчивается, закончился и подъем. С платформы сбросили легкие тросы, тела погибших осторожно подняли, вслед за ними на платформу перебрались пловцы. Она уселась, привалившись к борту, и устало вытянула ноги. Ей давно не доводилось плавать подолгу, тело, такое невесомое и послушное в воде, на воздухе стало неповоротливым и тяжелым. Руки, стискивающие лежащий на коленях контейнер с опутанным тарисситовой паутиной мозгом, мелко, противно тряслись. Кто-то – Терехов? – снял с нее шлем, но она даже не подняла глаз, продолжая буравить взглядом свою добычу. Внезапно она ощутила укол в области поясницы и резко вскинула голову. Лейтенант, мрачно улыбаясь, закрывал небольшой планшет, пристегнутый к поясному ремню.
– Господин Терехов?
– Транквилизатор, госпожа Гамильтон. Извините, что без спроса, но иначе вы сейчас попросту взорветесь.
Мэри хотела было возмутиться бесцеремонностью своего временного подчиненного, но тут по ее телу покатились мягкие, теплые волны. Она помедлила, прислушиваясь к ощущениям. Рвущееся из груди, колотящееся в глотке сердце успокаивалось, сотрясавшая руки дрожь унималась, расслабились закаменевшие челюсти.
– Спасибо, Дан, – устало улыбнулась она. – Вы совершенно правы. Как вы это сделали? Командирский доступ к встроенной аптечке?
– Именно так. Еще раз извините.
– Все нормально. Если бы вы стали спрашивать разрешения, у меня, пожалуй, хватило бы глупой гордости отказаться или, во всяком случае, начать спорить. Самое забавное, что сама я это проделывала неоднократно, точно так же не интересуясь мнением члена экипажа. Даже интересно оказаться по другую сторону забора, кто бы мог подумать…
Терехов с облегчением рассмеялся. Бельтайнка приходила в себя на удивление быстро, и он про себя восхитился уравновешенностью ее психики. Минимальное вмешательство – и вот вам, пожалуйста: только что пребывавшая на грани истерического припадка женщина уже вполне способна шутить.
Между тем платформа приблизилась к берегу и выползла на пляж, на котором нетерпеливо дожидался их возвращения Корсаков. Терехов уже известил его о находках, и Никита был хмур и сосредоточен. Руку, впрочем, он протянул Мэри вполне галантно, а она к тому времени уже достаточно пришла в себя для того, чтобы вспомнить о том, что, несмотря на весь ее боевой опыт и награды, для контр-адмирала Корсакова она прежде всего женщина.