Глава
10
Джек сидел на стуле в своем номере, не включая свет, в шести футах от окна, не видимый снаружи, и наблюдал. Пятнадцать минут, двадцать, двадцать пять. Столько, сколько требовалось. Одноглазый на пластиковом стуле казался бледным пятном в темноте, примерно в ста футах от Ричера. Он сумел устроиться удобнее, откинулся на спинку и, наверное, дремал; любой шум или движение, скорее всего, его разбудят. Не самый лучший охранник из тех, что встречал Ричер, но и не самый плохой.
Над ним и правее, на втором этаже сквозь шторы расположенного в центре 203-го номера пробивался свет. Джек решил, что в нем находится мужчина, сошедший с поезда. Он наверняка достает вещи из своей маленькой сумки и раскладывает их по местам – крема и лосьоны отправляются в ванную комнату, что-то – в шкаф, остальное – в ящики комода. С точки зрения Ричера, размер его сумки имел огромное значение. А еще она была очень дорогой, не новой, но не потрепанной или рваной. Коричневая шагреневая кожа с медными застежками и углами. Классической формы, которую, судя по всему, поддерживал жесткий каркас. Но при этом небольшая. Мужчина намеревался провести в городе сутки, возможно, больше. Его сумка была слишком маленькой для запасного костюма или ботинок. Что по опыту Ричера выглядело странно. Большинство гражданских всегда возят с собой запасную одежду и обувь – на случай, если вдруг что-то запачкается, поменяется погода или возникнет неожиданное приглашение куда-либо.
Через десять минут свет погас, и 203-й номер погрузился в темноту. Одноглазый по-прежнему сидел на стуле, откинувшись на спинку и продолжая нести свою вахту, а может, и нет. Ричер еще пятнадцать минут понаблюдал из темноты за ним и парковкой, пока не убедился, что там ничего не происходит, разделся и сложил одежду, как делал это обычно, те же брюки убрал под матрас, быстро принял душ и лег в постель. Он не стал задвигать шторы и поставил свой мысленный будильник на шесть утра, зная, что проснется, если посреди ночи возникнет какой-то шум или движение на парковке.
Рассвет был тихим и мирным, и снова золотым, только невероятно бледным. Элеваторы отбрасывали слабые длинные тени, накрывавшие мотель. Ричер сел на кровати и посмотрел в окно. Пластиковый стул стоял на прежнем месте под окном офиса, в ста футах от номера Джека, но Одноглазый куда-то подевался. Ричер решил, что он ушел часа в четыре утра, отправившись на диван в задней комнате.
Шторы 203-го номера оставались закрытыми. Мужчина из поезда, видимо, еще спал. Джек встал, отправился в ванную комнату и вернулся, обернув полотенце вокруг пояса. Затем он открыл окно, чтобы впустить свежий воздух и звуки утренней жизни, и тут же услышал, как по широкой улице проезжают машины: обычные восьмицилиндровые двигатели, работающие на бензине, толстые шины со стуком преодолевают рельсы, положенные на асфальте. Судя по всему, пикапы, направлявшиеся на ранний завтрак в кафе. Здесь было принято вставать рано.
Ричер сидел и наблюдал – без кофе, – и мысленно рисовал приятную картину, как он звонит в кафе, заказывает целый кофейник, и официантка, его новая лучшая подружка, через несколько минут приносит его ему. Только вот номера кафе он не знал, да и телефона здесь не было. К тому же он не одет. В ста футах от него в окне офиса горел свет, но Ричер не заметил никакого движения. Иными словами, потрепанный старый мотель, на две трети пустой, на рассвете.
Джек сидел и терпеливо наблюдал, не сомневаясь, что, в конце концов, будет вознагражден. Так и произошло примерно через час. Сначала из двери офиса появился Одноглазый и принялся оглядываться по сторонам, проверяя, всё ли в порядке в его маленьком королевстве, на парковках, тротуаре; осмотрел окна номеров на втором этаже, потом на третьем, проводя неспешную инспекцию, – привычка по большей части исключительно из чувства долга, но с некоторой примесью гордости за свои владения. Потом Одноглазый вспомнил, что оставил без внимания территорию у себя за спиной, повернулся и обнаружил пластиковый стул посреди парковки. Он вернул его к 102-му номеру, поставив так, чтобы тот занял место в идеально ровном строю своих собратьев на первом этаже, стоявших под такими же стульями на втором.
Им двигал скорее долг, чем гордость, потому что накануне он не стал тратить на это силы. Он оставил стул там, где тот стоял, – видимо, вчера порядок не имел значения. Но сегодня все было иначе. Что-то изменилось, и он вел себя как исполнительный директор перед визитом начальства.
Ричер продолжал ждать. Тени медленно отступали, ярд за ярдом, по мере того, как солнце все выше поднималось в небо. Прибыл семичасовой поезд, прогромыхал, остановившись у платформы, и покатил дальше.
Ричер ждал.
Постоялец 203-го номера раздвинул шторы. Солнечные лучи падали на окно сбоку, и, как и все остальное в городе, стекло покрывал слой пыльцы от созревающих растений, но даже и так Ричер отчетливо видел мужчину, который стоял, широко расставив руки в стороны и не выпуская из них края штор, и смотрел на утренний свет так, словно удивлялся, что солнце снова вышло, – будто вероятность того, что оно появится, была пятьдесят на пятьдесят. Он провел так целую минуту, потом отвернулся и исчез из вида.
В этот момент на парковку въехал белый седан. «Кадиллак», – решил Ричер. Но не новый, из предыдущего поколения. Длинный и низкий, словно прижимающийся к дороге, похожий на лимузин. Очень необычного цвета за пределами Флориды и Аризоны, да и вообще диковинное зрелище для сельскохозяйственного района. Первый седан, который Ричер увидел на протяжении трехсот миль. Джек отметил, что он довольно чистый – судя по всему, его недавно ополоснули, хотя и не стали мыть как следует. Водителя Ричер не видел за слишком темным стеклом.
Машина свернула направо, задом проехала влево, развернулась и остановилась на месте под 203-м номером. Спереди номеров на машине не было. Водитель не вышел. Дверь 203-го номера над машиной открылась, и появился мужчина в костюме. В руке он держал коричневую кожаную сумку. Долго стоял, не шевелясь и принюхиваясь к воздуху, будто удивлялся чему-то; потом вышел из транса и направился к лестнице. Он двигался уверенно и легко, но не скованно, как спортсмен, а грациозно, точно танцор или актер на сцене. Он спустился вниз, и водитель вышел из «Кадиллака», чтобы его встретить.
Водителя Ричер раньше не видел; лет сорока, высокий, хорошо сложенный, не толстый, но плотный, с роскошной шевелюрой и бесхитростным лицом. Мужчина в костюме пожал ему руку и нырнул на заднее сиденье. Водитель взял у него сумку и положил в багажник, будто исполнял какую-то церемонию. Затем он сел за руль, заработал мотор, и они уехали.
Сзади номерных знаков тоже не было.
Ричер отошел от окна и отправился в ванную комнату, чтобы принять душ.
Чан уже была в кафе за тем же угловым столиком, за которым они сидели накануне, спиной к стене. Она заняла и соседний столик, повесив на спинку стула пальто. Ричер отдал его ей и сел рядом, тоже спиной к стене. Что с тактической точки зрения было правильно, но в остальном неприлично. Чан великолепно выглядела в футболке, волосы еще не высохли после душа и казались угольно-черными. А еще Ричер отметил длинные руки с аккуратными мускулами и гладкую кожу.
– Мужчина в костюме уехал, – сказала она. – И забрал вещи. Значит, он не собирается возвращаться. Хорошо ему.
– Я видел из своего номера, – ответил Ричер.
– Я возвращалась с вокзала. Кивер не приехал на утреннем поезде.
– Жаль это слышать.
– Так что время пришло. Я больше не намерена ждать. Пора его искать. Он остановился в двести пятнадцатом номере, я заглянула в окно и увидела на дверце шкафа большую рубашку. Номер двести тринадцать никем не занят.
– Ладно. Мы как-нибудь сумеем туда попасть.
– Мы?
– Фигура речи, – ответил Ричер. – У меня нет на сегодня никаких дел.
– Прямо сейчас и займемся?
– Давай сначала поедим. Золотое правило: ешь, когда есть возможность.
– Сейчас самый подходящий момент, чтобы заглянуть в номер Кивера.
– Возможно, но лучше сделать это попозже. Когда горничная начнет работать. Она может открыть нам дверь.
К ним подошла официантка и принесла кофе.