Глава 6
Комбинация из трёх пальцев
Кирилл Бондарь, полковник ФСБ, командир группы «Соло», состоящей из самых отчаянных и великолепно обученных оперов контрразведки (пример – Селим фон Хорст), слыл человеком замкнутым и не склонным к философствованию. Хотя и «простым рубакой» не был.
Он закончил гимнасию в Днепропетровске, универсалий в Киеве и Академию космодесанта в Рязани. В тридцать лет стал маршалом десантных войск России. В сорок – командиром бригады быстрого реагирования российского спецназа. В сорок четыре – полковником контрразведки ФСБ. И дальше не пошёл, хотя для карьерного роста имелись все основания. На вопросы друзей, почему он остановился на полпути к званию генерала и должности директора ФСБ или в крайнем случае Командора Погранслужбы, Кирилл неизменно отвечал: «Я не стратег и даже не тактик, я исполнитель. Для стратега у меня не хватает фантазии».
Конечно, он иронизировал. Однако больше всего он любил оперативную работу и не зря получил от своих лихих парней ласкательно-уважительное прозвище Батька. Они готовы были выполнить любой его приказ.
В субботу утром Бондарь решил остаться дома и поработать с Умником Управления по поиску вариантов дальнейших действий супертеррориста номер один, как теперь в СМИ называли Ульриха Хорста.
Уже месяц полковник жил один. Жена уехала к родственникам в Бердянск, но не потому, что решила расстаться с мужем, а по вполне прозаической причине – поддержать дряхлеющего деда Ивана. Заявление Вениамина Смехова, директора ФСБ, сделанное им во время встречи с Евой Рутберг, было всего лишь блестящей импровизацией: Смехов догадался о состоянии полковника и объяснил его «взъерошенное» поведение уходом жены. Формально это выглядело именно так.
Однако стоило Кириллу сесть за вириал инка, позвонил сын Анатолий, служивший в отделе информационного обеспечения УВР. Ему исполнилось двадцать четыре года, и возня с передачей и анализом секретных данных ему нравилась.
– Пап, только что стало известно, что Ева Рутберг посещала Рязань.
Бондарь озабоченно потёр лоб ладонью.
– Ты первый, кто мне это говорит. Когда она была в Рязани?
– Как оказалось, она посещала Россию дважды после вашей встречи у Хоука, вчера и три дня назад.
– Откуда сведения?
– По приказу оператора Глобсети конторы мы сняли и проанализировали показания видеокамер метро всех городов России и Европы, в настоящее время проверяются записи камер метро Америки и других планет.
– Кто оператор?
– По-моему, он новичок, у него необычная двойная фамилия.
– Не Грин-Калаев случайно?
– Точно!
Бондарь снова поднёс ладонь ко лбу.
– Удивительные вещи случаются. Мы хотели привлечь к работе в качестве эфаналитика Антона Грина-Калаева из Агентства стратегического прогнозирования.
– Значит, уже привлекли.
– Хоук оперативен. У тебя всё?
– Кто-то взламывал серверы ФСБ и Погранслужбы. Коллеги в шоке, такого никогда не было. Защитные системы Стратегов фрустированы до такой степени, что скачать нужные базы данных сможет теперь любой желающий.
Бондарь замер.
– Погоди, погоди… Ты понимаешь, что это означает?
– Какой-то хакер…
– Да не какой-то – Ульрих Хорст! Взлом киберсети спецслужб говорит о таком супервысоком уровне воздействия, какой недоступен ни одному человеку!
– По тревоге подняли подразделения Киберпола.
– Ты участвуешь?
– Нет, у меня свои задачи.
– Ладно, Лёша, потом свяжемся, мне надо позвонить. Чую, заваривается какая-то каша.
Изображение сына над столом растаяло.
Бондарь связался с Артёмом Ромашиным:
– Ты знаешь, что Ева Рутберг…
– В курсе, сообщили недавно, – ответил Ромашин. – Могу предположить, что Ульрих расположился в Рязани.
– Под боком ФСБ?
– Он человек своеобразный…
– Нелюдь чистой воды! Наглец, каких свет не видывал!
– Я это и имел в виду. Он специально засел в Рязани, рядом с УАСС и нашими спецслужбами, чтобы глубже их уязвить. К тому же его расчёт вполне оправдан: здесь как раз никто и не собирался его искать.
– Трудно поверить.
– Трудно собирать выбитые зубы сломанными руками, – усмехнулся Ромашин.
Бондарь не оценил шутки.
– Надо объявлять «Шторм»! Что-то происходит, чего мы не видим, раз этот урод вызвал к себе инспектора американского ГУИН.
– Я у Смехова, присоединяйся к нам, помаракуем вместе, сотворим коллективный мозговой штурм.
– Троих нас мало.
– Я пригласил Антона Грина-Калаева.
– Сын мне сказал, что Хоук уже назначил его оператором расследования.
– Пока в качестве оператора Инсола, Антон анализирует состояние антитеррористической сети. Встретимся, обрисуем ему ситуацию и дадим конкретное задание.
– Поиск Ульриха.
– Нам скорее важны не планы и действия самого Хорста, а тех, кто стоит за ним.
– Ладно, сейчас присоединюсь.
– Не забывай об охране. Ульрих имеет зуб на всех нас, и он не из тех, кто забывает обиды.
Бондарь пренебрежительно отмахнулся, выключил инком. Нельзя сказать, что он был неосторожен или излишне храбр, но от сопровождения отказывался напрочь, не считая себя «очень важной персоной». К тому же был убеждён, что при любых обстоятельствах сумеет за себя постоять.
Дежурный модуль доставил его к метро.
После слов Ромашина он на всякий случай запросил отдел поддержки, выяснил, что в окрестностях Калининграда всё спокойно, никаких подозрительных движений не замечено, и успокоился окончательно. Охрана ему по-прежнему не требовалась.
Через полчаса Бондарь поднялся из терминала метро УАСС на сорок четвёртый уровень здания, но не успел войти в кабинет директора ФСБ, как в ухе проклюнулась рация «спрута»:
– Внимание! Важное сообщение! Три минуты назад с базы «Шимоза-2» угнан фрегат «Мао»! Обстоятельства инцидента выясняются.
– С-сволочь! – выдохнул Бондарь, вбегая в кабинет Смехова.
Витс-секретарь директора проводил его сочувствующим взглядом.
В кабинете уже присутствовали трое: Смехов в унике официала, Артём Ромашин в обычном летнем костюме и молодой человек в сером унике, светловолосый, симпатичный, скуластый, с твёрдым подбородком. Они стояли у стола директора и смотрели на виом, показывающий территорию меркурианского порт-купола «Шимоза-2».
– Кто?! – спросил Бондарь в шелестящей тишине сквозь приглушенную скороговорку оператора, перечислявшего обстоятельства происшествия.
Ромашин и молодой человек оглянулись.
– У тебя есть сомнения? – поднял бровь Артём.
– Ульрих!
– Его там никто не видел, – проговорил Смехов рассеянно, – зато на территории базы во время угона была…
– Ева Рутберг!
– Непостижимая проницательность. И не одна – с секретарём.
– Это он!
– В том-то всё и дело, что не Хорст. Все действующие лица уже установлены. Неизвестный угонщик прибыл отдельно на патрульном катере, замаскировавшись под пилота катера, спокойно вошёл в корабль, секретарь Евы поднялся с ним, и фрегат через несколько минут взлетел.
– Ева?
– Уже в Америке, в штаб-квартире ГУИН в Нью-Йорке. Это пока всё, что известно.
– Жертвы?
– Пилот катера в коме.
– Экипаж фрегата?
– На борту «Мао» находилось около двух десятков специалистов разного направления, в том числе трое членов экипажа. Судьба их неизвестна.
– Считайте, что они уже мертвы!
Смехов и Ромашин с одинаковым сомнением посмотрели на полковника.
– У Хорста тарантиноз, – добавил Бондарь. – Он их просто ликвидирует.
– Что такое тарантиноз? – не понял Смехов.
– Патологическое стремление к большому количеству жертв. Существовал такой режиссёр и актёр в двадцать первом веке, в фильмах которого кровь лилась реками, термин произошел от его имени.
– Твоё мнение? – повернулся к молодому человеку Ромашин.
– Это многоходовка, – негромко сказал кареглазый. – Угоны фрегатов не делаются ради развлечения. Угонщику не просто понадобилась спейс-машина для турпохода, она ему понадобилась для каких-то целей.
Конец ознакомительного фрагмента.